Responsible Statecraft
США

Нельзя взять и "запретить" разговоры о стойкости России к санкциям
RS: антироссийские санкции не работают и лишь затягивают конфликт

Западные санкции не наносят ущерб российской экономике и только затягивают конфликт, пишет RS. Многие аналитики призывали ввести более жесткие ограничения еще в 2014 году. Но это привело бы лишь к гарантированному уничтожению Европы, считает автор.

Давайте лучше признаем, что наша экономическая война не сработала, и изыщем способ закончить конфликт мирным путем.

Старший научный сотрудник Института Брукингса Робин Брукс недавно заявил, что "надо запретить любые научные работы, где стойкость ВВП России трактуется как признак того, что санкции не работают". Мне показалось занятным, что он косвенно признает неожиданную устойчивость российской экономики, но при этом сам же пытается заткнуть рот аналитикам, делающим вывод, что санкции не сработали.

Сам Брукс провел интересный анализ, и в основе его заявления лежит важный довод, который с некоторых пор подхватили другие: западные державы не ввели достаточно жестких санкций против России в начале украинского кризиса. Но они все еще могут нанести Москве настолько сокрушительный экономический урон, что Путину не останется иного выбора, кроме как отступить.

Давайте разберемся, как же могла выглядеть политика максимального давления в 2014 году.

Для начала западные эксперты всегда призывали к полной блокировке импорта российской нефти и газа. В 2014 году Россия экспортировала сырья почти на 500 миллиардов долларов. Поскольку более двух третей этого экспорта приходилось на нефть и газ, а бóльшая часть торговли - на ЕС, полный запрет пробил бы в российском экспорте брешь в 200 миллиардов долларов. В российской казне разверзлась бы зияющая дыра, поскольку примерно половина доходов российского государства поступает от налогов с нефти и газа. Это, несомненно лишило бы Россию масштабных военных инвестиций, исправно продолжавшихся с 2011 года.

Но это возымело бы катастрофические последствия для энергетической безопасности во многих частях Европы, в том числе в странах, на тот момент получавших 100% газа из России, в частности в Финляндии, Прибалтике и Болгарии. Для сравнения, Германия получала из России 40% своего газа. Это привело бы к дефициту энергии, огромной инфляции в области энергоносителей и дороговизне жизни. При этом после мирового финансового кризиса ЕС все равно застрял бы в порочном круге угнетения роста, снижения производительности и отрицательных процентных ставок.

Разумеется, европейские страны могли бы просто форсировать отказ от российской энергии, но и этот процесс не произошел бы в одночасье. В декабре 2015 года президент Обама только снял действовавший 40 лет запрет на экспорт нефти и газа, и экспорт сжиженного природного газа из Америки в Европу стремительно набирал обороты.

Постепенный переход на более дорогой СПГ из Америки привел бы к огромным политическим и экономическим сдвигам в Германии, которая и без того страдает от деиндустриализации. Ее правящая коалиция только что распалась на фоне роста крайне правого и крайне левого популизма, в том числе из-за пагубной экономической ситуации. Введи Запад полную блокаду российских энергоносителей в 2014 году, политическое землетрясение, к тому же не в пример более разрушительное, постигло бы Европу гораздо раньше.

Еще одна давнишняя идея заключалась в том, чтобы отключить Россию от Swift - всемирной системы межбанковских финансовых сообщений. По данным газеты The Financial Times, этот шаг лишил бы Россию возможности осуществлять экспортные операции в иностранной валюте. Это разрушило бы экспортозависимую экономику России и привело бы к банкротству государственных компаний, таких как "Роснефть", "Газпром" и "Ростех". Западные санкции против финансового сектора уже вызвали серьезные проблемы с ликвидностью, в частности у того же энергетического гиганта "Роснефть". Без экспортных доходов крупнейшие государственные компании попросту обанкротились бы, а Россия бы лишилась возможности наращивать резервы, чтобы покрыть огромные расходы на боевые действия, начавшиеся со спецоперацией в 2022 году.

Однако отключение России от Swift агентство Bloomberg назвало экономическим аналогом взаимно гарантированного уничтожения, как минимум для Европы. Европейские импортеры лишились бы возможности оплачивать российский импорт (см. комментарий выше о потере доступа к российским энергоносителям). Кроме того, они бы не смогли получать платежи за экспорт в Россию, тем самым собственноручно лишив себя огромного рынка.

В 2014 году компании ЕС экспортировали в Россию товаров на сумму в 100 миллиардов долларов. Политические лидеры ЕС никогда бы на такое ни за что не подписались.

В 2014–2015 годах Москва воздержалась от полномасштабной специальной военной операции на Украине, потому что попыталась сберечь хоть сколько-нибудь сносные отношения с Францией и Германией: казалось, Минское соглашение давало на это шанс. Даже "ястребы" Уайтхолла (улица в центре Лондона, название которой стало нарицательным обозначением британского правительства. - Прим. ИноСМИ) и те называли отключение Swift "ядерным вариантом". По их мнению, этот шаг оказался бы настолько разрушительным, что Путин мог бы прислушаться к самым воинственным советникам и ввести на Украину войска (или сделать что похуже) на этапе, когда Киев не мог дать отпор, в отличие от 2022 года.

Заморозка международных активов России в 2014 году теоретически могла бы оказаться более разрушительной, чем в 2022 году. В конце 2014 года Россия только оправлялась от ноябрьского обвала цен на нефть. Центральный банк тщетно потратил 100 миллиардов долларов из своих резервов на валютных рынках, но все равно не избежал обвала рубля в "черный вторник" 16 декабря 2014 года. В случае заморозки российских активов Центральный банк России не смог бы предотвратить еще более разрушительный обвал валюты.

И все же я все равно сомневаюсь, что это бы существенно повлияло на российскую политику на Украине. Даже после "черного вторника" Россия сохранила резервы в размере 400 миллиардов долларов. Если бы Запад заморозил в своих юрисдикциях активов на сумму порядка 200 миллиардов долларов, у России все равно оставалось средств на восемь месяцев импорта. Из "черного вторника" российские политики извлекли урок, что слабый рубль - это сила, увеличивающая стоимость экспорта энергоносителей, которые продаются за доллары.

Безотносительно западных санкций Россия приняла слабый рубль как инструмент экономической политики, но лишь немногие западные "ястребы" это поняли. Как я уже не раз говорил, это позволило Москве восстановить резервы перед боевыми действиями в 2022 году. Заморозка российских активов в 2014 году, вероятнее всего, лишь ускорила бы этот процесс и подтолкнула бы Россию к конфликту еще раньше.

Я был, скажем так, на передовой антироссийских санкций в течение десяти лет, но даже я никогда не верил, что более жесткий подход в 2014 году предотвратил бы украинский конфликт (если допустить, что это в принципе достижимо, будь то политически или экономически).

Я понимаю разочарование неэффективностью санкций. Но нельзя забывать, что у любой внешней политики есть четкая цель и мерило успеха. Целью и обоснованием антироссийских санкций было (по крайней мере, должно было быть) ограничить и прекратить российскую агрессию, в идеале откатив назад ее последствия. Ущерб экономике России не может служить надежным критерием, тем более если эти меры пошли не так, как надеялись аналитики вроде того же Брукса.

Путин заявил, что хотел бы смягчения санкций в рамках будущего мирного соглашения, однако за последние одиннадцать лет они ни разу не помешали ему принять желанные решения.

Поэтому предлагать новые способы сделать российской экономике больно - значит напрочь упускать суть происходящего. Мы должны спрашивать себя, как нам положить конец боевым действиям, а не предлагать те же идеи, которые их лишь затянут.

Автор: Иан Прауд (Ian Proud) - находился на британской дипломатической службе с 1999 по 2023 год и занимал должность экономического советника в посольстве в Москве с июля 2014 года по февраль 2019 года. Был одним из организаторов саммита "Восьмерки" в Лох-Эрне в Северной Ирландии. Недавно опубликовал мемуары "Неприкаянный в Москве: как британская дипломатия в России 2014–2019 годов потерпела крах".