Дипломатия по узбекски

Руслан ШАРИПОВ, независимый журналист,
Калифорния, США
ruslansharipov_hrsu@yahoo.com

После долгого молчания в условиях карательного Каримовского режима, я хотел бы выразить благодарность и признательность коллегам, представителям международных организаций и дипломатических ведомств за огромную заботу и оказанную мне поддержку.

С самого начала фабрикации уголовного дела против меня органами МВД, правозашитник Сурат Икрамов выступил на судебном процессе в качестве
общетвенного зашитника. Все судебные заседания проходили в закрытом порядке, на суд не допускались представители зарубежных посольств, в частности, в присутствии было отказано представителям посольства и Госдепартамента США. Представитель IWPR в Узбекистане Галима Букхарбаева, а также многие известные международные организации, как HRW, PEN, RSF, WAN, CPJ, IGLHRC продолжали работу по моему освобождению.

Будучи в заключении, я описывал ход фабрикации уголовного спектакля с
множеством персонажей, которые как и судебные/следственные органы выполняли политический заказ. Однако моя статья "Карательная эпоха Ислама Каримова" от 26 сентября 2003 года оказалась последней.

В дальнейшем я подробно опишу кошмары мест лишения свободы в Узбекистане, где продолжают убивать и пытать узбекских граждан, оппозиционных деятелей и веруюших, а также об использовании заключеных в качестве рабской силы и многом другом. Между тем, сегодня я хотел бы рассказать о том, что заставило меня замолчать после 26 сентября 2003 года. 3 октября 2003 года мне предстоял этап в колонию Товаксай, где содержатся сотни мирных веруюших.

В следственом изоляторе города Ташкента (таштюрьме) меня продолжали посещать высшие сотрудники отдела по борьбе с терроризмом узбекского МВД и других ведомств, хотя никто кроме сотрудников системы управления наказания (ГУИН) не имел на это право.

Во время беседы с начальником штаба ГУИН Михаилом Яковлевичем Гуревичем, я выразил свой протест против подобных "визитов", но полковник разводя руками рапортовал, что он не в силе что-либо сделать, так как все согласовано с Зокиром Алматовым - министром МВД Узбекистана. Этот же аргумент он привел на мой протест проотив выездных "бесед" из Таштюрьмы, куда меня вывозили в наручниках с закрытыми глазами. Кто и где со мной там "беседовал", мне до сих пор не известно.

Во время одной из бесед с зам. Министром МВД РУз генерал-майром Раджабом Кадыровым, который также является начальником главного управления наказания Узбекистана (ГУИН), последний поделился со мной о нежелательности моего пребывния в системе ГУИН.

Генерал-майор сообщил, что мое дело поручено отделу по борьбе с терроризмом лично Министром МВД Зокиром Алматовым, по этому он не вправе отказать Лутфулле Абдулаеву (ныне занимает другое место), Олегу Биченову и Турсунбаю Рахматулаеву "беседовать" со мной в пределах его системы. Что касается "посетителей", которые представлялись сотрудниками министерства иностраных дел и службы национальной безопасности Узбекистана, то они, со слов генерал-майора, имели разрешение от своих ведомств.

Напротив Раджаб Кадыров, в присутствии полковника внутренней службы Михаила Гуревича, посоветовал мне прекратить упорствовать, чтобы не усугублять ситуацию. Он сказал, что если бы Шоврик Рузимурадов не противился тому, что ему говорили, то он бы остался живым. Его дело, со слов генерал-майора, было также под контролем Министра МВД Зокира Алматова и Президента Ислама Каримова, а исполнялось отделом по борьбе с терроризмом.

Кадыров также отметил, что его ведомство не имеет какого-либо отношения к применяемым ко мне пыткам, пояснив, что любой протест с моей стороны
относительно его системы приведет к "нежелаемым" последствиям. Он пообешал, что если я продолжу отбывать наказание в колонии "тихо и мирно", то я покину вверенную ему систему исполнения наказания намного раньше.

Генерал-майор с иронией отметил, что мои надежды на вмешательство со стороны Соединенних Штатов Америки бесполезны: "США теперь сотрудничают с нами в борьбе с терроризмом, посмотри даже с тобой отдел по борьбе с терроризмом во главе с руководством на их деньги занимается, так что никто тебе не поможет, даже не жди".

Между тем, любые мои попытки продолжать сопротивляться были бесполезны. Будучи в ужасном состоянии после всего происшедшего, бесконечных "бесед", "поездок" по неизвестным подвалам и помещениям, пыток и издевательств у меня опускались руки. То, что зам. министра МВД продолжал со мной всречаться вовсе не по собственному желанию говорило о многом.

Взамен на мое молчание Кадыров лично дал указание создать безопасные условия моего содержания. Я был помещен в комнату со всеми условиями, включая телевизор и спутниковое телевидение, а у меня до сих пор сохранились фотографии помешения, в котором меня содержали.

Раджаб Кадыров сразу предупредил о нежелательности моего передвижения по колонии, а также обшения с верующими и другими заключенными в колонии. Однако никто не запрещал мне общаться и не ограничивал меня в передвижении в самой колонии. Причина заключалась в том, что все вплоть до начальника колонии подполковника внутренней службы Миразимова Мирмахмуда, как огня бояться генерал-майора Кадырова. Мои встречи с ним и начальником штаба ГУИН, отбивали у них всякое желание даже смотреть в мою сторону.

В системе ГУИН генерал-майор Кадыров известен как очень жестокий и беспощадный человек, он публично избивает своих сотрудников: полковников, майров, лейтенантов. К примеру, во время моего содержания в Ташкентской тюрьме майор внутренней службы Эркин Джалилович Камилов, узнав что мне предстоит первая встреча с Раджабом Кадыровым, вызвал меня к себе в срочном порядке. Он буквально умолял, чтобы я ничего лишнего о его тюрьме не сказал. Позже, начальник опер. части Таштюрьмы - Шароф рассказал мне, что однажды Эркин Камилов попал в больницу с сотрясением мозга. Как оказалось, во время обхода Таштюрмы генерал-майор Кадыров выхватил у рядом стоящего постового дубинку и избил подполковника Камилова после того как он увидел заключенного, возвращающегося майор из отдела для свидания с родствениками без сопровождения.

Тем временем, в марте 2004 я был переведен на колоное поселение, а 23 июня узбекский суд принимает решение о моем направлении на исправительные работы в 600 км от Ташкента.

В те же дни, на территории колоного поселения и во время аналогичних выездных "бесед", меня требовали немедленно покинуть Узбекистан. В случае отказа покинуть республику, мне угрожали возвратом в колонию Товаксай. Все эти люди вновь представлялись работниками узбекской службы национальной безопасности (СНБ), хотя на самом деле среди них я узнал только сотрудников отдела по борьбе с терроризмом МВД РУз.

Во время последней встречи с Кадыровым 24 июня 2004 года в ГУИН Узбекистана, куда меня доставил подполковник внутренней службы Каримов Мамур, генерал-майор заявил, что я больше не не нахожусь в пределах его системы. Мне было сказано, что в случае возврата в систему ГУИН со мной больше никто не будет культурно "беседовать". "Надеюсь все будет без сюрпризов", мне завтра перед министром отчитываться, сказал на прощание Раджаб Кадыров...

Уже 25 июня я был сопровожден в аэропорт города Ташкента сотрудником спецчасти колоного поселения по имени Фарход, который демонстративно оставил мой паспорт в окошке Ташкентского аэропорта для бронирования билетов и отлета этим же вечером на "исправительные работы" в Бухару.

Как и предполагалось, вечером 25 июня 2004 года я покинул Ташкент, только в неофициальном направлении.