УЗБЕКИСТАН: АВТОРИТАРИЗМ ИЛИ ВСЕ-ТАКИ ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ?
Существуют ли реальные политические изменения в этой центрально-азиатской республике?

Алишер ТАКСАНОВ, Ph.D. (Economics),
Центр "Азия-Монитор" (Ташкент, Узбекистан)

В силу многих факторов политический режим современного Узбекистана можно было охарактеризовать как демократический лишь с правовой точки зрения, но в реальности это система с устойчивыми авторитарно-клановыми чертами и элементами политического корпоративизма. Вообще авторитарность заложена в традициях узбекского общества, стоит вспомнить, что в европейском понимании здесь никогда не было демократии, а идеология восточной деспотии была вкраплена в мировоззрение населения. В современных условиях любовь по "сильной руке" усиливается ходом и направленностью реформ, за которые подавляющему большинству населения приходится платить слишком большую цену. В результате реформ образовался в стране огромный разрыв между богатыми и бедными, что при отсутствии стабилизирующего "среднего класса" привело к росту авторитарных настроений уже в середине 90-х годов прошлого столетия.

Усиление авторитарных тенденций в политическом режиме Узбекистана обусловлены самой Конституцией, в которой перераспределение полномочий явно смещено в сторону исполнительной власти, и особенно Президента. Стоит вспомнить, что ст. 89 "Президент Республики Узбекистан является главой государства и исполнительной власти в Республике Узбекистан. Президент Республики Узбекистан является одновременно Председателем Кабинета Министров" . Таким образом, реальных рычагов воздействия на политику главы государства у других ветвей власти практически нет. Более того, ст. 95 Олий Мажлис может быть распущен решением Президента, принятым по согласованию с Конституционным судом. Как видно из этого, президент, как глава государства, занимает более высокое положение по отношению к остальным ветвям власти. Но из пяти центрально-азиатских государств только в Узбекистане и Туркменистане президент является одновременно главой исполнительной власти. В то же время каждый из президентов государств Центральной Азии сформировал режим, базирующийся на его личности, и в результате "судьба" этих стран зависит от одного конкретного человека, а не от политической системы. Здесь стоит коснуться роли президентской администрации, задача которой – предоставлять информационно-аналитическое обеспечение деятельности главе государства, но при этом она нет никаких полномочий исполнительной власти. В действительности Аппарат Президента Узбекистана контролирует действия исполнительной власти и выполняют часть ее функций, например, давать указания правительственным учреждениям, министрам и органам местного самоуправления, не взирая на свою правомочность и полномочия.

Авторитарность Узбекистана, по мнению экспертов, определена внутренними факторами, в частности, состоянием национальной экономики и влиянием религии и кланов на общественную жизнь, в то время как возможность военных столкновений и проявляющиеся природные катаклизмы не являются основными. Надо отметить, что тенденции к авторитаризму усиливаются, когда перед обществом стоят качественно новые задачи, требующие времени и большого напряжения всех социальных ресурсов; оборотной стороной этого процесса может оказаться аморфность и паралич потестарных функций.

В связи с этим возникает вполне резонный вопрос: возможно ли усиление в Узбекистане демократических тенденций? В перспективе возможно, в случае успеха реформ, их продуманного и массовидного характера. Здоровый государственный консерватизм, помноженный на гражданский консенсус, - это те ценности, приоритет которых для современной центрально-азиатской республики безусловен в плане демократизации ее политического режима. Кроме этого, гарантией роста демократизации политического режима являются свобода слова и печати, наличие реальной многопартийности и политической оппозиции; открытая выборность органов государственной власти, включая депутатов, глав городов и регионов, Президента; борьба с клановым влиянием; изменяющийся менталитет узбекистанцев. Однако не все эти тенденции имеют место. Так, например, в течение 11 лет независимости в Узбекистане существовал политический орган цензуры – "УзЛит", который контролировал все СМИ страны. Даже отмена этого института 13 мая 2002 года и изменение статуса Государственного комитета по делам печати в начале июля 2002 года не смягчило ситуацию с масс-медиа, сфера информации продолжает находится под тщательным "оком" правительства и его репрессивных органов. Подтверждение этому – явная тенденция того, что некоторые ведомства продолжают сепаратировать журналистику на "наших" и "ненаших", например, МИД Республики Узбекистан после 15-ти месячного раздумья письмом за № 09/16823 от 3.12.2002 года отказал автору данной статьи в аккредитации как иностранному журналисту, не сообщив при этом никаких причин в этом.

Итак, говоря о политическом режиме современного Узбекистана, нужно отметить переходность его состояния, когда новое политическое качество полностью еще не состоялось, а старое - не кануло окончательно в Лету. Но идеал политического развития заявлен; это - демократизм и правовое государство. Сам президент так отмечает: "Наша цель – построить демократическое, справедливое, гражданское общество. Это – наша заветная мечта, наша стратегия. В этом состоит суть общей идеологии и всеобъемлющей программы национального возрождения и развития".

Согласно Основному закону, власть в республике основывается на таких принципах, как:
- верховенство законов;
- светскость общества;
- власть распределяется между тремя ветвями: законодательной, исполнительной и судебной;
- правительство подотчетно народу;
- верховенство прав человека и свобод;
- распределение полномочий между центральной властью и органами местного самоуправления.

Исходя из этого формируется авторитет того или иного государственного или общественного учреждения, что в какой-то степени позволяет судить о демократических процессах. Согласно экспертному опросу, проведенного в частном порядке в 1999-2001 годах среди жителей республики, все большее влияние в Узбекистане приобретает церковь и духовенство (при десятибальной системе среднеарифметический индикатор возрос с 8,2 до 8,6 балов), в то время как роль главы государства хотя и возрастает, однако уходит на второй план в социально-политической системе (с 7,1 до 7,4). Авторитетом пользуется армия (с 6,6 до 7,0), правительство (с 6,1 до 6,6 балов), Самый низкий рейтинг – у органов правосудия и правопорядка (с 2,9 до 2,7 балов), СМИ (с 3,4 до 3,3 балов), парламента (с 4,5 до 3,9 балов), оппозиции (с 5,1 до 4,4 балов), конституционного суда (с 4,1 до 4,2 балов), партий (с 2,3 до 1,9 балов). Местная администрация (с 5,9 до 5,1 балов) и органы самоуправления граждан остаются авторитетными для населения страны.

Исходя из вышесказанного, можно отметить, что в Узбекистане политический режим еще окончательно не оформился. Иное и трудно себе представить в стране, переживающей переходный период поливалентного реформирования. Существующий ныне в Узбекистане политический режим во многом соответствует интересам находящихся у руля экономического и политического управления клановых группировок. В то же время, является все-таки Узбекистан демократическим государством? Вопрос не риторический. С формально-правовой точки зрения Узбекистан, если исходить из основ Конституции, является демократическим правовым государством с республиканской формой правления. Человек, его права и свободы объявлены высшей ценностью, гарантировать которую обязывается государство (ст. 19). Единственным источником власти объявлен народ, который на референдумах и выборах изъявляет свою волю (ст. 7). Как отмечает Ислам Каримов: "Наша задача заключается в том, чтобы создать такой государственно-правовой механизм, который надежно гарантировал бы равные начальные возможности для всех людей раскрыть и реализовать свои способности, удовлетворить свои потребности" .

В то же время Узбекистан - социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. В государстве охраняются труд и здоровье людей, устанавливается минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства. В 128 статьях Конституции можно найти нормы, которыми удовлетворилась бы любая развитая демократия.

Однако в Узбекистане до сих пор практически все процессы, начиная от экономики и заканчивая социальной сферой, замкнуты непосредственным образом на государстве – это исходя из принципа Ислама Каримова, что государство является инициатором и главным реформатором. Однако это приводит к тому, что вся жизнь узбекистанцев зависит от непосредственной деятельности властных структур. И преодолеть этот патерналистский характер государства пока не удается. Естественно, данная ситуация приводит к тому, что государственные структуры продолжают выполнять функции не демократического, а дистрибутивного, можно сказать, перераспределительного характера. Поэтому реальная практика деятельности государства в Узбекистане значительно отличается от той законодательной основы, которая существует как норма. Это приводит к тому, что многие демократические понятия, на которые опираются конституционные нормы, являются символами и метафорами, которые в зависимости от ситуации интерпретируются субъектами политического процесса в своих корпоративных интересах.

Функционирующая в Узбекистане общественно-политическая система во многом не отвечает общепринятым критериям демократии, важнейшие из которых - репрезентативность власти и ее ответственность перед обществом, наличие действенного общественного контроля за властью. Согласно опросу экспертов, подавляющая часть не увидела, что в Узбекистане сформировано демократическое гражданское общество, а стабильность политической власти объясняют давлением карательно-репрессивной системы. Особенно это прослеживается в отношении религиозных свобод и права человека на информацию, митинги и собрания. Нужно сказать, что ситуация с религиозными правами в Узбекистане вызывает озабоченность у мировой общественности. В частности член Палаты представителей США Джозеф Р.Питтс 18 октября 1999 года заявил: "Одним из главных факторов, побуждающих узбекское правительство подавлять все религиозные группы, является страх перед исламским экстремизмом. Однако этот страх не освобождает правительства от их обязанностей по защите прав граждан на свободу вероисповедания. Запрещая незарегистрированные религиозные собрания и делая уголовно наказуемым свободное выражение религиозных убеждений, Узбекистан нарушает обязательства в рамках ОБСЕ в отношении свободы вероисповедания и свободы выражения мнений". В заключение он добавил, что "нельзя будет в полном объеме реализовать потенциал Узбекистана до тех пор, пока эти вопросы прав человека не будут решаться конструктивно и справедливо" . Кассандра Каванаф из организации "Хьюмен Райтс Вотч", Хельсинки, была солидарна с этим мнением, сказав, что к концу 1998 года были закрыты 80% всех действующих мечетей". "Закон Узбекистана о религии 1998 года имеет наиболее репрессивный характер среди всех республик бывшего Советского Союза, - отметил Лоренс Юззелл, директор Института Кестона. – Только в Узбекистане государство сделало уголовно наказуемым религиозное диссидентство, официально внеся поправки в свой уголовный кодекс, вводящие тюремное заключение сроком до пяти лет за неразрешенную религиозную деятельность".

Ситуация к концу 2002 года в сфере соблюдения прав человека нисколько не изменилась, хотя внешне были сделаны какие-то шаги, скажем, убрана цензура. Но цензура теперь проявляется иначе, не через правительственный орган, а оказывая давление на редакцию, учредителей непосредственно и также негласно, как негласно существовал сам "УзЛит". А о религиозной свободе может сказать любой человек, носящий бороду, – такие лица в первую очередь попадают под подозрение милиции и задерживаются под разными предлогами.

Хотелось бы отметить развитие политической системы Узбекистана и соблюдения прав человека в рамках узбекско-американских отношений. 14 июня 2002 года Линн Паско, заместитель помощника Госсекретаря США по делам Европы и Евразии провел пресс-брифинг в Ташкенте, на котором заявил, что "по мере углубления отношений и расширения диапазона сотрудничества между Соединенными Штатами и Узбекистаном по мере нахождения путей взаимных интересов, становится абсолютно необходимым прогресс на пути политических и экономических реформ". Поднимая вопрос о демократизации в Узбекистане, он отметил: "Соединенные Штаты понимают, что демократические перемены не всегда происходят быстро. Но мы считаем важным появление в вашей стране тенденций к открытости и реформированию политической структуры".

"Мне было интересно убедиться в том, что за истекшие шесть-семь месяцев выросло число сфер сотрудничества и углубились отношения между нашими странами, - подчеркнул Паско. - В Вашингтоне нам все время говорят, что теперь, когда США заинтересованы в сотрудничестве с правительством Узбекистана в рамках войны с терроризмом, вы уже не будете так сильно, как раньше, настаивать на переменах в узбекском обществе. На это я отвечаю, что подобные утверждения абсолютно неверны. Все обстоит как раз наоборот".

Чиновник высокого ранга сообщил, что вопросы соблюдения прав человека в Узбекистане являются краеугольным камнем в узбекско-американских отношениях, и это было отражено в двустороннем документе о перспективах развития, который Президент Ислам Каримов подписал во время визита в США. Паско отметил, что 7 июня 2002 года Лорн Крейнер, помощник Госсекретаря по вопросам прав человека и демократии, посетил Ташкент, который имел встречи на высоком уровне в правительстве Узбекистана. Несомненно, этот визит имел позитивный результат, так как в начале июля 2002 года Министерство юстиции Узбекистана зарегистрировало партию "Бирлик", которая до этого находилась на неофициальном положении, а ее члены были под репрессией правоохранительных органов.

Сам же Лорн Крейнер на встрече с узбекскими журналистами в Ташкенте в первой декаде июня отметил, что глубокие и прочные отношения между США и Узбекистаном не могут опираться только на безопасность. "Чтобы у нас были серьезные, долгосрочные отношения, нужны реформы, как в экономической, так и в политической. Именно это мы и хотели бы видеть в Узбекистане", - сказал он. Кстати, эти ожидания были четко выражены обеими сторонами в узбекско-американской декларации. Кстати, отвечая на вопрос журналиста, как США характеризует нынешнее положение с правами человека в Узбекистане, Крейнер ответил, что по множеству аспектов его ведомство использовало выражение "очень плохо", но при этом он отметил некоторые изменения. Чиновник выразил удовлетворение, что Международному Комитету Красного Креста вновь предоставили возможность доступа в тюрьмы Узбекистана и что правозащитной организации Михаила Ардзинова дана официальная регистрация. Было также заявлено, что два судебных процесса над сотрудниками спецслужб, обвиненных в злоупотреблении властью и убийстве, имели гласность и общество информировано об этом.

Нужно заметить, что США настаивают на создании политического плюрализма в обществе. Крейнер сказал, что вопрос о признании оппозиции отражен в декларации, который он процитировал: "Улучшение законодательного процесса, расширение надзорных функций законодательной власти, в том числе путем установления свободно избранной и многопартийной законодательной власти". Однако его мнение о продлении полномочий узбекского президента еще на семь лет был несколько уклончив: "Мы стремимся к созданию открытой политической системы".

При этом Лорн Крейнер не считал, что все изменения произошли из-за визита Президента Каримова в США, а не подлинного желания улучшить положение. "Если бы это утверждение было бы правильным, я бы не тратил время на поездку сюда, а Государственный секретарь и Президент не занимались вопросами прав человека, - ответил чиновник. – Упомянутые мной события произошли здесь после визита Каримова. Если бы либерализация произошла лишь перед саммитом, это была бы довольно медленная либерализация. Мы надеемся на более высокую частоту, и это одна из причин, по которым я нахожусь сегодня в Узбекистане". Как видно из этого, демократические процессы в Узбекистане, реально начавшие с весны этого года, были подстегнуты США.

В унисон Лорн Крейнер чуть ранее говорила Элизабет Джонс, помощник Госсекретаря США: на вопрос, с какими последствиями придется столкнуться в Узбекистане, если правительство не будет выполнять определенные критерии в области прав человека, Джонс ответила: "Последствия будут состоять в том, что мы будем постоянно напоминать им об этом. Если Узбекистан не выполняет требования в области демократии и прав человека, то, на мой взгляд, не имеет смысла прекращать помощь этой стране, которая идет, и группам, выступающим за демократию и права человека". Как видно из этого, США не намерены ни при каких обстоятельствах покидать Узбекистан и уже определились в своих стратегических интересах в Центральной Азии. Другое дело, что, как отметила Джонс, "параллельно этому необходимо обеспечить соблюдение прав человека и открыть более широкую дорогу для демократических процессов, в противном случае разочарованные граждане могут стать легкой добычей для агитаторов из экстремистских организаций".

В данной статье была дана краткая попытка описать политический режим Узбекистана. Оппоненты имеют свой подход и свою оценку на ситуацию в республике, однако и они признают, что ход процессов демократизации и реформирования оставляет желать лучшего. Во многом это связано со сложной схемой взаимоотношений в обществе и государстве, что, в свою очередь, вызвано восточной деспотией и азиатской экономикой, а также "коктейлем" советского наследия и национальных традиций, влияющих на политическую систему государства.

После американских событий 11 сентября 2001 года к Узбекистану, как члену антитеррористической коалиции обратили взоры многие европейские государства, а требования к соблюдению прав человека стали более жесткими. Мартовский 2002 года визит Президента Узбекистана Ислама Каримова в США завершился подписание декларации, в котором правительство дало согласие на реформирование политической системы и демократизации всех ветвей власти. Насколько же Узбекистан будет придерживаться взятых на себя обязательств зависит не только финансовая помощь Запада, но и поддержка всего демократического мира. В ином случае нам уготована судьба африканской банановой страны.