UZBEKISTON MUSTAQILIK, десятая годовщина

"Да послужит эта история
поучением тому, кто имеет сердце,
или кто внемлет и видит…"
Ибн-Туфейль

Восток - дело тонкое

В Узбекистане я оказалась совершенно неожиданно. Все лето планировала вырваться на Черное море, но отпуск удалось получить лишь в конце августа. В разгар сезона ехать на юг, где толпы отдыхающих и самые высокие цены, мне совершенно не хотелось. Неужели придется просидеть две недели дома? Однако Судьба оказалась благосклонна ко мне, и в середине августа Тимур, журналист из Узбекистана и мой друг по переписке, пригласил меня в гости.

Побывать в Средней Азии я мечтала с детства. Книга Леонида Соловьева "Повесть о Ходже Насреддине" зачитана до дыр, и перспектива увидеть минареты древнего Самарканда, побродить по улицам Ташкента, отведать настоящий узбекский плов, выглядела весьма заманчиво. Я с радостью приняла приглашение и стала готовиться к путешествию.

Сначала, по старой привычке, я постаралась получить максимум информации о стране, в которую собиралась. Но не тут-то было. Даже Интернет не помог: вот уж, действительно, "Восток - дело тонкое" и соединение с узбекскими серверами длилось по полчаса, после чего они благополучно "зависали". Все, что мне удалось отыскать во "всемирной паутине", была карта Узбекистана и общие сведения о стране (национальный состав, структура экономики, численность населения). Но о самом главном - порядке въезда-выезда и паспортно-визовом режиме - ни слова.

Ладно, будем действовать по-другому. В турагентстве Диа-Тревел улыбчивые девушки сообщили, что рейсы Самара-Ташкент выполняются двумя авиакомпаниями: "Узбекистон Хаво Йуллари" и российской а/к "Самара". Виза для въезда в Узбекистан россиянам не требуется, но отметка о гражданстве в советском паспорте нужна обязательно. В свою очередь, Тимур в Ташкенте тоже наводил справки, и выяснил, что лиц с советскими паспортами могут не пропустить на границе. По-настоящему легитимным является российский паспорт, которого-то у меня как раз и не было. Лишь благодаря моей настойчивости и счастливому стечению обстоятельств уже через 3 дня я держала в руках новенький российский паспорт и авиабилеты. Путь в Узбекистан был открыт!

Passport nazorati

Через 10 минут после того, как я приехала в аэропорт, объявили регистрацию ташкентского рейса. Смешанная толпа второпях кинулась заполнять таможенные декларации. Большую часть пассажиров составляли семьи узбеков, возвращавшихся с российских заработков. Они откровенно расталкивали всех и лезли без очереди, при этом русские, на удивление скромно, ожидали в стороне. Благополучно миновав паспортный контроль, я долго вглядывалась в ночь за окнами аэропорта. Наконец объявили посадку. Спустившись со ступенек автобуса и вдохнув смесь солярки и свежего ветра, я, в числе других, стала подниматься на трап маленького Ту-134. Самолетик, с гордой надписью "ЦКБ-Прогресс" на борту, не спеша, вбирал в себя наше пестрое множество. После того, как все устроились в узеньких креслах, стремясь перекричать шум двигателей, стюардесса объявила: время в полете два часа сорок минут. Ничего себе! - а ведь мне сказали, что не лететь больше полутора-двух часов. Бедный Тимур, долго ему придется ждать в аэропорту.

Втиснувшись в кресло, я выглянула в окно: ковш Большой Медведицы, казалось, свалился к правому борту. Впервые, после летних аварий, я боялась лететь на самолете. Когда корпус "воздушного извозчика" затрещал при разбеге, сердце ушло в пятки. Но, вот уже подняты шасси, и наша "птичка" стремительно режет носом чернильную мглу. Слава Богу, летим.

Несмотря на продолжительность полета, авиакомпания "Самара" не стала баловать пассажиров горячим ужином. Даже за напитки, помимо малюсенького стаканчика минеральной воды, нужно было платить. Каково же было мое удивление, когда на рейсе Ташкент-Самара вежливые стюарды "Узбекистон Хаво Йуллари" предложили нам великолепный обед. Набор из стандартных, но вкусных блюд, дополняла узбекская самса (треугольник из слоеного теста, начиненный бараниной и луком), пакетик с нежной курагой и спелая груша. Интересно, что цены на авиабилеты обеих компаний практически одинаковые.

Через положенное время, сделав круг над Ташкентом, который, сияя огнями, раскинулся внизу в форме огромной морской звезды, наш самолет стремительно приземлился. Немного проехав, он остановился рядом с аэропортом. Двухэтажное здание с надписью "Тошкент" на крыше до сих пор так и не восстановлено после взрыва, организованного исламскими террористами в 1999 году. То там, то здесь виднелись битые стекла, зияющие пустотой холлы, обломки стен… Через небольшой боковой выход наша толпа хлынула к месту пограничного контроля и слилась с голландцами и англичанами, только что прилетевшими стамбульским рейсом. Бедные, они метались между своими местами в огромной очереди и банковским окошечком "Many exchange". Соотношение доллара США и узбекского сума было указано здесь же: 1$= 489 сумов. Что-то не густо, подумала я, решив пока не торопиться.

И совершенно правильно сделала, поскольку в Узбекистане существует три обменных курса. Первый, официальный, по которому в аэропорту меняли деньги ничего не подозревающие "стамбульцы". Второй - коммерческий, когда в Национальном Банке Узбекистана за 1 USD можно получить 970 сумов. И третий, "черный", самый выгодный: 1170 сумов за доллар. Но иностранным туристам, не имеющим знакомых среди местного населения, поменять валюту по "черному" курсу практически невозможно. Менялы предпочитают работать неофициально, через многочисленных посредников, да и обмануть доверчивого иностранца не считается на Востоке большим грехом.

Тем временем интернациональное скопление пассажиров у пограничного контроля немного рассосалось. Прямо передо мной в полумраке зала возникло желтое световое табло с надписью "Pasport nazorati". Может быть, я прилетела в Италию? Чуть позже выяснилось: независимость 1991 года принесла Узбекистану не только новые политические и экономические веяния, но и новую письменность. Сейчас узбеки с горем пополам осваивают латиницу. Письменность меняется в стране в четвертый раз. Латиница ненадолго приняла эстафетную палочку у арабской вязи, а затем уже на кириллице обучалось грамоте советская, в ту пору, республика. Теперь народ, отвыкший за долгие годы от латинских букв, с трудом может читать и писать по-новому.

Таможенную декларацию нам, нерезидентам Узбекистана, необходимо было заполнить в двух экземплярах, один из которых обязателен для выезда из страны. После взрыва зал ожидания аэропорта до сих пор не восстановлен, поэтому пройдя таможенный досмотр я оказалась прямо на улице в толпе встречающих. Тимур подхватил мой чемодан, и мы пошли к машине. Ну что же, здравствуй, Ташкент!

Узбеки - народ гостеприимный и радушный, в чем я убедилась, едва переступив порог дома Тимура. Несмотря на поздний час, меня ждал накрытый национальными кушаниями стол. Хозяин разлил зеленый чай в красивые пиалы. Традиционно пиала гостя должна быть наполнена чаем до половины. Тем самым как бы говорится, что его рады видеть за столом. Полная пиала означает, что гостю уже пора уходить. Но я ни разу не видела, чтобы тактичные узбеки наполняли доверху пиалы своих гостей.

Уснула я на уже рассвете под доносящиеся из окна звуки благодарственной утренней молитвы о новом дне, ниспосланном миру. "Милостям твоим нет предела, могуществу твоему нет границ!.." - пел муэдзин, и его красивый, звенящий голос плыл над землей, растворяясь в первых лучах жаркого солнца, встающего над городом. Все, кто слышал этот призыв, молились. Как зачарованная, я шепотом прочитала "Отче наш" и сомкнула, наконец, потяжелевшие от усталости веки…

"Бангкок Хилтон"

Будучи законопослушной туристкой, в первый же день я, в сопровождении Тимура, отправилась в районный отдел внутренних дел для регистрации своего пребывания в Узбекистане. После полуторачасового "отфутболивания" из кабинета в кабинет, мы наконец заполнили целую стопку различных заявлений, карточек, справок статистического учета и оказались пред "светлыми" очами начальника РОВД. Лицо его показалось мне на удивление знакомым, и вскоре я поняла: именно такие лица были у тайских военных, которые издевались над героиней Николь Кидман в известном фильме "Бангкок Хилтон". Та же адская смесь упоения собственным величием и полного презрения к собеседнику.

Взглянув прямо в глаза самодовольному узбеку, я внутренне поежилась. Начало поездки получалось многообещающим. Последовавшее затем продолжение оказалось ничуть не хуже - во временной регистрации мне отказали. Смысл откровенно хамской речи узбекского чиновника сводился к следующему: раз я не являюсь близкой родственницей Тимура (родной сестрой, матерью или дочерью), то я должна жить в гостинице и там же проходить регистрацию. Надо сказать, что цены в 2-х и 3-х звездочных отелях Ташкента составляют от 30 до 50 долларов в сутки, а в недавно построенных "Шератоне" и "Интерконтинентале" и того выше. Понятно, что такие расходы не входили в мои планы. Решив не портить себе настроение, я подумала, что как-нибудь обойдусь без временной прописки. В конце концов, не остановят же меня на улице для проверки паспорта. Но Тимур отнесся к отказу в регистрации намного серьезнее и предупредил, что большие проблемы нам гарантированы. Всего лишь через сутки я убедилась в его правоте.

Обеспечение безопасности накануне 10-ой годовщины Дня Независимости Узбекистана являлось особой заботой властей страны. Взрывы, которые исламисты в 1999 году устроили не только в аэропорту, но и в самом сердце Ташкента - близ Площади Независимости - до глубины души потрясли узбеков. Общую озабоченность подогревала августовская угроза Усамы Бена Ладена и его узбекских приспешников: на праздник все ждали новых терактов. Кто же мог знать тогда, что взоры психически неуравновешенного террориста были направлены в сторону далеких Нью-Иорка и Вашингтона. Но… будущее сокрыто от нас, и, начиная с 25 августа, на каждый метр центральных улиц узбекской столицы приходилось как минимум по одному милиционеру.

Птенцы гнезда бен Ладена

Основанное в 1996 году Исламское Движение Узбекистана является в настоящее время крупной исламистской политической организацией постсоветской Средней Азии и одной из опаснейших международных террористических группировок. В его состав вошли активисты ряда исламистских организаций Узбекистана, деятельность которых в 1992-93 гг. была запрещена президентом страны Каримовым.

Главной целью ИДУ было провозглашено создание исламского государства на территории Ферганской долины. Политическим лидером организации стал уроженец Наманганской области Тахир Юлдашев, а руководителем военного звена - Джума Намангани. Их объединило многое: земляки и ровесники, которые еще в юности получили духовное образование, а затем попали под влияние исламских фундаменталистов и принимали участие в создании наиболее экстремистских и радикальных исламских организаций. Именно Юлдашев в феврале 1999 г. был главным организатором попытки государственного переворота и терактов в Ташкенте. А в ноябре 1999 г. боевики Намангани, проникшие на территорию Узбекистана из Киргизии, совершили несколько нападений на сотрудников МВД города Янгиабада (75 км от Ташкента). Оба террориста принимают активное участие в региональной наркоторговле, тесно сотрудничают с Усамой бен Ладеном и движением Талибан, а также занимаются контрабандой золота и драгоценных камней.

В последние годы бандформирования ИДУ в качестве транзита для проникновения в республику используют территорию Таджикистана, в то время, как отправной точкой для них было и остается пристанище бен Ладена - Афганистан. Здесь же террористы получают оружие, боеприпасы и деньги.

Конспирация, и еще раз конспирация

В той напряженной обстановке, которая сложилась в Ташкенте накануне праздника, людям, ответственным за безопасность, было достаточно сложно оставаться при исполнении вежливыми и корректными. В ташкентских квартирах без предупреждения проводились массовые проверки паспортного режима, а из города в приказном порядке высылали жителей областей. Рынки наполовину опустели, цены на продукты росли ежедневно. Лепешечники и продавцы дынь на своих повозках уныло тянулись прочь от Ташкента, в котором царили теперь сотрудники милиции и спецслужб. Их лица, как говорил незабвенный вольнодумец Ходжа Насреддин, "не были отмечены печатью благородства", а узенькие глазки так и шныряли по прохожим, словно бы ощупывая каждого из них. Все основные ташкентские магистрали стали "президентскими трассами" и от ядовитой зелени мундиров на каждом шагу рябило в глазах.

В своей жизни я, к счастью, никогда сталкиваясь с терроризмом. Поэтому, не придавая значения происходящему, 29 августа, взяв фотоаппарат, я отправилась в центр, чтобы запечатлеть подготовку к празднику на Площади Независимости. Если бы я только знала, чем обернется это любопытство!

Выйдя из метро на станции MUSTAQILIK (Площадь Независимости), мимо высотки, где располагаются ведущие министерства и ведомства республики, я подошла к зданию Кабинета Министров Узбекистана. Огромный дворец, отливающий золотом в лучах утреннего солнца, гордо возвышался в окружении фонтанов и яркой зелени деревьев. В последние годы в Ташкенте построено немало роскошных архитектурных ансамблей. Кроме здания Кабинета Министров, офисов Национального Банка Узбекистана (NBU), отелей "Шератон" и "Интерконтиненталь", одним из самых красивых, несомненно, является Хокимият (мэрия) Ташкента. Его внутренняя отделка из малахита и сусального золота выполнена с особым изяществом. В ночное время здание сияет в лучах прожекторов, а перед главным входом блестит каскад фонтанов.

Выход на площадь, где во всю шло возведение гостевых трибун и сцены для праздничного концерта, оказался закрыт. Не долго думая, я отправилась в обход. Но и здесь меня ждало разочарование: два милицейских фургончика перекрыли дорогу, ведущую на MUSTAQILIK. Сделав один кадр, я опустила фотоаппарат, и, собравшись было уходить, услышала крики: "Девушка, немедленно остановитесь!". Со всех ног ко мне бежали люди в форме. С ними были две овчарки. Вот тебе и раз. Доигралась. Сдерживая волнение, иду навстречу. Вопросы сыплются, как из пулемета: "Что вы здесь делаете?", "Кто разрешил фотографировать?", "Предъявите Ваши документы". Какие там документы, ведь мой паспорт Тимур наконец-то по знакомству отдал на регистрацию. Делать нечего, придется изображать жительницу Ташкента.

- Ваше имя?
- Гульбахор (так зовут жену Тимура).
- Фамилия?
- Арсланова.
- Отчество?
Ох, черт, я же не знаю Гулино отчество! Говорю первое, что приходит на ум - "Турсуновна".
- Где живете?
Называю адрес, который, к счастью, запомнила накануне.
- Где работаете?
- Домохозяйка, сижу с детьми.
- Как зовут мужа, где он работает?
Дрожащим голосом перечисляю все данные Тимура.
- Что делали, с какой целью фотографировали в неположенном месте?

Мои попытки выяснить, почему же именно в этом месте нельзя фотографировать, разбились о "благородное" негодование службистов: "Да Вы что, не понимаете, какая у нас в республике обстановка?!" В это время металлический голос из фургончика отдает приказ: "Проверить ее по компьютеру, пленку в фотоаппарате засветить, отвезти в администрацию, на допрос".

Ноги мгновенно стали ватными: на допросе мой обман, наверняка, раскроется, а Тимур и Гуля даже не знают, где я. Воображение сразу же нарисовало мрачные своды Ташкентской тюрьмы. На всякий случай, начинаю реветь. Всхлипываю, причитаю, сквозь слезы твержу, что ничего плохого не сделала. Мои палачи, иезуитски улыбаясь, утешают: "Ну что вы, Гуля, так переживаете. Сейчас мы во всем разберемся."

В сопровождении овчарки и четверых милиционеров сажусь в машину, которая, немного проехав, останавливается у белого здания с высокими дубовыми дверьми. Не успев рассмотреть табличку на фасаде, захожу в холл. Службист в штатском с моим фотоаппаратом в руках молниеносно исчезает. Остальные окружают плотным кольцом. Собака злобно косится. В голове бьется единственная мысль: "Господи, только бы отпустили, Господи, помоги!"

Через несколько минут, которые показались мне вечностью, подошел обаятельный узбек в белой рубашке. "Идите со мной, Гуля." Он уже и имя мое знает! Похоже, дело-дрянь, надо сильнее рыдать, что я и делаю. В кабинете с высоченными потолками "а ля Железный Феликс" во всю стену висит портрет президента Ислама Каримова. Огромный стол, тяжелые стулья с высокими спинками, черный кожаный диван. Садимся друг напротив друга. Двое в форме застыли у дверей. Реву еще громче. Узбек, само очарование, медовым голосом утешает меня, успевая при этом задавать все те же вопросы: как зовут, где живете, что делали. Особенно его интересует, что и с какой целью я фотографировала. Машинально отвечая, вдруг вспоминаю, что в моей сумке до сих пор лежит посадочный талон из самолета. Если будут обыскивать, его сразу найдут. Жалобно прошу воды у СНБшника. Слава Богу, он сам выходит из кабинета. А я, дрожащими руками, повернувшись спиной к охране, вынимаю из сумки талон. Какой же он большой, да еще и на плотной бумаге! Что делать - разжевать и проглотить в лучших традициях революционеров? Надеясь, что личного досмотра не будет, прячу талон под платьем. Вернувшийся узбек, улыбаясь, протягивает мне граненый стакан с водой. Не переставая всхлипывать, пью залпом. "Ну что же, Гуля, я думаю, Вас можно отпустить. Возьмите фотоаппарат и впредь не ходите по городу без паспорта. Скорее всего, мы сегодня Вас еще раз проверим, дома."

На негнущихся ногах выхожу из кабинета. Сердце бешено колотится. Изо всех сил стараясь не бежать, направляюсь к дверям. Скорее, скорее отсюда. Вот уже и улица, где через каждый метр стоят милиционеры с рациями в руках. Только бы не остановили! "Такси!" - мой голос сел от волнения - "До Алайского рынка. Только скорее, прошу вас."

По дороге мысль работает автоматически: раз могут проверить, оставаться у Тимура нельзя. Выскочив из машины, осторожно пробираюсь к дому. У подъезда никого нет - уже хорошо! Пулей лечу на пятый этаж, и, со словами "Гуля, у нас ЧП!", врываюсь в квартиру. За десять минут, сбивчиво объясняя, что произошло, кидаю свои вещи в сумку. А через полчаса я уже "на конспиративной квартире" - у мамы Тимура.

Проверки, к счастью, не последовало, и через два дня, с заветным штампиком о временной регистрации в паспорте, я вернулась. Как в сказке, все закончилось хорошо. Но каждый раз, при виде СНБшников на улицах Ташкента, мне становилось жутко.

Праздник одного человека

Торжества на День Независимости Узбекистана прошли с размахом и пышностью. При этом концерт, который состоялся вечером, простые узбеки смотрели по телевизору, а подходы к площади были перекрыты. Приглашенных со всей республики - лишь тысяча двести человек. Праздничную речь президента Каримова гости выслушали стоя, а далее последовали столь знакомые по советским временам "бурные аплодисменты, переходящие в долгие, продолжительные авации".

Завершали концерт мэтры узбекской эстрады: Фарух Закиров, из запомнившейся по 80-м годам "Яллы", и местная Пугачева - Юлдуз Усманова. Оба в прошлом заявили, что свободы слова нет в республике. Оба затем оказались в ссылке. Но, покаявшись, благополучно вернулись в родные пенаты, где были приняты Каримовым с истинно восточной благосклонностью. "О, наш Узбекистан, мы никому тебя не отдадим!" - дуэтом пели Юлдуз и Фарух. Красивая мелодия и чистые голоса летели в вечернее небо, призывая народ сплотиться под руководством мудрейшего из президентов.

Во время салюта, люди на улицах Ташкента, иронично поздравляли друг друга с "великим днем", горько улыбались: "Мы бы с удовольствием отдали нашу республику в хорошие руки. Да, только, никто не берет"…

"Сделать базар"

Базар, это восточное чудо из чудес, с раннего утра и до позднего вечера радует глаз ташкентцев своим изобилием. Ежедневно любой базар похож на огромный пчелиный улей. В людской толпе громко кричат зазывалы, бойко идет торговля, певучую узбекскую речь перекрывает русская. То там, то тут слышится: "Кам че дан, ака?" Так молодые узбечки спрашивают, сколько стоит товар, у степенных торговцев-мужчин. "Ака" - обязательное обращение к мужчинам старшего возраста, а "Апа" - к женщинам. Распространенная в Ташкенте фраза "сделать базар" означает для узбеков "сделать необходимые покупки".

Цены на базарах, даже накануне Дня Независимости, по нашим меркам были просто смешные: 1 кг помидор - 50 сумов, то есть 1 рубль 20 копеек, 3 кг свежей, молодой баранины - от 90 до 100 рублей. Отборная курага по 10 рублей за килограмм, миндаль - по 15 рублей, узбекская, желтая и длинная дыня - по 35 копеек. Любой цветок, от турецкой гвоздики до розы, - 50 копеек. Виноград - 2 рубля за килограмм, а одна лепешка, весом как наш батон, - 15 копеек.

На всех базарах Ташкента очень много торговцев-корейцев. Даже в самую сильную жару у них, не боясь, можно брать острую морковь, рыбу "хе", соленые баклажаны и кабачки - корейцы никогда не продадут плохой товар. Они прижились в Узбекистане после Второй мировой войны. В Ташкенте есть даже Рисовый Базар, на котором раньше торговали только корейцы.

Во время поездки в Самарканд, на местном рынке Тимур сразу повел меня к лепешечному ряду. Самаркандские лепешки - резная "ганча" и, особенно, расписной "патыр" - известны по всей Средней Азии. Их особый рецепт передается самаркандскими мастерами из поколения в поколение, и в Ташкенте далеко не все лепешечники знают его. Самаркандские лепешки могут храниться очень долго, а "патыр" специально высушивают и вешают на стену в качестве украшения.

Еще одна изюминка базаров - восточные сладости. Узбекская халва, которую на свадьбах дарят невестам, совершенно не похожа на нашу. Это плоская, усыпанная черными зернышками кунжута, твердая лепешка светло-серого цвета с завернутыми вверх краями. Оригинально смотрится и янтарный "новот", кристаллический леденец из прокаленного сахара. "Новот" - не только лакомство, но и лекарство от болей в горле. При простуде его, как наш мед, добавляют в горячее молоко и пьют. Другую знаменитую восточную сладость, "пашмак", я, по незнанию, приняла за моток белой проволоки, слишком похоже он выглядел. Еще местное население любит сбитые белки с сахаром, которые называются "нишолда" и хрустящую белую карамель с кунжутом.

На любом базаре всегда можно перекусить. Здесь есть и свежая, дымящаяся "самса", и шашлыки из баранины или бараньей печенки. При желании можно отведать узбекский плов с желтой морковью, барбарисом и квадратным горохом "нохот", а также "джиз-пыз" - хорошо прожаренную баранину с кусками нежнейшего жира, который тает во рту. Ко всем мясным блюдам подается лепешка, замоченный в уксусе лук, свежие овощи и зеленый чай. Порция шашлыка в переводе на российские цены стоит от 10 до 20 рублей, большая тарелка плова - 15 рублей, а одна "самса" - 4 копейки.

Будучи в Узбекистане, нельзя забывать о том, что здесь, как и в любой восточной стране, обязательно нужно торговаться. Если вы сразу, не требуя снизить цену, купите товар, то продавец будет огорчен, поскольку не сможет продемонстрировать вам и другим посетителям базара искусство своего красноречия.

Узбекские джигиты

Это же правило - торговаться, во что бы то ни стало - действует и в такси, которое очень дешево в Ташкенте. Если брать такие знакомые тольяттинцам маршруты, как, например, из Центрального в Автозаводский район, то в Ташкенте поездка на аналогичное расстояние обойдется вам в 500 сумов, то есть в 12 рублей 50 копеек. В Самарканд, расстояние от которого до Ташкента составляет 450 километров, на автомобиле Дэу-Тико втроем мы доехали за четыре тысячи сумов каждый (сто рублей с человека). А обратно, на Нексии, вернулись и того дешевле - за 60 рублей.

Для водителей в Узбекистане не существуют правила дорожного движения: пешеход для них - лишь нежелательная помеха. Там, где должны быть отведенные пешеходные переходы, их как бы не существует. Скорость по городу 70-90 км - скорее, правило для Ташкента. Мало того, водители, зачастую, едут, пренебрегая сигналами светофора. Когда я спросила таксиста, почему он проехал на "красный свет", его ответ был потрясающим: "Вы знаете, у нас в городе слишком много светофоров…"

Все это напомнило мне столицу Египта Каир, где пешеходы могут перепрыгивать через капот движущейся машины, а пассажиры на ходу выскакивают из автобусов, которые никогда не останавливаются.

Голубые купола Самарканда

Об этом удивительном городе можно рассказывать часами. В разное время ему было посвящено множество книг и научных трудов. На мой взгляд, самое лучшее определение Самарканда - "Сияющий лик Земли". Он действительно сияет, и потрясает воображение не меньше, чем Стена Плача, египетские пирамиды или храм Всех Святых в Барселоне.

Нам повезло: выехав рано утром из Ташкента, к концу дня мы успели осмотреть все основные достопримечательности "Сердца Великого Шелкового пути". От одного голубого купола к другому мы переходили, словно странники, не переставая замирать в восхищении перед открывающимися нашим взорам творениями рук человеческих. И, конечно же, не забывая без устали щелкать фотоаппаратом. Хотя ни одна из сделанных мной фотографий не передает в полной мере изящество архитектуры, тонкость рисунков и гармонию оттенков древней смальты, украшающей купола и минареты древнего Самарканда.

День выдался нежарким, что во многом облегчило наше путешествие. Город жил по-восточному степенно и неспешно. Лишь в многочисленных чайханах и на базаре наблюдалось некоторое оживление. Перекусив после долгой дороги, мы отправились в "Гур-и Эмир" - гробницу знаменитого полководца и правителя Амир Темура, более известного у нас под именем Тамерлан. Мавзолей встретил нашу интернациональную компанию величественной тишиной. Которую сразу же нарушила билетерша, заметив, глядя на меня, что россияне приравниваются к иностранцам, и платят за вход 800 сумов. Тогда, как узбеки - всего 100. От такой вопиющей несправедливости мои друзья потупили глаза. Им стало стыдно за свою страну, столь легко возложившую расходы по содержанию исторических памятников на иностранных граждан. Да, вот тебе и содружество, вот тебе и СНГ. Такая же ситуация повторилась и в другом архитектурном комплексе города -"Эль Регистане". С той лишь разницей, что здесь цена билета для россиян возросла до 1080 сумов.

Но даже эти досадные мелочи не испортили моего впечатления от Самарканда. Благодаря своим спутникам, которые хорошо знают историю города, я смогла полюбоваться не только нефритовым надгробием Амира Темура, но и древним некрополем Шохи Зинда, где похоронен двоюродный брат пророка Мухаммеда Кусам Ибн-Аббас, и обсерваторией Мирзо Улугбека, и мечетью Биби Ханум, любимой жены Амира Темура. А закончилось наше путешествие у могилы одного из величайших мусульманских богословов, автора священных хадисов Имама Аль-Бухари, расположенной в 30 км. от города. Долгое время о существовании этой могилы никто не знал, и лишь в 70-х годах двадцатого века по настоянию ряда известных исламских общественных деятелей она была найдена и обустроена. Строительство комплекса, в котором приняли участие лучшие специалисты из 12 областей Узбекистана, было закончено в 1998 году. В настоящее время на его территории есть президентская резиденция, конференц-зал, а также две мечети (отдельно для женщин и мужчин) и гостиница. Но самым главным архитектурным сооружением является мавзолей Аль Бухари, выполненный из натурального оникса. Мы увидели его в лучах заходящего солнца, и, казалось, что стены мавзолея светятся изнутри. Рядом, под шелест листьев трехсотлетних чинар, священнослужитель читал вечернюю молитву. В маленьком водоеме, по-узбекски "хаузе", плескались золотые рыбки. А мне на память пришли строки еще одного из великих сыновей Востока - Джами: "И всюду, явный, - ты. И всюду, тайный, - ты. И все, на что ни упадет мой взор - это все ты!" Лучше и не скажешь…

Мир вашему дому!

На обратном пути из Самарканда в автомобиле "Дэу Нексия" к нашей компании присоединилась обаятельная узбечка лет 50-ти. Когда мы разговорились, выяснилось, что Раиса-апа - не только интересный собеседник и милая женщина, но еще и полковник Службы Национальной Безопасности Узбекистана. Такого уникального случая мои приятели-журналисты пропустить не могли, и в сердцах высказали ей все, что накипело: о перегибах в действиях спецслужб при подготовке ко Дню Независимости, о некорректном и откровенно потребительском отношении к иностранцам, о гонениях за инакомыслие…

Мудрая женщина не стала им возражать, ее ответ прозвучал так: "Да, у нас сейчас есть и перегибы, и недостатки. Да, Узбекистан учится Независимости, допуская массу ошибок. Я уверена, что ситуация начнет меняться. Но для этого у нас должно быть главное - мир. Пока существует угроза исламского терроризма, мы не сможем стать по-настоящему цивилизованной страной. Только десятилетия мирной и спокойной жизни дадут нам такую возможность".

Эти слова были сказаны 2 сентября 2001 года. Но лишь сейчас, когда на границе Узбекистана и Афганистана идет война, а американские солдаты размещаются на базе Ханабад в 200 км от Самарканда, я по-настоящему могу оценить их правоту…

Виктория Пекарш
3 октября 2001г.