Пакт Молотова-Риббентропа в немецкой пропаганде

Конец августа - декабрь 1939 г.: пропаганда до Зимней войны
От режима к ФБ: аппарат пропаганды и пакт

"Фелькишер Беобахтер" (Volkischer Beobachter), "ФБ" - считался рупором национал-социалистического правительства Германии и лично Гитлера.

20 августа журналисты получили информацию о заключении "германо-российского" экономического соглашения. Комментировать это следовало осторожно, указывая на то, что обе страны дополняли друг друга своими экономиками "самым естественным образом" [PA, Nr.2834, PA, Nr. 2835]. Настоящая "бомба" разорвалась через два дня: объявление германо-советского пакта о ненападении. Это следовало, в соответствии с выданными инструкциями, опубликовать на первой странице, описывая как сенсационный поворот в истории обоих народов, которые опять "нашли друг к другу".

Желательно было делать отсылки к временам Бисмарка, и даже разрешалось упоминать "Рапальский договор". Также прессе было разрешено намекнуть на то, что Россия и Германия самостоятельно смогут решить все открытые вопросы в Восточной Европе.

О том что пакт был заключен именно с Советским Союзом, а не с дореволюционной Россией, старались не упоминать. На пресс-конференции, при озвучивании инструкций для прессы, особо подчеркивалось, что упоминать о проблемах мировоззрения между коммунизмом и национал-социализмом нельзя. Было сказано, что "немецкий народ имеет понимание к различиям обоих политических систем". А когда зачитывавший провозглашение пакта, Браун фон Штумм, произнес фразу о "многолетнем сотрудничестве", зал разразился хохотом, как писал присутствующий журналист Фриц Зэнгер. Руководитель пресс-конференции Фриче попытался спасти ситуацию, назвав смех признаком "радости по поводу нового пакта".

Многолетняя история сотрудничества между Германией и Россией в умах немцев была затерта негативной картинкой Советского Союза, создаваемой много лет пропагандой Рейха. Естественно журналисты не могли за один день перенастроиться, так что на следующий день министерство пропаганды выдало еще одну инструкцию, с требованием о большей "корректности и теплоте выражения". Многие пропагандисты сами недоумевали, а многие злились, например ярый антибольшевик Альфред Розенберг.

По всей видимости между журналистами уже ходили слухи о будущем разделе Польши, потому Министерство пропаганды решило огласить информацию, о существовании секретных договоренностей с Советским Союзом, в соответствии с которыми будет проходить будущая граница. Сами договоренности являлись конечно же секретом и показаны не были [см BAK, ZSg. 101/14/52, 17.9.1939].

В официальном совместном германо-советском заявлении 18-го сентября было сказано, что вторжение советских войск произойдет по обоюдному согласию с целью восстановления порядка и спокойствия в Польше. Эти действия производятся в соответствии с пактом о ненападении [см. ФБ 19.09.1939].

Пресса не сомневалась в окончательности решения на сближение отношений между СССР и Германией. Даже сам Гитлер сказал, что произошел "окончательный поворотный момент в истории двух народов" [см. ФБ 02.09.1939].

Министерство пропаганды планировало привлечь советскую прессу к утверждению, что на самом деле войну спровоцировала Англия. Своя же пресса должны была пропагандистски поддерживать вход советской армии в восточную Польшу [BAK, ZSg. 109/3/105]. Позднее планировались позитивные отзывы о пактах, к которым принудили балтийские страны.

Даже при нарастании напряжения в советско-финских отношениях немецкие пропагандисты демонстрировали внешнеполитическое единство с СССР. Что не все так хорошо внешнеполитически до пропагандистов дошло лишь с началом советско-финской войны. Пресс-конференция по этому поводу не внесла ясности. Инструкций насчет измены курса по отношению к СССР не было, но симпатии журналистов были однозначно на стороне финнов. Немецкие солдаты уже воевали в Финляндии в прошлом в составе Фрайкора, даже кое-кто из присутствующих журналистов. Многие имели друзей среди финнов [BAK, ZSg 102/20/378, 5.12.1939].

Внутреннее развитие Советского Союза: беззаботный взгляд на новых друзей?

Хотя пакт с СССР внешнеполитически можно было представить как "удар по Окружению" и попытку избежать крупной европейской войны, объяснить, что антисемитское правительство Германии заключило пакт с "еврейской кликой", было трудно. Пропагандисты могли бы объяснить такое развитие сменой власти в СССР, смещением "евреев-большевиков". Но для этого нужно было иметь какие либо знания о происходящем там. А из журналистов ФБ никто за последние годы по настоящему не изучал происходящее в Советском Союзе. Для пропагандистских статей можно было всегда выдумать, например, очередной голод, восстание или расстрел. Теперь, после заключения пакта пропагандистам про СССР просто нечего стало писать. В сентябре еще удалось наскрести тем на 11 статей, но с Октября по Декабрь выходило всего лишь по три коротких заметки о внутреннем развитии СССР [см. Флорин].

Темы этих публикаций описывали в основном экономику СССР, так как между ним и Германией ожидался рост торговли. Советский Союз должен был поставлять в Германию огромное количество товаров. Заявления полугодовой давности о том, что в Советском Союзе царит хаос, канули в забытье. Теперь "экономические эксперты" утверждали, что Советский Союз может снабжать Германию и что возможности для торговли "практически неограниченны". Удивительное преображение от "нищей страны", как уверял до того ФБ, к "богатому государству" пропагандисты даже не пытались объяснить.

Так писалось о нефтяной программе Советского Союза [ФБ 03.10.1939] и о "Богатствах России" [ФБ 05.10.1939], даже с приведением советских источников, описывался рост земледелия, добычи полезных ископаемых и энергоснабжения. Также автор статьи писал, что Россия поставит Германии миллион тонн кормов для скота, что на самом деле не было правдой, так как переговоры о торговле велись еще долгое время безуспешно и число в миллион тонн было сильно преувеличенным. В ФБ от 18.11.1939 писалось о новых месторождениях нефти в Крыму.

Но в некоторых напечатанных статьях чувствовался протест редакции ФБ против заключенного пакта. Одна статья [ФБ 03.09.1939] о захвате Москвы Наполеоном, другая о французском фильме, в котором заговорщики поляки пытались сместить русскую царицу, "немку" Екатерину Великую и заменить на ее сестру, с величественной фамилией - Элизабет Тараканова.

Намек пожирнее вышел в другой статье [ФБ 19.09.1939], критике "Русских Мемуаров" Софи фон Бургхеведенс. Автор, проф. Адольф Бартельс заключил статью следующими словами: "Сначала война… потом Революция 1917… Неожиданно как землетрясение она вырвалась за несколько дней и снесла все, что строилось столетия. Я был свидетелем при ужасной смертельной борьбе царизма. Свидетелем страшного заточения царской семьи в глубокой Сибири и Екатеринбургской трагедии. Я был свидетелем всего этого и с грустью закрываю свою книгу русских воспоминаний". Очевидна умелая игра на чувствах читателя автором, который конечно не мог быть свидетелем расстрела царской семьи. Да и революция в России назревала многие десятилетия и прорывалась уже в 1905 году, а отнюдь не неожиданно за несколько дней. О чем и говорить, если автор даже не различает буржуазной Февральской революции, при которой и был снят и арестован царь и его семья, и Октябрьской революцией. А то что последующие разрушения в России были вызваны в основном гражданской войной, которую развязали скорее белые силы, которые автор статьи по ошибке называет царизмом, при помощи чехословацкого корпуса, он и знать не мог.

С октября Министерство Пропаганды указало, что все статьи о Советском Союзе должны быть предъявлены для одобрения перед публикацией. Таким образом удалось предотвратить на будущее похожие статьи. Исторические статьи о России сошли на нет, как и другие публикации о внутреннем развитии в СССР. И даже телеграммы от Гитлера и Риббентропа с поздравлениями ко дню рождения Сталина просто отпечатали в ФБ, оставив без комментариев.

Советско-германские отношения: Шок от заключения пакта Молотова-Риббентропа

По сути пропагандисты не стали выдумывать новую картинку Советского Союза. Поэтому она оставалась для немецкого обывателя в общем такой же, как и до заключения пакта, годами наполняемая пропагандистскими выдумками, ничего общего с настоящими условиями жизни в СССР не имевшими. Потому ничего хорошего средний немецкий обыватель о Советском Союзе думать не мог. И германская пропаганда менять это состояние не спешила.

При обнародовании "Немецкого торгового и кредитного соглашения с Советским Союзом" ФБ облегчил себе работу, практически слово в слово напечатав инструкции для прессы в виде статьи: Обе страны дополняют друг друга натуральным образом своими народными хозяйствами. Соглашение находится на одной линии с немецкой торговой политикой, стремящейся к хорошим торговым отношениям со всеми странами, дополняющим Германию экономически [PA, Nr. 2835, ZSg. 102/18/389/11].

23-го августа вышла статья Зайберта о самом пакте, сразу под статьей "Польша стягивает армию к границе". Зайберт писал в соответствии с инструкциями, что Германия заключает честные договоры, вместо того, чтобы окружать других и что вновь восстановилось естественное состояние в жизни двух народов, прерываемое в истории лишь на короткое время. Он делал отсылки ко временам Бисмарка.

Далее Зайберт рискнул перейти предписанные границы. Он написал что пакт в первую очередь направлен против "реакционного империализма демократий" и что теперь попытки Англии сблизиться с СССР провалились по причине совершенно разных интересов.

Видимо в прошлом Зайберт был последователем национал-большевистских идей, коие теперь с готовностью принялся изливать в своих публикациях. Он писал о "молодых социалистических нациях", создавших на европейском континенте новое право. Английский народ на самом деле не знает, что борется на самом деле за реакционный капитал, ошибочно считая это борьбой за Польшу и демократию [ФБ 27.08.1939].

Таким образом Зайберт описывал картину мира, в котором Германия и СССР работают вместе, против капитала, а пакт был своеобразным триумфом немецкой и русской нации против капитализма.

Такое мировоззрение вело к росту просоветских настроений в Германии, чего вовсе не хотело Министерство пропаганды, а также правительство Германии.

Не смотря на подписание пакта, все, кто приложил к этому усилия, были более сдержанны в своих высказываниях. В некоторых публикациях ФБ ощущались знаковые жесты, например фото смеющегося Сталина рядом с германским министром иностранных дел Риббентропом при подписании пакта. Но в своих речах сам Риббентроп, Молотов и Гитлер подчеркивали, что в мировоззрении двух стран все еще существуют разногласия. В данный же момент они не помешали сближению.

Так Гитлер отметил, что не видит причины для враждебности, если СССР не будет экспортировать свою доктрину. В то время как Молотов не считал "расхождение мировоззрений препятствием для установления хороших политических отношений".

Но как получилось, что ФБ занял роль наиболее ярого строителя общих идеологических черт между нацистской Германией и Советским Союзом? Часть ответа исходит из выступлений самих политиков, принимавших участие в формировании пакта. Так Молотов, Риббентроп и Гитлер изъявляли согласие в том, что пакт является окончательным. Гитлер даже зашел так далеко, что заявил, что "о любом будущем применении силы не может быть и речи" [ФБ 02.09.1939].

Ведущий пресс-конференции 23-го августа Фриче также заявил: "Каждый журналист должен понять, что речь не идет о тактическом маневре. Произошел исторический поворот в подлинном смысле". Поэтому в публикациях важна "теплота выражения и точность" [PA, Nr. 2870, ZSg. 102/18/398].

Сотрудники ФБ, "боевой газеты национал-социалистов", считали своей задачей разъяснения вопросов мировоззрения и поэтому не следовали указанию к воздержанию. У читателя не должно было оставаться никаких сомнений в том, что пакт был окончательным и бесповоротным.

Начало войны в сентябре 1939-го ничего не изменило в этом отношении. Причем саму войну запрещено было открыто называть войной. А особо сильно ФБ подчеркивал поддержку в войне с Польшей со стороны Москвы, цитируя при этом советские газеты. Так, 8-го сентября вышла статья "Взятие Кракова привлекло большое внимание в Москве", 16-го сентября цитировалась статья газеты "Известия", об окружении 250 000 поляков. Статья от 13-го сентября описывала, как Германия и Россия восстанавливают порядок в Польше, а также цитировалась "Правда": "Тюрьма народов развалилась как карточный домик". Такие выборочные цитаты из советских газет должны были придать высказываниям самого Гитлера большую убедительную силу.

Советское вступление в Восточную Польшу ФБ описывал в публикациях, как действия не направленные против Германии и как не противоречащие подписанному пакту. Примерно такими же словами ФБ комментировал установленную демаркационную линию 23-го сентября, обмен ратификационными грамотами к "Московскому Соглашению" и, теперь уже, окончательное разграничение своих интересов. Примечательно также упоминание прохождения немецких и советских войск через Брест-Литовск на первой полосе ФБ 25-го сентября. Все это должно было показать, насколько непоколебимы сейчас германо-советские отношения.

Антикоминтерновская пропаганда и обманутые союзники

Печать государств-участников Антикоминтерновского пакта в августе 1939 г. пакт Молотова-Риббентропа встретила открытым неприятием. После того, как стало известно о германо-советских соглашениях по Польше и Прибалтике, в политике за закрытыми дверями и публично в прессе развернулось широкое возмущение в Италии. Во время Зимней войны итальянская политика и пресса явно были на стороне Финляндии, и даже подчеркивала ответственность Германии за трагическую судьбу Финляндии.

В Токио же германский пакт с Москвой с самого начала рассматривали как измену, тем более, что секретное дополнительное соглашение к Антикоминтерновскому договору запрещало обоим правительствам идти на такой шаг. Шок от пакта был настолько велик, что привел к внутриполитическому кризису и отставке правительства в Токио.

ФБ не упомянул о волнениях, вызванных пактом. С другой стороны, пакт проложил путь к японо-советскому сближению и заключению перемирия в сентябре 1939 года, что отвечало интересам более слабых в военном отношении японцев. Эти события ФБ впоследствии подробно комментировал, используя в качестве доказательства вклада германо-советского пакта в решение международных конфликтов [см. Кребс].

Цитируя прессу из Италии, Испании, Японии и Венгрии ФБ создавал видимость поддержки новой политики Германии со стороны этих стран. Туманными формулировками замазывался факт отсутствия настоящей поддержки пакта со стороны союзников Германии. Особенно реакция Японии и Испании была сдержанной. ФБ лишь написал, что "позиция Японии не изменилась". В статье об Испании автор пытался доказать, что испанская пресса назвала пакт "победой германской дипломатии". По мнению автора, лишь Германия могла пережить сближение с СССР без вреда для себя, после того, как она победила большевизм, разбив его в Испании. Конечно всем было ясно, что такой аргументацией мало кого можно убедить, а потому просто перешли к теме общей германо-испанской борьбе против демократий.

Едва ли нашлась хоть одна страна, в которой пакт приветствовался. ФБ лишь мог написать, что пакт произвел "сильнейшее впечатление". Тема антикоминтерновского пакта с 24-го августа должна была постепенно быть "захоронена". А после нападения на Польшу было важно показать, что многие страны приветствуют это действие Германии, а позже и Советского Союза. Причем нейтралитет пропагандистами выдавался как поддержка.

Ни в статьях об Испании, ни об Италии не писалось, что их отношение поменялось. Во всяком случае, из сообщений не следовало, что после советской интервенции в Польше настроения против лживой политики Германии изменились и там.

Притягивая Японию пропаганда выстраивала общий фронт против демократий. Когда японское правительство однажды выступило с резкой заметкой против Англии, ФБ даже выпустил по этому поводу передовицу, подчеркнутую красным. Верно то, что конфликты между Японией и Советским Союзом, который был союзником Германии, нельзя было полностью игнорировать. Однако каждый шаг на пути к взаимопониманию превозносился, а возможное урегулирование преподносилось как положительное следствие германо-советского пакта в пропаганде.

Пропаганда окружения: Отчуждение Советов и западные державы

После того, как пакт был заключен и тема антикоминтерна исчезла из печати, пропаганда нашла уже нового врага - "Плутократию" - в основном в лице Великобритании. Перекладывание вины на нее за будущую войну началось уже до заключения пакта, а после обвинения усилились: "Окружающие" Германию страны, т. е. Англия и Франция, были на самом деле поджигателями войны.

ФБ писал, что Сталин поступил мудро, не позволив "еврейским" агитаторам в Лондоне втянуть себя в антигерманскую коалицию, как это получилось сделать с царской Россией во время Первой мировой войны [см. Сивоттек]. Таким образом, "пропагандистская война против Запада" заменила пропаганду против Востока, атрибут "еврейский" был освобожден от термина "большевизм" и прикреплен к "международному масонству" [см. Вагтс]. В этом же заключалась суть идеологического аргумента: в конечном счете, во всем по-прежнему виноваты "евреи", только они таинственным образом перенесли "штаб врага Рейха" из Москвы в Лондон.

Так Фриц Нонненбрух писал в статье от 8-го сентября, что "немцы ненавидят не английский народ, а еврейско-масонскую, демократически-капиталистическую клику, загнавшую англичан в эту войну против нас". Зайберт писал 9-го сентября о "еврейско-масонском мировом заговоре", о котором английский народ ничего не знает (а вот он Зайберт видимо каким то образом узнал) и думая, что воюют за Польшу и демократию, англичане на самом деле платят кровью за то чтобы реакционный капитализм получал прибыль [см. Лонгерих].

Коппен в статье ФБ писал еще 17-го апреля этого же года, что "в Москве находится штаб пропаганды врага мира номер 1". А теперь уже 6-го сентября Лондон назывался "штабом лжи мира". А 26-го сентября Зайберт передал слова Гитлера в Данциге через статью: "Немцы и русские никогда не будут рвать друг друга для английских кукловодов, и не позволят им вмешиваться в вопросах Востока."

Таким образом оправдывалась война против Польши, как результат "Окружения Германии", "еврейского разжигания войны" в международной прессе, которая в конечном итоге подтолкнула поляков к их непреклонной политике. В рамках этой анти-западной пресс-кампании Советский Союз играл важную роль для Германии тем, что он, якобы, подтверждал тезисы немецкой пропаганды. Пресса Советского Союза якобы высмеивала английское разжигание войны и прямо называла виновных в ней. Так, Советский Союз служил обеспечению безопасности Германии, потому что реальную опасность вмешательства Великобритании фюрер устранил заключением альянса с Советским Союзом [ФБ 08/09/22/25.10.1939].

Бесчисленные противоречия, вытекающие из этой линии рассуждений, не могли быть разрешены пропагандистами: как, например, могло случиться, что прежде "истреблявший людей", воинствующий Советский Союз теперь выступал за мир? Как могло случиться, что "штаб мирового еврейского заговора" вдруг оказался в Лондоне, а уже не в Москве? Все эти вопросы оставались без ответа, в то время как антибританские и антифранцузские кампании в прессе неуклонно усиливались до конца года.

Кампания в прессе против Польши: "Польское государство прекратило свое существование"

Антипольская кампания в прессе также была противоречивой. Однако ей предшествовала более длительная подготовка, во время которой бывший друг Польша в пропаганде превратился в презренного врага Германии. Заключенный с СССР пакт просто привел к окончательному "преувеличению тона Польшей".

Сообщения о Польше заполонили страницы ФБ после объявления о подписании германо-советского пакта. Важными темами были "польские нападения" на немцев, угнетение меньшинств в Польше (немцев, а также и украинцев, словаков и с недавних пор даже чехов), территориальные претензии поляков к Германии, польское "высокомерие", бескультурье поляков и Данциг, который как будто всегда на самом деле был немецким городом и потому должен быть возвращен Рейху.

Пропаганда писала, что Польша якобы концентрирует войска на границах. Теодор Зайберт в своем первом комментарии к пакту от 23-го августа написал, что теперь до поляков должно дойти, что демократии оказали им медвежью услугу своими гарантиями. Журналист ФБ из Лондона написал в тот же день, что они уже готовятся к быстрому развитию германо-польских отношений. На следующий день лондонский репортер ФБ с издевкой цитировал заявление члена парламента от лейбористской партии, который заметил, что защита Польши без России будет очень трудной для Англии. От себя репортер добавил, что Гитлер теперь станет бесспорным хозяином континентальной Европы.

Такими заявлениями репортеры сильно переступали грань дозволенного в инструкциях для прессы. В них разрешалось лишь слегка намекать на возможное развитие событий [PA, Nr.2911, ZSg. ZSg 102/18/404/(1)]. Но формулировка была опять уж слишком пространной и противоречивой, что журналисты находили лазейки и возможности в противоречиях.

Так, Теодор Зайберт 25-го августа писал, что поляки теперь зажаты в паническом ужасе и бессмысленной ярости между могучими стенами своих соседей с Востока и запада. Тем самым он лишь выразил то, что и так было понятно из антипольской шумихи, производимой немецкой пропагандой, не нарушив при этом инструкций.

С началом войны мало индиций о позиции Советского Союза попадало в прессу. ФБ сообщил 10-го сентября о мобилизации и сосредоточении войск, но представил их как меры национальной обороны из-за неопределенности ситуации в Польше. Подготавливая сообщения в прессе о советском вмешательстве в Польше ФБ 11-го сентября писал о том, что польское правительство планирует сбежать через Румынию и что советская пресса сообщает о хаосе и беспорядках в восточной Польше, и 14-го сентября о нарушениях советской границы польскими самолетами. Это и стало изначальным предлогом для вмешательства СССР.

Выделение сфер интересов

Как уже описывалось выше, пропаганда подготавливала общественное мнение Германии к войне с Польшей, аргументируя мнимыми нападениями на немецкие меньшинства, польским шовинизмом, угрозой "Окружения" Германии (что делало немецкое нападение превентивным), а также окончательное избавление от "Версальского договора". Все это оправдывало нападение на Польшу в глазах граждан. При этом тема "жизненного пространства на Востоке" и антисемитизм против польских евреев не упоминались напрямую. Таким образом нападение на Польшу должно было выглядеть оправданным в глазах всего мира.

Но вот вступление СССР в Польшу с востока создавало неразрешимую проблему для пропагандистов. Представляя Германию как страну освободителя, пропаганда не могла представить и СССР в таком же ключе. Ведь до апреля 1939 года вся пропаганда так и рассказывала немцам об угнетении украинцев и русских в СССР. Поэтому было бы нелогично и даже глупо вдруг освобождать поляков Советскому Союзу. Также нелогично было бы рассказывать читателям о том, что СССР пришлось войти в Польшу, чтобы навести там порядок, так как месяцы и годы до того обывателям рассказывали, что это как раз в Советском Союзе царит хаос.

Но именно эти два аргумента применяла сама советская власть для вторжения в Польшу. Поэтому и в официальном советском коммюнике о вторжении говорилось, что Советский Союз вторгается в Польшу, чтобы освободить братские народы - белорусов и украинцев. Так, ФБ ничего другого не оставалось, как писать о бывшем "уничтожителе народов" Советском Союзе, как о стране в которой вдруг забеспокоились о национальных меньшинствах.

Зайберт написал об этом 18-го сентября в ФБ так:

"В течение многих лет весь мир прекрасно осознавал, что польский шовинизм угнетал не только многочисленное немецкое население в западной Польше, но и белорусское на северо-востоке, а также украинцев, и ущемлял в их национальных, политических и экономических правах.

Основатели этого государства провели границу на востоке после советско-польской войны в 1920 году, которая стала издевательством над национальностями, и которую Советский Союз лишь терпел, скрипя зубами, но так и не признал ее. Мы всецело приветствуем решение Москвы, которое, как показывает нота Советского правительства иностранным державам, основано на кровных узах между народами восточной Польши и соседних федеративных республик Белоруссии и Украины. В Восточной Европе также должны быть созданы раз и навсегда ясные и прочные условия, точно так же, как они были созданы в Центральной Европе благодаря энергии фюрера в судьбоносные 1938 и 1939 годы. Но новый национал-социалистический Рейх, придерживается мнения, что мир и покой могут вернуться только тогда, когда границы будут проведены по закону крови и почвы."

Этот аргумент с пресловутым законом крови и почвы был сразу подхвачен всеми пропагандистами и приводился впоследствии множество раз. Националистически настроенные граждане, читая такое, видимо понимали, что подразумевается под этим законом. И хотя от противоречий к прошлым докладам об СССР избавиться таким образом не удалось, но хотя бы пытались объяснить происходящее теперь этим законом:

Восточную Европу предполагалось разделить на две "культурные области", российскую и немецкую, в которые не должны были вмешиваться иностранные державы (имелась в виду, в частности, Англия). Должно было быть проведено "распутывание этносов", поэтому Германия не интересовалась Восточной Польшей, в которой проживали в основном славянские народы [ФБ 11.10.1939]. По мнению Зайберта, это "распутывание" включало в себя и переселение балтийских немцев, а также немцев из СССР и заселение ими новых у Польши отобранных земель. Альфред Розенберг добавлял к этому, что балтийские немцы таким образом смогут осуществлять свою историческую задачу в качестве "немецкой крепости" для обороны от востока.

В общем же, выходило много статей о хорошей совместной работе и много писалось о том, что вскоре и немцы из Белоруссии и Украины будут переселены в Германию. Эти переселенцы назывались "первопроходцами культуры немецких народностей" которым теперь будет придана новая задача в "Великой Германии Адольфа Гитлера" [ФБ 11.12.1939].

Советский Союз все чаще назывался в прессе Россией. С одной стороны, обозначение Россия могло сочетаться с новыми, в некотором роде "современными" народно-расистскими аргументами (т.е. Россия это русское "национальное государство" вместо интернационального СССР), с другой стороны, журналисты иногда намекали на времена до Первой мировой войны и русской революции, когда Германия, Россия и Австрия делили Польшу.

Так, 19-го сентября ФБ выпустил статью "Русские армейские доклады" о быстром продвижении советских войск в Польше. После начала советско-финской войны ФБ выпускал "Русские армейские доклады". Наравне с названием Россия применялись и термины "Советская Россия", "Советский Союз", "советский" и "советско-русский". А однажды в тексте о разграничении новых границ СССР и Германии было написано о "двух Рейхах", хотя термин "Рейх" вроде бы до того был зарезервирован только для Германии. Пакт Молотова-Риббентропа же постоянно назывался "германско-русским договором". Стоит упомянуть и статью Коппена от 17-го октября, где он писал, что Пруссия и Россия всегда имели общий интерес в польской политике. Разделы Польши представляли собой лишь давно назревающие крахи государства, как писал Коппен.

Война являлась, согласно пропаганде, лишь завершающим этапом совместного пересмотра Версальского договора преданными тогда странами (Германия, Россия и Италия). Такой поворот событий тоже был не совсем логичен: с чего Советский Союз вдруг с одного дня на другой стал равноправным царской России? Журналисты не могли дать на это ответ, хотя многим читателям, наверное, и нравились отсылки на историю, традиции и пересмотр с привлечением современных национально-расистских теорий.

Заключительный акт этого, полного противоречий, времени Советский Союз совершил вторжением в Финляндию. Как уже говорилось, на пресс-конференции царила относительная беспомощность в отношении того, как это можно классифицировать. Немецкие симпатии были полностью на стороне финнов. Геббельс писал: "Мы должны немного спустить поводья. Финские отчеты разрешить печатать. Наш народ абсолютно профинский в этом конфликте. Русские не очень умело ведут психологическую работу" [см. Геббельс].

По словам Геббельса, профинская позиция брала свое начало в Первой мировой войне, когда финский батальон егерей сражался на стороне Германии против России, а впоследствии немецкие солдаты в финской гражданской войне поддерживали якобы "гражданскую" сторону, как писал Геббельс (на самом деле белофиннов, против коммунистов), в борьбе за т. н. "независимость" и против красных, а значит косвенно против большевистской России.

Поскольку независимость Финляндии не была прямым результатом Версальского договора, пропагандисты не могли использовать ревизионистский аргумент, как против Польши. Аргумент о "распутывании наций" здесь тоже был неуместен, так как финнов нельзя было назвать как белорусов и украинцев братским народом русским. Тщательно выстроенные до того доводы пропаганды в пользу раздела Восточной Европы рухнули, противоречия нельзя было смыть размытыми идеологическими аргументами и преодолеть все новыми идеологическими конструкциями.

Следовательно, советское нападение на Финляндию пропаганда не смогла объяснить с идеологической точки зрения, как это было при предыдущих событиях. Официально же Германия была на стороне СССР в данном конфликте, а ФБ напрямую перенял советскую версию происходящего. В соответствии с ней война началась из-за финских провокаций и нарушений границы. Слухи о поставках оружия финнам ФБ опровергал [см. ФБ 11.12.1939].

Однако, как и объявил Геббельс, он "немного приспустил вожжи", поэтому сводки финской армии публиковались наравне с советскими. Пропагандистов явно не заботило то, что они часто противоречили друг другу. Так 13-го декабря в советском докладе писалось, что армия на всех фронтах наступает, а в финском стояло, что русских отбросили назад.

Воздействие прессы на общественность

За рубежом

Фелькишер Беобахтер считался рупором национал-социалистического правительства Германии и лично Гитлера. Казалось бы, что за рубежом читать это никто не будет, так как он всего лишь воспроизводил сказанное политиками. На самом деле ФБ все таки представлял интерес так, как он воспроизводил позицию национал-социалистов по большему количеству вопросов чем сами политики, и потому он в более общем плане, транслировал образ Германии и национал-социализма, который, намеренно или ненамеренно, влиял на отношение заинтересованных зарубежных наблюдателей.

Национал-социалисты прекрасно понимали, что именно эту газету принимают во внимание за рубежом, и поэтому пытались после 1933 года сподвигнуть редакцию этой радикальной газеты к более умеренной позиции.

Воздействие ФБ в Советском Союзе

Интенсивная кампания в прессе против большевизма, которая продолжалась до апреля 1939 года, преуспела в первую очередь в разрушении отношений с Советским Союзом и вызывала опасения, а может и надежды, что Германия вот вот начнет антибольшевистский крестовый поход.

Конкретные события, такие как германо-польский пакт 1934 г., гражданская война в Испании, Антикоминтерновский пакт, аннексия Австрии и Мюнхенское соглашение, усилили чувство угрозы в Советском Союзе и дали дополнительный импульс политике коллективной безопасности, продвигаемой Советским Союзом [см. Городетский].

Для СССР опасность фашистской агрессии становилась все реальнее не только из-за докладов разведки, но и из-за общего отравления атмосферы Гитлером и другими ведущими национал-социалистами своими антибольшевистскими памфлетами и речами [см. Гитлер и Розенберг]. Внесли свой вклад и немецкие газеты [см. Вебер и Хаслам].

С мая 1939 года посольство СССР в Германии фиксировало более сдержанную риторику немецких газет. Советский поверенный торговый атташе в Германии Георгий Астахов отмечал это в некоторых докладах, подчеркивая, что это также может быть тактическим маневром, который можно обратить вспять в любой момент.

В целом прессе в переговорах придавалось большое значение. Дипломаты с обеих сторон истолковали умеренность полемики с мая 1939-го года как признак готовности к сотрудничеству. Появлению германо-советского пакта по крайней мере способствовала и пресса.

Воздействие ФБ в Великобритании

Еще одной страной, для которой транслировалась антибольшевистская полемика, была Великобритания. Гитлер хотел действовать вместе с Великобританией или хотя бы получить молчаливое согласие британцев на экспансию Германии на восток [см. Кершау]. Достичь этого он надеялся с помощью пропаганды [см. Грамль].

Но немецкая пропаганда не смогла поменять общественное мнение британцев, в частности из-за ею же проводимых до того антибританских кампаний, которыми были сметены существующие до того симпатии окончательно [см. Грамль]. Такчто надежды Гитлера о влиянии пропаганды на мнение британцев были лишь иллюзией. Бывшие в Великобритании антибольшевистские настроения и сторонники союза с Германией происходили скорее из некоторых, давно существующих в Англии, антикоммунистических кругов, чем из немецкой пропаганды [см. Дохерти].

Однако непреднамеренным побочным эффектом пропаганды было то, что ключевые британские политики, как и большинство наблюдателей, считали сближение между Германией и Советским Союзом в 1939 году крайне маловероятным и поэтому, учитывая затруднительное положение, в котором Советский Союз находился, не считала нужным идти на большие уступки на англо-советских переговорах 1939 г. Считалось, что противоречия между большевиками и национал-социалистами непреодолимы, что составило фундамент для британской политики умиротворения.

И хотя правительство в Лондоне заметило сдерживание антисоветской риторики немецкой прессы с мая, но как и информация, получаемая от секретных служб о германо-советском сближении, это не заставило их торопиться или проявить большую сговорчивость на переговорах с Советским Союзом [PA, Nr. 338, ZSg. 102/4/89/36].

Воздействие ФБ в других странах

Пропаганда способствовала тому, что не только британская политика умиротворения, но и внешняя политика целого ряда других стран исходили из предположения о национал-социалистически-советской непримиримости [см. Бросцат]. Это относится, в частности, к жителям западных окраин Советского Союза и восточных окраин Германии, которые были особенно потрясены германо-советским пактом и в некоторых случаях почувствовали острую угрозу [см. Кершау, Лонгерих, Гордон].

Для Румынии, Венгрии, Болгарии, Финляндии и стран Балтики пакт о ненападении представлял собой новую политическую констелляцию, которую было трудно себе представить, поскольку Германия и Советский Союз считались "идеологическими смертельными врагами". Внешняя политика многих стран строилась на предположении о несовмещении Германии и СССР, что вело к соответствующим решениям, кажущимся слишком "беззаботными и поверхностными" если не принимать во внимания этот фактор. Например это сильно отразилось на политике коллективной безопасности, продвигаемой СССР.

В целом радикальный переход от антибольшевистской к просоветской пропаганде способствовал тому, что официальные заявления национал-социалистов вызывали все меньшее доверие в союзных государствах. Скорее всего это сильно повлияло и на желание союзников Германии, таких как Япония, позже поддерживать Германию в войне против СССР. Гитлер показал всему миру, что он может действовать против настроений внутри своей партии так, что даже такой влиятельный ненавистник большевиков, и к тому времени издатель ФБ, как Альфред Розенберг не мог ему воспротивится.

Еще одним последствием пакта была скорее всего недооценка целей Гитлера по отношению к Советскому Союзу. Поэтому многие не ожидали такое скорое нападение на СССР. С другой стороны, за пределами Германии вряд ли кто-то еще сомневался в беспринципности Гитлера.

Влияние на читателей в Германии

Предварительные замечания

При анализе влияния репортажей ФБ на читателей в Германии возникает вопрос, в какой степени ФБ можно считать репрезентативным для всех немецких газет или всех немецких СМИ (радио, кинохроника, плакатная пропаганда и т. п.). На этот вопрос ответить трудно потому, что поверхностный осмотр других немецких газет обнаруживает довольно существенные различия в сообщениях о Советском Союзе в 1939 г. Например у "Франкфуртер цайтунг" был корреспондент в Москве, который регулярно и, по сравнению с ФБ, относительно беспристрастно сообщал о новостях. Чтобы выяснить это точно, требуются дальнейшие исследования немецкой прессы.

Но в дальнейшем все же можно предположить некоторые общие черты:

С 1-го января по апрель 1939-го все немецкие газеты, как и радио, вероятно, следовали указаниям для прессы и время от времени так или иначе полемизировали против Советского Союза. ФБ, безусловно, была одной из самых радикальных немецких газет по этому вопросу и играла роль предводителя в деле идеологической обработки немцев антибольшевистскими взглядами.

Переход с мая по август от антибольшевистской к просоветской пропаганде нигде не проходил гладко. Здесь также, стоило бы провести более подробное исследование.

Вероятно не один журналист на новой волне выкатил старые национал-большевистские идеи заново. Друг друга ненавидящие Геббельс и Розенберг сходились во мнениях о том, что комментарии к пакту зачастую уходили слишком далеко.

Сам Розенберг был однозначно противником пакта. Уже 22-го августа он написал в свой дневник:

"По инструкции министерства иностранных дел, пресса просто лишилась всякого достоинства. Газеты ведут себя так, как будто наша борьба с Москвой была недоразумением, а большевики были настоящими русскими со всеми советскими евреями наверху! Эти обнимания [с русскими] более чем постыдны."

Вину в заключении пакта Розенберг давал Риббентропу, которого он называл анекдотом мировой истории, имевшему на Гитлера слишком большое влияние.

Сам Геббельс попытался притормозить прессу только 24-го сентября, но в этом вопросе не преуспел, вероятнее всего из-за слишком большого влияния МИДа, получившего по приказу фюрера [ADAP, D, VIII, Nr. 31] от 8-го сентября 1939-го года расширенные компетенции. Это дало и Геббельсу причину для обиды на Риббентропа.

Антибольшевизм использовался правительством Германии для достижения таких целей, как укрепление чувства единства и национального общества, внутриполитическая мобилизация за режим, а также, чтобы заставить немцев поверить в то, что жестокая еврейская клика правит Советским Союзом и русским народом, и что Советский Союз представляет собой угрозу, против которой нужно быть готовым к войне. Немцы должны были принять "антибольшевизм" в свое мировоззрение или, если они его уже придерживались, ощутить верность своей позиции.

В последующем будет рассмотрен вопрос, достигли ли национал-социалисты своей цели создания народной общности с помощью антибольшевистского образа врага. Стали ли к 1939 году немцы стойкими антибольшевиками? Только в этом случае можно было бы предположить, что антибольшевизм мог быть успешным как средство для мобилизации на войну.

Была ли достигнута цель подготовки к войне?

Использование антикоммунистической истерии было одним из самых популярных действий режима. Историк Иэн Кершоу утверждает, что ужасающая жестокость войны на уничтожение на Востоке, была следствием идеологической ненависти к "еврейскому большевизму", которую годами внушали немцам при нацистском режиме. Нечто подобное утверждал и Эрих фон дем Бах-Целевски: "Если годами, десятилетиями проповедовать, что славянская раса есть недораса, что евреи вовсе не люди, то что-то подобное просто должно было произойти".

Историк Флорин пишет, что антикоммунизм в Германии имел свои зачатки скорее в политическом правом секторе, проигрывающем все больше избирателей Германской Коммунистической Партии. Политики раздували антикоммунистическую истерию. Внешнеполитически напротив, зачастую выражали симпатии к СССР, как к стране, будучи в то же время настроены антибольшевистски. Например очень ценилась русская литература, а ФБ даже называл Достоевского "Фелькишер", т. е. "народным" писателем [см. Лэйтон].

Донал О'Салливан пишет, что самыми яростными противниками большевизма и советского общественного строя были в Германии социал-демократы и католическая церковь. Ни одна другая партия в Германии не отрекалась так яростно от коммунизма, как социал-демократическая.

К антикоммунистическим настроениям, раздуваемым социал-демократами они добавляли еще и русофобию. Католическая церковь помогала раздувать антикоммунистический пожар, хоть и обходилась без русофобии. Даже большевики имели в право-настроенной публике своих симпатизантов, в лице национал-большевиков [см. О’Салливэн].

Полемика против СССР велась с 1933-го года более или менее умеренно, в некоторых изданиях сильнее, в некоторых слабее. Но национал-социалистам постоянно приходилось заново выпускать инструкции для прессы в отношении Советского Союза, так как отдельные издания то и дело публиковали статьи, в которых СССР описывался слишком положительно. В инструкциях 1937 года даже пригрозили обвинением в предательстве Родины для тех, кто преступит против данных инструкций [см. Пиетров-Эннкер]. С февраля по август 1937-го вышло восемь инструкций для прессы, с требованием продолжения пропаганды против евреев и СССР. Очевидно что эти требования приходилось повторять из-за нежелания некоторых журналистов следовать таким инструкциям [PA, Nr. 338, ZSg. 102/4/89/36 (3), 8.2.1937; PA, Nr. ZSg 102/9/117/Nr.221]. Антисоветская пропаганда хоть и велась, но все же не всеми газетчиками.

Можно с уверенностью утверждать, что полного единства в пропаганде против Советского Союза и евреев германская пресса достигла только под конец 1937-го и велась до мая 1939-го года. С мая 1939-го по июнь 1941-го Германия считалась союзником СССР, и пропаганду против него не вела. Получается, что не так уж долго и не так интенсивно немцам внушали идеи антибольшевизма, как предполагалось до сих пор различными исследователями, например Кершау. Антисемитская идеология, действительно всегда пронизывающая публикации ФБ, могла сдвигаться то в сторону капиталистических стран, то в сторону СССР, в зависимости от требований политической конъюнктуры.

Однако Бах-Целевски утверждает, что слышал проповеди на протяжении десятилетий о том, что славянская раса является "недорасой". Целевски, возможно, имел ввиду публикации и речи Альфреда Розенберга и Адольфа Гитлера, которые он предположительно читал и слушал, как национал-социалист. Однако в радикально-расистском ФБ утверждение о том, что славянская раса являлась "недорасой" в 1939 году обнаружить не удалось.

Даже в разгар антибольшевистской пропаганды в начале 1939 года русские в ФБ изображались как жертвы своих еврейских угнетателей, которых нужно было жалеть, а не как "недолюди". Здесь, как показывает пример Польши уже в 1939 году, война, привела к радикализации пропаганды, которая клеветала на всех противников как на представителей "недорасы". Союзники же, такие как румыны, венгры, болгары и до 1941 года русские ни в коем случае не должны были подвергаться расовому унижению.

После нападения Германии на СССР все конечно резко поменялось и русские тоже попали в ряды унтерменьшей, не имевших право жить. Война сделала пропаганду намного более влиятельной на умы солдат, так как у убийц теперь была личная мотивация верить в нее. Ведь легче было убивать кого-то, считая его "недочеловеком", особенно если это были гражданские, женщины или дети. Это служило оправданием для преступлений. Только тогда пропаганда достигла полной эффективности и укрепляла власть расистско-антисемитского правительства.

Несмотря на инструкции о сдерживании дифирамб в отношении пакта, газеты так и пестрели восторженными отзывами. А больше всех восторгался Теодор Зайберт, описывая борьбу "тоталитарных" государств против "демократий". Лишь в ФБ выходили публикации, в которых косвенно читался протест.

Разрыв чувствовался не только в редакции ФБ но и в партии. Антибольшевистская фракция была на тот момент в проигрыше против национал-большевистской, хоть и имела подавляющее большинство. Розенберг послал Гитлеру 2-го октября меморандум, с требованием для себя поста "Представителя фюрера по защите национал-социалистического мировоззрения". Тем самым он видимо пытался противодействовать возрастающим про-большевистским настроениям [см. Пипер, Розенберг].

На самом деле этот акт показывает нам его бессилие в тогдашней ситуации. Просоветские настроения, ненавистные Розенбергу, проникли даже в последний бастион национал-социализма, в газету ФБ.

Реакция немецкого народа на заключенный с СССР пакт также показывает неэффективность пропаганды антибольшевизма, ведущейся до того. Одним из ярких знаков недовольства было выбрасывание своих повязок со свастиками некоторыми из последователей Гитлера ночью на 25-е августа 1939-го года. Эти повязки были переброшены через забор Коричневого дома в Мюнхене, штаба партии НСДАП с 1930-го по 1945-ый год. Но в других местах такой реакции не произошло. Историк Фляйшхауэр пишет, что страхи Гитлера перед реакцией партии на сближение с Советским Союзом не подтвердились. Страхи, из-за которых Гитлер это сближение оттягивал как мог.

Но реакции в населении нельзя описать как полностью положительными. Они были скорее разнообразными. Недовольства в населении были также заметны. Но стоит отметить, что только газета социал-демократов отмечала эти негативные реакции в населении [см. SoPaDe, Nr. 6, 1939, S. 975]. Причем и эти доклады были полны противоречий. Так писалось, что старые бойцы партии выказывали негативную реакцию к пакту. Но даже эта газета не могла отрицать, что многие общества выказывали в основном положительные реакции. Также газета писала, что в обществе национал-социалистов из-за заключения пакта случился большой беспорядок, и тут же продолжала, что недостатка в членах партии, которые через все пойдут за Гитлером, не ощущается.

Это не удивительно, ибо именно социал-демократы имели традиционно самые антибольшевистские настроения и намеренно преувеличивали недовольство немецкого населения. Больше всего они боялись большевизации Германии. Этот страх происходил из опасности потери капитала при для магнатов индустрии. Как ни странно, другие магнаты наоборот видели новые возможности для торговли в союзе с СССР. Причем даже после заключения пакта никто не сомневался в антикоммунистическом настроении Гитлера.

Конечно были и части населения, чувствовавшие себя преданными правительством. Но уже вскоре все шутили о пакте. Так например на пресс-конференциях шутили, что Георгштрассе (улица Георга) в Берлине вскоре переименуют в Георгиерштрассе (улицу грузина).

Журналист Фритц Зэнгер писал, что народ теперь радовался тому, что удалось избежать войны. Подмигивая, шептались, что "это ведь был враг мира номер 1", и как продолжение добавляли, что они вообще-то не против съездить на Черное море. Таким образом мы видим, что население Германии ассоциировали с Советским Союзом нечто большее, чем простой образ большевистского врага. Подавляющей реакцией народа на пакт, была простая радость по поводу окончания "Окружения" и избежание войны.

Противник режима Ульрих фон Хассель писал, что большинство людей, с которыми он встречался, видели в пакте тактический мастерский ход двух диктаторов и приветствовали восстановление исторической связи с Россией. Даже Альфред Розенберг, считавший пакт своего рода личным оскорблением, вынужден был признать, что народ в целом испытал облегчение от окончания "Окружения". Еврейский филолог Виктор Клемперер, американский корреспондент в Германии Уильям Ширер и министр пропаганды Йозеф Геббельс писали, что большинство людей приветствовали пакт. Посол в Москве, ставший за ночь очень популярным, был осыпан телеграммами с поздравлениями из Германии, которые он принял со смешанными чувствами, размышляя о предстоящем нападении на Польшу [см. Фляйшхауэр].

Служба безопасности СС - СД тоже докладывала о том, что в народе скорее встречается восхищение,чем неприятие. Между тем был и зарегистрирован случай недовольства в городе Оберхуфхаузен. Капеллан Модер, читая проповедь, сказал, что опасность большевизма из-за побратания Гитлера со Сталиным лишь возросла.

Отторжение пакта встречалась у тех людей, кто чувствовал себя оболганным и преданным, как писала газета социал-демократов. Лишь немногие просто не принимали какого либо взаимодействия с СССР. Так офицер вермахта Хельмут Гроскурт писал в своем дневнике, что Советский Союз по его мнению обманул немецкое правительство.

Но вскоре у людей появились другие заботы, например нападение на Польшу. Мало кто в Германии желал новой войны, поэтому эта война была очень плохо воспринята, как пишут историки Али, Ширер и Кершау. Хотя и быстрая победа над Польшей добавила в конце концов популярности Гитлеру.

Использованное доверие

Уже задолго до заключения пакта ходили слухи о том, что Гитлер хочет разделить Польшу с Россией. Так Виктор Клемперер записал 7-го июня 1939-го года в свой дневник:

"Обычно говорят, что он поделит Польшу между собой и Россией. И как мало он заботится о раскрытии собственной неправды: то писали, что мы никогда не поддерживали Испанию (Франко), а теперь целые газетные страницы дни напролет прославляют испанский легион "Кондор" с его пушками и самолетами. И каждый день речи и парады или боевые учения, чтобы доказать нашу непобедимость и нашу "мирную волю" […] Но люди действительно верят в мир. Он хочет захватить (или разделить) Польшу, демократии не посмеют вмешаться."

Как видно, народ не очень доверял верности фюрера собственным принципам. Пропаганду народ воспринимал скорее как инструмент, для обмана противника, а потому не отвергал ее. Неоднократно выявлялись в статьях об СССР лживые сообщения. В инструкциях для прессы пытались сократить их число предупреждениями об опасности утраты доверия читателей. Вину в появлении лживых сообщений сваливали на евреев, чинящих козни с целью подкосить доверие народа в немецкую прессу. Так или иначе, все это послужило тому, что народ Германии все предыдущие годы не сильно доверял антибольшевистской пропаганде. Следовательно реакции на союз с СССР были в основном положительными.

Как пример противоречивости публикуемой в ФБ информации можно привести утверждения о том, что в СССР всем управляли евреи. Были изданы инструкции для прессы, предписывающие дописывать всем известным политикам их еврейские фамилии. Так например Литвинова всегда называли Литвинов-Финкельштайн. Но после чисток, прошедших в 1930-ых годах в СССР, ФБ не смог объяснить, куда делись эти самые евреи, которые по его утверждению всем управляли. Как Сталин-грузин снял Троцкого-еврея, Каменева и Зиновьева?

В Германском Рейхе люди понимали, что их где то обманывали, то ли в антибольшевистской пропаганде до того, то ли теперь, при заключении пакта. Исследователь Дэвид Банкьер пишет, что это стало причиной потери интереса к политике. Между чувством реальности и картиной мира, рисуемой прессой, зияла пропасть. Но это не вело к потери популярности режима среди людей. Все таки преимущества, которые несла с собой партия НСДАП во главе с Адольфом Гитлером, были слишком большими. Например, зарплата немецких солдат была самой высокой среди всех армий мира. В тоже время родственники солдат получали выплаты дома, как пишет историк Али Гетц. В захваченных регионах искусственно повышался курс немецкой марки, так что солдаты могли скупать и посылать домой кучу товаров; и это лишь несколько примеров. В общем, режим умел завоевывать симпатии народа.

Опомниться после замешательства

Если представительно за немецких военных взять личность адмирала Курта Фрике в 1940 году, можно выделить, что у него явно имелись проблемы с отделением чисто пропагандистских клише от реальности. Он не хотел безоговорочно верить в то, что советское население восстанет против своей власти, в случае нападения Германии на СССР, как в этом уверял ФБ до германо-советского сближения. Единственное, в чем он был уверен, это то, что большинство людей в СССР были несчастны.

Однако в целом он, как и почти все военные, считал, что Советский Союз в военном отношении слаб - в основном из-за "больших чисток", - внутренне разорван и его можно быстро разгромить. Фрике отмечал, что доклады о России постоянно противоречили друг другу. Его записки показывают, насколько мало он доверял немецкой пропаганде.

Газета ФБ со своими противоречивыми докладами о России, имевшими то явный идеологический уклон, то пытавшимися объяснить возникновение пакта, не внесла света в представление о СССР. Скорее всего благодаря таким докладам большинство немецких военных и политиков готовились к войне с СССР, опираясь на стереотип о "колоссе на глиняных ногах", которого стоило лишь немного покачнуть, чтобы он сам рассыпался. Совершенно недооценена была степень внутренней консолидации советской власти с народом.

Из-за непоследовательности пропаганды никто в итоге не знал, какая информация о Советском Союзе достоверна, а какая распространялась по разным пропагандистским причинам. Эта сбивающая с толку информационная политика, открывшая шлюзы для возрождения стереотипов, в гораздо большей степени, чем антибольшевистская идеологическая обработка, сказалась фатально на последующей войне.

Итоги

Обобщая, можно прийти к нескольким важным выводам. Немецкая пропаганда вовсе не была каким то чудом, каким ее рисуют некоторые исследователи, как например Хагеманн. Она имела вполне прагматичные причины и велась в соответствии с актуальной политической конъюнктурой.

Антибольшевизм в пропаганде использовался в основном для того, чтобы показать миру злые намерения евреев, якобы чинящих козни и управляющих миром. СССР при этом был очень удобной целью, так как перепроверить всяческие выдумки об этой стране никто не мог, так как она была далеко.

Всякие фанатики типа Альфреда Розенберга в партии могли свободно выплескивать всю свою ненависть, а Гитлер пользовался этим в своих целях. "Благоденствующая" национал-социалистическая Германия противопоставлялась "управляемому евреями СССР", в котором якобы "царила нищета и разруха". Внешнеполитически Гитлер пытался с помощью "антибольшевистского знамени" получить новых союзников.

После перемены курса обнажилась недостаточность "антибольшевистской обработки" населения. Эффективность пропаганды оказалась на поверку ничтожной. Слишком трудно уж верилось народу, что именно большевизм виноват во всех бедах мира, и что в СССР, кроме угнетения и нищеты, ничего больше не было. Особенно журналисты, как Теодор Зайберт, уже лично побывавшие в СССР знали, что это не так. Читатели не заразились яростным антибольшевизмом, как этого хотел бы Альфред Розенберг, имевший с большевиками личные счеты.

Большинство людей выражали радость по поводу того, что войны удалось избежать. Тот факт, что пакт был заключен с заклятым врагом, Советским Союзом и "разрушителем культуры" всех людей, скорее забавлял, чем вызывал протесты и беспокойство. Конечно, облегчение было вызвано и тем, что Советский Союз воспринимался как угроза, по-видимому, из-за угрозы войны на два фронта, которой не желал никто, даже Гитлер.

Утверждение, что национал-социалистический образ России с его несравненно негативными и агрессивными чертами был идеологическим двигателем войны на уничтожение, по-видимому, недостаточно продуман и доказан. Сам факт того, что немцы за два года до начала войны против Советского Союза, не были пропитаны антибольшевистской идеологией, но притом уже вели войны, создавали гетто и концлагеря, должен дать пищу для размышлений. Поэтому представляется важным, разделять довоенную и военную пропаганду.

Автор - Василий Зайцев
19 июля 2023

Катехи́зис (катехе́зис, катихи́зис, катихи́сис, греч. κατήχησις - "поучение, наставление", от κατηχεῖν - "звучать в ответ") - изложение основ какого-либо знания, чаще всего вероучения какой-либо религиозной конфессии или учебник с изложением этого знания или вероучения.
Ка́та́рсис (др. -греч. κάθαρσις - "возвышение, очищение, оздоровление") - процесс высвобождения эмоций, разрешения внутренних конфликтов и нравственного возвышения, возникающий в ходе самовыражения (в том числе через искусство) или сопереживания при восприятии произведений искусства.