15.12.24

Когда глава МИД Турции Хакан Фидан первым анонсировал встречу в Дохе глав МИД стран Астанинского процесса - России, Ирана и Турции, на котором планировалось обсуждение сложившейся буквально в последние дни ситуации в Сирии, профессор политической мысли Ливанского университета Джерард Депп выступил со статьей в "Аль-Джазира", в которой отметил главные особенности складывающейся на Ближнем Востоке ситуации. По его словам, все началось 7 октября прошлого года с нападения ХАМАС на Израиль, что привело к войне в Газе и вновь вывело проблему палестинского урегулирования в эпицентр региональной и даже мировой политики. Затем начались боевые столкновения Израиля на границе с Ливаном с "Хезболлой", когда события балансировали на грани третьей ливанской войны, а проблема палестинцев стала вытесняться на второй план вопросами сохранения ливанской государственности. Как писала американская газета "Нью-Йорк таймс", "удары Израиля по "Хезболле" являлись частью масштабной борьбы больше против Ирана, который не только "завязали" на "Хезболлу", но и создавали впечатление концентрации всех проблем региона не на палестинской проблеме, а на израильско-иранском противостоянии". Ливан, по выражению газеты, "обозначался как база иранского империализма".

В связи с этим можно вспомнить выступление премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху перед Генеральной Ассамблеей ООН, где он показал две карты под названием "Благословение" и "Проклятие". На второй черным цветом были выделены Сирия, Ирак и Иран как "блокирующая коалиция между Ближним Востоком и Европой". Нетаньяху фиксировал Иран в качестве "главного препятствия на пути к открытому миру, простирающемуся через Ближний Восток, через Сирию от Европы до Азиатско-Тихоокеанского региона" и приговаривал Сирию, выводя за скобки Палестину. Стоит ли после этого удивляться тому, что теперь Сирия поставлена в эпицентр регионального конфликта, но уже без прямого участия Израиля.

Профессор Депп констатирует, что сразу после мирного соглашения Израиля с Ливаном с севера Сирии пришел "сюрприз". Оппозиционные группировки "неожиданно" начали успешное крупномасштабное наступление на Идлиб, Алеппо и захватили Дамаск. При этом, как сообщала "Аль-Джазира", "боевые формирования оппозиции практически не встретили сопротивления на пути в столицу", а правительство президента Башара Асада объявило о капитуляции. Премьер-министр Сирии Мухаммад Гази аль-Джалали объявил, что большинство министров остаются в Дамаске и будут поддерживать работу государственных институтов, чтобы не допустить хаоса в переходный период. Сам Асад покинул страну и перебрался в Москву.

Вызреванию сирийского конфликта во многом способствовали не только внутренние факторы. Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш заявил, что нынешний сирийский кризис является "итогом хронического коллективного провала предыдущих договоренностей по сдерживанию эскалации, направленных на достижение реального общенационального прекращения огня и серьезного политического процесса по выполнению резолюций Совета Безопасности". В данном случае имеется в виду и безуспешная деятельность Астанинского процесса, строившегося только на компромиссных письменных и устных заявлениях. Теперь неслучайно глава МИД России Сергей Лавров говорит, что идет "сложная игра, в нее вовлечено много действующих лиц" и международных акторов, которые всегда существенно затрудняли урегулирование сирийского конфликта. Поэтому без диагностики геополитических факторов сложно понять его причины и маневры дипломатии в стремлении выработать схему его всеобъемлющего урегулирования. Это тот самый случай, когда можно согласиться с Карлом Каутским, который, отмечая внутренний этнический и конфессиональный конгломерат внутри Сирии в период французского мандата (1920–1946), заявлял, что "границы, намеченные колониализмом, создали национальные государства в юридическом смысле, но не смогли создать нации".

Дело в том, что геоэкономические регионы страны были слабо привязаны к Дамаску. Северо-восточная часть, включающая в себя регионы Эр-Ракка и Эль-Хасака (с входящим в него городом Эль-Камышлы) и продолжающаяся до Евфрата, сохраняла сильные связи с Ираком. Северная экономическая столица Сирии Алеппо была тесно связана в торговом отношении с Анатолией. Помимо этого, во время французского мандата Сирия была разделена на пять автономных областей: Александретту (ныне Искендерун, передан Турции в 1939 г.), алавитскую в прибрежной зоне (Латакия), друзскую в Джебель-Друз и две суннитские с центрами в Дамаске и Алеппо. Друзы Сирии больше тяготели к своим единоверцам в Ливане и Иордании. В то же время суннитское население южной Сирии (регион Хауран) сохраняло связи с родственными арабскими племенами на Аравийском полуострове.

Это и есть тот самый исторический сирийский геополитический разлом, в формате которого проходили государственные перевороты, создавались временные тактические политические альянсы то с Ираком, то с Египтом, плюс неэффективные войны с Израилем, хотя Сирия считалась одним из полюсов арабского национализма. Существовал даже проект создания Великой Сирии (Билад аш-Шам) в составе Сирии, Ливана, Иордании и Палестины под эгидой Дамаска. Потом наступил период сирийско-иранского альянса, существующего до сих пор с тыловым плацдармом "Хезболлы" в Ливане, что вело к конфронтации Эр-Рияда с Дамаском. Один саудовский эксперт писал: "Король знает, что ничто кроме краха самой Исламской Республики не может ослабить Иран сильнее, чем потеря Сирии".

Исходя из этого, вполне понятным представляется выход при определенных условиях и обстоятельствах наружу обозначенных исторических пластов, оказывающих сейчас заметное влияние на ход событий. Но есть еще и фактор Турции. В своей книге "Стратегическая глубина" Ахмет Давутоглу следующим образом показал контуры новой турецкой внешней политики: Анкара должна довести сферу своего влияния до Киркука и Мосула в Ираке, а также до Алеппо в Сирии. До сих пор подходы Турции к Сирии принципиально не менялись. Она выступает спонсором как гражданской сирийской оппозиции (Сирийский национальный совет), так и вооруженных формирований Сирийской свободной армии (ССА) и негласно оказывает поддержку террористическим джихадистским группировкам.

В то же время сирийский конфликт привел к усилению в северных провинциях Сирии курдского фактора, который поддерживается США, что вынуждает президента Реджепа Тайипа Эрдогана еще глубже увязать в сирийском конфликте. Мы это к тому, что в сирийской геополитической новелле почти для каждого ее участника выход и разрешение кризиса может оказаться самым неожиданным. Тегеран полагает, что в Сирии реализуются опасные сценарии, такие как распад, возобновление гражданской войны или полный контроль террористических группировок. Он заявляет, что в случае приглашения Дамаска готов ввести свои войска в Сирию. В свою очередь министр иностранных дел Израиля Гидеон Саар говорит, что в Сирии для Израиля нет "хорошей стороны", хотя другие считают, что "президент Асад был более предпочтителен для Израиля, нежели джихадисты".

Вот почему встрече в Дохе глав МИД стран Астанинской "тройки" предшествовала серьезная подготовительная работа. В таких условиях дипломатия "тройки" поставила задачу сохранить не только сам Астанинский формат урегулирования по Сирии, но и отношения внутри формата. Пентагон связывался с российским Минобороны из-за ситуации в Сирии. Подробности этих переговоров не разглашались, но ранее в Белом доме заявляли о непричастности к происходящему в Сирии. Аракчи обсуждал сирийскую обстановку со своим турецким коллегой Фиданом в Анкаре, и стороны отмечали необходимость возобновления работы Астанинского формата. В свою очередь глава МИД России Сергей Лавров обсуждал с Фиданом ситуацию в Сирии и говорил и с иранским коллегой Аракчи. При этом стороны подтвердили поддержку принципиальной позиции сохранения суверенитета и территориальной целостности Сирии. Президент России Владимир Путин также провел телефонные переговоры со своими иранским и турецким коллегами Масудом Пезешкианом и Реджепом Тайипом Эрдоганом. "Мы хотели бы обсудить [в Дохе] необходимость возвращения к строгому выполнению Идлибских соглашений, потому что идлибская зона деэскалации стала тем местом, откуда террористы двинулись на захват Алеппо. Договоренности, достигнутые в 2019 году и 2020 году, позволили нашим турецким друзьям контролировать ситуацию в идлибской зоне деэскалации и отделить "Хайат Тахрир аш-Шам"* от оппозиции, которая не является террористической и сотрудничает с Турцией. По-видимому, этого еще не произошло", - заявил глава МИД России Сергей Лавров в вышедшем накануне встречи в Дохе интервью американскому телеведущему Такеру Карлсону. Увы, этого не получилось и потом. В свою очередь, Эрдоган отрицал причастность к эскалации, а также заверял, что "продолжает выполнять все обязательства в Идлибе", хотя накануне встречи в Дохе неоднозначно прокомментировал наступление оппозиции и джихадистов в Сирии, заявляя, что их целью являются "Идлиб, Хама, Хомс и… конечно же… Дамаск". Тем самым он продемонстрировал свою оперативную осведомленность о ходе событий.

Итоги переговоров в Дохе в исполнении Лаврова были обозначены следующим образом: наступление боевиков террористических группировок и отрядов оппозиции в Сирии "готовилось давно". И главное: Россия будет поддерживать правительство Сирии, в то же время выступать за диалог с "законной" оппозицией. Но как бы то ни было, после Дохи оппозиция (пока неясно, "законная" или "незаконная") пришла к власти в Дамаске. В то же время стороны понимают, что по сирийскому разлому рано или поздно придется принимать новые решения. Сирия вступает в сложную переходную фазу, чреватую вызовами и рисками. По мнению многих ближневосточных экспертов, "в настоящее время страна вступила в переходный период", в течение которого оппозиционные группировки должны предложить новую конституцию, которая может быть скопирована с ливанского Таифского соглашения 1989 года с иракской формулой разделения Сирии. Проблема в том, что в стране действуют группировки с разными политическими интересами, и она "может превратиться в Ливию" или в Ирак, перестать быть единым государством. Или будет введен своего рода хрупкий этнический федерализм, который все равно приведет к развалу страны.

На данном этапе главная, но, видимо, все же промежуточная задача заключается в том, чтобы провести эволюцию власти в Дамаске мирным путем. Пока удается договориться внутри "тройки" и нейтрализовать военное вмешательство извне. Но геополитические причины устранить быстро не удастся, если такое вообще возможно. Как пишут ближневосточные СМИ, западные эксперты "стали разрабатывать проекты фрагментации Сирии еще в 2011 году, когда Сирию захлестнула так называемая арабская весна". В 2015 году эксперт по безопасности из Института Брукингса Майкл О'Хэнлон предложил создание в Сирии федеральной системы, начинающейся с двух регионов: курдского на севере и друзского на юге, а затем создания безопасной зоны для алавитов. При этом предполагается перемещение (transfer) населения, "но такое необходимо сделать мирным путем, а не так, как это проходило в Кашмире между Индией и Пакистаном". Поэтому характер конфликта в Сирии будет меняться с переходом в очередную затяжную форму. В связи с этим можно сделать ряд выводов, касающихся дальнейшего развития сирийского противостояния.

Первое: сирийский конфликт носит международный характер. В нем обозначены противоположные интересы нескольких внешних игроков - США, России, Турции, Ирана, Саудовской Аравии. Второе: важную роль приобретает ирано-саудовское и ирано-турецкое соперничество за гегемонию на Ближнем Востоке. Интересы Ирана заключаются в выстраивании оси Тегеран - Багдад - Дамаск - движение "Хезболла". В то же время Саудовская Аравия, позиционирующая себя в качестве лидера арабского мира, опасается оказаться во "враждебном иранском окружении". Третье: сирийский конфликт привел к появлению на Ближнем Востоке новых акторов, преследующих свои интересы. Это сирийские курды и друзы. Четвертое: разнонаправленная деятельность внутренних и внешних условий создает в Сирии реальную угрозу распада страны, что составляет уникальность геополитических узлов не только в одной Сирии, ставшей сейчас взрывоопасным очагом в регионе.

Сегодня определенные силы начинают разрывать карту в Сирии. Но кто следующий?