Токаев и кадры (к середине президентского срока)
Данияр Ашимбаев: Через несколько недель будет уже 5 лет с того дня, как Касым-Жомарт Токаев стал президентом Казахстана. Это время определенного подведения итогов, но я бы хотел обратить внимание на стиль кадровой политики президента и сравнить ее со стилем Нурсултана Назарбаева

Данияр Ашимбаев, 5 марта

Через несколько недель будет уже 5 лет с того дня, как Касым-Жомарт Токаев стал президентом Казахстана. Это время определенного подведения итогов, но я бы хотел обратить внимание на стиль кадровой политики президента и сравнить ее со стилем Нурсултана Назарбаева.
Оба, как несложно заметить, регулярно проводили призыв молодежи и использовали все возможные базы рекрутинга – интеллигенция, бизнес, депутатский корпус, местные элиты, иностранные специалисты.
Оба вначале опирались на старые элиты, из которых "выбивали" потенциальных соперников и не слишком лояльные фигуры. Постепенно формировалась новая, смешанная команда, которая при Назарбаеве именовалась "старой гвардией". Тут нужно напомнить, что состав гвардейцев в целом постоянно обновлялся.
Это касается не только тяжеловесов и "ближнего круга", но и политического руководства в целом.
Многие годы писали о "старой колоде", "тасовании одних и тех же кадров", но во многом это аберрация восприятия: несколько имен постоянно на слуху, хотя приток "свежей крови" был регулярным. К последним годам правления в "старую гвардию" зачисляли и тех, кто к моменту распада Союза был секретарем обкома, так и тех, кто тогда учился в институте.
Ключевым фактором был, скажем так, политический вес – даже не аппаратный. Тяжеловесы имели влияние и авторитет, порой превышающее вес занимаемой ими должности. Но на это ушло время. Авторитет нужно было завоевать.
У Токаева команда была, но весной 2019 года она не была готова занять ключевые должности в госаппарате. Поэтому изначально комбинация была такой: часть постов занимали кадры старой гвардии, часть – ветераны, признавшие лидером нового президента, а его собственные "молодогвардейцы" заняли посты во втором эшелоне – набираться опыта. После январских событий Токаев отстранил старую гвардию, частично заменив ветеранами, и выдвинул на их места свою личную команду, одновременно резко расширив зону отбора.
Сейчас мы видим уже третью стадию формирования команды – когда ротации на высших постах идут уже "внутри" новой элиты. Одни младогвардейцы сменяют (и смещают) других.
Здесь стилистика первого и второго президентов на самом деле схожа. Многие просто уже не помнят, как формировалась и функционировала правящая элита в 90-е и даже нулевые годы (большая ошибка оценивать кадровую политику Назарбаева по последним годам).
А вот отношение к кадрам у Назарбаева и Токаева достаточно различается.
Первый президент был, с одной стороны, жестче – чаще ругал (причем публично), смещал с постов, при необходимости – сажал. Ближний круг испытал это на себе: Абыкаев, Есимов, Кулибаев снимались со своих постов гораздо чаще остальных. Громкие падения с идеологического Олимпа обсуждаются до сих пор. Проигравшие в аппаратной борьбе регулярно уходили в оппозицию, но в новом качестве населением воспринимались не как "безвинно пострадавшие от рук режима", а скорее как аутсайдеры, которые жалко, но не более того. Назарбаев в мемуарах нещадно проехался по "перебежчикам", при этом похвалив Абдильдина, который не сбежал из страны, а вполне системно оппонировал режиму. В целом, Назарбаев старался держать аппарат в тонусе. Многие уже забыли заседания Совбеза и Комиссии по борьбе с коррупцией с резкой критикой и моментальными отставками (хотя нет – "любого из вас могу взять за руку и отвести в прокуратуру" – это классика). Или, скажем, первые заседания вновь назначенных правительств, где Назарбаев сразу так резко ставил вопросы, что заседание часто казалось не первым, а последним.
С другой стороны, Нурсултан Абишевич был отходчив, старался никого не обижать. Отставникам периодически давалась возможность получить прощения, а кроме того первый президент кадрами не разбрасывался, и его аппарат регулярно находил рабочие места для бывших высокопоставленных чинов. Увольнение без трудоустройства было настолько редким (по крайней мере, в первые два десятилетия), что Назарбаев это отдельно подчеркивал – допустим, "дальнейшая судьба А. меня не волнует".
Можно, правда, отметить такой парадокс: единственным премьером, который получил орден после отставки, был Кажегельдин, а нещадно обруганный Сагинтаев стал затем госсекретарем, главой АП, мэром Алматы (причем, по итогам работы был без лишних почестей снят), а теперь возглавляет коллегию ЕЭК. Видимо, критика пошла на пользу.
Для остальных активно использовались посольства и президентская квота в Сенате (которая выросла с 7 до 15 мандатов – и большей частью для таких случаев).
А вот Касым-Жомарт Кемелевич – как кадровый дипломат и спикер Сената – к своим прежним местам работы относится с гораздо большим трепетом. Несложно заметить, что отправленные в Сенат редкие "эксы" используются там на полную катушку (насколько это возможно, конечно, в верхней палате), а право быть послом после отставки стало весьма эксклюзивным. Его надо заслужить.
Второй президент – человек, терпеливый, вежливый и при этом закрытый. Жестким и решительным его видели только во время январских событий, после чего Токаев вернулся в свой традиционный режим работы. Но и его пришлось немного изменить. Со временем пришло осознание, что на абстрактную критику чиновничество не реагирует, на что президент сначала ответил ехидным троллингом, затем поняв, что это не работает, перешел к методичному продвижению своей повестки. Вначале идет набор очень и очень конкретных поручений с указанием сроков. Обычно по истечении сроков выясняется, что поручения не очень выполнились. На этой стадии исполнитель ноет про объективные обстоятельства и получает небольшую пролонгацию. На второй стадии причиной указывается нехватка полномочий и/или бюджета. Президент, изучив обстоятельства, дает и то, и другое. А вот третьей стадии обычно уже не бывает. В АП стекается весь поток информации помимо официальной статистики и отчетов – мониторинг со стороны госинспекторов и госаудита, информация спецслужб, данные СМИ и соцсетей, обращения граждан и бизнеса, социологические замеры, экспертные оценки. Токаев – как и Назарбаев – не замыкает потоки информации на каком-то одном соратнике, а диверсифицирует каналы получения данных. Даже в тех сферах, где, казалось бы, есть четкая вертикаль, на самом деле присутствуют звенья и люди, имеющие прямой доступ к главе государства.
Но вот когда случается отставка, то градацию опалы сразу не видно. При Назарбаеве обычно причины были видны сразу: президент мог лично прокомментировать или администрация давала понять – что и почему с кем не так. Впрочем, информационное пространство всегда контролировалось разными этажами Ак Орды или олигархатом, и даже там, где что-то хотели не оглашать, все равно информация вытекала наружу.
Сейчас ситуация изменилась. За 5 лет был только один случай, когда руководитель АП Кушербаев объяснил снятие акима Шымкента "утратой доверия". Токаев показательные порки не устраивает (разве что, когда снимал Бектанова с поста министра обороны).
У него более изощренный стиль – создание вакуума. Если кого-то пришлось снять по объективным или субъективным причинам, но лично президент его ценит, то трудоустройство следует незамедлительно. Всем показывается, что человек остается в обойме. А вот для остальных есть несколько видов тишины, но понять их можно только со временем. Кому-то очень неспешно готовят новую должность, но без прямых обещаний. Терпеливо выждал – получил, не так себя повел – должность переходит другому. При этом четких правил поведения тут нет, в чем и интрига. Это второй вид отставки.
При третьем – кого-то отправляют в отставку/опалу и на год (плюс-минус) забывают (хотя на самом деле внимательно наблюдают) и, если косяков не было, то следует назначение на новую должность.
Четвертый – менее приятный, потому что в освободившийся кабинет тут же заходят аудит, прокуратура и следствие – и начинают проверять буквально все. Бывает, конечно, что сначала следствие, а потом отставка, но это, согласитесь, банально.
При пятом типе отставки про уволенного забывают полностью. Ни открытки к юбилею, ни даже уголовного дела. Человек может заниматься чем угодно, но для Ак Орды его не существует. Для верхов госслужбы – это наказание самое изощренное.
У Токаева есть, что называется, любимчики, но даже к ним отношение достаточно утилитарное. Некоторые отставки и перемещения последних лет показывают, что даже от своих старых и проверенных соратников президент ждет не только лояльности.
У него в целом отношение к кадрам функциональное. Токаев сознательно демонстрирует безэмоциональный стиль: награды не принимает, дни рождения и новый год не отмечает, пленных не берет. С другой стороны, вызвано это необходимостью: госаппарату нельзя давать поводов для эмпатии. Токаев регулярно сетует на дефицит кадров и идей, понимая, что в целом другого аппарата нету (и не надо говорить про "оппозицию" – президент всех хорошо знает много лет), а с другой – прямо предупреждает: не справляетесь – уходите сами, честно признайтесь – не обидим. Никто, впрочем, сам не уходит, но и лучше работать не пытается. Многие взяли моду ругать за все нынешние проблемы "Старый Казахстан", пытаясь воспользоваться модным трендом, но порой забывая, что они и Старом-то не последние должности занимали. Выглядит вдвойне тошнотворно. К примеру: "Раньше цены (тарифы) повышали олигархи по приказу Семьи, а теперь цены (тарифы) индексируются в целях повышения инвестиционной привлекательности отрасли и по итогам мониторинга экономической целесообразности". Проблемой является и то, что в целом авторитет правящей элиты не то, чтобы низкий (хотя – да, низкий), а скорее несформированный. Одномоментный уход старой гвардии два года назад привел к тому, что тяжеловесов во власти остались менее полудюжины. А авторитет прежней элиты был все-таки сформирован делами и временем, а не PR-инструментами. Сейчас, когда ругают министра, он не пытается работать лучше, а меняет стилиста и фотографа, а это уже не так работает.
Аппарат в целом достаточно инертный и тот рабочий настрой, с которым страна прошла через бурные девяностые, к сожалению, во многом утонул в нефтедолларах нулевых. Система держалась на регулярных пинках сверху и наличии команды авторитетных тяжеловесов, которые заставляли остальных равняться на себя. Нынешнее поколение управленцев выросло в очень тепличных условиях и даже не знает, как поливаемый сегодня грязью "Старый Казахстан" создавал с нуля государственность и независимость (не допустив межнациональных конфликтов) и проводил – с нуля – экономические реформы (не допустив социального коллапса), затаскивал инвесторов, перевозил столицу, боролся с радикалами и экстремистами. Справедливости ради отметим, что фундаментом независимости и рыночной экономики стала советская модернизация, включая национально-территориальную государственность. "Старый Казахстан" немало поругивал "тоталитарное прошлое" в лице Советского Казахстана, но прагматичный Назарбаев никогда в отличие от своих идеологов и экономистов в "постколониальный синдром" никогда не впадал.
Впрочем, Токаев продемонстрировал порядочность и занял по отношению к своему предшественнику и его курсу не менее здравомыслящую позицию: в меру критикуя, но всегда воздавая должное его заслугам. Достаточно очевидно, что проблемой переходного периода и стали кадры. Грызня десятых годов привела к тому, что решение об уходе первого президента затянулось на пару-тройку лет, сопровождалось жесткой чисткой старой гвардии, а потом еще и потребовало формирования системы двоевластия, которая в итоге дала сбой (правда, не без внешнего воздействия). С этой точки зрения курс на демонополизацию и конфискацию активов части прежней элиты, провозглашенный Токаевым, был более чем очевиден. Не менее очевидна и проблема кризиса управления. Президент достаточно грамотно перезагрузили региональный вектор (хотя работы еще много), но проблема повышения эффективности управления в центре остается весьма серьезной. И есть масса ограничений. Смена экономической парадигмы может подвести Казахстан под санкции, к чему страна не готова.
Пойти на дальнейшую либерализацию системы невозможно, поскольку тут ее уже ожидает мощное политическое давление со стороны внешних игроков, готовых безо всяких тормозов качать национальные и религиозные темы, способные взорвать страну. Возвращать к власти старую гвардию – это риск падения молодой гвардии – т.е., нового поколения, которое Токаев готовит себе на смену (но это пока вопрос гипотетический, поскольку играть в "преемника" Ак Орда в ближайшие годы явно не собирается).
Поэтому можно только восхититься терпением президента, который пытается перевоспитать правящие круги в конфуцианском стиле. Токаев за последнее время сделал одного генерала акимом, другого – министром, третьего – премьером. Есть подозрение, что глава государства будет делать из них своего рода заградотряды и гнать аппарат вперед уже не уговорами, а штыками в спину.
Президент на днях произнес в одном выступлении слова "диктатура закона и порядка" и "суверенная демократия", которые являются классическими симптомами предстоящего закручивания гаек. Он говорил и о "либерализации", но только либерализации экономической. Пять лет политических реформ сделали систему более демократичной, сбалансированной, транспарентной, но демократические и либеральные "стратегические партнеры" упорно пытаются использовать токаевские реформы против него самого. В ответ Токаев разыгрывает экономические, логистические и геологические козыри, четко показывая противникам наличие у себя альтернативных стратегий. И та мазня, которую правительственные экономисты гордо именуют "национальным планом развития" и "проектом указа о либерализации", скорее всего, имеет единственной целью оказание внешнего эффекта (по крайней мере, будем на это надеяться). С другой стороны, не исключено, что президент решил еще раз поиграть в глобализацию, чтобы попытаться ее ресурсами (и кадрами) решить вопросы технологической модернизации. Или эту модернизацию будут помогать делать кадры соседей-претендентов на роль лидеров постглобального мира. На своих-то надежды мало…