Денис Давыдов
Леонид Блонский
29 января 2025

29 января 1863 года в Варшаву прибыла прусская делегация, направленная Отто фон Бисмарком: Пруссия была глубоко взволнована польским мятежом, поднятым против Российской империи, и хотела уточнить его масштабы. А заодно скоординировать совместные действий против польских повстанцев. 5 февраля делегация уже была в Санкт-Петербурге и встретилась лично с императором Александром II, но, по сути, это ни на что не повлияло.

Начавшееся внезапным нападением на русские гарнизоны 22 января 1863 года польское национальное восстание навсегда стало ярким примером того, что нерешенные по существу, легкомысленно отодвинутые проблемы всегда "выстреливают". Тем более когда в их основе лежит такая обида, какая была у поляков, потерявших свою древнюю государственность в результате трех разделов Речи Посполитой.

Началось все в эпоху Александра II "Освободителя" совсем не сразу, огонек "польского вопроса" тлел довольно долго, постепенно разгораясь из-за благодушного попустительства властей. Пока не вспыхнул пламенем полноценной вооруженной борьбы, которая продолжалась практически полтора года (до июня 1864-го), докатилась до Киевской губернии и унесла жизни около 35 тысяч человек.

Одним из последствий этих событий стало принятие знаменитого теперь Валуевского циркуляра, который был не "актом уничтожения украинской мовы", а противодействием попыткам повстанцев привлечь на свою сторону малороссийское селянство. Но куда более важным получился опыт создания "тайного государства" и вдохновляющего примера для следующего поколения революционеров.

Лидеры польского государства после восстановления независимости в 1918 году не раз обращались к историческому осмыслению Январского восстания, придавая ему особое значение при составлении своих геополитических доктрин.

Значительную роль в них играла идея польского имперства (пусть и не высказываемая напрямую), ведущая и направляющая роль Польши в Европе, а главное - облик зловещего врага в лице России, которая должна быть разрушена изнутри и разделена на малые государства. По большому счету, концепция эта жива и поныне, определяя политику уже в XXI веке.

От благости к взрыву

Начиналось все, конечно, со всеобщего послабления и посыпавшихся свобод, которыми Александр II пытался принести в свою империю мир и процветание - начиная с отмены крепостного права. Во время своего визита в Варшаву в мае 1856 года государь обратился к польской знати с обещанием дать Польше все, что может быть ей полезно, "все, что мой отец обещал ей даровать и действительно даровал".

"Держитесь действительности, составляя одно целое с империей, и оставьте всякие мечтания о независимости как не могущие осуществиться. …От вас зависит облегчить решение задачи. Вы должны помочь мне в моем труде. На вас одних падет ответственность, если мои намерения встретят на пути какие-либо химерические препятствия. Дабы доказать вам мою готовность к облегчению участи всех виновных, скажу вам, что я только что подписал амнистию: я позволяю вернуться в Польшу всем эмигрантам, которые этого пожелают",- цитирует весьма наивную речь императора первый в России военкор, переводчик и автор "Записок о польских заговорах и восстаниях" Николай Берг.

Александр II предложил Польше мирное развитие в составе империи

В данном случае имелись в виду, прежде всего, участники прошлого бунта, случившегося в ноябре 1830 года, когда русской армии пришлось брать Варшаву с боем. Тогда фактическая автономия Польского Королевства, гарантированная конституцией 1815 года, была отменена - править стал назначаемый российский наместник.

Но те, кто вернулся из Сибири или стран Европы, конечно же, совсем не были настроены "жить в мире и благополучии", равно как и все носители идеи польской независимости.

Многочисленные кружки по интересам, среди которых была и организация офицеров польского происхождения в Петербурге, получили мощный толчок в развитии политических идей, которые чем дальше - тем больше искали выхода в публичное пространство. Полное попустительство в открытии в российской столице польской типографии и издании польских газет, превращение воскресных школ в агитационную сеть дало базу распространению пропаганды "для поднятия духа в народе".

Уличные выступления в Варшаве начинались с битья окон, срывания вывесок на русском языке, запугивания русских жителей города, мелкого пакостничества, к которому привлекали подростков. Первой серьезной пробой сил стала манифестация кружка "Академиков", варшавских студентов, в годовщину Ноябрьского восстания, с песнями, декламациями, распространением портретов давних героев Польши - и в итоге панихидой по убиенным в 1830-31 гг. полякам с пением патриотических гимнов.

Власти на все это не реагировали никак, что вдохновило заговорщиков. Как вдохновляли и русские либеральные кружки с их "подземной литературой".

Впоследствии дворян-революционеров воспоет уже советская власть как борцов с царизмом: союзниками польских сепаратистов в деле уничтожения самодержавного Российского государства стали представители подпольных организаций "Земля и воля", "Комитет русских офицеров в Польше". Им сочувствовали Михаил Бакунин, Александр Герцен и Николай Огарев, издававшие газету "Колокол" в Лондоне, за отделение Польши выступал опальный Николай Чернышевский.

Совпадали и технологии: будущий сценарий русских революционеров предусматривал использование социальных ожиданий крестьянства, вызванных освободительной реформой 1861 г., для организации антигосударственного мятежа с целью реализации идей утопического социализма, социального равенства и федерализма.

Натравить низшие сословия на высшие и тем самым спровоцировать русское крестьянство на массовое насилие в отношении русского дворянства, помещиков и чиновников, то есть развязать братоубийственную гражданскую войну - эти идеи родили отнюдь не большевики.

Битва за империю

Основной политической целью восстания в итоге стала не просто независимость, а восстановление независимой Речи Посполитой в границах 1772 года. По словам известного славяноведа Александра Гильфердинга, "отвоевать Западную Русь - вот что составляло с самого начала главную, существенную задачу всего польского движения. Точка опоры была Варшава, но цель - Вильна и Киев".

Спусковым крючком для распространившегося на территории Северо-Западного и Юго-Западного краев России восстания стала кампания по набору рекрутов в Русскую императорскую армию. Уклонисты вышли из Варшавы и составили первые повстанческие отряды (всего около тридцати, общим числом до 6 тыс. человек). Однако куда большую опасность представляла разветвленная и сильная подпольная организация с центром в Варшаве, поддерживаемая и направляемая влиятельной польской эмиграцией в странах Западной Европы.

Представителями национального польского движения была создана сеть органов власти на местах, организованы подпольная печать, полиция, суды, почта и казначейские учреждения, которые собирали средства на восстание. Энергичную, мобилизующую роль играло римско-католическое духовенство, опиравшееся на сочувствие папского престола.

Политическая и религиозная мобилизация мятежников проходила под лозунгами патриотизма, защиты католической веры, агрессивной русофобии и подкупающих социальных обещаний. Подпольная пропаганда и религиозные проповеди ксендзов разжигали во всех сословиях общества политическую и религиозную ненависть к "москалю" и "схизматику", под которыми понимались Россия, великороссы и православие.

Против государства восстал внутренний политический враг, поддерживаемый извне, вооруженный, идейно и религиозно мотивированный, жестокий, целеустремленный и организованный.

"Ему недостаточно простой независимости. Он хочет преобладания; ему недостаточно освободиться от чужого господства, он хочет уничтожения своего восторжествовавшего противника. Ему недостаточно быть поляком; он хочет, чтоб и русский стал поляком или убрался за Уральский хребет. Он отрекается от соплеменности с нами, превращает в призрак историю, и на месте нынешней могущественной России должна стать могущественная Польша по Киев, по Смоленск, от Балтийского до Черного моря", - отмечал известный русский общественный деятель и публицист того времени Михаил Катков.

Мятежное państwo podziemne стремилось вовлечь в вооруженную борьбу все сословия польского общества с целью придания восстанию общенационального значения.

Однако ни в Царстве Польском, ни в Западном крае России оно так и не приобрело масштабного, подлинно общенационального характера.

Прежде всего потому, что на сторону мятежников не встало крестьянство.

В Западном крае России опорой повстанцев была немногочисленная польская ирредента, состоявшая из дворянства, шляхты, ксендзов и их католической крестьянской и мещанской паствы. Преодолеть узость сословно-клерикальной базы восстания предполагалось с помощью западнорусского крестьянского населения, абсолютное большинство которого составляли православные белорусы и малороссы.

Однако им были непонятны расплывчатые идеи восстания, и лишь около 20% тех, кто поддержал мятеж на всей охваченной им территории, были выходцами из крестьянского сословия: именно потому и печаталась литература для украинцев на более-менее понятном им "простом языке". А на территории Юго-Западного края (в Волынской, Подольской и Киевской губерниях) состоялось лишь 35 боестолкновений регулярных войск с повстанцами.

Задел на будущее

На пике восстания число участников, как прямых, так и косвенных, на территории Правобережной Украины едва ли превышало 3000 человек. Чешский историк и политический деятель Франтишек Палацкий писал об этом так:

"Те малороссы, которые, может быть, теперь вместе с поляками сражаются против русских, воюют не под знаменами малороссийскими за политическую самостоятельность Малой Руси, но, как и поляки, за восстановление старой Польши".

Для православного населения бывшей Речи Посполитой победа польского восстания означала превращение региона в "домашнюю" колонию восстановленного Польского государства, возвращение неволи и поражение Русской православной церкви. Ведь одним из лозунгов мятежников было восстановление унии, упраздненной в России решениями Полоцкого собора 1839 года.

Куда более масштабными были события в Литве и Белоруссии (что затем повлекло за собой соответствующие репрессии). Но спровоцировать общерусский крестьянский бунт, нацеленный на разрушение государственных институтов власти и управления и уничтожение общественного порядка, в этот раз не удалось.

А самое главное, заявка на "имперские границы" стала решающим фактором в нежелании Британии и Франции (в первую очередь) поддерживать восставших - это было нарушение "порядка, основанного на правилах".

Глава британского Форин-офиса лорд Джон Рассел в палате лордов обратился к польскому Национальному правительству такими словами: "Что за Польшу вы желаете восстановить? Должны ли мы включать в нее Познань и Галицию? Если да, то вызовем сопротивление Пруссии и Австрии, и что же тогда - европейская война? Ничто не может быть более чуждо намерениям правительства ее величества, оно ограничится представлениями, которых требует от него достоинство Англии".

Таким образом, Франция фактически осталась впряженной в польскую колымагу одна и, конечно, тянуть ее не захотела. А глава российского МИД князь Александр Горчаков только накручивал европейских коллег тщательно выверенными формулировками, сообщая, что "мятежники не требуют ни амнистии, ни автономии, ни более или менее широкого представительства. …Цель их - владычество над провинциями, в которых огромное большинство населения русское… словом, распространение пределов Польши до двух морей".

Став диктатором Польши, Юзеф Пилсудский включил участников Январского восстания в Войско Польское и назначил им выплаты

И, в общем-то, он был совершенно прав: все свои проблемы поляки создали собственными руками - включая, конечно, и три раздела Речи Посполитой. Но все равно не успокоились.

Фактический создатель Второй Речи Посполитой (1918–1939 гг.) и первый ее глава Юзеф Пилсудский посвятил Январскому восстанию целое исследование. Во времена собственной революционно-террористической деятельности он вдохновлялся структурой Национального правительства того времени. Оттуда же диктатор вывел и непреходящую идею Польши "од можа до можа" и расчленения России на множество маленьких государств через внутренние распри и гражданскую войну.

Собственно, с британской стороны друг Пилсудского, один из отцов геополитики Халфорд Маккиндер предлагал тогда же создание антироссийского политического блока в Европе, куда должны были также быть включены Грузия и Азербайджан. Что означало бы надежную блокаду России от мировой торговли, контроль над которой всегда был в английских интересах.

Так что если вглядеться в нынешние события, то в них тоже отчетливо видно все то, что уже происходило в нашей истории более 160 лет назад.