Размышления о революции

Олег БОНДАРЕНКО
Январь 2005 г., Бишкек

В Киргизии назревает революция. Разразится она примерно через месяц и, по-видимому, приобретет перманентный характер – то вспыхивая, то затухая, продлится с переменным успехом в течение всего 2005 года. Ее можно усилить или загасить, но нельзя отменить – такова диалектика развития событий.

Общая характеристика

Чисто внешне Киргизия не выглядит страной, в которой сложилась революцион-ная ситуация. Относительно спокойно в городе, относительно спокойно в селе. Те при-знаки назревающих революций, которые когда-то выявил В.И.Ленин, на первый взгляд, отсутствуют или, по крайней мере, проявляются не явно. Но в том-то и особенность современных революций – они чаще делаются в кабинетной тиши, чем на мостовой.
Эпоха черного пиара и грязных политтехнологий привнесла в нашу жизнь такое, что и не снилось Ленину.

В настоящее время мы имеем в Киргизии достаточно сильный правящий режим, который можно назвать "системой Акаева". Он развился и укрепился в течение почти полутора десятка лет, используя в значительной мере административно-экономические рычаги. Сила его скорее в финансовых ресурсах и определенной чиновничье-пирамидальной структуре подчинения и управления на всех уровнях власти, причем каждый уровень имеет свою – пропорциональную – долю в обороте; такая организация, в об-щем, эффективна, с точки зрения выживаемости режима, и практика развития государств в ХХ веке это доказывает.

Подобный государственный строй можно охарактеризовать как мягкий автори-таризм с групповой (коллективной) ответственностью или, точнее, безответственностью правящего клана. Его особенностью надо считать маргинальность: с одной стороны, уход от крайних, предельно жестких форм управления государством, с другой – неспособность, а может быть, и нежелание создать на деле жизнеспособные демокра-тические институты, подобно тому, как это давно сделано в наиболее развитых странах мира – странах "золотого миллиарда".

Сильной стороной такой системы нужно считать ее относительную гибкость и умение приспособиться под постоянно меняющуюся ситуацию в мире; изменяя соот-ношение, точнее, управляя соотношением между диктатурой азиатского типа и демократическими ценностями на европейский манер, можно удержаться на плаву, дозировано играя понятиями "социальное развитие", "права человека", "борьба с бедностью" и т.п.

Побочным следствием такой "игры" является наличие видимой оппозиции, с ко-торой как раз не рекомендуется бороться слишком сильно, – чтобы она не ушла в подполье. Собственно говоря, оппозиция почти в любом обществе (исключая явно ненормальные) всегда была, есть и будет, и само ее существование не говорит о непременном зародышевом состоянии революции.

Слабой же стороной такой системы являются определенные правовые обязательства, которые волей-неволей режим принимает перед миром на себя. Среди этих обязательств – и временные рамки функционирования властных структур, вещь, избежать которой невозможно для тех, кто хоть раз произнес на людях слово "демократия".

Поэтому в какой-то степени система Акаева, являясь в принципе жизнестойкой, загнала в ловушку сама себя. И перед ней не остается другого выбора, кроме как взрастить в своей стране – в нужное время и нужном месте! – революцию.

Не следует тешить себя иллюзиями, что через месяц мы в Киргизии будем иметь дело с революционной активностью масс. Нет. Авторство революции в данном случае принадлежит не народу. Другое дело, что вызов будет вынужденно принят, и события приобретут такой оттенок, что как будто бы во всем виноваты толпы с улицы. Но это будет потом и, в принципе, укладывается в сценарий.

Сценарий
Он очень прост. Убедить общественное мнение, что в стране откуда-то появилось много врагов – в данном случае принявших облик политической оппозиции. С другой стороны, настоящую оппозицию нужно просто раздразнить, чтобы вела себя адекватно. Именно поэтому практически все проправительственные СМИ, – а их в Киргизии 80-90%, – последние недели только и говорят о "действиях непримиримых", причем на первых полосах. Можно было бы и промолчать, не приковывая внимания к проблеме. Но… создается ощущение, что СМИ Киргизии сознательно нагнетают панику.
Что касается оппозиции, то она – реагирует на ситуацию. На мой взгляд, реагиру-ет довольно интеллигентно, грамотно с правовой и политической точек зрения и, в об-щем, не столь масштабно. Уходит от прямой конфронтации с властями, всегда остава-ясь в рамках закона; даже о массовых митингах в ее поддержку сегодня по сути нельзя говорить.
За минувшие годы оппозиция качественно изменилась. На смену одиноким и одиозным фигурам, вроде Ф.Кулова, приходит большое число бывших функционеров, по тем или иным причинам вышедших из системы. Среди них – бывшие руководители парламента, министры иностранных дел, образования и т.д., т.е. народ однозначно ин-теллигентный, привыкший к порядку и, скажем так, умеренный по характеру и стилю решения проблем.
Трудно представить их в роли заговорщиков, если бы не тон правительственных СМИ.

Итак, нынешние власти волей-неволей поставлены в определенные временные рамки. 27 февраля 2005 г. состоятся очередные выборы в парламент, а в октябре этого же года – выборы президента Киргизской Республики. Нынешний президент А.Акаев, согласно конституции, должен уйти (фактически он был у власти три срока вместо двух, благодаря умелым юридическим уловкам на выборах 2000 года). Формально, уйдя с поста руководителя государства, он поставит под удар всю "систему Акаева", сложившуюся с 1991 года, с последующим переделом сфер влияния и собственности – весьма болезненный процесс.

Если бы конституция не ограничивала срок полномочия президента, вопрос о пе-ределе власти вовсе не стоял бы так остро и побуждал бы оппозицию к совсем другим и тактике, и стратегии. Возможно, что оппозиция вечно существовала бы тихо и мирно, подчиняясь лишь законам естественной эволюции человеческого общества как такового.

Но законодательные ограничения заставляют оппозицию действовать, – хотя и интеллигентно, законно, не спеша. Плюс предвыборные социальные ожидания – очень мощный фактор, с психологической точки зрения. Плюс прямой и расчетливый вызов властей, не ответить на который становится просто невозможно.

Итак, на выборы в парламент в феврале 2005 г. идут, с одной стороны, оппозиция, с другой – представители системы Акаева, причем – очень надежные представители, связанные порой с руководством страны родственными узами. Например, близкие и родственники президентской четы.

По сценарию, так надо.

Если лояльные режиму кандидаты пройдут в парламент и составят там правящее большинство, то у них будет возможность повлиять на изменение конституции, напри-мер, – как один из вариантов сценария, – преобразовать президентскую республику в парламентскую, сформировать собственное правительство, отстаивающее интересы сложившейся системы. И, допустим, продлить президентские полномочия Акаева на очередной срок (уже в качестве президента при парламентской республике), так ска-зать, сделать его "почетным президентом".

Но для этого нужны основания. Скажем, Акаев хорошо себя зарекомендовал в на-чале 1990-х гг. – во время своего первого президентства, когда ему, безусловно, уда-лось стабилизировать обстановку в стране, расшатавшуюся после развала СССР. Мно-гие люди старшего поколения, особенно русские, склонны, по старой памяти, оценивать Акаева как гаранта стабильности. Поэтому достаточно воспроизвести нервозную об-становку начала 1990-х, чтобы получить хотя бы призрачные намеки на грядущую ле-гитимность "конституционного переворота". Идеальным случаем было бы введение в стране чрезвычайного положения (или его внешнего подобия, потому что страны-доноры – США и Россия – вряд ли одобрят кровопролитие в буквальном смысле слова).
Поэтому без оппозиции здесь никак не обойтись. Если врага нет, то его придумывают.

Какова техника всего этого? Рассмотрим, к примеру, какой-нибудь избиратель-ный округ, – скажем, Кеминский (родной район А.Акаева). По этому округу кандида-том в парламент выдвигается… сын президента, также А.Акаев. А со стороны оппози-ции – очень влиятельный общественный и политический деятель, Ж.Жекшеев, которо-го жители села, как мне довелось слышать, прозвали "совестью нации" за последова-тельность и неподкупность.

Несмотря на прочность режима Акаева в промежутках между выборами, в дни избирательных кампаний он становится очень уязвим. Причина в однозначном оттор-жении фигуры президента большинством киргизского населения, особенно сельского, на данном этапе эволюции киргизской государственности (об этом подробнее ниже).

Итак, 27 февраля проходят выборы. Политтехнологи здесь очень постараются, чтобы Жекшеев получил как можно меньше голосов, – например, кроме А.Акаева и Ж.Жекшеева (основных соперников), будет зарегистрирован еще ряд второстепенных кандидатов, задача которых, по-видимому, – оттянуть часть голосов на себя.

Тем не менее, достаточно велика вероятность того, что предпочтение местного населения будет отдано Жекшееву (о причинах этого также чуть ниже). Однако так же велика вероятность того, что при подсчете бюллетеней из избирательных урн формаль-ная победа окажется за Акаевым – технически такие вещи осуществимы, тем более в сельской глубинке, да и придуманы они задолго до текущих выборов в Киргизии.

Что произойдет дальше? Жители Кеминского района, – как и многих других рай-онов и областей, – приедут в Бишкек требовать сатисфакции. Им будут вторить много-численные международные наблюдатели, в т.ч. из Грузии и Украины (стран с побе-дившей революцией). Вряд ли митинги будут нацелены на силовое решение вопроса, но при наличии провокаторов изменить характер митингов для профессионалов из спецслужб не составит труда.

При начавшихся беспорядках у властей не останется другого выхода, кроме как пригрозить введением чрезвычайного положения и задействовать административно- правовые рычаги, в т.ч. путем проведения конституционной реформы.

Поскольку выборы собственно президента состоятся только через восемь меся-цев, то возбуждение в обществе не затухнет до самой осени. Единоборство властей и оппозиции будет идти с переменным успехом и, честно сказать, сейчас рано судить о том, на чьей стороне окажется победа.

Дополнительные факторы

Под ними подразумевается вмешательство третьих сил: осторожного Китая, кото-рый, по слухам, может дозировано поддержать правящий режим, продемонстрировав-ший свою лояльность к восточному соседу, далее – более решительных США и стран Евросоюза, уже сейчас не скрывающих, что они – за развитие в Киргизии демократи-ческих процессов, и, наконец, России, попавшей после провала избирательной кампа-нии 2004 г. на Украине в сложное дипломатическое положение и потому не рискующей слишком открыто вмешиваться в киргизские дела (по большому счету не представ-ляющие тактического интереса для России).

Киргизской избирательной кампании не повезло. Она будет проходить почти сра-зу же за избранием на пост госсекретаря США Кондолизы Райс – известного специали-ста по странам СНГ, проводящего весьма жесткую политику по отношению к наруши-телям прав человека. А с учетом того, что киргизская "желтая" революция разразится почти сразу за украинской "оранжевой", внимание СМИ всего мира будет приковано к ней в большей степени, чем хотелось бы системе Акаева. Проблема в том, что система уже не может остановить саму себя.

Остается неясной политика России. Собственно говоря, если президент Путин однозначно выскажется в поддержку Акаева, то напряжение в Киргизии достигнет сво-его наивысшего предела, и ситуация будет близка к неконтролируемой. Но вот как раз этого, скорее всего, от Путина и не следует ожидать после последних событий на Ук-раине, потому что это – хотя бы теоретически – может ударить по имиджу российского президента. По всей вероятности, российские власти поддержат систему Акаева не яв-но, – просто из принципа подавления революций в любой "дружественной" России стране. Тем более что правящий киргизский режим сделает все возможное, чтобы по-лучить "добро" из Москвы.

Хотя, – это вполне возможно, – оппозиция может наладить свои собственные, альтернативные отношения с российской политической элитой. В этом случае Москва может играть на киргизской революции, постоянно меняя ставки в зависимости от раз-вития ситуации в регионе.
Также нельзя забывать о наличии на киргизской земле двух зарубежных военных баз – американской и российской. Естественно, они вряд ли будут задействованы для "коррекции обстановки", но уже сам факт их присутствия позволит внести в противо-борство "третьих сил" элемент непредсказуемости и нагнетания политической истерии.

Оценка мотивации

Когда начинают бурлить массы, то принято считать, что в основе их поведения – недовольство сложившейся ситуацией в стране ("низы не хотят жить по-старому"). Многие демократически настроенные деятели видят в этом проснувшуюся политиче-скую активность людей и даже – политическую зрелость.

В качестве примера в последнее время приводят Украину, забывая, что ментали-тет жителей Киргизии совсем другой, да и обстановка в этих двух странах сходная лишь с точки зрения поверхностного наблюдателя.
Разная культура, разная этнопсихология, разные поведенческие реакции, наконец, разные типы сознания – в Киргизии в большей мере преобладает общинный тип, во-обще свойственный селу, – приведут к разной сути революций, и внешняя их схожесть не должна вводить в заблуждение.
На крупном российском портале "Психотехнологии в политике и бизнесе" (www.psycho.ru) опубликована моя статья "Демократия и тотемизм", – кстати, весьма затребованная, судя по статистике посещений. Она была написана в 1999 г. на киргиз-ском материале. В статье рассматриваются понятия: президент-тотем и президент-человек (можно заменить на монарх-тотем и монарх-человек, начальник-тотем и на-чальник-человек и т.д.). При невысоком уровне группового сознания, – а он присущ общинному типу, когда личность, или индивидуальность, растворяется, приглушается, подавляется, и коллективное "МЫ" преобладает над отдельным "Я", – тотемизм очень силен, и он далеко не всегда принимает классические (зверинно-растительные) формы. Тотем как понятие можно рассматривать и в более широком смысле слова. В роли то-тема может выступать и человек, и группа людей, и вся система в целом, – например самодержавие; отличительной особенностью тотема является знаковость, некий перво-бытный символизм, перенесенный на обличенных властью, и, кроме того, обезличен-ность, поскольку власть – для общинного человека, по крайней мере, – должна быть властью вообще, не выраженная конкретно в желаниях и устремлениях частной лично-сти. Именно поэтому монархи прошлого вынужденны были постоянно поступаться своей свободой и индивидуальностью в угоду предписанным традициям, условностям и протоколу, растворяя, таким образом, свое "Я" в чем-то высшем, олицетворяющем защитника вообще (тотем), старшего брата как такового, обуславливающим порядок на земле.

Для людей прошлого фраза "Король умер, да здравствует король!" имела другой смысл, нежели сегодня вкладываем в нее мы. В первом случае подразумевался король-человек, смертный, во втором случае – король-тотем, ибо тотем непреходящ и потому вечен, бессмертен.

Чем обезличеннее был тотем и чем он больше соответствовал народным пред-ставлениям, тем надежнее сохранялась система в целом. Но горе тому правителю, ко-торый, не будучи достаточно сильным и изворотливым, нарушал правила игры. Исто-рия с Лжедмитриями, Борисом Годуновым, да даже и с Николаем II тому подтвержде-ние. Тотем мог вести себя так, как положено тотему, даже убивать и угнетать народные массы во имя "высших целей" ("Мы люди маленькие, там лучше знают!"), – ему про-щалось; на то он и "старший брат" или, что вернее, "суровый отец большой семьи", "мудрый патриарх", поддерживающий извечный порядок. Но простые человеческие ошибки, поступки, выходящие за рамки, скажем так, протокола, тотемам не прощали, ибо тотем по определению ошибок совершать не мог. Если конкретный правитель-тотем вдруг превращался на глазах у толпы в правителя-человека, то тем самым он как бы ставил себя вне закона. Система отторгала его – со всеми вытекающими отсюда по-следствиями.

В статье "Демократия и тотемизм" прогнозировались президентские выборы 2000 года в Киргизии. Рассматривалась мотивация избирателя. Высказывалось предположе-ние, что большая часть жителей страны, особенно сельских, на словах критикуя прези-дента-человека (Акаева), на деле отдаст ему голоса, т.к. в данном случае проголосует за президента-тотема. И это будет неизбежный выбор, обусловленный отнюдь не PR- политтехнологиями.

Наверное, если бы существовала разработанная техника оценки уровня тотемиз-ма, мы бы увидели постепенное – из года в год – снижение индекса тотемности по отношению к нынешнему руководству. Остается предположить, что в 2005 г. он достиг минимальной отметки; говоря простым языком, президент-тотем перестал существо-вать, по крайней мере, в глазах тех, для кого его наличие особенно важно, – носителей общинной (родоплеменной) психологии и общинного сознания. Для тех же селян, на-пример.

Почему так произошло? Где была сделана ошибка? Сейчас остается только гадать об этом. Возможно, сыграла свою роль намеренная изоляция тотема – так, он, напри-мер, не всегда исполнял свою ритуальную роль (на родовых празднествах, тоях и т.п., предписанных общиной). Возможно, причина в неправомерном, по мнению обезличен-ной общины, распоряжении денежными и материальными средствами, – ведь бюджет общины так же обезличен, все вложения в него, как и расходования, должны быть при-мерно равно распределены между всеми людьми, и есть определенный порядок исключения из этого правила.

А возможно, тотем сделал ряд неправильных шагов, с политической точки зрения, – в том смысле, в каком их воспринимает община. Скажем, передал Китаю часть зе-мель, что традиционно воспринимается как худшее из преступлений.

Возможно, дело в чем-то еще. Но сейчас важно другое – тотема для многих (если не для большинства) киргизов больше нет, он исчез. А свято место пусто не бывает…

Очень важно осознать: если через месяц в стране начнется революция, то двигать ее будет отнюдь не политическая активность масс. Правящему режиму, играющему с революцией, не надо бы трогать осиное гнездо! Если бы не предстоящие выборы, по-добное положение в стране сохранялось еще долго – за счет умеющего приспосабли-ваться и гибко реагирующего мягкого (в общем-то, обезличенного, группового) авто-ритаризма, о чем уже говорилось выше; недовольство масс зрело бы исподволь, посте-пенно и могло бы быть удовлетворено дворцовым переворотом. Но обязательство пе-ред демократией приносит с собой революции. И страна получит то, что вытекает из законов общественного развития, – особенно при условии недостаточно полного пони-мания этих законов правящей верхушкой.
Собственно говоря, у восставшего народа есть целых восемь месяцев – от фев-ральских до октябрьских выборов. И эти восемь месяцев превратятся в политический полигон.
(Кстати, любопытная аналогия с Россией 1917 г. – там тоже были февраль-октябрь).

Во всей этой схеме есть и еще один очень важный момент: разница в мотивации руководителей оппозиции и части городских жителей (более высоких по уровню орга-низации системы, носителей – чаще – личностного, индивидуального сознания), с од-ной стороны, и значительного большинства селян и низшего класса горожан – мелких торговцев, безработных, малоквалифицированных рабочих по найму (уровень органи-зации системы ниже, преобладает обезличенное, групповое, общинное сознание, гра-ничащее с условно-бессознательным), с другой стороны. Не дай бог смешать эти вещи! Типичной ошибкой не только отечественной интеллигенции, но и западной диплома-тии является стремление все судить по себе, в т.ч. и революционную мотивацию. Да, безусловно, люди могут выйти на улицы, ведомые оппозиционными лидерами, при-выкшими – в киргизском случае – хотя бы внешне соблюдать закон. Но в том-то и дело, что сражаться верхи и низы – с оппозиционной стороны – будут за разное. Верхи – за что-то, низы – против чего-то, и это не одно и то же.

Для верхов понятие тотема более абстрактно, можно сказать, непонятно. И соот-ветственно их психология предполагает совсем другой посыл для действий. Возможно, оппозиции удастся занять место тотема – это было бы наилучшим выходом из ситуа-ции. А если нет?.. События могут какое-то время (пока не заработают нужные полит-технологии) развиваться бесконтрольно…

Главная опасность

Известно, что Киргизия является многонациональной страной. Киргизы – титуль-ная нация – составляют лишь две трети населения; 12% приходится на долю русских и 14% – узбеков. Причем почти все русские сосредоточены на севере, в Бишкеке и окре-стностях, а узбеки – в южных районах страны.
Сам Бишкек по сути является иноязычной столицей, т.е. преобладающий язык улиц, базаров, городского транспорта, рекламы и объявлений – да и газет – русский, хотя, в общем, в остальной части Киргизии этот язык сегодня развит далеко не так сильно.

У здешних русских и киргизов немало схожего в характере – простота в общении, известная жизнерадостность (любят застолье), достаточно чистый язык (мало мата) и, вместе с тем, некоторая беспечность, необязательность, неаккуратность, ленца. Но ак-тивного смешения наций не происходит. Согласно проведенным автором этой статьи опросам, киргизы упрекают русских, прежде всего, в высокомерии, национализме. Из-вестны присущие русским – особенно в самой России – ксенофобия, нетерпимость к "инородцам" и бытовой расизм; в Киргизии эти качества проявляются намного мень-ше, но было бы неправильным считать, что их нет совсем (между собой многие русские нередко называют киргизов крайне обидными словами, и, в отличие от них, киргизы относятся к русским в целом более уважительно).

В статье "Демократия и тотемизм", на которую давалась ссылка выше, рассмат-риваются также основы этнопрогностики – дисциплины, позволяющей моделировать этническое поведение и этническое развитие в долгосрочной перспективе. В частности, там приводится мнение о том, что киргизы – молодой этнос (не с хронологической точ-ки зрения, а с точки зрения развития системы – сформировавшейся, консолидировав-шейся и идущей на подъем), а русские – относительно старый (в смысле: переживаю-щий этнический спуск, спад пассионарной активности – термин Л.Н.Гумилева). Соот-ветственно у молодых и старых этносов разные модели поведения. Молодой – в целом более возбудимый, легко чередующий настроения, склонный к заимствованию ряда ка-честв у окружающих народов, более гибкий, хорошо приспособляемый к меняющейся обстановке. Этническая (коллективная бессознательная) память в данном случае более чистая, незамутненная, меньше этнических комплексов. Старый этнос, напротив, более стабильный и в этом смысле – не гибкий, не динамичный, у него слишком уж устояв-шиеся понятия, он почти ничего не перенимает у соседей, считая свою этническую культуру полностью сформировавшейся, завершенной, и, наконец, он переполнен эт-ническим бессознательным сверх всякой меры, во многом закомплексован. Так, если динамика развития молодого этноса по годам (перепад определенного коэффициента) очень неустойчива – легко упал, легко поднялся, почти сразу же забыв о падении, то у старого она приобретает более сложные по сути, хотя внешне и относительно сглажен-ные, очертания – такой этнос труднее "раскачать", но при падении динамики она не скоро и с большим трудом вновь выровняется до прежнего уровня.

Так, например, кризисы – экономические, политические и т.д. – сильно бьют по психике "старых" народов и надолго остаются в этнической памяти на бессознатель-ном уровне, порождая все новые и новые комплексы; "молодые" народы переживают их психологически проще и – в перспективе – почти не вспоминают о них.

Разница в характере поведения приведет и к различиям в восприятии киргизской революции представителями разных наций.
Киргизы воспримут предстоящие события 2005 г. гораздо проще, естественнее и, в общем, не станут зацикливаться на них в дальнейшем, когда все закончится. Они бы-стро примут "правила игры" и весьма эмоционально, "со вкусом" будут делать свою революцию.
Для местных же русских предстоящая революция окажется психологическим кошмаром. Можно не сомневаться, что она повергнет людей в шок. Проснутся старые страхи – от событий 1990-91 гг. (вот они – этнические комплексы!), когда русское на-селение поддалось панике, в массовом порядке эмигрируя из страны и никак не анали-зируя обстановку.
(Т.е. в данном случае было отдано предпочтение экстенсивному решению вопроса – территориальному перемещению, вместо налаживания отношений с другими этноса-ми, с киргизами, независимость которых русские восприняли крайне болезненно, тяже-ло).
Тем более что представители старших поколений русских, оставшихся в Киргиз-стане, скажем так, в своем большинстве – люди попроще, качество русского населения (с точки зрения образования, профессиональной подготовки, культуры) сегодня не-сколько ниже, чем лет 15-20 назад. Такие люди в большей степени закомплексованы и нединамичны, сильнее подвержены страхам и чаще зависят от бессознательного.
Именно поэтому русская диаспора, по всей видимости, не только примет револю-цию в штыки, но и фактически предпримет ряд контрреволюционных действий, к изум-лению киргизов.

Естественно, что Акаева президентом-тотемом русские Киргизстана не считают и никогда не считали (тотемом в данном случае для них выступает Путин, – как и для русских России). Собственно, в глазах русских Акаев не утратил ничего. Но так, как он однажды – в начале 1990-х – выступил гарантом этнической и политической стабиль-ности в стране, то и сегодня русская диаспора будет от него ожидать примерно таких же шагов.
Ни о какой любви к киргизскому президенту со стороны русских не может быть и речи. При проведении автором социологических экспресс-опросов среди русского на-селения на тему "Выборы нового президента Киргизстана" значительная часть респон-дентов ответила примерно так: "За Акаева! Он уже наворовался, а новые придут – опять воровать начнут!" Это идея проходит лейтмотивом. Кроме нее, звучит и другая идея, которая, правда, чаще остается неявной, завуалированной: "При Акаеве хоть бес-порядков сейчас нету!"

Поэтому русская диаспора станет в оппозицию к революционным событиям и окажет помощь системе Акаева. Следствием будет явное непонимание со стороны кир-гизов-селян и, возможно, растущее раздражение. Революция 2005 г., на первом этапе не носящая в себе никакой этнической подоплеки, на втором этапе может приобрести эт-ническую окраску.

Если это и произойдет, то народившееся негативное отношение части киргизов к русским будет не более чем ответом на позицию последних.
(Подобная ситуация, кстати, сложилась в конце 2004 г. и на Украине, где в роли русских выступила русскоязычная часть населения восточных регионов).

Наихудший вариант последует в случае прямой поддержки Путиным режима Акаева. В этом случае русские Киргизстана, воспринимающие Путина как тотем, про-явят наибольшую активность в защите режима, вызвав безусловное отторжение со сто-роны большинства киргизского населения.
Как знать, не является ли такой расклад сил наиболее удобным для правящей сис-темы?

Нельзя исключать и сходный сценарий в отношениях между узбеками и киргиза-ми на юге страны. Есть основания считать, что и узбекская диаспора в целом негативно отнесется к революционным событиям 2005 г.
Чтобы предотвратить или обезвредить подобные сценарии, кандидатам в депута-ты на выборах в парламент в феврале 2005 г. желательно нейтрализовать этнические меньшинства, представив ситуацию таким образом, что главным виновником неста-бильности является именно отживающая система, дни которой сочтены.

© О.Я.Бондаренко, 2005