УЗБЕКСКИЙ ПАТ

Серик ГАЛЫМЖАНОВ

Серия террористических актов в Узбекистане в очередной раз подтвердила, что кажущаяся стабильность в Центральной Азии зиждется на зыбкой почве. Практически полное отсутствие конкретной информации вызвало значительный разброс мнений и версий среди наблюдателей относительно причинпроизошедшего.

Официальная версия звучит предельно ясно и ожидаемо - экстремисты, спланировавшие и осуществившие теракты, пытаются "наказать" Узбекистан за содействие США в войне в Афганистане. В качестве организаторов были названы организaция "Хизб-ут-Тахрир", "Аль-Каида" и одно из ее "дочерних предприятий" - Исламское движение Узбекистана (не так давно переименованное (в Исламскую партию Туркестана) во главе с Тахиром Юлдaшевым. Иными словами, официальный Ташкент попытался "вытолкнуть проблему".

В принципе схожая версия была выдвинута пакистанскими экспертами, которые полагают, что теракты в Узбекистане могли быть осуществлены боевыми ячейками ИДУ в отместку за раненного лидера - Т. Юлдашева. Незадолго до этого марта, пакистанскими военными проводилась масштабная операция в провинции Южный Вазиристан, в т.н. зоне "свободных пуштунских племен", в ходе которой были уничтожены 63 и арестованы 167 человек, квалифицированных как иностранные террористы и их пособники. Пакистанские военные уверены, что части боевиков после военной операции, проведенной властями Исламабада, в том числе раненному Юлдашеву, удалось перебраться на север, ближе к границе с Узбекистаном, а затем скоординировать "акцию возмездия" у себя на родине.

Между тем тот факт, что пакистанские власти рапортовали об успешном завершении проведенной операции за два дня до ташкентских событий, сводит на нет данную версию. Действительно, трудно поверить, что столь масштабная акция могла быть подготовлена и проведена менее чем за неделю.

В российских экспертных кругах получило широкое распространение предположение об "американском следе". Согласно ему американцы, заинтересованные в переформатировании границ в Средней Азии и создании очагов управляемых конфликтов, готовятся к свержению режима Ислама Каримова, поскольку лояльный и жесткий режим узбекского президента больше не устраивает Вашингтон. В дальнейшем это должно позволить США закрепиться в стратегически важных районах региона.Стоит отметить и более смелую версию произошедшего. В ближайшее время администрации США предстоит оценить наличие прогресса в области прав человека в Узбекистане. Последнее обстоятельство является условием выделения Ташкенту помощи в размере около 50 миллионов долларов. Кроме того, ситуация с правами человека должна была рассматриваться и Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР), который должен определить уровень сотрудничества с Узбекистаном исходя из прогресса в этой области. Результат заседания ЕБРР для Узбекистана стал неудачным , чем был крайне недоволен Ислам Каримов. Учитывая то, что взрывы в Ташкенте и Бухаре могут снизить активность западных критиков, некоторые наблюдатели подозревают узбекские власти если не в прямой организации, то в намеренном попустительстве экстремистам.

Каждое из изложенных мнений имеет свои недостатки, а официальная версия ничем не хуже других. Просто она более удобна для большинства задействованных сторон. Так признание в качестве основного подозреваемого Исламского движения Туркестана (даже если на самом деле оно здесь и ни при чем) позволяет ему опровергнуть все слухи о полном разгроме его инфраструктуры в результате контртеррористической операции в Афганистане. С другой стороны, стандартная ссылка на международный терроризм свидетельствует о нежелании официальных властей акцентировать внимание мирового сообщества на внутриполитической ситуации в стране.

В любом случае вопрос об организаторах взрывов в Тащкенте и Бухаре постепенно отходит на второй план. Куда более важны последствия как для самого Узбекистана, так и для всего региона в целом. Главным следствием череды террористических актов в соседнем государстве стало открытое проявление того, о чем многие наблюдатели по причине полной информационной изолированности этого государства говорили без серьезных доказательств - масштабный кризис системы государственного устройства Узбекистана. Причем кризис практически по всем основным направлениям деятельности государства - в ;экономике, во внутренней и внешней политике. Экономический застой С момента обретения независимости приоритет во всех сферах жизнедеятельности Узбекистана был отдан государственному аппарату, а власть была провозглашена главным реформатором узбекского общества. Вполне понятной была и ориентация на первоочередность экономических реформ. Что же касается политических преобразований, то они должны были естественным образом осуществляться по мере развития экономики. В принципе такая схема была принята на вооружение практически всеми государствами Центральной Азии.

Однако узбекское руководство пошло по особой "узбекской модели". Ее суть заключается в постепенной реформе экономической сферы с сохранением доминирующей роли государства в целях избежания неминуемых болезненных кризисов. Власти Узбекистана всячески оттягивали проведение в жизнь таких тяжелых, но объективно необходимых мер, как приватизация предприятий промышленного сектора, либерализация валютного режима, ужесточение денежной политики, реформирование ценообразования в сельском хозяйстве и др.

Экономический кризис 1996 года заставил узбекское правительство практически полностью свернуть начатые реформы и ввести контроль за конвертацией иностранной валюты. Наиболее ярко экономическую политику официального Ташкента характеризуют его сложные взаимоотношения с Международным валютным фондом.

Стороны напоминают любовную пару: их тянет друг к другу, но сложный характер обоих приводит к постоянным ссорам, примирениям, уговорам, взаимным обвинениям и скандалам. Взаимоотношения Узбекистана и МВФ базируются на т.н. "Программе штатного мониторинга", подписанной при содействии и посредничестве США в январе 2002 года. Программа обязывает узбекское правительство провести все те непопулярные и болезненные реформы, которые оно так старательно откладывало в долгий ящик. Результат этой работы должен был стать основанием для рассмотрения вопроса о заключении резервном соглашения с бюджетной поддержкой.

В Ташкенте, по-видимому, решили, что активном участия Узбекистана в антиталибской кампании вполне достаточно, и готовились к освоению щедрого потока западных денег. Но МВФ проявил неожиданную принципиальность. По мнению миссии фонда, посетившей страну в сентябре 2002 года, задачи Программы штатного мониторинга не были полностью достигнуты, после чего миссия МВФ демонстративно покинула Узбекистан. В ответ узбекское правительство начало еще сильнее "закручивать гайки". Были введены новые тарифы на импорт и требования дополнительной документации от частных торговцев, что нанесло серьезный урон трансграничной торговле и привело к тому, что базары по всей стране опустели. В конечном итоге такая политика привела к резко отрицательным результатам.

Экономика Узбекистана продолжает свой путь вниз по спирали. В докладе Всемирного банка отмечается, что, несмотря на наметившийся экономический рост, Узбекистан по-прежнему остается одним из наиболее экономически отсталых государств СНГ. Так, к примеру, ВВП снизился с 400 долларов на душу населения в 1998 г. до 300 доллapoв в 2002-2003 гг. За тот же период на 50 процентов снизился уровень заработной платы, и сегодня среднемесячная зарплата составляет 29 долларов. В итоге около 60% населения Узбекистана проживает на доходы, которые меньше одного доллара в день.

На фоне обострения внутриполитической обстановки была упущена возможность относительно безболезненного перехода от плановой к рыночной экономической системе. В настоящее время у Узбекистана практически нет запаса прочности, чтобы преодолеть этот период экономических реформ без серьезного обострения в социальной сфере и дестабилизации внутриполитической обстановки.

Восточная демократия Если реформирование экономики, объявленное первоочередной задачей узбекского руководства, проводятся с таким нежеланием, то чего можно ожидать от внyтpиполитической ситуации? А между тем на сегодняшний день наблюдается полноценный регресс в политической сфере Узбекистана.

В марте 2002 года в рамках визита узбекского президента И. Каримова в США была подписана двусторонняя Декларация о стратегическом партнерстве. В документе был обозначен подробный перечень договоренностей, в том числе включaюших обязательства официального Ташкента в области демократизации. Однако стороны не проявили должную последовательность в реализации положений Декларации.

Соединенные Штаты в очередной раз подтвердили собственные двойные стандарты в отношениях с теми партнерами, которые им необходимы. Все-таки на тот момент времени Вашингтону куда более важным являлось создание на территории крупнейшего государства Центральной Азии собственных военных баз. Да и Узбекистан сумел достаточно убедительно и, главное вовремя, доказать вынужденность использования авторитарных мер во внутренней политике. Иными словами, узбекские власти даже не собирались всерьез воспринимать данные обязательства. Ведь теперь они впервые стали жизненно необходимы Америке, а это - мечта любого государства в мире.

Отличительной чертой политического режима в Узбекистане является концентрация абсолютно всех рычагов контроля в руках Ислама Каримова. По Конституции страны "Президент Республики Узбекистан является главой государства и исполнительной власти в Республике Узбекистан. Президент Республики Узбекистан является одновременно председателем Кабинета министров". Таким образом, распределение властных полномочий явно смещено в сторону главы государства, реальных рычагов воздействия на политику президента у других ветвей власти практически нет.

Основным инструментом воздействия исполнительной власти выступает многочисленный силовой аппарат(СНБ, МВД, армия и т.д.), насчитывающий более 1 млн. человек. Любое проявление инакомыслия и оппозиционности расценивается официальной пропагандой как расшатывание устоев общественной стабильности и согласия. В результате взаимодействие власти и оппонирующих ей политических сил в Узбекистане по большей части выведено за правовые рамки. Жесткие методы, практикуемые силовыми структурами в отношении оппозиции, увеличивают вероятность перехода общественного протеста в политическую плоскость в форме экстремизма и террористической активности.

По оценкам международной правозащитной организации "Human Rights Watch", более семи тысяч человек остаются в местах заключения по политическим и религиозным мотивам. Хотя в действительности осужденных по религиозным статьям может быть намного больше. Узбекские власти навешивают на независимых мусульман ярлык "экстремистов" или "ваххабитов", причем последний термин огульно используется правительством для обозначения "фундаменталистов" и не имеет прямого отношения к последователям ваххабизма в той форме, в какой это течение существует в Саудовской Аравии. Людей отправляют в колонию за "подрывную деятельность", "посягательства на конституционный строй" и пр. Арестам подвергаются в том числе и те, кого государство считает слишком набожными, - которые молятся дома или носят бороду.

Реальная политика осуществляется главным образом на неформальном уровне, в системе взаимодействия между основными элитными группировками, в руках которых политическая власть сочетается с экономическими интересами. Основу этих политико-финансовых группировок составляют так называемые кланы, наиболее крупными и влиятельными из которых являются ташкентский клан и самаркандский клан. Не вдаваясь в подробности их деятельности, стоит лишь отметить, что представители этих групп занимают в настоящее время все ключевые посты в политической и Финансово-экономической системах Узбекистана. Эти структуры практически полностью контролируют бизнес и финансовые потоки, и во многом благодаря их усилиям в республике создана атмосфера "сверхжесткого президентского контроля".

На фоне раздробленности властной элиты, а также полной подавленности светской оппозиции в качестве главного противовеса нынешнему режиму все прочнее утверждаются радикальные исламские группировки. Последние теракты в Ташкенте и Бухаре указывают на несостоятельность основного тезиса узбекских властей о том, что корни проявления радикализма в обществе лежат вовне. Становится все более очевидным, что основа, на которой происходит рост протестного, радикального электората, - это крайне тяжелое социально-экономическое положение большинства населения. В руках радикалов находятся три мощных инструмента: бедность "населения и социальная несправедливость в узбекском обществе; отсутствие государственной идеологии, которую власти могли бы противопоставить религиозному радикализму; развитый традиционализм в мышлении населения.

При таких условиях у любой радикальной организации есть большой шанс найти достаточно прочную и многочисленную опору. Так, по оценкам действующей в Бельгии Международной группы по предотврашению кризисов (IIG) в Центральной Азии, главным обpазом в Узбекистане, насчитывается около 20 тыс. активных членов организации "Хизб-ут- Тахрир". Причем численность сторонников данной организации имеет тенденцию роста, который происходит в основном за счет малоимущих и социально не защищенных слоев населения, а также лиц, пострадавших от репрессивных действий силовых органов.

Меры, предпринимаемые узбекским руководством, не в состоянии устранить причины возникновения вооруженного противостояния: власть - радикальная исламская оппозиция. Кроме того, они не могут исключить возможности возникновения его нового витка в качественно иной форме, что и произошло в конечном итоге.

Хитрости восточной дипломатии К главным своим достижениям официальный Ташкент относит внешнюю политику, результатом которой стал новое положение и роль Узбекистана в мировой политической системе координат. Деятельность узбекской дипломатии многими экспертами, в том числе и в Казахстане, рассматривалась как образец прагматичности и самостоятельности в принятии решений. Так ли это на самом деле? Ничуть не умаляя достижений соседнего государства, следует выявить все плюсы и минусы "узбекского пути" во внешней политике.

Действительно, Узбекистан сумел по максимуму использовать процесс перекраивания мировой политической системы, начавшийся после 1 сентября 2001 года. Страна переживавшая масштабный системный кризис, готовый вот-вот вылиться открытое противостояние, получила отсрочку, предоставленную моральной и финансовой поддержкой мирового сообщества во главе с Соединенными Штатами. Став верным союзником Америки в борьбе с международным терроризмом, Узбекистан подновил свой пошатнувшийся ктому времени имидж в глазах мирового сообщества.

На время притихла и до этого не слишком активная критика международных правозащитных организаций по ситуации в стране. Потекли жизненно необходимые финансовые потоки. Так только безвозмездная помощь США правительству Узбекистана в 2003 году составила 95,9 миллиона долларов. Сорок миллионов долларов было выделено на укрепление правоохранительных органов и проекты в сфере безопасности, 18,5 миллиона - на гуманитарную сферу, 18,2 миллиона - на социально-экономические проекты и 14,7 миллиона - на развитие демократических институтов.

Главной ошибкой узбекских властей стало то, что они восприняли происходящее как нечто должное - вознаграждение своих усилий в борьбе с терроризмом. Они не стали прилагать усилия по использованию беспрецедентного кредита доверия в целях реального улучшения положения внутри страны, и результат столь значительных финансовых поступлений оказался минимальным. В условиях отсутствия кардинальных перемен в политике государства Узбекистан чем-то напоминает бездонный колодец - сколько туда ни вкладывай, прогресс отсутствует. Можно смело утверждать, что в момент террористических актов в Ташкенте и Бухаре весной 2004 года Узбекистан испытывает те же проблемы что и во время вторжения вооруженных отрядов ИДУ в Сурхандарьинскую область в ] 999 году. Это постепенно стали понимать и в Вашингтоне. Среди американского политического истеблишмента все громче стала звучать критика политики Белого дома в отношении Узбекистана. Она заключается в тезисе, что как верный. партнер в войне с террором Узбекистан является идеальной иллюстрацией тех вызовов, которые стоят перед Соединенными Штатами в их долговременной антитеррористической стратегии.

Узбекский режим является ключом к решению задачи разгрома террористов и лишения их способности к проведению террористических операций. Но одновременно он является неотделимой частью проблемы терроризма, потому что способствует созданию тех самых условий, которые террористы стремятся использовать в своих интересах.

Фактически взятая" на вооружение стратегия США в отношении Узбекистана все отчетливей проявляет свои уязвимые места. С одной стороны, Америка заинтересована в сохранении нынешнего режима, с другой . проявляет обеспокоенность по поводу мер, пред принимаемых Каримовым. Свою роль играет и новая волна критики международных организаций по вопросу систематических нарушении прав человека в Узбекистане.

Такая тенденция не может не настораживать руководство Узбекистана. В этом плане представляет интерес состоявшийся на днях визит президента Узбекистана в Россию, во время которого прозвучали достаточно неожиданные чрезвычайно теплые заявления руководителей двух государств по вопросу развития двусторонних отношений. В частности, В. Путин пообещал своему узбекскому коллег "полную и безусловную поддержку России" в борьбе с терроризмом. Каримов в ответ предложил Путину как можно быстрее вернуться в отношениях между странами к "атмосфере Самарканда", подразумевающей дружественный характер Российско-узбекских отношений. Весьма любопытным стало замечание узбекского президента по поводу переизбрания Путина на второй президентский срок: "Для тех стран, которые ориентируются на Россию, это является большим знаком того, что курс на стабилизацию в России будет продолжен". Эти слова в устах Ислама Каримова дорогого стоят - впервые за много лет Ташкент фактически причислил себя к столицам, готовым ориентироваться на Москву. Что же могут означать подобные реверансы? Российская пресса с радостью начала говорить об очередном внешне-политическом успехе Кремля. Однако, помня непредсказуемость Ташкента на внешней арене, можно с достаточной долей скептицизма относиться к столь откровенному выражению намерений.

Действительно, необходимы чрезвычайно веские причины, для того чтобы столь явно сменить внешнеполитические ориентиры. По всей видимости, основной адресат сказанных слов сидит не в Кремле, а в американском Белом доме. Таким образом, узбекский лидер попытался продемонстрировать своим заокеанским партнерам, что у него есть и запасные варианты. России же в данном случае не остается ничего другого, как подыгрывать хитроумному гостю с Востока.

В ближайшее время станет ясно; достиг ли столь явный посыл ушей всемогущего американского президента. В любом случае Каримов явно пошел на серьезный риск, пытаясь вести торг с Соединенными Штатами. Если намек будет воспринят неправильно, это грозит большими неприятностями узбекскому руководству в плане сокращения инвестиций и роста критики по политическим вопросам. Все-таки как основной финансовый партнер Россия гораздо менее привлекательна, чем США.

Таким образом, наш южный сосед испытывает серьезный кризис. И что самое ужасное: в сложившейся ситуация у него не видно перспективы. Экономические реформы проводить нужно, но опасно, а момент, когда это можно было сделать более или менее безболезненно, уже упущен. При нынешнем уровне напряжения в узбекском обществе любые радикальные преобразования вызовут социальный взрыв.

Кроме того, остро встает вопрос о трансформации политической системы - Узбекистану нужны новые идеи, подходы и люди. Но полное уничтожение светской оппозиции привело к тому, что - единственной и реальной альтернативой властям становятся радикальные религиозные организации, изначально созданные для работы в подполье.

Иными словами, Ислам Каримов попал в цугцванг: на месте стоять нельзя, но двигаться вперед также крайне опасно. Тупиковая, крайне взрывоопасная ситуация, выход из которой нужно найти как можно быстрее.