Фрагмент документальной повести "Без права совершить последнюю молитву", полная версия которой с 2003 г. (с продолжением в 2004 г.) публикуется в газете Зеркало XXI (www.zerkalo21.uz).

Повесть рассказывает о судьбе таджикского боевика Ризвона Сидирова, его брата Бахрома и их ближайших соратников по Афганистану-Таджикистану, с которыми автору довелось долгое время общаться не в качестве единомышленника.

Айдын НАДЖАФОВ

"Предсмертные записи из дневника Ризвона".

…"Сегодня я не решусь назвать, то, чем я занимался все эти годы – борьбой. Я вообще сомневаюсь, вправе ли называть себя моджахедом - так предводитель вооруженных мародеров, бродящих по областям республики в поисках денег и продовольствия.

Я вижу перед собой "пустоту", больше которой не могу иметь сегодня и в будущем. И это говорю я, человек, мечтавший создать в центральной Азии настоящую Исламскую армию. Мне по настоящему страшно от понимания происходящего, но признаться в этом я могу только самому себе - ведущий на смерть ради веры, не должен вызывать сомнений, иначе идущие следом, поймут, что их обманывают, призывая на смерть.

Не удивительно, что я уже давно сомневаюсь в правильности своего понимания Джихада. Ведь, по сути, я убиваю мусульман, читающих молитвы и признающих Аллаха. И убиваю только за то, что они не хотят, жить по моим меркам и понятиям. Так с кем я воюю, заставляя жить по заповедям Аллаха? Вернуться к началу истинного пути я уже не могу - помня слова Корана: "Нет принуждения в религии". Я не знаю, будет ли Аллахом прощен мой кровавый путь к Нему?

Все чаще я вспоминаю странствующего муллу, с которым однажды познакомился в небольшой мечети недалеко от Кабула. Последние десять лет, он ходил по своей земле, читая людям молитвы и, как это ни странно, притчи. И если его молитвы успокаивали уставшие души людей, то притчи заставляли их думать.

Старика мулу уважали за кроткий характер, аскетический образ жизни, понимание Корана, и подкупающе уважительное отношение ко всем, кто к нему обращался с вопросом или просьбой помочь. Он давно перестал считать врагами людей, не разделяющих его взглядов, упрекая не их, а себя за то, что не может объяснить им истин, заложенных в религии.

Давая разъяснения очередной суры Корана, старик осторожно подвел меня к разговору о Джихаде и его идейной сути:

"В тебе я вижу только воина, взявшего на себя большую ответственность, назвавшись моджахедом. А знаешь ли ты, что такое Джихад? Ты говоришь, что все твои действия согласованы с собственным порывом, служить Аллаху. Но помнишь ли ты слова священного Корана: "Для вас в возмездии – жизнь, обладающие разумом! Может быть, вы будете богобоязненны!" Задай себе вопрос, о каком разуме идет речь?

Тебе еще многому надо учится в понимании Ислама, прежде чем ты сможешь называться истинным моджахедом. Ты идешь по дороге, произнося слово "Джихад". Но твоя душа лишь наслаждается звучанием слова и не дает сердцу чистого и истинного понимания Усердия в воспитании собственной воли. В религии до всего доходят не с первого чтения священных текстов.

Я не порождаю в тебе сомнения - сам был в твоем состоянии, взяв много лет назад в руки оружие. Но я отложил его в сторону, после того как понял, что вера - это не только любовь к Аллаху, но и любовь к людям, даже к тем, которых ты считаешь неверными. Они, как и ты верят в Него, но говорят об этом на других языках. Из многого, того, что должен постичь мусульманин, именно понятия терпения и взаимопонимания между людьми большего всего преподносится Кораном.

Люди созданы единым Творцом, но называют Его разными именами. Возможно, именно это стало одним из первых разногласий, породивших разное понимание слов заповедей, продиктованных Ибрахиму и записанных им на камнях. Но по сути своей, в преклонении перед Творцом все едины, как едины в понимание божественного слова "Будь", давшего начало всему сущему.

На беду в людской толпе всегда найдется тот, кто скажет: - "камень решит спор". Он бросит камень в подобного себе человека, вся вина которого заключается в несогласии с чьим-то мнением. Не важно, какого размера этот камень, важно, что он может послужить фундаментом новой войны. А война это горе, слезы, кровь и смерть. Как ты думаешь, что больше всего запоминается: сладкий смех или горькие слезы? Думаю слезы, потому, что они горькие и оставляют на сердце ожоги. Заменяя разумное убеждение людей их убийством, ты берешь грех на душу, не исчерпав силу слов Аллаха.

Запомни: слышащий человек никогда не бывает безнадежен. Убийство это бессилие перед убеждением. В языке любого народа слов о добре и милосердие больше, чем слов об убийстве или наказанье. Задумайся, почему убивающий не смотрит в глаза того, кого он убивает? Потому, что он не хочет видеть в глазах обреченного собственное отражение: беззвучное, бессердечное и наверно беспомощное.

У Аллаха было много тех, кого Он создал. Но только избранным Он давал право вершить чужую смерть во имя веры в Себя. Можешь ли ты назвать себя избранником Аллаха? Нет, потому, что не понимаешь что такое терпение и милосердие, заменив убийством убеждение".

Но самым трудным для меня оказались его последние вопросы, обращенные ко мне:

"Была ли твоя Родина страной Ислама? От кого ты хочешь защищать Ислам на своей Родине, если твой народ всегда считал себя частью мусульманского мира?"

Тогда я ему не ответил на эти вопросы. Да он и не настаивал на этом, сказав, что ответы нужны не ему, а мне. Но правдиво отвечу я на них только по прошествию некоторого времени. Наверное, это время пришло, но я боюсь правды, звучащей в моих ответах!"…