России сейчас важно сосредоточиться на настоящем и будущем, а не на прошлом

"Неделя – это долгий срок в политике" - еще никогда на нашем веку это известное всем политикам высказывание не выглядело столь актуальным. Еще в конце осени 2024 года режим такого многолетнего младшего партнера России, как президент Сирии Башар Асад, казался вполне прочным, а сегодня от него остались, фигурально выражаясь, одни головешки. От такого стремительного развития событий не может не захватывать дух. Но при этом мы не должны упускать из виду общую картину. Россия не может позволить себе сейчас такой "любимый национальный спорт", как заламывание рук и посыпание головы пеплом.

Вся система российского присутствия на Ближнем Востоке, которая выстраивалась в течение последних десяти лет и в которую были вложены очень значительные ресурсы, в один миг превратилось в нечто из канувшей в лету политической эпохи. Это обидный, досадный, даже мучительный факт, от которого невозможно отмахнуться, и чье значение невозможно преуменьшить. Но это не повод для длительного всплеска эмоций. У России просто нет для этого времени – а также лишних эмоциональных ресурсов, чье наличие или отсутствие часто оказывается решающим для государства в "час Х".

Напомню, что сейчас в решающую фазу вступает кризис, который является несравненно более важным для нашей страны, чем ситуация на Ближнем Востоке – конфликт на Украине. Напомню также, что пока у нас нет не то что полного, даже приблизительного представления о том, что именно произошло на Ближнем Востоке в первые дни этого декабря. Да, нам известна внешняя канва событий. Но что происходило, происходит и будет происходить в условном "внутри"? Какие закулисные договоренности были достигнуты и выполнены или не выполнены? Все это пока покрыто туманом неизвестности. И пока этот туман не рассеялся, мы можем рассуждать лишь о самых общих вещах.

В прошлом Москве уже приходилось уходить с Ближнего Востока, а также отказывать в помощи младшему партнеру в решающий для него момент. И то, и другое имело место во время и после распада Советского Союза в начале 90-ых годов прошлого века. Кремль Горбачева и Ельцина ушел с Ближнего Востока и оставил США в роли практически монопольного глобального внешнего игрока в регионе на многие годы. Кремль Ельцина отказал в поставках топлива режиму президента Афганистана Наджибуллы и тем самым предопределил падение Кабула и страшную смерть этого лидера.

То, что произошло (и происходит) сейчас, не напоминает ни один из этих кризисов. До весны 1992 года режим Наджибуллы в Кабуле выживал "несмотря ни на что". Все наблюдатели ожидали, что режим схлопнется сразу же после вывода советских войск из Афганистана в начале 1989 года. Но Наджибулла удержался – в силу своего политического мастерства, в силу своей управленческой компетентности, в силу своих волевых качеств. С Асадом ситуация совсем иная. Россия – исходя, разумеется, не из политического альтруизма, а из своих собственных интересов – фактически подарила его режиму вторую жизнь. Но вместо того, чтобы извлечь уроки из опыта первого крушения (поправка – почти крушения) его власти, отставной сирийский лидер, видимо, решил, что такие "подарки" будут длиться вечно. Существует известная формула: "опираться только на то, что сопротивляется". Как показали последние дни, режим Асада превратился в пустую оболочку, более не способную выполнять для России функцию "точки опоры".

Стало известно, кто возглавит правительство Сирии на переходный период

Уход Москвы с Ближнего Востока в начале 90-ых годов был, в первую очередь, следствием кризиса воли – а также кризиса воображения. В ельцинском Кремле искренне не понимали: зачем "новой России" нужен какой-то там далекий (хотя по названию и близкий) Ближний Восток? Россия тогда уходила из региона с радостью, с чувством освобождения от "ненужного груза". Уровень "глобальных амбиций" тогда заключался в желании играть – не только на Ближнем Востоке, а везде – роль "второй скрипки" в связке с американцами. Время показало полную нежизнеспособность этой концепции. Для России образца 2024 года вопрос так не стоит и стоять в принципе не может. Современная Россия – держава, которая сохраняет глобальные амбиции. И опираются эти амбиции отнюдь не только на одни "хотелки" (да, жаргонное слово "хотелки" может иметь и позитивный эмоциональный оттенок).

Тот же самый украинский конфликт, который отвлек внимание Москвы от Сирии, является показателем серьезности намерений России как великой державы и глобального игрока. За возможным исключением КНДР впрягаться в одной связке с Москвой в непосредственную драку с "американским империализмом" желающих не находится. Все руководствуются понятным принципом "своя рубашка ближе к телу" и "стоят в сторонке". Но тех, кто наблюдает за этой дракой с благожелательным (в скрытой форме) интересом, пруд пруди – особенно на Ближнем Востоке. Роль противовеса американскому влиянию и доминированию по-прежнему очень востребована в мире в целом и в этом регионе мира в частности.

В результате падения режима Асада Москва потеряла значительное (или даже очень значительное) количество политических козырей, но не перестала быть нужной и востребованной. Мы по-прежнему – пусть не так сильно, как еще две недели тому назад – нужны и важны для Турции, Саудовской Аравии, ОАЭ, Ирана, всех других ключевых держав в регионе и извне региона. Как именно Россия сумеет (если, конечно, сумеет) распорядиться этой востребованностью – покажет время. Пока же вот что мы должны сделать своим неформальным лозунгом: уныние – это грех не только с религиозной, но и с политической точки зрения.

Авторы: МИХАИЛ РОСТОВСКИЙ
9.12.24