Хуршед НУСРАТУЛЛОЕВ

Моя последняя поездка в так любимый мною Туркменистан, где я провел свои лучшие юношеские годы, сейчас предстает передо мной поездкой в "машине времени", в которой я невольно оказался в 1937 году, когда были репрессированы близкие мне люди. Каменея от ужаса, я все же набираюсь мужества и, следуя долгу журналистской этики просто "по-людски", пытаясь справится с охватывающими чувствами и отвлечься от переполняющих меня эмоций, хочу поделиться своими впечатлениями от совершенного путешествия.

Все пассажиры поезда, в котором я следовал, на одной из туркменской станций были выведены туркменскими полицейскими и какими-то лицами в штатском на платформу, где состоялась тщательная проверка документов, за которой последовали вопросы в отношении наличия каких-либо бумаг, газет и журналов (тогда мы еще не знали о покушении на туркменского президента). После нахождения у одного из пассажиров-таджиков какой-то российской газеты, в которую была завернута еда, ему внезапно озверевший полицейский нанес страшный удар по челюсти, от которого парень рухнул на месте, у него заплыли глаза, а изо рта и носа буквально хлынула кровь. Все наблюдавшие это пассажиры остолбенели от ужаса, понимая, что и их может ждать такая же участь. Но, поскольку у оставшихся пассажиров так ничего и не нашли, бить больше никого не стали. Однако мужчин по одному стали заводить в кабинет железнодорожной полиции, где начался "опрос с пристрастием". Практически все пассажиры проявили плохое знание современной истории Туркменистана, а также основных фигур, в лице туркменских оппозиционеров Бориса Шихмурадова и некоего Ыклымова. Будучи, благодаря Интернету, немного информированным о них, я вдруг пожалел о своей "электронной информированности" и вмиг постарался стереть из памяти все, что знал из новейшей туркменской истории.

Как следовало из заданных вопросов, в ходе которых я с целью получения хоть какой-либо благосклонности пытался проявить знания туркменского языка (говоря объективно, весьма посредственные), от меня косвенно требовалось доказать, что я не враг Туркменистана, а совсем наоборот - восхищаюсь этой страной и в первую очередь отцом всех туркмен. Деваться было некуда, пришлось "доказывать, что ты не верблюд". Наконец, после того как я сказал, что Великий Туркменбаши для меня как отец родной, мне, вроде бы, поверили. Далее разговор коснулся региональных проблем. В ходе него мне доступно объяснили, что, оказывается, социально-экономическая ситуация и жизнь в родном мне Таджикистане желает оставлять лучшего, на фоне благосостояния туркмен, живущих в "золотом веке". Вынужден был нарочито горячо поддержать это мнение, после чего, в конце концов, мне разрешили вернуться на свое место в поезде.

Вообще, складывалось впечатление, что именно на нашем поезде был сформирован штаб туркменской оппозиции и все, следовавшие в нем невольно становились участниками всемирного заговора против Великого Туркменбаши.

После того, как поезд тронулся, все пассажиры почувствовали с одной стороны облегчение, а с другой - какое-то опустошение и отрешенность, преследуя теперь лишь одну цель - быстрее возвратиться на Родину.

Дальнейшую поездку скрасила беседа с моим попутчиком и очень интересным собеседником С.Ханимовым, который рассказал, что туркменские власти ужесточили порядок въезда-выезда узбекам и таджикам в Туркменистан, давая им на пребывание только 5 суток. К этому он добавил, что об этих безобразиях не информирован Туркменбаши, а то бы многим силовикам "не снести головы" (это я уже потом узнал о том, что Туркменбаши наоборот слишком хорошо информирован, о чем свидетельствует нахождение в застенках туркменских казематов сотен туркменских "чекистов" и полицейских).

В ходе обмена впечатлениями о произошедшем на станции инциденте, С.Ханимов начал ругать полицейских и вспомнил эпизод, когда он в прошлый раз гостил у родственников в Таджикистане. Пробыв в нашей стране неделю, он вернулся, и тут начались проблемы. Сотрудники правоохранительных органов буквально насели на Ханимова, в течении недели ежедневно вызывая его в полицейский участок для получения объяснительных о подробностях пребывания в Таджикистане. В итоге он, сам не поняв за что, был оштрафован на крупную сумму в валюте с портретом "всеми обожаемого" в Туркмении первого..., а точнее суперлица.

Я, в свою очередь рассказал, что приехав в Ашгабат, позвонил своему старому знакомому - туркмену, с которым не виделся несколько лет. Так тот, буркнув мне по телефону пару слов на смеси туркменского и русского, быстро назначил встречу и повесил трубку, оставив меня в замешательстве. И только, когда мы встретились я понял, что мой друг не изменился, не забыл меня, а действительно рад меня видеть. Свое же поведение он объяснил тем, что сомневался в моих знаниях туркменского языка, а на русском языке разговаривать не стал "во избежании массы проблем с властями".

Учитывая крайнюю неприязнь руководства братского Туркменистана к "бедным соседям", можно двумя руками поддержать инициативу руководство Таджикской железнодорожной компании несколько перенаправить наши поезда и пустить их по новому маршруту, в обход Туркменистана, через Узбекистан с прямым выходом в Казахстан. Так и трястись в поезде надо будет меньше, и пассажиров будут меньшее количество раз проверять с пристрастием, бить по зубам и заставлять доказывать, как ты боготворишь чужого президента. В Узбекистане, конечно, тоже проверяют, но там, в основном ищут наркотики и оружие, а не российскую, таджикскую, казахскую или какую другую прессу. К тому же, узбекских таможенников, пограничников и милиционеров не сильно волнует, как ты относишься к узбекскому президенту.

Политика самоизоляции, как свидетельствует мировая история, характерна для диктаторских режимов. В тоже время, она имеет целый шлейф побочных эффектов, в виде повсеместного распространения шовинистических и националистических идей, исходящих от конкретных исторических личностей (вспомните Нерона или того же Гитлера, с их маниакальными страстями к тотемам и идеям исключительности).

Произошедшие в 2001 году в Афганистане события, сопровождавшиеся вытеснением "Талибан" (кстати, к этим студентам очень благоволил Великий Туркменбаши), в настоящее время дают шанс всем странам нашего региона консолидироваться и строить нормальные рыночные и добрососедские отношения, не трогая бедных транзитных пассажиров. А ведь такого шанса история больше может и не дать.

Ставя точку на своих "Записках железнодорожного путешественника", усаживаясь в уютном кресле и щелкая пультом ТВ, я с ужасом начинаю понимать, что боюсь увидеть в правом верхнем углу экрана золоченный анфас персонажа из "Алтын Асыр". Осознавая ничтожность шансов видеть в ближайшее время своих ашгабатских товарищей чаще, я все же надеюсь, что разум и свежая кровь нового поколения возобладает в будущем Туркменистане.