Россия и Запад обречены на взаимное непонимание
Причины глубинного противоречия Руси и Запада гораздо сложнее простого спора за ресурсы или мировое влияние. Это сакрализованное противоборство двух цивилизаций. Для Запада это уходящая во тьму веков и преданий схватка Света и Тьмы, Мордора и Валинора.

Дмитрий Грунюшкин
писатель
2 ноября 2024

Географическое положение определяет интересы и ценности народов, а также способ достижения ими этих целей и интересов. Нам никуда не деться от своих лесов и полей, так же как монголам никуда не деться от своих степей, швейцарцам – от своих гор, а британцам – от своих морей.

Причины глубинного противоречия Руси и Запада гораздо глубже простого спора за ресурсы или мировое влияние. Это сакрализованное противоборство двух цивилизаций. Для Запада это уходящая во тьму веков и преданий схватка Хаоса и Космоса, Стихии и Порядка, Света и Тьмы, Варварства и Культуры, Мордора и Валинора.

Да-да, "Властелин колец" – вовсе не детская сказочка. "Профессор" закладывал в эту эпопею очень серьезные темы. Образы, созданные талантливым пером Толкиена, стали безошибочно узнаваемой символикой заключительного этапа холодной войны: на Востоке находится "черное царство Мордор", оно же "Враг", оно же "Империя зла", оно же "Тьма с Востока". На Западе, конечно же, расположен волшебный Валинор, "Благословенный край", обитель изначального света.

Так и для Руси-России всегда существовало разделение на "мы" и "не мы" ("немцы"). Ничего доброго с Запада к нам никогда не приходило.

В чем причина и суть столь длительной вражды?

Истоки восходят к античности. Эпохи менялись, но образ варварской Скифии, нарисованный еще фантазией Геродота и Овидия, по сути, оставался неизменным. Русское мировоззрение, русский национальный характер всегда оставались для Запада чем-то непознаваемым, чуждым и оттого – опасным.

Своеобразие русской цивилизации обусловлено всей нашей историей, главная отличительная особенность которой – беспрерывная череда войн, преимущественно вынужденных и оборонительных. Давление на русское пространство шло почти по всем направлениям: с юга – кочевники, поощряемые турками крымчаки, с юго-запада, с Дуная и Причерноморья – сами турки, с запада – поляки и подданные Габсбургов, с северо-запада – Тевтонский орден, датчане и шведы. Русское государство должно было сражаться или исчезнуть. Любой русский крестьянин-хлебороб должен был быть готов в любой момент влиться в войско для отражения набега. Плуг и меч – два предмета, которые были сакральны на Руси, а коса и вилы всегда имели двойное назначение, мирное и боевое. Профессиональная дружина в момент нашествия мигом наливалась кровью пешего народного войска. Таков был образ жизни простого русского человека, воина-пахаря.

Согласно данным историка Сергея Соловьева, автора "Истории России с древнейших времен", на начальном, достаточно спокойном, этапе своего существования как государства, с 800 по 1237 год, Руси пришлось отражать нашествия каждые четыре года. Причем это было время, когда Западной Европе было еще не до Руси: она билась с норманнами, отвоевывала "гроб Господень", покоряла западных славян, устраивала внутри себя династические и конфессиональные кровопускания…

В 1237–1241 годах последовало страшное татаро-монгольское опустошение.

В следующие за этим 200 с лишним лет (1240–1462) Россия отбивала двести вторжений, то есть почти каждый год. В Прибалтике уже хозяйничал Тевтонский орден, на западе объединились Литва и Польша, все новые татарские орды разоряли страну.

Из следующих 525 лет (примерно 1368–1893 годы) Россия вынуждена была воевать 329 лет: на каждые три года приходилась два года войны и один год мира.

Столетиями лились потоки русской крови. Причем до середины XVIII века, примерно до Семилетней войны, когда Россия непосредственно вмешалась в дела Европы, русские войны носили характер защиты собственных интересов, она не вела "династических", "религиозных" или просто захватнических войн. Даже знаменитые походы на Царьград носили не захватнический характер, а, во-первых, превентивный, с целью показать – "не ходи на Русь, тут живет твоя смерть", и, во-вторых, это были акции возмездия за постоянные попытки Византии интригами натравить на Русь степняков.

Иначе складывалась в этом отношении судьба романо-германской цивилизации, этого исторического центра Запада.

Эта цивилизация начала формироваться в западной части европейского "полуострова". С XI века, после прекращения набегов норманнов и венгров, все войны в этих краях были, по сути, междоусобными или схватками с ближайшими соседями. Внешнюю защиту обеспечивали как природно-географические преграды (например, на юго-западе ее прикрывали от мусульманских вторжений из Африки Пиренеи), так и буферный пояс из "прифронтовых" государств, расположенных в балтийско-черноморско-адриатической полосе. Причем эти государства в значительной мере конфессионально и культурно ориентировались на своих западных соседей.

За все второе тысячелетие н. э. коренная Европа лишь три раза испытывала угрозу извне, и все три раза эта угроза существенным образом амортизировалась буферными народами и странами.

В XIII веке на Руси выдохлось монгольское нашествие. Но и тех остатков монгольского воинства, что решили "посмотреть Европу", хватило, чтобы эта Европа содрогнулась от ужаса. В 1520-х и 1683 годах турецкая опасность, нависшая над Веной, была сломлена на венгерских, чешских и польских землях. Славяне и тут защитили Европу.

В других частях света картина была совершенно другая. Например, средневековые Ближний и Средний Восток испытывали непрестанные потрясения от турок-завоевателей, выходящих через пустыни из глубин материка.

Или взять Китай, который за то же последнее тысячелетие четырежды захватывала волна алтайских народов – киданей, чжурчженей, монголов и маньчжуров, не говоря уже о японском и западном нашествиях в XIX–XX веках.

Западная цивилизация оказалась в выигрышной ситуации: с одной стороны, она была надежно защищена от нежелательных контактов с непрошеными гостями, с другой, располагая выходами к морю, сама могла вступать в контакты с другими мирами и народами на собственных условиях. Западной Европе выпал исключительный шанс – органично развиваться, не подвергаясь деструктивным воздействиям извне. Поэтому и нормы, и ценности западной цивилизации не являются универсальными для всего мира, как они пытаются это представить, а скорее уникальными, оттого и имеют вполне ограниченную сферу приложения. Что русскому здорово – немцу смерть.

История сформировала в русском национальном характере, с одной стороны, упорство, выносливость и стойкость, с другой – вполне обоснованное недоверие к чужим, "не нашим", очень уж часто желавшим поживиться на русских равнинах, лишенных естественных защитных границ.

Именно поэтому Россия и западная цивилизация обречены на непонимание и противоборство. И дело тут не в какой-то там особой злонамеренности, а в разной системе ценностей. То, что для нас объективное добро, для англосакса может являться однозначным злом. А что для русского – доблесть, для условного француза может показаться слабостью. В разных шкалах "внутреннего компаса" таятся большие проблемы. Чем-то это напоминает вечную вражду кошек и собак, у которых даже внешние сигналы выглядят полной противоположностью. Собаки виляют хвостом от радости, а для кошки это однозначный сигнал агрессии. Живот кошки подставляют для почесывания и получения удовольствия, а для собаки это знак покорности.

Попытки русских правителей "поиграть в Европу" всегда заканчивались тем, что высокомерная Европа старалась воспользоваться наивностью "русских варваров" для собственной выгоды. Впрочем, то же самое она делала и делает по отношению ко всему остальному миру. Единственный способ жить в мире с Западом – это быть самим собой и держать в руках увесистую дубину.