06.02.2024

Моди молит Раму. Фактор индуизма в мировом параде суверенитетов
Андрей Мельников
Заместитель главного редактора "Независимой газеты", ответственный редактор приложения "НГ-Религии"

К храму Рамы сразу же после открытия началось массовое паломничество.
Парадоксально, но Индия врывается в ряды сверхдержав XXI века, опираясь на глубочайшую архаику. 22 января премьер-министр Нарендра Моди возглавил церемонию открытия храма бога Рамы в городе Айодхья, штат Уттар-Прадеш. Новое помпезное сооружение построено на месте разрушенной в 1992 году мечети Бабура и стало маяком политики, проводимой правящей политорганизацией "Бхаратия джаната парти".

Рядом планируют возвести 251-метровую статую Рамы. Она будет превосходить высотой монумент Единства, который несколько лет назад также открыл премьер Моди. Статуя Единства изображает фигуру Валлабхая Пателя, одного из борцов за независимость страны. Так что бог Рама будет вознесен выше реального политика, который к тому же был членом Индийского национального конгресса (ИНК), а эта партия на настоящий момент представляет собой главную оппозиционную силу и вообще иной путь развития страны. Правда, Патель придерживался более правых взглядов, чем председатель ИНК Джавахарлал Неру, поэтому для консерватора Моди наследие этого политика приемлемо.

Строящая новую идентичность на фундаменте доминирующей религии Индия абсолютизирует и доводит до предела идею полного суверенитета. Индийский национальный конгресс, который много лет правил в стране, освободившейся от британского владычества, провозглашал секуляризм и терпимость по отношению к многочисленным общинам. Хотя индуистов в государстве подавляющее большинство, здесь есть еще сикхи, христиане, джайнисты, буддисты. Некоторые из этих религиозных групп затронуты идеями сепаратизма. Правда, и сам индуизм не однороден. Вайшнавизм, то есть культ бога Вишну и его аватара Рамы – одно из его течений. Но все же эта религия при всей своей полифоничности и внутреннем разнообразии осознается как совокупность родственных мировоззрений.

Самое влиятельное и антагонистичное по отношению к индусам меньшинство – мусульмане. Само их присутствие в стране – напоминание о владычестве Великих Моголов и других мусульманских завоевателей Индостана. С первых веков ислама пришельцы из Аравии атаковали север и юго-запад полуострова. Они образовывали здесь свои султанаты, которые появлялись, существовали рядом с индусскими княжествами и исчезали. А самое мощное нашествие произошло в XVI веке, когда страну захватил завоеватель из Средней Азии Захир-ад-дин Мухаммед Бабур. При его правлении в североиндийском городе Айодхье выстроили знаменитую мечеть. Бабур основал династию Великих Моголов, которая правила значительной частью полуострова и сохраняла здесь политическое единство на протяжении двух столетий. Но и до Бабура на севере Индии существовали молитвенные дома ислама, потому что пришельцы из Мавераннахра и Афганистана постепенно оседали здесь. Сам Бабур воевал не с индусами, а с исламскими правителями Делийского султаната. Так мусульмане стали неотъемлемой частью индийского конгломерата народов.

Однако "Бхаратия джаната парти" предлагает другое видение индийской нации, в основе которой лежит не инклюзивное сообщество, а индуистский костяк, мифологическая архаика. В этом смысле правящая партия и ее лидер Нарендра Моди подчиняют себе пространство Индостана, возвращают его "к истокам". Согласно преданиям, на месте мечети Бабура стоял храм Рамы – там, где этот бог явил себя миру. Рама, седьмой аватар верховного божества Вишну, сходит на землю в моменты истории, когда человечество погрязает в материальном мире и отказывается от духовной истины. В данном случае можно, наверное, говорить о национально-государственном и политическом "мессианстве" Индии, если вообще подобная аналогия применима по отношению к религии, которая не входит в авраамическую традицию. Впрочем, теософы начала XX века вроде Эдуарда Шюре позволяли себе такие параллели.

Моди создает новый политический миф для Индии как государства-цивилизации. Эта страна может похвастаться уникальной и герметичной религиозной системой, которая в полной мере позволяет говорить об особом пути. И в этом случае особость трудно оспорить.

Но герметичность не исключает многочисленных проявлений мягкой силы, которая давно уже действует в странах Запада и на постсоветском пространстве. В то время как внимание мировых агентств 22 января было направлено на Айодхью, связанные с главным событием празднества происходили и в других уголках мира, в тех местах, где группы ориенталистов ощущают свою связь с индийской цивилизацией. Праздновали и в России. В московском центре Общества сознания Кришны в этот день проходили особые торжества.

Между тем угроза нависла еще над одной мечетью на севере Индии. В том же штате Уттар-Прадеш есть священный для индуистов и джайнистов город Варанаси, а в нем – мечеть Гьянвапи, построенная в XVII веке. Она тоже служит постоянным напоминанием о мусульманском владычестве. В 2020 году вокруг этого сооружения гремели споры, пока Верховный суд не разрешил индусам – а их мусульмане считают язычниками – совершать обряды в мечети. По некоторым сообщениям, тема Гьянвапи опять на повестке дня. Летом 2023 года суд Варанаси обязал археологов провести раскопки, и вот сейчас якобы обнаружены доказательства того, что мусульманское здание построено на фундаменте более древнего храма Шивы. Это божество входит в триаду наиболее почитаемых богов наряду с Вишну и Брахмой. Остается надеяться, что никто не посягнет на великий Тадж-Махал.

Судя по тому, что открытие храма Рамы в Айодхье совершилось при равнодушии мусульман мира, если не считать дежурных протестов Пакистана, и вызвало явный энтузиазм индусских масс, тенденция возвращения к "ведической" архаике продолжится. Нарендра Моди ведет свою страну по особому пути, но в том же направлении, в котором движется весь остальной мир: отказ от глобализации, изоляционизм, формирование идентичности, которая зиждется на осознании уникальности и провиденциальности собственной цивилизации.