Арест организатора "Бессмертного полка" в Белоруссии. Рассказывает Эльвира Мирсалимова
11:30 09.03.2024
Арест организатора "Бессмертного полка" в Белоруссии. Рассказывает Эльвира Мирсалимова
Михаил Рябов
В Белоруссии после ареста вышла на свободу Эльвира Мирсалимова – организатор ежегодного "Бессмертного полка", который не слишком жалуют подчиненные Александра Лукашенко, предпочитая устраивать собственные шествия на самостийный манер – по аналогии с Украиной времен Виктора Януковича без использования Георгиевской ленты.
Сотрудникам милиции дали указание арестовать общественницу по обвинению в тиражировании запретной символики – как повод было использовано цитирование сообщение с канала покойного Владлена Татарского с фото поверженных нацистских знамен. В международный женский день Мирсалимова опубликовала в соцсети подробности своего пребывания за решеткой, сопровождавшегося издевательствами и оскорблениями со стороны должностных лиц. "ПолитНавигатор" предлагает читателям ознакомиться с рассказом общественницы.
"Меня судили за фотографии-иллюстрации к моим антинацистским и антизмагарским постам и статьям, в том числе и за перепост Владлена Татарского, за незамазанную фотографию, где тот стоял на поверженном флаге со свастикой, найденном в бандеровских блиндажах, как доказательство нацистской сути украинских нацбатов…
Ровно месяц назад меня пригласили "на беседу". Обступившие меня сотрудники в штатском до тех пор казались милыми и улыбчивыми. В одежде для выгула собаки отправилась в сквернопахнущий мир крайне ограниченных тем для дискуссий. Не соблюла дресс-код: коротенькие носочки, кроссовки, тонкая кофта и треники, державшиеся исключительно на шнурке. Его потом пришлось вынуть и сдать.
В опорнике "беседа" не задалась. Завели дело. Ответственному сотруднику кто-то постоянно звонил, во время одного из звонков он сказал: "Так она ж наоборот с этим боролась". А после последнего звонка он смущенно уведомил, что все же буду задержана. Несмотря на "смягчающие обстоятельства": трое несовершеннолетних детей и среди них ребенок-инвалид.
Сотрудник разрешил позвонить родным, чтобы все же мне привезли необходимые вещи. Из того, что мне привезли, разрешили взять только жилетку, прокладки и зубную пасту со щеткой (всем этим потом делилась с сокамерницами, им не так повезло иметь эти вещи в изоляторе: для передачек "политическим" разрешены только лекарства).
Сотрудник, перечитав мои посты в изъятом телефоне, и передав его криминалисту, стал ко мне обращаться, как показалось, более уважительно. И, к его чести, всячески оттягивал мое препровождение в РОВД.
Пришедший в "беседку" криминалист, изучив содержимое моего старенького телефона в другом кабинете, недоуменно вопрошал сотрудника, дескать, а ее-то за что? Она де "наших ценностей".
Затем были РОВД и наручники. И камера. Мою фамилию подчеркнули определением "политическая". Один из тамошних затейников прибавил "проститутка". Десяток его незанятых коллег продемонстрировали все варианты безудержного ржания. И для полноты интермедии, завесили решетку полотенцами, чтобы я не смотрела через окно.
В изоляторе "принимали" шестерых. Поэтому мне благородно позволили посидеть в наручниках за спиной в тесной милицейской машине до трех часов ночи. До сих пор не восстановилась чувствительность кожи на одной руке.
В двухместную камеру меня впихнули третьей. Все оказались "политическими". За подписки на каналы, по их словам. Мне досталась верхняя "шконка", металлический остов без матраса и подушки: одна из женщин из-за болей в спине могла спать только сидя на полу.
Оказалось, "политическим" создавались максимально "уютные условия". Принципиальный момент "народного единства".
Подъем наступил быстро. За ночь дважды поднимали. Все проверки у "политических", в отличие от других задержанных – исключительно в наручниках. Заново знакомились, называли фамилии для запамятовших интересующихся. Мальчики-конвоиры ведь тоже "сидят", только с другой стороны решетки, им тоже нужно как-то развлекаться.
Днем проверок больше – 4 раза в день. Но, для "политических", тоже с наручниками. Судя по оплаченному счету за питание в изоляторе, нам давали исключительно фондю из ягненка, омаров, стейк из мраморной говядины, из напитков – "Курвуазье" и "Мадам Клико"…
Потом перевели в более просторную камеру. Но есть нюанс. Там бомжиха в обоссаной шубе и с гниющими ногами (сотрудники перед проверкой нашей камеры шутили: "а теперь закрываем носы"). Не политическая. Обычная забулдыга. Но тоже без матраса, который ей-то точно полагался.
Просила у дежурного ручку и листок, чтобы написать благодарность на имя начальника ИВС. Не дали. Сказали, няма магчымасцi. Дали хлорки, как вариант освежителя.
Итак, четыре женщины 25, 42, 62 и 65 лет ‐ спали в вони, холоде (мы сами открывали форточку), на металлических шконках без матраца, укрывшись куртками. В "комфорте" унижения и презрения.
Моя младшая дочь, увидев меня в суде в наручниках, проболела неделю".
Мирсалимова обещает в ближайшее время обнародовать новые подробности фабрикации дела против нее.
|
