На Украине отмечается то, что можно корректно назвать "французским синдромом"

Ростислав Ищенко

Номинально Франция участвовала во Второй мировой войне почти год – с третьего сентября 1939 года по 22 июня 1940 года (затем воевала "Сражающаяся Франция" де Голя, Французская республика из войны вышла, подписав с Германией перемирие – фактически капитулировала).

На деле реальные боевые действия против немцев французская армия (вместе с бельгийской и голландской армиями и британским экспедиционным корпусом) вела практически столько же, сколько оборонялась Польша.

Вторжение Германии в Польшу началось 1 сентября, а последнее организованное сопротивление польских войск было подавлено 6 октября 1939 года. Немецкое наступление на Францию началось 10-го мая, а перемирие (в известном вагоне маршала Фоша в Компьене, в котором Германия подписала перемирие по итогам своего поражения в Первой мировой войне) было подписано 22 июня 1940 года. Фактически французские войска прекратили организованное сопротивление раньше.

Кстати, оба Компьеньские перемирия были по существу полной и безоговорочной капитуляцией проигравшего, так как отдавали его судьбу в руки победителя, не ограниченного ни условиями, ни сроками. Это к тому, что у нас часто придают терминам большее значение чем сути, в то время, как наши западные "друзья и партнеры" готовы назвать процесс как угодно, лишь бы результат был им выгоден.

Французы очень хотели победить и были уверены, что проучат "обнаглевших бошей", размечтавшихся о реванше за унижение 1918 года. Но победить хотели французы в целом, каждый же отдельный француз хотел выжить и сохранить имущество. Поэтому без боя был сдан Париж, а французская армия с начала и до конца непродолжительного периода боев покидала свои позиции далеко не исчерпав возможности дальнейшего сопротивления. Атаковала же и вовсе пассивно – малыми силами и без должной энергии. Ее атаки скорее можно назвать разведкой боем или контрударами в ходе сражения, чем попыткой развернуть реальное наступление, хотя бы на оперативную глубину.

В общем французы своей цели достигли: они выжили, сохранили имущество и даже, неожиданно для себя, оказались в лагере победителей (так как и СССР, и англосаксы планировали использовать де Голя друг против друга в намечавшемся противостоянии на мирной конференции в Потсдаме. Но в 1940 году Франция капитулировала. После этого Париж ни разу не мог претендовать на самостоятельную роль в Европе. Ему требовалась либо поддержка англосаксов против Германии, либо поддержка Германии против англосаксов. В конечном же итоге, к сегодняшнему дню, от французского великодержавия остался лишь небольшой ядерный арсенал и непомерные политические амбиции. Настоящая Верхняя Вольта с ракетами.

Сейчас в восприятии большинства россиян украинцы представляются сплоченной нацией, оказывающей упорное сопротивление. Я сам часто предлагаю не забывать, что они воюют третий год и сдаваться не собираются (по крайней мере пока). Но не все так однозначно, как кажется многим – надо видеть нюансы.

Против Франции и ее союзников Германия (уступавшая им финансово-экономически, в военно–техническом плане, по численности войск и населения) запустила всю свою, полностью отмобилизованную военную машину. Россия превосходит Украину по номинальной численности населения в три раза (по реальной, к началу СВО превосходила в четыре раза, а сейчас раз в шесть). Но Россия практически не проводила мобилизации. Если не считать 300 тысяч человек срочно мобилизованных в 2022 году, когда выяснилось, что российская армия мирного времени, общей численностью 250-300 тысяч человек к концу лета 2022 года противостояла на тысячекилометровом фронте почти миллионным ВСУ, которые, вместо того, чтобы перейти на сторону добра или хотя просто сдаться, под прикрытием мирных переговоров провели мобилизацию. В дальнейшем пополнение действующей армии и наращивание численности ВС РФ происходило за счет набора добровольцев.

В то же время Украина за два года практически провела тотальную мобилизацию мужского населения. Сейчас в Киеве серьезно обсуждается вопрос мобилизации женщин (от 18 до 60 лет), а также привлечения к участию в боевых действиях подростков (16-17 лет). Последних пока добровольно, но лиха беда начало.

Победить страну, уступающую по численности населения в три-пять раз одними добровольцами, при том, что она провела тотальную мобилизацию невозможно. Если бы Украина реально использовала свой первоначально заявленный мобилизационный ресурс в пять миллионов, ВС РФ до сих пор не смогли бы прорваться через горы украинских трупов, а Киев все еще имел бы резервы. Между тем, мы видим, как с начала 2024 года слабеет сопротивление ВСУ и ускоряется наше продвижение на всех направлениях. Продвижение наступающих войск в условиях позиционной войны возможно в том случае, если противник исчерпал все свои резервы и ему больше нечем закрывать прорывы.

Интересно также соотношение потерь. Мы не можем опираться на точные данные – во время боевых действий они всегда и у всех засекречены. Но есть важные косвенные признаки, позволяющие, если не произвести приблизительный расчет, то понять основную тенденцию. К началу 2023 года Киев заявил примерную численность ВСУ около миллиона человек. Эту оценку подтвердили наши и западные источники. На уровне не ниже 900 тысяч человек численность ВСУ держалась до конца прошлого года, начав быстрое сокращение к конце ноября – декабре 2023 года.

К настоящему моменту большая часть отечественных и иностранных источников оценивает численность ВСУ в 700 тысяч человек. Это значит, что в прошлом году Киев до осени сохранял возможность восполнять свои потери, за счет мобилизации новых контингентов, а потом такую возможность утратил и несмотря на приток пополнений, численность ВСУ начала обвально сокращаться.

По оценке российских и американских экспертов, численность фронтовых и резервных группировок ВСУ и ВС РФ сравнялась в январе 2024 года примерно на уровне 850 тысяч человек. С февраля Россия ушла в отрыв и на сегодня опережает ВСУ по численности войск, привлеченных к проведению СВО примерно на 200 тысяч человек. Таким образом, за полгода (с конца октября 2023 года) общее сальдо изменилось на 400 тысяч человек (было 200 тысяч в пользу Украины, а теперь 200 тысяч в пользу России).

И разрыв в пользу России продолжает расти, несмотря на то, что Украина принудительно мобилизует всех, до кого может дотянуться, Россия же продолжает ограничиваться набором добровольцев, которых хватает и для восполнения потерь, и для наращивания численности группировки войск, привлеченных к СВО и для создания десятков новых соединений и объединений на других направлениях. Понятно, что для закрытия всех этих вопросов, потери России должны быть меньше украинских на порядок и более.

Но для цели нашего материала оценка потерь – важный но не главный элемент. Как5 уже было сказано, при использовании пяти миллионов только задекларированного мобилизационного ресурса Украина могла бы в нынешнем режиме воевать еще года два-три, на что и рассчитывают некоторые западные аналитики, пользующиеся в своем анализе исключительно официальными украинскими данными. В том же режиме, в котором мобилизация на Украине проводится сейчас, при наличии пяти миллионов годного по всем статьям ресурса, можно было бы мобилизовать уже миллионов семь-восемь – ведь берут и калек, и раненных, и с ограниченной годностью и с опасными заболеваниями.

На самом деле, на Украине отмечается то, что можно корректно назвать "французским синдромом" (по аналогии с поведением французов в ходе Второй мировой войны). Украинцы хотят победить и готовы ради этого воевать, только не лично. Именно поэтому ¾ украинского мобилизационного ресурса, с началом боевых действий оказалось в Европе, России, Израиле, Грузии – где угодно, только не ВСУ. Сейчас этот мобилизационный ресурс громко возмущается тем, что Киев ищет способ таки загнать его на фронт и грозит навсегда отречься от Украины.

Так что да, украинцы пока сидят в окопах до последнего и сдаются неохотно (хоть гораздо охотнее, чем год назад). Но они так и в армию шли – скрывались от ТЦК до последнего, а когда их все же ловили понуро брели с повесткой мобилизовываться. То есть мы можем говорить о двух психотипах украинских мужчин призывного возраста ¼ покорно, но без энтузиазма бредет куда скажут и делает что скажут, ¾ призывают всех вокруг защищать родину, но сами предпочитают делать это из Великобритании, Италии, Франции, а наиболее ушлые из США.

Слабая страна может заставить сильного противника отказаться от ведения боевых действий, сделав для него слишком высокой цену победы. Но для этого надо чтобы 90% боеспособных воевало на фронте, а 10% им "мавики" закупало. Если же 90% в Великобритании собирает деньги на помощь фронту, а 10% самых беспомощных сидят в окопах до последнего, ибо даже сдаться сами не умеют, то проигрыш гарантирован.

И войну затягивает не столько упорное сопротивление украинцев (оно сыграло свою роль в 2022 году, но с тех пор постоянно слабело, пока не прекратило быть существенным фактором), сколько общая геополитическая ситуация, долго мешавшая прихлопнуть остатки Украины одним ударом, а также отсутствие в российском обществе единого мнения, что делать с людьми и территорией после победы.