Почему Россия не Финляндия? И почему же...
Дмитрий Верхотуров

Говорят, чудес на свете нет,
И дождями смыт оленя след...
Из одной советско-антисоветской песенки, воспевавшей белофинскую интервенцию.

Совсем недавно в свет вышла еще одна работа с названием "Почему Россия не...". Это книга: Антти Хелантера и Симон-Эрик Оллус "Почему Россия не Финляндия" (М., "Издательство экономики переходного периода", 2004). На этот раз на месте многоточия была Финляндия. Пример А.П. Паршева оказался заразительным. Только интересно, что на место многоточия поставят в следующий раз, может быть Китай или Южную Корею?

Идеология таких работ проста, как белый день: доказать, что Россия не является развитой страной, или по причине того, что чего-то не имела, или же что-то имела, но не использовала. Паршев доказывал свой тезис с опорой на климатическую теорию (мол, нет теплого климата, нечего и прыгать), финны же, чью работу мы здесь разбираем, больше упирали на лес (странно, есть лес, но нет процветания).

Финны старались не сами по своей инициативе, а удовлетворили любопытство генерального директора "Северсталь-групп" Алексея Мордашова, который инициировал и частично профинансирование издание этой книги. Промышленнику стало интересно, почему это вот Финляндия на первом месте по конкурентноспособности, а Россия все никак из шестого десятка выйти не может. Сам об этом и пишет в предисловии:
"Более того, есть страна, при сравнении с которой все наши привычные извинения и оговорки не работают вовсе. Это Финляндия.
Ее климат не лучше, чем в России, а удельный вес болот в общей территории страны даже больше. Эта страна, после обретения независимости, направляет достаточно большие средства на оборону и, как и мы, прошла через две войны в прошлом веке. Это страна, которая позже других европейских стран вступила в фазу индустриализации. Наконец, до 1917 года она вообще была частью Российской империи, а с началом перестройки в СССР ее экономика, во многом ориентированная на нашу страну, подверглась серьезным испытаниям. И, несмотря на это, сегодня Финляндия занимает первое место в мировом рейтинге конкурентоспособности экономики Давосского форума, а Россия в том же рейтинге находится в конце шестого десятка".

Нельзя не сказать, что Алексеем Мордашовым двигали самые благородные мотивы, и желание разобраться в положении дел:
"Мы видим две основные цели этого проекта, который сегодня уже стал международным. Во-первых, нам хотелось бы лучше понять, где же лежат подлинные причины того, что социально-экономическое состояние наших стран такое разное. Во-вторых, мы хотели бы, чтобы это исследование положило начало широкой дискуссии в российском обществе о путях развития нашей экономики. Мы уверены, что свободный выбор общества должен базироваться на честном, открытом, объективном и заинтересованном размышлении о его прошлом, настоящем и будущем. Только такой выбор может сделать граждан нашей страны счастливыми, а саму страну - процветающей".

Благие намерения? Конечно! Но, как это обычно бывает, благие намерения ведут не ко благим последствиям. Алексей Мордашов поступил очень недальновидно, всю работу свалив на финнов, посчитав, видимо, что раз главная речь о Финляндии, то вот финнам лучше всего ее и знать. Но, суть всей работы состояла в сравнении экономической системы Финляндии и России, и для этого, самый минимум, надо было привлечь людей, хорошо знакомых с состоянием российской экономики. Этого сделано не было, и в итоге мы видим сравнение хорошо известной авторам Финляндии с практически неизвестной им Россией. Итог этого сравнения можно определить заранее - не в пользу России, это раз; и без обоснованных конкретных выводов, это два.

Надо отметить вот еще какое обстоятельство. Финны сделали работу по принципу "тяп-ляп". Попросил российский промышленник, отвалил фонд, и финны быстренько сляпали что-то похожее на научно-публицистическую работу. Президент финского национального фонда содействия исследованиям и развитию Еско Ахо это собственноручно признал в предисловии к книге:
"К тому же и сроки, отпущенные для проведения исследования, были очень сжатыми. В распоряжении авторов было всего лишь несколько месяцев на сбор данных, анализ и подготовку его результатов"

За несколько месяцев хорошего сравнения не проведешь, это очевидно. Это работа, как минимум, на год или полтора. Тем более, что здесь не надо гнаться за конъюктурой, поскольку анализируются долгосрочные тенденции, и есть возможность и настоятельная необходимость сделать работу хорошо и основательно.

В конце книги есть многообещающий раздел: "Список экспертов, с которыми были проведены интервью". Лучше бы они этого не писали, ибо этот раздел открывает механизм топорной работы финских авторов. Поскольку деньжат Мордашов отвалил им, видно, достаточно, а работать особо не хотелось, авторы "молодые, перспективные ученые", пошли по пути наименьшего сопротивления. Они просто обошли и обзвонили экспертов, или всех, кто так назвался (ибо в России еще надо детально разбираться, кто есть эксперт, а кто не очень; титулы же ничего не показывают). Что эксперты наговорили "молодым и перспективным" финнским ученым, то они использовали в своей работе.

Я понимаю, что с авторами сего труда меня разделяет глубокие идеологические различия. Финны - сторонники "невидимой руки рынка", я - сторонник управляемого и планируемого экономического развития. Но все же, зачем опускаться до столь низкого уровня. Надо было подвести под свой труд более солидную доказательную базу, статистику, детальный анализ развития различных отраслей промышленности. Так, чтобы даже сомневающиеся или противники признали правоту. Или авторы рассчитывали на отсутствие критики?

Даже в расчете на отсутствие критики, на восторженные оценки среди диких российских либералов, все равно уровень работы ниже плинтуса. Авторы не смогли разобраться в особенностях развития России в ХХ веке, в индустриализации, в причинах поворота к реформам. Совершенно не был учтен характер и структура промышленного комплекса России, очень своеобразного и в таком виде нигде более не встречающегося. Описание Финляндии представляет собой гимн свободе предпринимательства и больших успехов финской экономики, а описание России представляет собой набор общих суждений, разбавленных скупой статистикой. Выводы же выводятся не из анализа, а из горячей убежденности авторов в прогрессивности системы свободного предпринимательства.

Итак, по пунктам

Часть первая.
Как все начиналось...

Глубина мысли финских экономистов видна сразу же, с начала этого раздела:
"В последнее десятилетие XIX в. и первое десятилетие ХХ в. в Финляндии и России шел активный процесс индустриализации, хотя при этом в обеих странах по-прежнему доминировали сельскохозяйственное производство и аграрная составляющая экономики. По сравнению с большинством европейских государств Финляндия и Россия были экономически отсталыми странами".

Э-э-э, как бы это сказать, европейские страны были разными. Были там мощные индустриальные державы (Германия, Франция, Бельгия), а были маленькие, еще толком не вышедшие из феодализма государства. Указывая "большинство", финны что имеют в виду: несколько промышленных гигантов Европы, или кучу полуфеодальных княжеств?

Но даже если сравнивать Россию с крупнейшими европейскими державами, то все равно видно, что Россия стояла с ними практически вровень, уступая только по нескольким отраслям промышленности, в частности, электротехнике. Россия занимала 3-е место в мире по черной металлургии и 3-е место по транспортному машиностроению. Германия в начале ХХ века выпускала 1400 паровозов в год, Россия - 1200 паровозов. В выпуске железнодорожных вагонов Россия и Германия делили 2-е место, выпуская по 30 тысяч вагонов в год. Далее: 2-е место в мире по нефтедобыче и лесозаготовкам, 3-е место по производству ткани, 4-е место по машиностроению, 5-е место по чугуну, стали и по общему промышленному производству.

Доля России в промышленном производстве мира составляла в 1914 году - 4%. Что-то не похоже, чтобы Россия так уж и была слаборазвитой страной.

Финские авторы хотят нас уверить в том, что и тогда Финляндия опережала Россию по уровню развития. Доказательств этому, прямо скажем, маловато, но это их особо не останавливает:
"Финляндия имела трех основных торговых партнеров: Россию, Германию и Великобританию. В Россию в основном экспортировалась продукция машиностроения (80% в 1880 г.), но затем, особенно к концу вышеуказанного периода, были увеличены экспортные поставки бумаги. Развитие металлургической промышленности в России привело к замещению финской продукции на российском рынке".

Фразу о 80-ти процентах можно понять двояко. С одной стороны, говорится, что Финляндия экспортировала почти все машины, которые производила. Но, с другой стороны, можно понять, что страна была столь развита, что уже могла поставлять машины в дикую Россию. И, проскальзывает мысль, финская техника-де, господствовала на русском рынке.

Вообще, нахальству финнов только подивиться. Они пытаются уверить, что и в те времена европейская Финляндия превосходила дикую, азиатскую Россию по уровню развития. Однако, факт, в России была широко известна немецкая, английская, французская техника, а вот о финской технике ничего слышно не было! Шведскую технику знали: это были паровозы, производство шарикоподшипников и точные измерительные приборы. Но Швеция и Финляндия - это немного разные страны.

Эта мысль, мысль об осталости России, как ржавый шуруп, вворачивается и дальше:
"Тем не менее, с конца XVIII и начала XIX вв. у России наметилось существенное отставание от наиболее развитых стран Западной Европы, где быстрыми темпами проходила индустриализация. Россия была одной из сверхдержав в политической и военной сферах, при этом статус великой державы сочетался с экономической отсталостью".

Тут надо внести уточнение. В начале XIX века Россия была не одной из сверхдержав, а единственной сверхдержавой. Англия измотана континентальной блокадой и войной, Франция - сокрушена русскими войсками, Германия в раздробленности, США - в изоляции. Это был блестящий век русского могущества, когда русский император был гарантом мира в Европе и соблюдения решений Венского конгресса 1815 года. Русское могущество европейцы смогли сломить только союзом.

Индустриализация по-фински

Финны никак не могут понять, что возможны какие-то другие пути индустриализации, кроме как через развитие лесной и деревообрабатывающей отрасли. Опыт финской лесной отрасли, успешный бесспорно, оказали на мировоззрение финских экономистов такое глубокое и всестороннее воздействие, что они искренне не понимают, как это можно иметь много леса, и его не рубить.

Искреннее непонимание и здесь смешивается с незнанием русской экономики:
"Бурный экономический рост в России наметился только в 90-х гг. XIX в. благодаря проведению комплексной государственной политики, притоку иностранных инвестиций и переводу ресурсов из сельского хозяйства в промышленное производство. Среди промышленных секторов наиболее важное место занимали текстильная промышленность и металлургия. Несмотря на то, что Россия обладала огромными лесными ресурсами, лесная промышленность играла довольно незначительную роль в истории российской экономики".

90-е годы - это не "наметки" бурного экономического роста в России, а его бум, связанный со строительством Транссибирской магистрали. Если говорить о наметках, то они вполне проявились в 70-е годы XIX века, когда сформировались крупнейшие промышленные районы Европейской России. Впрочем, откуда это финнам знать. Ведь в "Экономикс" об этом не пишут!

А потом, товарищам финнам надо осторожнее переводить старые русские экономические документы. Они пишут о ведущей роли тексильной промышленности и металлургии. Но в русских источниках употребляется термин - "металлопромышленность", куда относилась черная металлургия, металлообработка, машиностроение, судостроение, то есть весь комплекс производств, связанный с обработкой металла. Перевод на русский язык английского текста правильный, потому что в других местах металлургия и машиностроение употребляются раздельно. Неправильно перевели (то есть не поняли) этот термин сами финны, отчего вышел у них превратный смысл.

Это хорошо видно в другой цитате:
"Россия обладает богатейшими запасами лесных ресурсов, однако сектору лесного хозяйства никогда не придавалось большого значения. Этот сектор не получил статус приоритетного, поскольку не отвечал главной цели индустриализации - увеличению военной мощи. Металлургическая промышленность играла более заметную роль с точки зрения укрепления армии. Сектор лесного хозяйства мог бы приносить экспортную прибыль, но повышение экспортного потенциала страны не входило в число главных целей. Укрепление экономики предполагалось за счет использования внутренних ресурсов".

Не было такой "металлургической промышленности", а была "металлопромышленность". И ее надо переводить не "metalurgy industry", а "machinery industry", выделяя по мере необходимости черную металлургию и машиностроение.

Теперь об извечной финской любви к лесу. Развитие лесопромышленности в России постоянно тормозилось множеством факторов, среди которых не последнюю очередь играли роль чисто географические факторы. Большая часть лесов в России растет в труднодоступных районах. Туда почти нет дорог, там мало поселений, и это вынуждает лесопромышленников только рубить лес и вывозить его, часто за сотни километров, к местам обработки. Таким образом лесная отрасль функционировала в России всегда, что до революции, что после нее. Ни в уральской, ни в сибирской тайге не могли сформироваться те рыночные механизмы в лесной отрасли, которые описывают финны. Не могло в лесу, кроме сравнительно небольших участков, расположенных вблизи поселений и дорог, появиться собственника, потому что купить участок леса где-нибудь на Вишере или Вычегде, куда не дойти, и не доплыть, означало бы просто омертвление капитала.

Создание сколько-нибудь мощной и технически развитой деревообрабатывающей промышленности оказалось по силам только Советской власти, с ее огромными средствами и трудом заключенных.

Кроме того, отодвигание лесной отрасли на второй план было вызвано необходимостью развития топливной промышленности. Большая часть населения России в то время проживало в местах, где было мало леса. Для нормального развития промышленности и городского хозяйства потребовалось развивать угольную промышленность, дававшую топливо для предприятий, кораблей и городов.

Впрочем, что требовать от финнов столь детального знания России, если они ее уже записали в список отсталых стран, если руководствуются единственно правильной и верной теорией "невидимой руки", высмеянной Марксом до рождения наших дедов. Жалобы финнов на то, что лесу в России уделялось мало внимания, основаны на недостаточном знании русской экономики, русской географии и истории экономического развития. Надо было им не экспертов опрашивать, а перевести что-нибудь из толковой русской экономической литературы, например, труды С.Г. Струмилина.

Я не стал бы говорить, что финны дают ложные сведения из какого-то злого умысла. Скорее, это сочетание плохой осведомленности с приверженностью единственно верному учению о "невидимой руке рынка".

Что знают финны о сталинской индустриализации?

Ничего они о ней не знают. В этом разделе нет ни одной фразы, которую нельзя было бы оспорить и опровергнуть фактами. Неверен и общий ход мысли финнов, и из высказывания по отдельным вопросам.

Авторы исходят из того, что при Советской власти была попытка строительства административно-командной экономики. Эта широко распространенная теория, которая ни на гран не соответствует действительности. Советская экономическая система выросла из задач скорейшего восстановления экономики страны, в условиях изоляции и враждебного окружения. Оттого - государственный контроль (распространявшийся далеко не на все сферы экономической деятельости), опора на внутренние ресурсы, приоритет тяжелой промышленности. Но, при этом, не было того, о чем авторы пытаются в толковать доверчивым российским либералам:

"Были проигнорированы те немногочисленные элементы рыночной экономики, которые удалось внедрить в период существования Российской империи, и взят курс на создание абсолютно новой экономико-политической системы. Ускоренный экономический рост проходил под полным и авторитарным контролем, а преобразования проводились с использованием исключительно жестких методов".

Если элементы рыночной экономики были проигнорированы, то чем же была новая экономическая политика?

Если: "Частная инициатива не допускалась", - то в чем же тогда состояли основные мысли этой политики, и почему частная промышленность учитывалась в советской статистике вплоть до 1939 года? И вообще, почему в определении государственных цен вплоть до 1959 года учитывалась конъюктура свободного внутреннего рынка?

Неверно авторы представляют и сущность сталинской индустриализации:
"В числе приоритетных секторов экономики были те отрасли, которые непосредственно служили задачам укрепления военной мощи страны: нефтедобывающая промышленность, горная промышленность, черная и цветная металлургия, а также машиностроение".

Сталин сказал фразу, в которой выразилась вся политика индустриализации: "Надо превратить Советский Союз из страны, ввозящей машины, в страну, вывозящую машины". Главный упор в этой политике был именно на машиностроение, которое уж точно не было в числе "а также". Именно подъем машиностроения был ядром индустриализации.

Но даже при своем фантастическом невежестве, финны не могут не признать:
"Тем не менее необходимо отметить, что результаты индустриализации были впечатляющими. За период первых пятилеток объемы производства основных видов сырья - железной руды, каменного угля и сырой нефти - как минимум удвоились, объемы производства в машиностроении увеличились во много раз".

Добавим, в тракторостроении, например, объемы выросли в 30 раз. Но эта цифра уже за пределами фантазии сторонников "невидимой руки".

Развитие после войны

Даже среди большого невежества финнов в области истории экономического развития России, редко где найдешь у них такие перлы, как в разделе о послевоенном развитии. По-моему, эта фраза говорит обо всем:
"Экономическое развитие было направлено на укрепление мощи государства и его международного положения, которое предполагалось за счет мобилизации внутренних ресурсов, а не путем получения преимуществ от участия в международной торговле.

Отсюда можно сделать логический вывод: непонимание значения и преимуществ международной торговли привело к тому, что экстенсивный рост экономики и инвестиций пришлось осуществлять за счет собственного сырья и капитала. Для того чтобы развивать промышленность, приходилось использовать ресурсы сельского хозяйства и деревни, что до 1960-х гг. способствовало росту промышленного производства. Затем наступило время, когда ресурсы сельского хозяйства и деревни были исчерпаны".

Из этой фразы можно заключить по крайней мере, следующее. Во-первых, авторы не имеют понятия о существовании социалистического блока и об основной идее, на которой он возник и вырос. Советский Союз после войны помогал странам, избравшим социалистический путь развития, технологиями, средствами, консультациями, торговыми отношениями. Советский Союз вел интенсивную международную торговлю, только вот цель ее была другая: не обогащение страны, не рост конкурентноспособности, а укрепление социалистического блока. Да, бывают и другие цели экономического развития, которые несколько отличаются от изложенных у Адама Смита.

Во-вторых, финны понятия не имеют, что развитие экономики СССР в это время носило как раз интенсивный характер и сопровождалось появлением новых отраслей, увеличением наукоемкого производства, бурным развитием авиастроения, ракетно-космической техники, становлением и развитие территориально-промышленных комплексов.

В-третьих, основные ресурсы для развития экономики еще с начала 20-х годов давала именно промышленность, а никак не сельское хозяйство. По материалам первого пятилетнего плана, главным источником накопления в СССР была промышленность, дававшая 3/4 всех накоплений в стране. Это положение сохранялось и во все последующие годы. Говорить о "ресурсах деревни" для 60-х годов и более позднего времени - просто смешно.

В-четверых, главная проблема советской экономики состояла не в "исчерпании ресурсов деревни", а в нерациональной структуре размещения, когда обрабатывающее производство находилось в Европейской части, а источники сырья и энергии - в Сибири. Слишком большие перевозки получались, чтобы экономика могла работать эффективно. Причем это была неисправимая проблема, ибо с ростом производства росли и объемы необходимых перевозок. Но эта коренная проблема советской (и российской) экономики даже не была названа.

Что финным нам могут такого сказать, если не знают России даже поверхностно?

Для чего нам конкурентноспособность?

Сравнение экономического развития России и Финляндии без подробного разбора истории этого развития невозможно, что вполне очевидно. Однако, мы видим, что авторы сей замечательной книги с этой задачей не справились. Они не могут выполнить это сравнение, потому что не обладают точными и достоверными сведениями об одном из сравниваемых явлений, в данном случае, о России. Даже точнее, они обладают на редкость неточными, неверными, да, к тому же, тенденциозно истолкованными сведениями.

Я не анализировал того, что они говорили о Финляндии, но есть указания на то, что и в этой области положение у авторов такое же, и желаемое выдается за действительное. Например, финны много распространяются о том, как финская экономика была открыта миру, вошла в одну систему, в другую, всегда понимала важность международного сотрудничества, но потом проскальзывает оговорка, что запрет на собственность в Финляндии иностранных граждан и организации был отменен только в 1993 году. И вообще, в это время в стране бушевал большой экономический кризис с безработицей в 16,7%.

Другой пример, авторы много посвящают внимания тому, как росла и крепла специализация финских компаний, но потом говорят, что финские компании были многоотраслевыми конгломератами, и даже нынешний лидер финской экономики - "Nokia", по этой причине в начале 90-х годов ХХ века находился на грани банкротства.

Так что, ценность этой книги состоит только в том, чтобы поставить ее на полку, или сразу выбросить в мусорное ведро - кому как нравится. Хотя, по мне, лучше было бы собрать весь тираж, изданный в России, и отправить в Финляндию, чтобы там его переработали на бумагу. В этом случае пользы от данного сочинения было бы гораздо больше.

Но, в дополнение, надо сказать о конкурентноспособности. Вот что финны говорят об этом:
"Согласно рейтингам МЭФ и МИУ Финляндия занимает первое место в мире по конкурентоспособности, а США - второе место по рейтингу МЭФ и первое по рейтингу МИУ среди крупнейших стран. С начала 1990-х гг. Финляндия перешла из разряда стран среднего класса в разряд высшего".

И далее:
"По индексу роста конкурентоспособности МЭФ, Финляндия является наиболее квалифицированным пользователем технологий и имеет самое передовое законодательство в мире в области ИКТ. Она занимает лидирующие позиции в мире в области прав собственности, независимости судебной власти, расходов компаний на НИОКР, расходов государственных фондов, борьбы с организованной преступностью и протекционизмом в области принятия решений государственными деятелями. Кроме того, у Финляндии третье место по сальдо государственного бюджета и общественному доверию политическим деятелям".

Теперь давайте зададим дурацкий вопрос. Мы именно к этому стремимся? Мы готовы тянуть жилы для того, чтобы у нас было самое совершенное законодательство в области информационных и коммуникационных технологий? Или для того, чтобы стать самым квалифицированным пользователем технологий?

Хорошо, конечно, иметь независимую судебную власть. Но разве это именно то, ради чего стоит положить все силы? Мы готовы затянуть пояса для самых больших расходов фирм и государственных фондов на НИОКР? Применительно к обстановке в России эти вопросы просто кажутся абсурдными.

Но это именно то, что и называется конкурентноспособностью. Именно к этому нас пытаются притащить, уговорами или силой.

Вот этот раздел о конкурентноспособности лучше всего демонстрирует абсурдность этих понятий в условия России:
"По данным МИУ, Финляндия демонстрирует наилучшие результаты в таких областях как величина расходов на НИОКР, численность сотрудников, занимающихся НИОКР на душу населения, достижения в области высшего образования, а также капитализация фондового рынка. Кроме того, у Финляндии лидирующие позиции в мире в области конкурсного права, обмена научными данными на уровне университетов и в частном секторе, а также прозрачности государственной политики. В рейтингах обеих организаций Финляндия также занимает высокие позиции в области инфраструктуры. Согласно проведенным исследованиям, в Финляндии высокий уровень здравоохранения, образования и технологической инфраструктуры. Она также находится на лидирующих позициях в области доступа к компьютерным средствам и мобильной связи".

Вчитайтесь в эту фразу и поймите простую вещь: сила нашего мышления, сила нашей экономики состоит в том, что мы понимаем целесообразность того или иного экономического новшества. Мы можем выделить главное, что сильнее всего мешает нашему экономическому росту, и сосредоточить на этом все силы, оставляя все остальное пока в стороне.

Это умение навязывается условиями хозяйствования. Россия - это настолько огромная страна, с очень разной степенью освоенности, от высокого до нулевого, что любой объем капитала здесь легко распылить и ничего не добиться. Это показывает любая удачная экономическая инициатива в России. Все они строятся на одном и том же принципе максимальной концентрации капитала на какой-то выбранной ключевой области. Так строился Транссиб, так проводилось восстановление после войны и сталинская индустриализация, так работала экономика во время Второй мировой войны, таким образом был построен Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс и БАМ. Если бы не было концентрации капиталов, то ни один из этих проектов не был бы доведен до конца в столь краткие сроки, как он был реально осуществлен.

И сейчас нам нельзя отказываться от этого принципа нашего экономического мышления и хозяйствования. У нас еще достаточно нерешенных экономических задач, где необходимо его применить.

Это обстоятельство хорошо видно в рейтинговых материалах, приведенных финнами:
"Согласно индексу роста деловой активности МЭФ, у России хорошие результаты по таким макроэкономическим показателям, как норма государственных сбережений за 2002 г. (10 место из 102 стран) и активное сальдо платежного баланса (12 место из 102 стран)".

Государственные сбережения и прямые капиталовложения из государственного бюджета всегда в России были локомотивом развития экономики. Даже когда ставка деляется на частные вложения или собственные накопления предприятий, как в индустриализацию, все равно средствами госбюджета этот процесс поддерживается и стимулируется.

Далее:
"У России высокий рейтинг МЭФ по таким показателям, которые учитываются при расчетах конкурентоспособности в бизнесе, как инновации, развитие железнодорожной сети, а также качество образования в области математики и других точных наук".

Без инноваций, транспорта и инженерного образования у нас пока обходиться не приходится. И не получится в обозримом будущем, как бы не хотели информатизации и гуманитаризации адепты "невидимой руки".

"Наилучший показатель России в рейтинге МЭФ - это профицит государственного бюджета. Такое положение сложилось главным образом благодаря высоким мировым ценам на нефть. Согласно расчетам, проведенным МВФ, в 2003 г. на долю нефтегазового сектора в государственных доходах России приходилось 25%. По оценкам МВФ, увеличение цен на нефть на один доллар дополнительно приносит 0,35% ВВП доходов в федеральный бюджет".

В России всегда существовал какой-то ресурс, за счет которого можно было финансировать экономическое развитие на "нулевом цикле". До революции это было зерно, при Сталине - уголь и марганец, после войны - нефть и газ.

В общем и целом, любой рейтинг конкурентноспособности сразу выявляет структурный отличия экономики России от экономик других стран. Составители рейтинга довольно объективно выделяют наиболее сильные стороны нашей экономики, но не понимают их значения и потому полностью постигнуть суть российского экономического развития оказываются не в состоянии. Это же признают и наши финские авторы:
"Россия занимает довольно скромное положение в мировых рейтингах конкурентоспособности. Однако данные, на основе которых рассчитываются рейтинги, не показывают всех важных аспектов, влияющих на состояние конкурентоспособности. Более того, в России присутствуют элементы, которые не учитываются в соответствующих исследованиях".

К последнему предложению можно было бы только добавить: "...но которые кардинально меняют положение дел".

Итак, зачем нам конкурентноспособность?

На этот вопрос можно ответить в нескольких аспектах. Во-первых, российские компании могут не отвечать критериям конкурентноспособности, но при этом быть эффективными предприятиями, причем и на внутреннем, и на внешнем рынке. Яркий пример - Норильский комбинат. Это предприятие, если его подвергнуть анализу на конкурентноспособность, окажется в конце списка. Но это ведь не отменяет того факта, что комбинат производит 21% мирового производства никеля. И таких примеров много. РЖД, Магнитогорский металлургический комбинат, Кузнецкий металлургический, Красноярский, Саяногорский и Братский алюминиевые заводы, "КамАЗ", УАЗ и другие - все ведь это "неконкурентноспособные" предприятия, что, однако, не отменяет их эффективности и большой роли в мировом производстве металла, транспортных перевозок, автомобилей.

Во-вторых, конкурентноспособность определяется очень своеобразным методом. Это способность к конкуренции на очень узких сегментах рынка, и только на рынках ЕС и США. Рейтинговые агентства определяют конкурентноспособность именно для этих условий. Но, ведь, на ЕС и США свет клином не сошелся! Есть ведь еще Юго-Восточная Азия, Ближний и Средний Восток, Африка. Здесь сплошь и рядом американцы и европейцы проигрывали конкуренцию. Из последних примеров. МВД Исламской Республики Афганистан закупило 3 тысячи УАЗ "Хантер" для оснащения полиции. Хваленый и насквозь конкурентноспособный "Hummer" с треском проиграл конкуренцию на дорогах Гиндукуша, потому что УАЗ вчетверо дешевле, в десять раз надежнее, да и "джип-шурави" - хорошо знакомая и любимая среди афганцев машина. Так что в вопросе конкуренции - это еще где и в чем именно конкурировать.

В-третьих, сторонники "мирового рынка", на мой взгляд, не видят одного очень важного процесса в развитии мировой экономики, который состоит в постепенной регионализации и сложении региональных экономических систем. Страны, которые получали большие выгоды от участия в международной торговле, стараются перестроить свою экономику таким образом, чтобы меньше зависеть от торговли, и положить своему процветанию более прочную основу. Например, Иран и Саудовская Аравия, крупные нефтедобывающие страны, пошли по пути индустриализации, по пути развития собственной индустрии, что у них неплохо получается. Арабские страны теперь уже гораздо крепче связаны между собой, чем с Европой и США. Аналогичный процесс идет и в Юго-Восточной Азии, где вокруг юго-восточного Китая формируется мощная региональная экономическая система.

Этот процесс показывает, что уже сейчас остро встает вопрос о том, где и в чем именно конкурировать, потому что появляются сильные в экономическом отношении регионы, где европейские мерки не работают.

Итак, мнение можно сформилировать так. Конкурентноспособность по европейским меркам нам не очень и нужна. Положив массу сил и средств на поднятие своей конкурентноспособности до европейского уровня, мы получим в результате только узкие ниши европейского рынка, которые не вернут нам затраченное и за сто лет. Тогда как под боком есть мощные и растущие азиатские рынки, где мы, во-первых, можем вполне успешно конкурировать и на своем сегодняшнем рынке, и, во-вторых, требования там совсем другие.

Зачем нам стремиться конкурировать в Европе, когда мы можем уже сейчас успешно работать в Азии? Зачем нам тратить силы и средства на сотни требований Европы, когда в Азии этих требований меньше, и там мы достигнем высокого уровня быстрее и легче? Зачем нам нужны узкие рынки Европы, когда есть большие и растущие рынки Азии? Вот в чем состоит вопрос нашей конкурентноспособности.