Глобализм и традиционализм: борьба за ресурсы
Современная экономика становится все менее рациональной. Виртуальные капиталы, виртуальные прибыли, виртуальная занятость, гонка за сверхдоходами - все это куда вытеснило те экономические законы рыночной экономики, которые мы еще недавно изучали в учебниках. Ключевым понятием стала, если можно так выразиться, мода - сочетание стихийности с совокупным воздействием маркетинга

Данияр Ашимбаев, 3 ноября

Современная экономика становится все менее рациональной. Виртуальные капиталы, виртуальные прибыли, виртуальная занятость, гонка за сверхдоходами - все это куда вытеснило те экономические законы рыночной экономики, которые мы еще недавно изучали в учебниках. Ключевым понятием стала, если можно так выразиться, мода - сочетание стихийности с совокупным воздействием маркетинга. Мода стала своего рода идеологией. Причем роль этого явления выросла настолько, что видоизменила базовые потребности - в образе жизни, в еде, в досуге, в лечении, в семейной и сексуальной жизни.

Глобальный масштаб воздействия привел к запросу на традиционализм, на восстановление национального и религиозного, так сказать местного содержания. Но по сути надо говорить о псевдотрадиционализме, поскольку в большинстве популяций речь идет об искусственно сформированном наборе в условиях утраты прежнего образа жизни, к которой традиции были привязаны. Тем более традиционализм, формируемый как ответ на вызовы, неважно - сверху или снизу - является продуктом, построенным не на реальных, а на идеализированных ценностях. Это же, впрочем, касается и исторического сознания.

Впрочем, национальные идеологии сами по себе были продуктом Нового времени.

Промышленная революция и развитие протестантской этики, тесно связанные друг с другом, не только подтолкнули развития капитализма и колониализма, но привели к формированию понятия национализма как внутренней идеологии и расизма - как внешней.

Экономический национализм привел к Первой мировой войне, политический национализм - ко Второй. Вместе с тем, Первая мировая война привела к приходу к власти социалистов, а Второй мировая сделала первое в мире социалистическое государство сверхдержавой. Всплеск научно-технической мысли в военные годы обеспечил мир капитализма и социализма ядерным оружием и средствами его доставки. Ядерный паритет способствовал тому, что новое глобальное противостояние приняло форму относительно мирной конкуренции, в которой государственный социализм противостоял государственному капитализму - в том числе и на "национальном" рынке.

В конечном итоге социализм рухнул вместе с СССР, но не под давлением национального фактора, как это принято писать, а в силу деградации последней когорты советских вождей. Тот факт, что СССР распался на те же 15 национальных республик, из которых состоял, говорит не столько о центробежных силах, сколько об устойчивости и эффективности советской национально-государственной модели строительства.

С другой стороны, ситуация конца 80-х - развитие потребительского рынка и относительно благополучие западного капитализма с подчеркнутым христианским традиционализмом и социально-демократическими ценностями - стала привлекательной ролевой моделью для позднесоветского и постсоветского мира.

Вот только оказавшись без конкуренции в виде советского социализма (китайский же тогда выглядел весьма уныло), западный капитализм быстро утратил и традиционализм, и социальность. К тому же вывод производств в Юго-Восточную Азию и миграция населения в обратном направлении подорвали национальное содержание западной экономики.

Тут можно, конечно, упомянуть и мифологизацию западной цивилизационной модели с демократией и прочими институтами, но объективности ради отметим, что они сыграли роль механизма урегулирования внутренних конфликтов в метрополиях и принципиального воздействия на экономический рост не оказали, в отличие от доступа к природным ресурсам колоний. Не зря же западная модель исторически возводит себя к временам античности - сочетанию рабовладения, колониализма и демократии внутри полисов.

На нынешнем этапе институты стали формой неоколониализма, механизмом подчинения природных ресурсов и бюджетных систем "развивающихся" стран.

В то же время интересные тенденции происходят внутри "развитых" стран: традиционализм, качество политических элит, инновационность - все это резко деградировало, а основная роль перешла к глобальному корпоративному сектору с децентрализованной цифровой экономике и инструментами управления общественным мнением, в том числе и для генерации псевдо- и неотрадиционализма.

Забавно, что единственным противовесом такой системе стали бюрократические системы с собственными природными ресурсами.

Особенностью совсем уж последнего этапа развития глобальной экономики стала мода на криптовалюты и ИИ с их диким уровнем энергопотребления, способным существенно ускорить выработку основных доступных природных ресурсов Земного шара. Ранее значение традиционных источников энергии пытались подорвать в рамках "зеленой повестки" (а еще раньше в рамках "борьбы с диктаторами").

И встает логичный вопрос: а в чем смысл "цифровой революции": сжечь ресурсы ради надувания очередного биржевого пузыря или подорвать экономический базис относительно "традиционных" экономик? Никто ведь не говорит о влиянии технологий на иной прогресс, кроме экономического.