Журнал "Хан-Тенгри" – о человеке, проложившем дорогу нескольким поколениям казахов.
11 октября 2024

Несколько даже странно, что только теперь наш журнал обратился к личности Чокана Валиханова – великого сына казахского народа, выдающегося ученого и путешественника, русского офицера из рода султанов Валихановых, друга Федора Михайловича Достоевского и Петра Петровича Семенова Тян-Шанского. Странно, потому что именно Валиханов первым указал путь к единению наших народов, казахского и российского – через прямую инкорпорацию казахской элиты в государственные структуры Российской империи. И произошло это во многом благодаря личному примеру Валиханова – прямого потомка, правнука легендарного хана Абылая, заключившего в 1740 году договор о покровительстве Российской империи над Средним жузом.

Чокан Валиханов стал первым казахом, получившим европейское образование в его довольно качественном российском изводе, а именно в омском Сибирском кадетском корпусе. Способности юного сына степей к языкам и гуманитарным наукам, а также бесспорный талант рисовальщика были отмечены и всячески поощрялись: помимо русского, за годы учебы кадет Валиханов в совершенстве овладел немецким и французским языками, основами картографии, фольклористики, источниковедения, ну и, само собой – истории, литературы, геодезии, геологии, ботаники. (Выпуская кадета-инородца, военное начальство предназначало его не для строевой службы, а для канцелярской, штабной.) Блестящие способности Валиханова (а также авторитет и связи отца) позволили ему по окончанию кадетского корпуса получить престижную должность адъютанта генерал-губернатора Западной Сибири, генерала от инфантерии Густава Христиановича Гасфорта – и, в данном качестве, иметь влияние на решение многих вопросов, касающихся Степи.

В Омске Валиханов сошелся с местным культурным обществом: семьями Ивановых, Капустиных, Менделеевых (тех самых), родственниками и женами декабристов, опекавших, помимо прочего, каторжан-петрашевцев Дурова и Достоевского. А еще он получил доступ в Омский архив, одно из ценнейших хранилищ тайн русской политики в Азии. Процитируем отрывок из книги, о которой расскажем чуть позднее:

"Там сидели безвестные, недипломированные, но своего рода блистательные знатоки прошлого. Они приносили адъютанту Гасфорта корнету султану Валиханову пропыленные, пожелтевшие связки бумаг. Древние грамоты на русском языке, на староузбекском, указы и приказы, рапорты и реляции, походные журналы, путевые записки купцов... Чего только не было в Омском архиве! Связки материалов о русско-джунгарских отношениях, показания бухарца Адама Хазикельдина, уроженца города Томска, тайно посланного из Кашгара в Россию некими двенадцатью беками с письмом русскому царю и шестью драгоценными каменьями в презент..."

Удивляет неутомимая работоспособность этого не шибко здорового, утонченного, щеголеватого, острого на словцо, удивительно похожего на Лермонтова и внешне, и по духу султана. За неполные тридцать лет своей жизни он участвовал в военных походах, разведывательных и научных экспедициях. Открыл миру Кашгар и Джунгарию, дал всеобъемлющее описание ее природы, флоры, фауны, обитающих племен, их уходящую в глубокую древность историю. Он открыл миру великий киргизский эпос "Манас". В двадцать два года избран действительным членом Императорского русского географического общества – в двадцать два года, господа!..

И при этом, заметим, всегда и с тонким знанием дела играющего роль светского денди – щедрого русского офицера, гостеприимного казахского хана.

В своих записках Валиханов живо изобразил некий цивилизационный тупик, в котором пребывали современные ему народы Центральной Азии. "Какой-то патологический кризис развития, - констатирует он. - Вся страна, нисколько не преувеличивая, есть не более не менее, как одна громадная пустыня с заброшенными водопроводами, каналами и колодцами, усеянная развалинами; пустыня, занесенная песком, заросшая уродливыми кустами колючего саксаула и обитаемая только стадами диких ослов и пугливых сайгаков. Среди этой сахары разбросаны по берегам рек небольшие оазисы, осененные тополевыми, тутовыми деревьями и вязами, там и сям попадаются рисовые поля, дурно возделанные, плантации травянистого хлопчатника, который снимают недозрелым, виноградники и фруктовые сады, предоставленные ленивым человеком исключительно попечению Аллаха. На этих оазисах, на развалинах многовратных городов стоят жалкие мазанки, и в них живет дикое, невежественное племя, /.../ забитое до идиотизма религиозным и монархическим деспотизмом туземных владельцев, с одной стороны, и полицейской властью китайцев – с другой".

Да, служба в русской армии была не сахар (впрочем, как и в любой другой армии мира). Да, административные реформы не всегда продумывались до конца, а проводники зачастую оказывались мздоимцами. Но другого пути, другого будущего, кроме совместного будущего с Россией, у казахов и киргизов не было – это Валиханов знал точно. Он видел воочию эти другие варианты, описывал их, и читать эти описания без содрогания невозможно.

Наше приближение к Валиханову началось, как ни странно, с рецензии на фильм "Гибель Отрара". С ней можно ознакомиться по ссылке:

Гибель Отрара. Исторический фильм на все времена | Читайте на IA-CENTR

Так вот, сразу после публикации рецензии наши читатели-киноманы стали вспоминать и другие фильмы той же студии ("Казахфильм"), достойные, по их мнению, подобных ретро-рецензий. Среди них несколько наших респондентов уверенно ставили на первое место двухсерийный фильм 1985-го года "Чокан Валиханов". Картина и вправду достойная, хотя, конечно, полностью передать колорит того времени и все превратности судьбы героя невозможно было как по цензурным соображениям, так и силу самого жанра фильма-биографии.

Намного больше сведений любопытствующий читатель смог бы почерпнуть из небольшой книжки "Чокан Валиханов", изданной двумя годами ранее, в 1983-м году, в серии ЖЗЛ. Автор ее, Ирина Стрелкова, профессионально ориентируется в очень непростых и запутанных отношениях между ханами Старшего и Среднего жузов, в деятельности омской и оренбургской администраций по инкорпорированию Степи в законодательное поле Российской империи, в родословной Валихановых, в их попытках объединить и возглавить все казахские племена. Сама Ирина Ивановна, к слову, была человеком очень даже небезызвестным. Достаточно того, что она долгие годы возглавляла московское отделение Литфонда, входила в состав редколлегии журнала "Наш современник", выступала с острыми публицистическими статьями на страницах "Литературной России". В годы войны попала в эвакуацию в Алма-Ату, закончила факультет журналистики, работала в алма-атинских газетах и объездила, в качестве корреспондента, всю Среднюю Азию. В 1949-ом году выступила основным свидетелем обвинения на процессе по делу писателя Юрия Домбровского. Именно на основе ее показаний Юрий Осипович получил очередной 10-летний срок. Вот такие дела.

О Юрии Домбровском мы вспоминаем здесь: Человек, написавший Алма-Ату. Памяти Юрия Домбровского - Читайте на IA-CENTR

Чего нет в книге И. Стрелковой, изданной за семь лет до развала СССР – так это актуальных для нашего времени выводов, масштабной оценки всего периода совместного проживания и развития наших народов и, в этом свете – особой значимости личности Чокана Валиханова как одного из главных символов русско-казахской дружбы.

Но у нас-то на это еще есть время.