Адлан Маргоев, Петр Артемьев
09.09.2024

Доклад_Ни Восток, ни Запад

США ввели первые санкции против Ирана в 1979 году, когда иранские революционеры захватили американское посольство вместе с дипломатами. Но губительными для иранской экономики оказались лишь те ограничения, которые Вашингтон ввел в координации с союзниками после 2010 года из-за развития Тегераном ядерной программы.

Когда Ирану отрезали доступ к нефтяному рынку и мировой финансовой системе, экспорт нефти упал почти в 2 раза, а зависимость Ирана от оставшихся торговых партнеров существенно возросла: к 2023 году в ненефтяной торговле на топ-5 пришлось 3⁄4 всего товарооборота. С падением экспорта нефти основной доходной статьи бюджета в 3 раза увеличился его дефицит – до 5 процентов в 2022 году. Также снизилось предложение иностранной валюты, более чем в 10 раз обесценился иранский риал и ускорилась инфляция: по предварительным оценкам МВФ, в 2023 году она составила 47 процентов. Все эти факторы замедлили темпы роста ВВП: если десятилетие до 2012 года среднегодовые темпы роста реального ВВП Ирана были выше мировых (5 процентов против 3), то впоследствии иранская экономика стала отставать (1,4 процента против 2,5).

Иран испытал два санкционных шока. Поскольку руководство страны видело главной причиной экономических проблем внешнее давление, реакцией на первую волну санкций (2010–2013) стала попытка договориться об их смягчении. Достичь баланса между обязательствами сторон по ядерному соглашению оказалось непросто. По его условиям, иранская ядерная программа стала самой проверяемой в мире, но переговорщики не придумали механизм, чтобы оценить, насколько добросовестно США снимали санкции и предпринимали усилия, чтобы международный бизнес мог безопасно работать на иранском рынке.

Помимо этого, из-за внутренней политики США соглашение по иранской ядерной программе было торпедировано. В 2018 году президент Трамп вышел из него вопреки позиции остальных участников. А в 2022 году переговоры по восстановлению ядерного соглашения при президенте Байдене прекратились из-за обвинений западных стран в адрес руководства Ирана в том, что оно подавило протесты осенью 2022 года и поддержало Россию в конфликте на Украине.

Санкции оказались билетом в один конец. Двадцать лет переговорного процесса привели к неутешительному результату. Несмотря на то, что Ирану и шестерке международных переговорщиков удалось согласовать ядерную сделку и формально она продолжает действовать даже после выхода США, санкционное давление на Иран сейчас кратно выше, чем до начала переговоров.

Ко второй волне санкций (2018–2024) пришлось адаптироваться. Не сумев добиться соглашения, устойчивого к переменам во внутренней политике США, власти Ирана попытались сделать национальную экономику устойчивой к американским санкциям. Но одновременно удержать курс валюты и инфляцию, а также удовлетворить нужды социально незащищенных слоев населения оказалось невозможно. Административные меры дали обратный эффект: в стране немедленно возник множественный курс; финансирование масштабных социальных программ при сокращающихся нефтяных доходах бюджета вынудило правительство прибегнуть к масштабным заимствованиям, в том числе из Фонда национального развития, а Центральный банк – к денежной эмиссии. В совокупности это не позволило справиться с ростом инфляции.

Государственное вмешательство в экономику помешало ей адаптироваться к санкционным шокам за счет рыночных механизмов и найти новую точку равновесия. Из-за такой политики за время санкций макроэкономические проблемы не только не смягчились, а, наоборот, усугубились. С 2018 года инфляция не опускается ниже 40 процентов, действуют как минимум три курса риала, а на открытом рынке иранская валюта дешевеет к доллару в среднем на треть каждый год.

За время действия санкций иранцам удалось выработать сложные схемы, чтобы продавать нефть, покупать и перевозить подсанкционные товары и платить по счетам. Нефть перевозят на танкерах, которые меняют флаг или ходят под чужим флагом, перекрашивают названия, подделывают документы о происхождении товара, отключают навигационные приборы и переливают нефть в открытом море с танкера на танкер. В международных транзакциях пользуются подставными компаниями, используют систему хавала для международных переводов без трансграничного перемещения денежных средств, а также криптовалюту.

Обходя нормы экспортного контроля при закупке иностранных технологий и оборудования, иранцы развивают и отечественные аналоги. В отдельных сферах даже достигли успехов: среди прочего научились производить газотурбины, перерабатывать нефть и внедрять нанотехнологии в медицину. Но серые схемы и отраслевые достижения не могут обеспечить долгосрочный рост экономики.

Виной тому не столько санкции. Главные проблемы иранской экономики кроются в ее экономической модели. После революции она была перестроена на основе следующих идеологических принципов: приоритет государственной и общественной собственности над частной; приоритет исламских ценностей над экономической свободой – например, в виде запрета банкам на взимание процента, социальная справедливость – акцент не на производстве, а на распределении, обмене и потреблении; автаркия как средство освобождения от экономической и политической зависимости от других стран.

В результате 3⁄4 иранской экономики принадлежит государству, окологосударственным и религиозным структурам, сохраняется ставка на внутренние ресурсы, иностранный капитал и его движение ограничены, а государство защищает отечественного производителя нетарифными барьерами во внешней торговле, контролируя при этом валютный рынок. "Обездоленных" правительство поддерживает с помощью денежных субсидий и фиксированных цен на товары первой необходимости. Вопреки настрою иранских властей сделать экономику устойчивой к агрессивному внешнему воздействию, такая модель оказалась ригидной, уязвимой и неконкурентоспособной.

Экономика Ирана на порядок уступает экономикам стран, которые ввели санкции против нее, поэтому у иранского правительства нет возможности принимать зеркальные ответные меры. Такие контрмеры либо ударили бы бумерангом по иранской экономике, либо имели бы ничтожный эффект. В этих условиях целесообразнее действовать асимметрично: например, создавать настолько привлекательные условия для бизнеса, чтобы потенциальные выгоды от инвестиций превысили санкционные риски.

Отдельные президентские администрации предпринимали усилия в этом направлении. Например, были попытки ввести налоги для компаний в собственности исламских фондов, приватизировать крупные компании и отменить фиксированный валютный курс. Но от настоящих проблем национальной экономики правительство отвлеклось на недружественные действия других государств, а отсутствие внутриэлитного консенсуса помешало системным реформам, которые могли бы обеспечить рост даже в условиях санкций. Изза этого иранское руководство оказалось неспособно масштабировать успехи, достигнутые в отдельных сферах благодаря компетентным и неравнодушным ученым, лоббизму предпринимателей и роли государства как клиента, инвестора и организующего лидера отрасли.

Презентация Валдайского доклада на тему "Ни Восток, ни Запад: как иранская экономика справляется с санкциями"
https://ru.valdaiclub.com/files/49026/