Катастрофизм в истории возникновения жизни на Земле играл далеко не последнюю роль

Об авторе: Игорь Эруандович Лалаянц – кандидат биологических наук.
26.11.2024

Известный факт: выдающийся шведский естествоиспытатель XVIII века, ботаник-систематик Карл Линней (1707–1778) был предан церковью анафеме за то, что он людей и обезьян назвал приматами. То есть первыми в переводе с латыни в своем фундаментальном труде "Система Природы". Дело в том, что латинским словом primas называют католических архиепископов. Молодой швед прославился созданием в 28 лет бинарной номенклатуры (лат. nomina – имена) всего живого на Земле. Поэтому и людей в своей системе Линней назвал Homo sapiens.

Впрочем, досталось Карлу Линнею от папы Римского скорее за то, что швед был лютеранином, то есть еретиком-"разномыслящим", придерживающимся иного мнения. А в 1751 году Линней опубликовал свою "Философию ботаники", за которую был избран членом Петербургской академии наук.

Младшим современником шведа-классификатора был француз Жан-Батист Ламарк (1744–1829), начинавший тоже как ботаник. Он прославился своими трудами Flore francaise (1773) и Encyclopedie botanique, тома которых издавались на протяжении трети века, вплоть до 1817 года. Но по ходу их издания ботаник отметился и в 1809 году, выпустив "Философию зоологии". В этой книге Ламарк отмечал, что человек скорее всего произошел от общих предков с шимпанзе, который больше других обезьян сходен с H. sapience. Употребил Ламарк и термин evolucion, под которым понимал постепенное, поступательное "разворачивание" жизненной спирали на Земле, историю этой самой жизни.

Его принципиальным противником был "катастрофист" барон Жорж Кювье (1769–1832), утверждавший, что ни о каком постепенно не может быть и речи, поскольку Землю время от времени потрясали гигантские катаклизмы, масштаб которых был значительно больше печально знаменитого землетрясения, превратившего в руины Лиссабон. После подобного рода катастроф, в память от которых остались обнаруживаемые время от времени гигантские кости вымерших животных, жизнь начиналась как бы заново.

Через полвека после ламарковской "Философии зоологии" в Британии был опубликован основополагающий труд английского натуралиста Чарлза Дарвина On the Origin of Species… ("Происхождение видов…"). Французский термин evolucion в нем не упоминался.

Прошло более века, прежде чем подводные геофизические взрывы, осуществлявшиеся у северного берега мексиканского полуострова Юкатан с целью обнаружения нефти, выявили гигантский метеоритный кратер: диаметр около 180 км и глубиной до 17–20 км. Время его образования (66,5 млн лет назад) с большой точностью совпало с датой вымирания последних "малоразмерных" динозавров – по сравнению с ящерами значительно более раннего юрского периода. Так был заложен краеугольный камень современного катастрофизма, что позволило говорить и о визитах других космических "гостей" еще большего размера. А кратер получил название – Чиксулубский.

Через некоторое время был обнаружен еще один кратер посреди Атлантического океана, примерно того же возраста. Было высказано предположение, согласно которому кратер в Атлантике есть след падения осколка Чиксулубского метеорита.

По прошествии 40 лет были обнаружены еще два кратера, один из которых имеет тот же возраст, что и Чиксулуб. Его обнаружили геофизики одного из университетов Эдинбурга у западного побережья Африки в прибрежных водах Гвинеи. Шотландцы считают, что падение метеорита – или осколка – вызвало несколько цунами и выделение больших объемов тепличных газов.

На образование газов указывают и гарвардцы, опубликовавшие в журнале "Труды АН США" (PNAS) данные о падении еще одного метеорита, случившемся 4,5 млрд лет назад, когда жизнь на планете едва-едва начиналась. Метеорит "взбаламутил" дно первичного океана, подняв с него большие количества легко отдающего и принимающего электроны железа (железо гемоглобина благодаря этой способности переносит и кислород, и углекислый газ). Авторы отмечают, что изученные скальные породы несут следы падения еще 16 небесных тел (major impacts). Кратеры на Земле быстро подвергаются эрозии, поэтому обнаружить их довольно сложно. А их должно быть столько же на единицу поверхности, как и на нашем естественном спутнике Луне, особенно если участь разницу в размерах Луны и Земли.

Никто не покушается на взгляды, связанные с признанием постепенно развития жизни. Но печальная судьба последних ужасных ящеров привлекает к себе внимание и рождает желание понять, как это случилось и почему. Поэтому катастрофизм получает поддержку современных технологий. К тому же и ископаемых костей в распоряжении ученых становится все больше и больше. Это позволяет говорить, что история жизни на планете и во Вселенной вообще гораздо глубже и многообразнее.