Республикой пройден сложный этап реформирования восточного типа хозяйства, но проблемы еще остались

Абдукадыр МУСТАФАКУЛОВ,
Алишер ТАКСАНОВ,
Центр "Азия-Монитор" (Ташкент, Узбекистан)

С высот десяти лет независимости можно судить о тех или иных сторонах пройденного пути, определить, насколько верен был взятый курс на реформирование всего народного хозяйства. Заметим, что сама трансформация началась не с момента приобретения Узбекистаном независимости, то есть с 1991 года, как это любят представлять официальные эксперты, а значительно раньше - с периода правления Горбачева. Как бы не критиковали этого советского руководителя за ошибки и недостатки его управления, тем более за распад Союза ССР, однако именно он дал обществу то, что сейчас именуется рыночной экономикой. Союзные законы о кооперации, о собственности, о государственных предприятиях, об аренде, об индивидуальной трудовой деятельности стали первыми и важными шагами на пути дальнейшей трансформации всей громоздкой и неэффективной советской экономики. Эти же законы были в той или иной мере скопированы в союзных республиках и этим самым правительства предоставили свой экономике развиваться в новом русле.

БЫЛА ЛИ ПЕРВОПРИЧИНА?

В дальнейшем, политика регионального хозрасчета, которую стало проводить союзное правительство, фактически создала предпосылки для экономического суверенитета и политической независимости. Другое дело, что у республик были совершенно не равнозначные стартовые условия, совершенно различный уровень жизни и материально-технической базы. Кроме того, советский образ жизни не смог сломать сохранившийся тысячелетиями в Узбекистане и других государствах Центральной Азии восточный менталитет, который разительно был несовместим с европейским. Поэтому в "независимое" плавание республики отправились на непохожих друг на друга "кораблях", хотя старт начинали с одной "гавани".

Какие же причины способствовали распаду Советского Союза и обусловили независимость республик?

Начнем с того, что к 80-м годам многим здравомыслящим руководителям союзного Центра и республик стало ясно, что социалистическая экономика, основанная на азиатском типе производства, перестала быть эффективной. Плановая система проявила свою жизнеспособность в критических периодах, когда необходимо было сконцентрировать ресурсы, производство, социальные группы для выживания государства, и это было апробировано в 20-х и 40-х годах. В дальнейшем такая доктрина несла разрушительный потенциал, поскольку отдаляла человека от собственности, от естественных экономических интересов производителей. Все реформы, которые проводились с 50-х годов положительного результата не дали. Не удалось даже приукрасить "фасад" советской экономики, производство превращалась в хищнического потребителя природных ресурсов, население все меньше проявляло мотивацию к труду, чаще всего находя доходы в нелегальной сфере. Война в Афганистане обнажила суть милитаристской экономики СССР.

Политическая верхушка стала осознавать, что глубинные тенденции, которые всегда имели место, но не высвечивались наружу, стали пробиваться к поверхности. Все сильнее стали заявлять о себе кланы и социальные группы партолигархии, стремящиеся самостоятельно владеть ресурсами в республиках. Показательные акции, типа "узбекское дело", которое имело место в Узбекистане конце 80-х, было попыткой Союзного центра восстановить свое влияние и сбалансировать расстановку стратегических сил. Но в итоге республика еще больше отдалилась от Москвы, и всякая инициатива, исходящая оттуда, всячески хоронилась в республике. В итоге, Союз потерял нити управления, а республики стали больше уделять внимание собственным проблемам, чем соседа.

Идеология коммунизма перестала привлекать массы, особенно когда открылись "железные двери", скрывавшие от советских людей иной мир. Политические события, начавшиеся с 1989 года, показали неспособность верхушки управлять старыми методами, а новые так и не были интегрированы. Период социальных смятений (дифференциация населения по материальному и жизненному уровню, криминализация общества, рост недовольных среди различных общественных групп), народных волнений (стачки, забастовки, митинги), национальных и межрегиональных конфликтов (Сумгаит, Баку, армяно-азербайджанская и молдово-приднепровская войны) все это ускорило падение советской империи. То, что произошло в Беловещской пуще в 1991 году после неудачного путча советского руководства повернуть историю вспять, было закономерным и естественным этапом. Стране было суждено дезинтегрироваться на независимые, но самостоятельные национально-государственные образования.

Правда, в течение трех-четырех лет государства постсоветского пространства попытались восстановить кооперационные и технологические связи, обеспечить стабильное производство, но на старых принципах все эти шаги оказались безрезультатными. Плановая экономика не устраивала никого, административное управление между независимыми государствами исключалась. Требовались новые решения, и они нарабатывались в течение эволюционного развития, как в самих республиках, так и в рамках организованного ими Содружества. Рыночные механизмы стали доминантными в возрождении сотрудничества. Но это уже иной обзор.

Между тем следует отметить, что сразу же после обретения независимости в 1991 году Узбекистан столкнулся с теми же экономическими трудностями, что и иные республики бывшего СССР, а именно - потерей рынков и субсидий Союзного центра, значительными перебоями в межреспубликанской торговле и платежах, гиперинфляцией и снижающимся уровнем производства. На этом общем фоне, дополнявшемся неопределенностью внешней обстановки, правительство стало разрабатывать свою модель социально-экономического развития.

КАКОЙ МЕХАНИЗМ ВЫБРАТЬ?

По мнению узбекского ученого Ахмеда Ульмасова, "существует три общечеловеческие пути формирования и развития рыночных ротношений: первый, классический путь - характерный странам Запада; второй - путь освободившихся от колониального ига стран; третий - путь бывших социалистических стран" . Исходя из этого, Ульмасов сделал вывод, что "узбекскую модель перехода к рыночной экономике следует рассматривать в рамках третьего пути становления рынка, поскольку она предполагает переход к рынку от командно-плановой экономики, и это является общей исходной базой преобразований в постсоциалистическом пространстве". Другой ученый К.Ульджабаев пишет: "отличительной особенностью национальной модели реформ в Узбекистане является еще и то, что продолжительность каждого этапа определяется не временными рамками, они могут быть совершенно различными для отдельных направлений реформ в разных секторах экономики, а зависеть от круга проблем, которые предстоит решить" .

В начале 90-х годов было модно дискутировать на тему, какой механизм следует странам запускать - шоковой терапии или медленный, еще называемый "медикаментозный", чтоб сформировать рыночную экономику. Этот вопрос остается открытым и сейчас, хотя за десятилетия многие правительства постсоветского пространства уже определились с этим "медицинским" для экономики вопросом. Одни страны выбрали первый путь, другие - второй, и все получили разные результаты, которые сейчас оцениваются экспертами.

Так, в частности, Карл Выплош в своей работе "Десять лет трансформации: уроки макроэкономики", в частности, пишет: "Оглядываясь на прошлое, старый спор о шоковой терапии и постепенных реформах кажется действительно проблемой способа реализации реформ. Многие аргументы в пользу шоковой терапии сегодня оказываются верными. Как оказалось, инфляция несовместима с ростом, а важность качественной структуры микроэкономики, в частности, банковской системы, уже доказана" . Автор считает, что десять лет процесса реформ преподнесли несколько полезных уроков:

Во-первых, чем раньше начинаются реформы и чем быстрее они проводятся, тем быстрее будут достигнуты заметные результаты. Шоковая терапия является предпочтительней, но ее трудно реализовать. Постепенные реформы неизбежны, но должны быть проведены в как можно более сжатые сроки. В последнем десятилетии наилучших результатов добились те страны, которые раньше начали реформы.

Во-вторых, сначала необходимо добиться стабилизации, а уже потом роста. Карл Выплош утверждает, что "макроэкономическая стабилизация является предпосылкой для роста". Но при этом он заявляет, что "вовсе не обязательно ликвидировать бюджетный дефицит, однако обязательно должна быть установлена связь между дефицитом и ростом денежной массы.

В-третьих, по мнению ученого, важное значение имеют структурные реформы, реализация микроэкономической политики, которую часто игнорируют, должна начинаться как можно раньше. "Эта политика означает установление отношений собственности, ужесточение бюджетных ограничений, развитие здоровой банковской системы, а также обеспечение справедливой конкуренции на внутренних рынках", - пишет Выплош.

В-четвертых, выбор режима курсообразования, ставшей темой для споров в начале процесса трансформации, является менее важным заданием, чем соблюдение жесткой монетарной политики.

Другой эксперт Кинг Банаян в труде "Украинская экономика с начала независимости" пишет, что "не похоже, что на данный момент проигравшие от процесса трансформации могут быть в восторге от быстрых темпов реформ по всем трем направлениям, как это произошло в период шоковой терапии в странах Центральной Европы. Методы шоковой терапии означают, что много средств уходит на борьбу с издержками, возникающими вследствие применения этого метода" . По мнению автора, "сегодня страны Центральной Европы стабилизировали и укрепили свои экономики. К тому же прошло время для шоковой терапии".

Мари Лавине, изучая процесс трансформации новых независимых государств , не упустила возможность упомянуть, что вопросы, вокруг которых в начале 90-х годов велись горячие споры, а именно шоковая терапия или постепенные реформы, быстрые реформы или поэтапные, реструктуризация или приватизация как первый шаг на пути реформирования предприятий, постепенная разработка или уроки от результатов и т.д., остались и сегодня, но исчезли из повестки дня и упоминаются лишь мимоходом. Сейчас эти вопросы являются только материалом для идеологии, а не экономики.

Лешек Бальцерович, создатель программы стабилизации Польши, говорил, что "макроэкономическую стабилизацию можно осуществить быстро. "Шоковая терапия", другими словами, фундаментальные изменения макроэкономической политики с использованием таких инструментов, как валютный курс, процентная ставка, бюджетные меры, может быстро дать желаемые результаты". Между тем, автор польских реформ утверждает: "Я никогда не предлагал использовать "шоковую терапию" в сфере основных институциональных реформ (например, приватизации), которые требуют осуществления правовых и организационных преобразований, переквалификации управленцев и новых сотрудников. Выполнение всех этих задач требует много времени и осторожности" .

Профессор Гарвардского университета Янош Корнаи в своей работе "Путь к свободной экономике - десять лет спустя" считает, что вопрос выбора между политикой постепенных реформ и политикой шоковой терапии поставлен неправильно. "Под вопросом подразумевается один критерий - скорость, - пишет он. - По моему мнению, скорость является важным, но не основным показателем успеха. Трансформация общества - это не скачки. Основной показатель успеха заключается не в том, кто первым пересечет финишную черту. Чрезмерный акцент на скорости является причиной нетерпения, агрессивности и самонадеятельности" .

Несомненно, эксперт Корнаи прав в отношении выбора механизма трансформации экономики. Центрально-европейские страны имели лучшие стартовые условия для реформирования, менталитет населения и его психология не успеха законсерватироваться коммунистическими догмами, и поэтому шоковая терапия здесь прошла более успешно и эффективно, чего нельзя сказать о восточно-европейских странах, в частности, Украине, России и Беларуси. Подобный механизм (правда, с "восточным" отличием) пытались реализовать и некоторые Центрально-азиатские государства. Определенный результат получил Казахстан, однако у соседнего Кыргызстана подобного эффекта не наблюдалось. Более того, республика все больше усугубила сложное социально-экономическое положение.

Узбекские эксперты посчитали, что переход от "социалистического феодализма" (а именно так именовали сложившуюся экономику в Узбекистане) к капитализму должен протекать постепенно и поэтапно. Здесь вполне уместно мнение Корнаи: "Процесс трансформации представляет собой странное сочетание элементов революции и эволюции, метод проб и ошибок, когда старые институты либо сохраняются, либо ликвидируются, а новые - подвергаются испытанию и либо принимаются, либо отвергаются". Эксперт утверждает, что "каждый этап характеризуется определенной скоростью, некоторые изменения могут быть проведены моментально, многие другие приводят к еще большим изменениям". Естественно, ударение следует ставить на содействие росту, на поддержание его стабильности и устойчивости.

Еще в начале реформирования узбекским правительством было выдвинуто пять принципов, на которых строилась новая "восточная" экономика:

Во-первых, государство является основным реформатором и проводником всех изменений в обществе. Оно выступает гарантом стабильности процессов и обеспечивает неизменяемый курс в период всего переходного периода. Этот аспект как никогда больше характеризует сохранившийся азиатский способ производства, и его эффективность в условиях восточного общества.

Во-вторых, экономика защищается от любого политического и идеологического вмешательства. Рынок строиться на естественных законах и регулируется законами, а партии, политические движения, социальные группы не вправе смешивать свою доктрину с экономикой. То есть государство придерживается деидеологизации национальной экономики. Ресурсы, производство и труд - для всего населения, а не отдельных личностей и партий.

В-третьих, в процессе трансформации обеспечивается верховенство закона. Любое изменение должно строиться на праве, а не политической воле, административном диктате, самоуправстве чиновника. Закон определяет "правила игры", которых придерживаются все субъекты хозяйствования, независимо от формы собственности. Все юридические и физические лица имеют равные права и обязанности перед законом.

В-четвертых, реформа должна идти поэтапно, эволюционным путем. Здесь стоит привести лозунг главы государства Ислама Каримова: "Не построив новый дом - не разрушай старый!". Ломка старого механизма управления должно идти одновременно с формированием нового, процесс приватизации и разгосударствления должен идти не спеша, чтобы увидеть результаты и суметь вовремя исправить положение. Об этом пишет также Ульмасов: "в концепции узбекской модели центральное место занимает положение о постепенном и поэтапном характере перехода от командно-плановой системы к рыночной. Оно, в свою очередь, основывается на общефилософском понятии генетической совместимости и несовместимости экономических систем". Он считает, что "трансформация плановой экономики в рыночную может произойти эволюционным путем и поэтапно…".

В-пятых, сложная демографическая ситуация вынуждает государство обеспечивать социальную защиту населения, которое в новых рыночных условиях испытывает серьезное психологический и материальный шок. В связи с этим правительство разрабатывает специальные программы оказания материальной помощи малоимущим, социально уязвимой части населения, содействия безработным. Нужно заметить, что эта политика имеет четкую адресность.

Все вышесказанное предопределило узбекский вариант моделирования экономики переходного периода. Десять лет трансформации подтвердили правильность выбора поэтапного пути. "Отказываясь от "шоковых" вариантов, мы идем по пути обеспечения стабилизации финансово-денежной системы, производства и уровня жизни", - отмечал еще в 1994 году Президент Узбекистана Ислам Каримов. Принятые меры позволили приостановить спад производства, стабилизировать республиканский бюджет, создать систему социальной поддержки населения.

Эта поэтапная стратегия переходного периода, а также политика руководства страны, направленная на скорейшее достижение энергетической и зерновой независимости, наряду с удачными в большинстве своем попытками направить ключевые экспортные товары (хлопок и золото) на международные рынки позволили Узбекистану избежать серьезных сбоев в промышленности и резкого падения жизненного уровня, наблюдаемых в большинстве стран Содружества в начале 90-х годов. Например, реальный ВВП республики уменьшился только на 14% за период 1991-93 гг., в то время как в среднем по странам СНГ этот показатель составил 40%. В конце 1996 года даже стала проявляться тенденция роста - на 1,6%. В то же время следует отметить, что тенденция экономического развития после 1997 года носят смешанный характер. В конце 1999 года дефицит платежного баланса по текущим операциям и бюджетный дефицит снизились до 0,1% и -2,7% от ВВП соответственно, в то время как ежегодная инфляция упала до 26%. Согласно официальным данным, реальный ВВП вырос на 5,2% в 1997 году, на 4,4% - в 1998 году и на столько же в 1999 году, хотя альтернативные расчеты Всемирного банка показывают эти цифры несколько ниже. Как бы там ни было, даже эти, более низкие показатели подтверждают, что в Узбекистане отмечается позитивный рост ВВП на душу населения.

Что касается структурных реформ, то правительство сумело достичь определенного, хотя и небольшого, по мнению западных экспертов, прогресса в некоторых областях, включая приватизацию и финансовый сектор. В конце 1998 года правительство объявило о начале ускоренной программы индивидуальной приватизации крупных стратегических предприятий, предложенных иностранным инвесторам в 1999-2000 гг. и впоследствии продленной на 2001 год. Подобным образом началась подготовка программы технического содействия в реструктуризации и последующей приватизации банков. Кроме этого, продолжается работа над созданием рыночных институтов и соответствующего законодательства. С другой стороны, принципиальные и давно ожидаемые реформы в области сельского хозяйства, включая демонополизацию системы поставок средств производства, совершенствование системы взаиморасчетов с производителями, сокращения обязательной продажи хлопка и сырца, и либерализованный экспортный маркетинг все еще откладываются, в то время как урожайность хлопка и зерновых продолжает оставаться на одном уровне и даже сокращаться.

Объединение официального и коммерческого банковских обменных курсов с 1 мая 2000 года на уровне более высокого, коммерческого и частичная либерализация рынка наличной иностранной валюты с 1 июля были значительными шагами вперед. Однако их экономическое воздействие остается ограниченным в силу все еще завышенного официального (коммерческого) банковского курса и продолжающего иметь место административного контроля над денежным обращением и торговлей, который сдерживают экспортный рост и отрицательно влияет на прямое иностранное инвестирование.

Сохраняется государственная монополия на авиа- и железнодорожные сообщения. Но если с 2001 года правительство начало процесс разгосударствления железной дороги, то в авиации такая тенденция не намечается. Это приводит к тому, что небольшие авиакомпании выдавливаются из внутреннего рынка перевозок, более того, при этом зачастую используются теневые механизмы конкурентной борьбы.

ДВА ПУТИ - ДВА РЕЗУЛЬТАТА

Какие же проблемы стояли перед независимым Узбекистаном в 1991 году? Чтобы создать рыночную экономику, необходимо было сменить монополию государственной собственности на многообразие ее форм. Частный сектор должен доминировать в новой хозяйственной системе, а подавляющая часть валового внутреннего продукта производиться малыми и средними предприятиями. Гигантомания предприятий, которая имела место в советской плановой экономике, поэтапно сменялась концентрацией производства на рыночных основах - через холдинги, корпорации, акционерные общества. Но к этой схеме страны СНГ пришли по-разному.

Здесь предусматривалось два пути смены собственности, который можно условно подразделить на:

Первый, эволюционной стратегии, исходя из метода поэтапного реформирования всей экономической системы;

Второй, экстренной стратегии, которая подразумевает ускоренный процесс разгосударствления и приватизации и больше всего соответствует методу "шоковой терапии".

Рассмотрим обе стратегии более детально с учетом специфики Узбекистана.

Первый путь предполагал создание, прежде всего, благоприятной среды для развития частного предпринимательства, малого и среднего бизнеса. Правительство учло реформы 80-х годов и в условиях независимости приняло нормативные акты для роста частного сектора и его свободного выхода на рынок. Одновременно поэтапно снимались все барьеры (лимитирование, фондирование, квоты), обеспечивался правовой институт защиты частной собственности и формы хозяйствования, принимались меры по льготному налогообложению и кредитованию новых экономических структур. В итоге на 1 января 2000 года из общего количества хозяйствующих субъектов негосударственными были 89,6%, а на 2001 год - 87,7%. Здесь стоит уточнить, что в 2000 году число зарегистрированных средних, малых предприятий и микрофирм увеличилось на 14,5% и достигло 183 тыс. единиц. Кстати, хозяйствующими структурами среднего и малого бизнеса (включая дехканские хозяйства) произведено продукции, работ и услуг в размере 31% ВВП страны.

При осуществлении первого пути также предусматривалось перевод государственной собственности в иные, причем не за счет бесплатной раздачи, а обязательной продажи. Государство строго следило за тем, чтобы государственная собственность реализовывалась тем, кто за нее готов был выдать наибольшую цену, то есть реально оценивает ее, и при этом готов нести инвестиционные обязательства. Как известно, все бесплатное не имеет цены, а значит, и отношение владельца к такой собственности будет соответствующее. Поэтому экономическую эффективность можно ожидать исключительно при продаже такой собственности. За 10 лет государство сменило форму собственности более 20 тыс. объектам.

Далее, по мнению экспертов, особую эффективность могли проявить только те предприятия, собственность которого не распылена. Требуется, чтобы был один собственник, владеющий контрольным пакетом акций, причем независимо от того, физическое или юридическое это лицо, резидент или иностранец. Наиболее приемлемой формой считался стратегический инвестор, готовый вложить значительные капиталовложения в предприятие.

Кроме того, государство ужесточило финансовые показатели для частных фирм, чтобы избежать бегства капиталов, достичь результативности финансовой дисциплины и отрегулировать рынок платежно-расчетных операций. Одновременно в Узбекистане принимались законы о банкротстве и санации, банках, внешнеэкономической деятельности и другие. Упразднялась система государственных заказов, и был осуществлен переход к системе поставок для нужд государства путем договоров. К середине 90-х годов уже функционировали элементы посредничества и биржевой торговли.

Как считает профессор Ульмасов, "узбекская модель учитывает национально-традиционные черты экономических отношений и их влияние на рыночные реформы, в частности сохраняющихся новиков азиатской системы хозяйствования. Как известно, длительно воспроизводимые экономические отношения закрепляются в виде традиций, таких как издольная аренда, склонность к мелкому семейному производству, предпочтение оседлости и торговой деятельности, совместное выполнение трудоемких работ, экономия на потреблении большой семьи и т.д." . Другой эксперт Ровшан Охунов считает, что "понимание сути восточного мировосприятия явилось несомненным достоинством узбекистанской экономической политики перехода к рыночным отношениям, гармонично сочетающейся со структурой традиционного общества" . По его мнению, Узбекистан относится к странам Востока, где сильны традиции и канонизированные стили мышления, и поэтому "традиционные общества в мировой истории изменяются крайне медленно". "На уровне индивидуальном и даже бытовом, например, такие человеческие качества, как суетливость, быстрая изменчивость, воспринимается негативно, - пишет эксперт. - Этнопсихологические стандарты, присущие узбекской ментальности на уровне общественного сознания - это поспешность в принятии решений, чрезмерная страсть к всевозможным новациям и нововведениям, рушащим устои и порядки, к непродуманным экспериментам, будоражащим массовое сознание, в народе всегда осуждались".

В связи с этим узбекские эксперты считают правильным первый путь, где "по восточным представлениям, ценятся сдержанные, умеренные натуры, склонные к упорядочению, устроению, реформе, а не к потрясениям и переворотам, которые не бывают гармонизатором, строителем, художником, завершителем человеческой природы".

Второй путь означает более быструю смену собственника и ликвидацию монополии государственного сектора. Сторонники этого пути ратовали за то, чтобы приватизация происходила в частности за счет бесплатной раздачи государственного имущества, мол, при этом обеспечивается социальное равенство перед всеми гражданами, независимо от того, какой вклад они внесли в создание материально-технической базы страны.

Основным способом такой приватизации стала раздача ваучеров на определенную сумму собственности государства. В действительности это приводит к искаженному пониманию собственности, и в итоге деформирует всю экономическую систему. Во-первых, в большинстве своем бывшее государственное имущество переходит к рукам криминализированных структур, об этом свидетельствует печальный опыт России и Украины (стоит вспомнить, что 51% акций российского завода "Уралмаш" были скуплены одним лицом, которого финансировала организованная преступность). Во-вторых, это также способствует тому, что директора "захватывают" предприятия, то есть они выкупают основные средства по очень низкой цене и практически даром получают акции своих компаний.

Чтобы избежать этого, эксперты предлагают при втором варианте распылять собственность по множеству акционерных владельцев и этим самым не позволить инсайдерам (директорам, руководителям) "растащить" имущество предприятия. С другой стороны, внешне проявляется так называемая форма "народного капитализма".

Нужно признать, что эволюционная стратегия больше применима для стран с азиатской экономикой, где существующая психология экономических отношений не позволяет проводить шоковые реформы. В этом отношении такие страны как Южная Корея, Тайвань, Китай, Центральная Азия избрали именно первый путь, что в итоге способствовало сохранению социальной и политической стабильности и органического роста частного сектора. В Узбекистане предпочтение отдали этому курсу реформ, в итоге за 10 лет в стране появились десятки тысяч новых малых и средних предприятий. Ужесточение бюджетных ограничений сделало естественным процесс естественного отбора в корпоративной сфере: выжили сильнейшие и те, кто отражал реальность рынка. Одновременно государство вело политику усиления финансовой дисциплины. Были разбиты цепи взаимных долгов и неплатежей, образовавшиеся между разными компаниями, улучшено выполнение контрактов. Например, 2000 год был позитивным для всех областей республики по статье финансовые результаты деятельности предприятий и организаций. В целом по республике достигнута прибыль на 307,6 млрд. сумов, что на 159,9% больше, чем в 1999 году.

Сбалансированность экономики способствовало укреплению государственного бюджета, дефицит которого не превысил 1% ВВП Узбекистана. Необходимо отметить, что доходная часть госбюджета в 2000 году была исполнена в размере 100,3%, а расходная - на 100,1%. Как отметили эксперты, бюджетная и налоговая политика осуществлялась с учетом современного финансирования государственных и национальных программ, развития реального сектора экономики, других первоочередных расходов, связанных с обеспечением социальных гарантий и социальной поддержки населения.

Началось усиление банковского сектора, создана рыночная инфраструктура. Все эти шаги стимулировали привлечение иностранных инвестиций. Серьезный поток капитала стал одним из основных факторов повышения производительности и роста объемов экспорта. Всего в 2000 году в основной капитал было проинвестировано средств на 696,3 млрд. сумов, в том числе за счет республиканского бюджета - 30,3%, предприятий и населения - 39,1%, кредитов банка и других заемных средств - 7,5, иностранных инвестиций и кредитов - 21,7%, внебюджетных фондов - 1,4%. В итоге экспорт превысил импорт на 5,2%, тогда как в 1999 году этот показатель равнялся 4% (в 1998 году - 7%).

Отметим, что социалистическая система оставила после себя скрытую безработицу, и это наследие перешло и Узбекистану. Более того, этот фактор был наиболее сложным для республики, где демографическая ситуация играла первую и порой главную роль в социально-экономического развитии. Уже тогда эксперты прогнозировали, что первый путь позволит искоренить это болезненное наследие, даже если придется принимать непопулярные меры, в частности, введение процесса банкротства и санации предприятии, либерализации цен и тарифов на товары и услуги. В итоге численность граждан, состоящих на учете как ищущие работу на конец 2000 года составило 42,0 тыс. человек (или 92,9% к 1999 году), в том числе официально зарегистрированных безработных - 35,4 тыс. человек (90,5%) - это, кстати, 0,4% к экономически активному населению.

Эволюционная стратегия способствовала созданию новых рабочих мест. Стоит сказать, что в 2000 году 71,3% из трудовых ресурсов было вовлечено в общественное производство страны.

Второй путь экстренной стратегии мог развиваться только в странах, где капиталистические отношения уже сложились или хотя бы население имело психологическую и экономическую предрасположенность к рыночным отношениям. Поэтому метод "шоковой терапии" был применен в Центральной и Восточной Европе, в ряде стран Латинской Америке, хотя результаты были не всегда положительны. По мнению Яноша Корнаи, данный путь "в лучшем случае неэффективный, в худшем - губительный".

Рассмотрим, как прошла ваучерная приватизация в некоторых странах. Например, в Чехии и Польше отстаивали стратегию экстренной приватизации. В Чехословакии программа массовой приватизации реализовывалась очень активно, на первом этапе государственное имущество было распределено между миллионами держателей ваучеров, но через некоторое время все активы были сконцентрированы в руках инвестиционных фондов. Между тем, эти фонды не имели достаточного капитала, чтобы способствовать развитию слабых предприятий. Кроме того, инвестиционные фонды были тесно связаны с крупными коммерческими банками, которые контролировались правительством.

По утверждению Яноша Корнаи, "такая структура собственности не способна эффективно сформировать корпоративное управление". Реструктуризация затянулась на очень длительное время. Правительство сохраняло мягкие бюджетные ограничения, и это дало разочаровывающие результаты приватизации.

Но самым ярким примером неэффективности экстренной стратегии стала Россия. По мнению эксперта Ивана Зегвари, "приватизация (в основном ваучерная и через залоговые аукционы) в России была организована и проведена плохо" . По его мнению, во время перестройки контроль за средними и крупными компаниями был передан в руки руководителей предприятий, хотя фактическое владение и субсидирование нерентабельных промышленных гигантов оставалось за государством, что обусловило значительное расходование бюджетных средств. Ваучерная приватизация 1992-94 годов просто узаконила существующий факт. Зегвари считает, что в российских условиях "ваучерная приватизация была неизбежна - ибо другого реального выхода в то время не было", и тут же добавляет: "и оказалась успешной". Однако послеприватизационные реформы, в частности, попытки наложить жесткие бюджетные ограничения и добиться эффективного корпоративного управления, затормозились. Приватизация через залоговые аукционы были грубой ошибкой. Идея о ее создании пришла с Запада, но в России интерпретировалась совсем иначе.

Кроме того, в результате проведения реформ частной собственности на свет появились олигархи, которые стали полнокровными хозяевами материальных и природных ресурсов. Естественно, владеть бывшим госимуществом они стали благодаря махинациями с ваучерами. Стоит сказать, что возникла огромная дебиторско-кредиторская задолженность между предприятиями. Страна превратилась в общество неплательщиков, когда компании не платят своим поставщикам, сотрудники не получают заработную плату от работодателей, заемщики не возвращают кредиты. Исполнительная и судебная власти не способны решить эти вопросы. В итоге российский кризис 1998 года - это прямой результат постприватизационной реформы.

ВЕКТОР УЗБЕКСКИХ РЕФОРМ

Реформы, начавшиеся практически с 1992 года, стимулировали в Узбекистане устойчивый и быстрый экономический рост в течение последующих девяти лет. Однако сегодня республика, так же как и государства Центрально-азиатского региона, стоит перед новыми задачами, вызванными глобализацией и быстрым развитием новых технологий. В условиях постоянно изменяющейся международной и внутренней среды огромное значение имеют дальнейшие реформы. Экономические преобразования - стабилизация рынков и ликвидация институциональных барьеров - ускорят интеграцию Узбекистана в мировую экономику, а также повысят способность страны конкурировать на международных рынках.

Между тем, чтобы модель получила практическое развитие для Узбекистана было необходимо признать наличие следующих условий, а именно:

- для экономического роста необходимы соответствующие институциональные условия и политическая воля правительства;

- институциональное развитие по своей природе должно быть последовательным, идущим от одного уровня к другому, более сложному и высокому;

- количественный состав правительства менее важен, чем качество правительственной политики и преобразования в самом правительстве, этим подтверждая, что самым важным являются не столько чиновники, сколько сформированная государством система управления, позволяющая достичь экономического эффекта;

- если формирование институтов будет происходить спонтанно, силами, высвобожденными в результате либерализации рынков, - то вакуум будет заполнен неформальными институтами, в частности, теневой экономикой, криминальными элементами управления обществом;

- в соответствии с потребностями рыночной экономики должна быть реформирована правовая система, которая позволяет привлекать частным лицам активно участвовать в хозяйственных и политических процессах;

- дерегуляция постсоциалистической экономики в Узбекистане требует передачи полномочий с центрального на местный уровень, этим самым снижая риски невостребованности и неприятия предлагаемых реформ, в то же время рационально и эффективно используя региональные ресурсы;

- должно быть ускорено развитие неправительственных организаций, которые создают альтернативу правительству в управлении обществом и снижают риск коррупции;

- политика роста и увеличения доходов, основанная на принципах справедливости, является особенно важной в период трансформаций, искажение может привести нетолько к поляризации населения, но и социальному взрыву;

- финансовые институты страны должны отслеживать и контролировать движение краткосрочного капитала.

Несмотря на некоторые сложности в национальной экономике, по существу, рыночные реформы или переход к капитализму в Узбекистане не провалились. Неудачу потерпели лишь некоторые способы и методы проведения реструктуризации народного хозяйства, в частности, в развитии малого и среднего бизнеса, проведении монетарной политики, поддержки отраслей. Узбекское правительство утверждает, что реформирование экономической системы будет продолжено, но при этом будут решаться как старые, так и новые задачи, вытекающие из быстро меняющейся ситуации на мировых и региональных рынках, внутренних проблем.

Между тем, на всех уровнях власти подчеркивается, что реформы должны проводится при сохранении сильной роли государства. Подобный тезис сложно отвергнуть, однако, на практике и в теории видна разница в том, что понятия управления, регулирования и диктата со стороны государства порой сливается, а это ведет к искажению самих реформ. Если сильное государство означает большую роль правительства в обеспечении выполнения законов, предоставлении основных социальных услуг, либо же означает усиление регулирования и даже вмешательство в решении вопросов, неэффективно регулируемых рынком, то здесь государственная политика вполне ясна и правильна, и стремление правительственных органов сохранить влияние также вполне приемлемо. Если же сильная роль государства заключается в административном вмешательстве, заменяющем рыночные механизмы (особенно в отношении цен, валютного курса или процентных ставок), чрезмерной регламентации деятельности малого и среднего бизнеса, то есть в контроле над основными рыночными функциями и инструментами, то здесь очевидно, что успеха реформы принести не смогут.

Несомненно, институциональные преобразования - это длительный экономический, социальных и психологический процесс. Хорошо продумать последовательность реформ возможно лишь при наличии тщательно разработанной всеохватывающей программы, а также при наличии правительства, способного ее выполнять. Вспомним, что в некоторых странах СНГ в начале переходного этапа велись горячие дискуссии о том, как должны осуществляться реформы, и нужно ли здесь влияние государства. Первоначально была сделана попытка ввести только те изменения, которые соединяют в себе положительные стороны капитализма и социализма, но относительно быстро выяснилось, что этот путь неверен. Теория конвергенции систем вполне ясна на схеме, но на практике невозможно соединить различные уклады экономики и психологию.

Другие государства начали искать способы сочетания капитализма с национальными особенностями страны, ее культурой, историей, а также всем тем, что делает ее привлекательной для проживания. Формирование национальной рыночной экономики Узбекистана началось практически с приобретением республики своей независимости. Отказ от планового ведения хозяйства и полного подчинения союзного центра способствовали выработке правительством нового курса на реформирование социально-экономической системы. Уже тогда было ясно, что специфика Узбекистана не позволяет использовать многие механизмы внедрения рыночных отношений, какие к этому времени были запущены в центрально-европейских странах, например, "шоковой терапии". Для Узбекистана это означало бы социальное потрясение, от которого страна не могла бы прийти в себя долгое время.

Рыночная экономика началась с принятия соответствующих нормативно-правовых актов, среди которых основными были законы о собственности, о частном предпринимательстве, о разгосударствлении и приватизации, о предприятии, об инвестициях, налоговой политике и многие другие. В дальнейшем принимались другие законы, а также постановления правительства, которые регулировали сферу экономических преобразований. Одновременно шли институциональные преобразования: изменялись формы собственности и хозяйствования, появлялись элементы рыночной инфраструктуры (биржи, АО, коммерческие банки, страховые общества, лизинговые компании и др.).

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИТОГИ 2000 ГОДА

Экономические реформы в Узбекистане не закончились. По большому счету можно констатировать, они находятся в самом начале своего развития. Конечно, за короткое время удалось добиться многого. Например, только в 2000 году негосударственным секторе было произведено 70,2% валового внутреннего продукта, а также 65,4% промышленной продукции, 99% - валовой продукции сельского хозяйства, 81,3% - строительных работ. Более того, в негосударственных структурах формировалось 96,8% розничного товарооборота, 56,3% - платных услуг, оказанных населению. В целом по народному хозяйству численность занятых в негосударственном секторе составила 76% от их общего количества. Такого сдвига сложно было бы добиться без серьезной экономической политике и реструктуризации собственности.

В то же время необходимо отметить, что Узбекистану еще предстоит сделать важные шаги в стратегическом реформировании экономики, становлении новой системы перераспределения доходов, а также изменения роли и места государства. Государственный сектор требует проведения стратегической реструктуризации, базирующейся на принципе выборочного ухода из одних сфер деятельности и упрочения позиций в других. Правительство не должно и не может быть главным источником инвестиций, точно так же как оно не должно быть непосредственным распорядителем государственных фондов.

Республика располагает значительным инвестиционным капиталом, в частности, за счет сбережений предприятий и граждан. Однако, по мнению экспертов, этот огромный источник оставался практически замороженным, так как проводимая правительством фискальная политика не всегда содействовала инвестированию со стороны как юридических, так и физических лиц. Как же различные сектора экономики участвуют в инвестировании в основной капитал? В этом отношении, пускай не столь динамично, но происходят определенные сдвиги. В подавляющем своем инвестиции осуществляет государство, удельный вес которого в 1999 году составлял 66,0%, а в 2000 году - 64,4% от общего объема таких инвестиций. Что касается негосударственного сектора, то в 2000 году 15,5% всех инвестиций в основной капитал приходилось за счет граждан (в 1999 году - 14,5%), 11,1% - хозяйственных объединений (11,3%), 6,9% - совместных предприятий, иностранных граждан и организаций (6,8%), 1,1% - другие формы собственности (в 1999 году - 1,4%).

Всего в 2000 году в основной капитал было проинвестировано средств на 696,3 млрд. сумов, в том числе за счет республиканского бюджета - 30,3%, предприятий и населения - 39,1%, кредитов банка и других заемных средств - 7,5, иностранных инвестиций и кредитов - 21,7%, внебюджетных фондов - 1,4%.

Для достижения устойчивого роста государство предпринимает не только макроэкономические меры, но также и реализовывает комплексные программы институциональных реформ. Правительство не пошло по пути увеличения ставки имеющихся налогов с целью снижения бюджетного дефицита, оно в этом направлении проводит радикальную долгосрочную налоговую реформу: расширяет базу налогообложения, вводит новые налоги и усовершенствует систему их сбора. Это лишь одна часть бюджетной реформы. С другой стороны государство стремиться сократить государственные расходы, для чего проводятся реформы государственного аппарата, системы образования, здравоохранения, социального обеспечения.

Макроэкономическую стабильность невозможно достигнуть за один день и даже год. Институциональные реформы будут успешными лишь тогда, если проводятся поэтапно. Стоит вспомнить, как в начале 90-х годов ряд экспертов призывали правительство принять немедленные меры по установлению макроэкономической стабильности, мотивируя это тем, что если их отложить, то в результате они станут более дорогостоящими. В результате возникла дилемма между временным распределением потерь и выгод, а также политической ценой проведения непопулярных мер и потенциальными преимуществами достигнутой в краткие сроки макроэкономической стабильности.

Противники быстрых перемен утверждали, что эта формула хороша для стран с европейским укладом экономики и мышления, чем для восточного типа производства, которое доминировало в Узбекистане. Социалистическая система оставила на предприятиях очень искаженную структуру потребления и производства, и чтобы исправить положение, необходимо было ее разрушить и создать новую. Как отмечал Корнаи, "поскольку разрушение происходит быстро, а создание протекает намного медленнее, то начинается глубокий спад". Поэтому политика радикальной реформа "одним махом" была отвергнута с самого начала. Здесь вполне уместна фраза Президента Узбекистана, что "нельзя ломать старый дом, не построив вначале нового".

Правительство Узбекистана с начала 90-х годов по сегодняшний день последовательно воплощает в жизнь большие и малые пакеты реформ, поэтому за десять лет удалось достичь позитивных результатов. Каковы же экономические индикаторы, характеризующие состояние народного хозяйства Узбекистана? Так, в 2000 году объем промышленной продукции составил 1908,6 млрд. сумов (в то же время индекс цен производителей промышленной продукции поднялся до 160,9%), производство потребительских товаров - 912,4 млрд. сумов, валовая продукция сельского хозяйства - 1396,1 млрд. сумов, инвестиции в основной капитал - 696,3 млрд. сумов, строительные работы - 372,4 млрд. сумов, перевозки грузов - 795,1 млн. тонн, грузооборот - 55,0 млрд. тонно-километров, перевозки пассажиров - 3570,5 млн. человек, пассажирооборот - 30,7 млрд. пасс.-км., розничный товарооборот - 1789,4 млрд. сумов, платные услуги населению - 305,4 млрд. сумов, внешнеторговый оборот - 6212,1 млрд. долларов.

По оценкам экспертов, в 2000 году опережающими темпами развивались такие отрасли промышленности как черная металлургия, приборостроение, медицинская, шелковая, макаронная, плодоовощная промышленность. Более того, отрасли топливно-энергетического комплекса полностью обеспечивали потребности экономики и населения в топливе, электроэнергии и нефтепродуктах. Освоено производство около 470 наименований новых видов продукции. В то же время возросло производство стали и проката, кабельной продукции, пластмасс, синтетических смол, волокон и химических нитей, тканей, кондитерских и макаронных изделий. В Самаркандской области введен в эксплуатацию цех по производству 468 тонн полиэтиленовых труб в год, в Ташкентской области - производство универсального фосфорно-азотнокислого удобрения мощностью в 4,4 тонн в час и предприятия по переработке 600 тыс. шт. овчин в год, в г.Ташкенте - завод по выпуску 390 млн. шт. таблеток и 6,6 млн. ампул инфузионных растворов в год.

Кроме того, начаты пусконаладочные работы на Шуртанском газо-химическом комбинате, завершается строительство целлюлозно-бумажной фабрики в г.Янгиюле, вагоремонтного завода в Ташкенте, Ферганского завода фурановых соединений, ткацкой фабрики АО "Атекс" в Шахриханском районе.

Несмотря на вышеназванные позитивные результаты, между тем, нельзя считать, что в Узбекистане трансформационный период в близок завершению. В апреле 2001 года представительство Международного валютного фонда свернуло свою деятельность в Ташкенте, посчитав неэффективным свое нахождение в Узбекистане. Разногласия возникли не только из-за нежелания правительства республики ввести конвертацию национальной валюты, но и из-за разного понимания проведения реформ, оценки текущего состояния народного хозяйства и динамики развития всего Узбекистана. С такой позицией согласны и некоторые узбекские эксперты, которые посчитали, что поэтапная стратегия привела Узбекистан к серьезному социально-экономическому положению, дальнейшему администрированию рыночной экономики и подавления частной инициативы. "Существующая экономическая система лишь по форме напоминает рыночную, но по содержанию - это старая советская экономика, просто модернизированная под новые времена", - так считает один из ведущих экспертов из Министерства макроэкономики и статистики РУ. По его мнению, консервативное управление и тотальный контроль государства за экономикой и населением принесли обратный результат: "восточная система" все больше затягивает страну в круговорот неразрешенных проблем. Это и низкий уровень жизни (108 долларов среднегодового дохода на душу населения), и коррупция (пятое место в мире), и рост теневой экономики (до 40% ВВП), и экологическая угроза, и давление на частные предпринимательские структуры, охота за оппозицией, отсутствыие свободных СМИ и т.д.

По мнению представительства Всемирного банка, "данная стратегия поэтапного реформирования уже по определению включает в себя отсрочку многих необходимых и все более неотложных и комплексных макроэкономических и структурных реформ. Под сомнением также средне- и долгосрочная устойчивость нынешней макроэкономической ситуации" . Дело в том, что внутренние и внешние факторы могут подвергнуть риску существующий статус-кво: это резкое падение уровня экспорта с середины 1998 года; жесткое ограничение импорта путем администрирования; быстрое накопление внешнего долга (почти 1,4 млрд. долларов, причем эта сумма возникла за счет краткосрочных заимствований); уменьшающиеся международные резервы; и, наконец, все увеличивающаяся разница между официальным и теневым курсами валют (почти в три раза). Перспективы роста и повышения жизненного уровня сельского населения ухудшаются за счет огромных изъятий из аграрного сектора. Достижение другой декларируемой правительством цели - внедрение более совершенных форм управления - также претерпевают определенные трудности, в силу существующих возможностей для коррупции в системе государственного лицензирования, контроля и регулирования.

Кроме того, перед Узбекистаном стоят несколько очень серьезных экологических проблем, среди которых одной из наиболее актуальных и требующих скорейшего разрешения является кризисное состояние бассейна Аральского моря, расположенного на северо-западе страны. Неудовлетворительная водохозяйственная деятельность в республике и соседних странах на протяжении длительного времени привела к частичному высыханию моря и его загрязнению сельскохозяйственными химикатами. В настоящее время это негативно влияет на экономическую деятельность и общее состояние здоровья населения.