Выборы 2005. Парламенты Таджикистана

Рашид Г. АБДУЛЛО

1.
Предстоящие 27 февраля очередные парламентские выборы будут уже третьими по счету выборами в высшее законодательное собрание Таджикистана за годы независимости. Но в эпоху независимости республика вступала с советским, по своей сути и характеру, парламентом - Шурои Оли (Верховным Советом) Таджикистана 12 созыва, избранным в последний раз в феврале 1990г.

В отличии от советских парламентов Таджикистана предыдущих созывов, он был ярким, энергичным, интересным, остро политизированным и весьма самостоятельным. От прежних статичных советских парламентов его отличала и высокая динамика внутреннего развития, содержание и характер которого находились в сложной взаимосвязи с развитием общественно-политических процессов в Таджикистане накануне и после распада СССР. Суть и содержание этих процессов составлял переход республики от состояния, когда она была составной частью мировой супердержавы, к самостоятельному существованию в качестве суверенного государства. Парламент эволюционировал под воздействием этих процессов. Одновременно он и сам оказывал на них влияние, стимулируя их развитие вглубь и вширь.

В деятельности и политической эволюции переходного парламента можно выделить три основных этапа - с момента избрания в феврале 1990 г. до принятия декларации о независимости 9 сентября 1991 г., с этого времени до начала Худжандской сессии парламента 16 ноября 1992, и, наконец, с начала работы сессии и до прекращения его полномочий. Каждый из названных этапов отличался, прежде всего, по характеру политических задач, которые решались в его стенах.

Характернейшая особенность первого этапа функционирования переходного парламента заключалась в том, что его деятельность стала одним из эффективнейших инструментов национального пробуждения таджикского общества, раскрепощения его политического потенциала.

В преддверии выборов в столице республики состоялись массовые выступления, завершившиеся уличными беспорядками, вводом в Душанбе воинских подразделений, направленных бывшим центром, объявлением комендантского часа, а также перманентным политическим кризисом, трансформировавшимся в мае 1992 г. в гражданскую войну. Суть этих событий составила борьба различных регионально-политических элит за контроль над Коммунистической партией Таджикистана (КПТ), а следовательно за страной и ее ресурсами.

КПТ, конечно же, была по форме общереспубликанской партией. Однако с 1946 г., когда впервые в истории тогда еще Таджикской ССР ее первым секретарем был назначен выходец из самой республики, и до обретения ею независимости вся реальная власть в партии и в республике, находилась в руках политической элиты лишь одного из регионов. Естественно, она стремилась проводить такую политику, которая служила бы укреплению ее монополии на власть в самой партии, а следовательно и в республике. В принципе, такую политику можно было проводить двумя основными путями. Внесением в управление республикой корректив, которые в полной мере учитывали бы происходящие в ней социально-экономические, культурные, демографические, а в совокупности, политические изменения. И, наоборот, не только ничего не менять в сложившемся порядке вещей, но и жестко пресекать любые попытки изменить его.

В условиях значительно роста на протяжении 60-х-70-х гг. экономического веса других регионов, их численного доминирования в составе населения, доминирования с конца 70-х годов в идеологической сфере прагматизм требовал вовлечение представителей и иных регионально-политических элит в процесс реального принятия решений. Однако правящая регионально-политическая элита предпочла следовать второму пути. Она решительно избавлялась от тех своих представителей у руля власти в республике, кто шел первым путем. Хотя именно следование этому пути наилучшим образом способствовало бы сглаживанию конфликтных ситуаций с другими регионально-политическими элитами, обеспечивая, тем самым, дальнейшее ее пребывание у власти. Последним по временем таким представителем правящей элиты был Рахмон Набиев, первый секретарь КПТ в 1982-1985 гг.

К 1990 г. в республике, на фоне ослабления позиций правящей регионально-политической элиты, как прямого результата ослабления стали складываться условия, позволявшие другим регионально- политическим элитам бросить ей вызов и захватить контроль над КПТ. И этой возможностью они воспользовались. На улицы были выведены массы народа, протетстные настроения которых подпитывались ухудшающимися на глазах социально-экономическими условиями жизни и соответствующей работой, направленной на увязывание наличия всех этих проблем с пребыванием у власти правящей элиты. Однако отсутствие реального политического опыта, а также практических навыков управления массами не позволило им удержать ситуацию под контролем. Выступления в Душанбе, начавшиеся как политическая демонстрация с требованиями ухода в отставку лидеров республики, трансформировались в волнения, а затем и в массовые беспорядки.

2.

В это время в республике набирал силу и другой процесс, вполне самостоятельный и не связанный с борьбой за власть. С 60-х годов прошлого столетия в Таджикистане, как и в других национальных республиках бывшего СССР, стало расти недовольство ее вторичным положением как союзного национального образования в составе СССР. В еще большей степени росло недовольство таджикского общества своим вторичным статусом в самой республике и активным нежеланием тогдашних властей что либо предпринимать для выправления ситуации. К началу 90-х годов это недовольство достигло своего апогея. Изменение ситуации в лучшую сторону связывалось с восстановлением той сущности советского государства, которое было зафиксировано в Союзном договоре 1922 г. Предполагалось, что в этом случае создадутся политические условия, благоприятствующие развитию Таджикистана, его национальному возрождению. Накануне выборов 1990 г. политическим выразителем этих идей стало Народное движение "Растохез" ("Возрождение"), общественное объединение, фактически выполнявшее роль первой легальной некоммунистической партии общенационального значения. Следует подчеркнуть, что на данном этапе развития событий "Растохез" не связывало возможность решения задач национального возрождения с выходом из единого советского государства или его ликвидацией.

После февральских событий власти не решились или же не захотели дать произошедшему объективную оценку и взять курс на устранение внутриполитических предпосылок ставшего явным регионально-политического противостояния. Более того, ими прилагались усилия по перекладыванию ответственности за произошедшее на "Растохез". И это при том, что участие в борьбе регионально-политических элит за власть никак не соответствовала ее общенациональным возрожденческим устремлениям. Понятно, что это делалось в сугубо практических интересах. Для того чтобы перевести стрелку с собственного нежелания, да и неспособности искать и находить разумные решения регионально-политическим противоречиям на движение, никак не контролируемое правящей партией и руководствующееся конкурирующей с идеологией тогдашней КПТ идеями национального возрождения. Для того, чтобы дискредитировать движение в глазах населения и уменьшить его электоральные возможности.

Усилия властей возымели обратный эффект. Они утратили доверие таджикской общественности. Данное обстоятельство в совокупности с развивавшимся процессом ее ослабления и ростом политической активности населения республики обусловили два важных по своим последствиям для Таджикистана явления. Это, во-первых, переход многих противников руководства правящей партии, состоявших и в самой КПТ, и в "Растохезе", на открыто антикоммунистические и антисоветские позиции. Было очевидно, что при существовавших условиях все их усилия по достижению своих политических задач в рамках борьбы за доминирование в КПТ обречены на неуспех. Соответственно, приоритетной становилась борьба уже с самой КПТ. В рамках КПТ, а также движения "Растохез" ведение такой борьбы было невозможно. В повестку дня встал вопрос о создании альтернативной КПТ политической партии. В августе 1990 г. такая партия был создана. Ею стала Демократическая партия Таджикистана (ДПТ). Это - во вторых, определенное сужение, в результате кризиса, поразившего фактически слившихся воедино компартию и светского государства, возможностей властных структур по тотальному контролю над выборным процессом, что позволило пройти в парламент многим из тех, кто выступал за осуществление перемен.

В стенах последнего советского парламента в первый период его деятельности стержнем всей политической активности стало противостояние между теми, кто желал национально-возрожденческих, по своей сути изменений в республике и теми, кого вполне устраивало существовавшее положение вещей. По мере ослабления советской власти, ряды вторых стали понемногу редеть.

Руководителем парламента в этот период были сначала Каххор Махкамов лидер КПТ. В декабре 1990 г. парламент избрал его первым президентом Таджикистана. На посту спикера парламента его сменил Кадриддин Аслонов. В парламенте заседало много интересных личностей. Однако в наибольшей степени всем запомнился своей яркой публичной парламентской деятельностью, составными элементами которой были глубочайшая убежденность в идею национального возрождения, отсутствие каких-либо карьерно-чиновничьих интересов, раскованность, объективность, логичность и аргументированность выступлений, отличавшихся хорошим языком и точностью формулировок, депутат и лидер Народного движения "Растохез" Тохир Абджаббор. Благодаря ему и поддерживавших его депутатам впервые за многие годы парламент стал площадкой публичной, представительной политической деятельности. Он обрел язык - депутаты стали говорить на родном для каждого из них языке, говорить много, по существу, свободно и без бумажек.

По мере ослабления советской государственности в республике все большую популярность стали обретать идеи, связывающие возможность национально возрождения с обретением Таджикистаном суверенитета. К лету 1990 г. эти идеи уже актуализировались как политическая задача. Для парламента, органично связанного с обществом и на фоне ослабления влияния КПТ и исполнительной власти эволюционировашего в сторону превращения в самостоятельный центр власти, решение данной задачи стало империативом. В середине лета того же года он принял Декларацию о государственном суверенитете Таджикистана.

Приход к власти в Москве в августе 1991 либеральных сил и их откровенно враждебное отношение к правящим политическим элитам союзных республик, в своем большинстве поддержавших, в интересах сохранения единого советского государства, ГКЧП, положили начало фактическому распаду СССР. На этом фоне в Таджикистане, еще до формального декларирования независимости, вновь обострился вопрос о власти. Душанбе захлестнули политические страсти, в основе которых лежали стремление правившей регионально-политической власти удержать власть в своих руках, а ее оппонентов эту власть оспорить.

3.

9 сентября 1991 г. парламент страны принял Декларацию о независимости Республики Таджикистан. С этого времени начинается второй период в деятельности последнего советского парламента, ставшего теперь парламентом независимой страны. В это время, наряду с улицами и площадями, он стал ареной ничем не прикрытой борьбы за власть различных регионально-политических элит, широко представленных в нем.
Одновременно с ней в стране и в парламенте развернулась острейшая борьба за выбор модели становления и дальнейшего развития таджикского государства. В принципиальном плане, республика могла развиваться и возводить здание своей новой государственности реализуя прежнюю советскую, или альтернативные ей религиозно-возрожденческую, либерально-демократическую, и, наконец, национально-возрожденческую модели.

В отношении первой из вышеназванных моделей достаточно сказать , что привнесенная извне, из России, она во все годы существования советской власти реализовывалась таким образом, что без соответствующей по характеру внешней, т.е. российской идеологической, политической и экономической поддержки, становилась попросту нерабочей. После августа 1991 г., со сменой в России социально-экономического строя, полярным изменением ее политического курса и идеологической ориентации, говорить о подобной поддержке Россией процессов становления нового таджикского государства в рамках данной модели уже не приходилось. Более того, сразу же после августовских 1991 г. событий в Москве и на протяжении последующих нескольких месяцев отношение новой российской властной элиты к самой возможности дальнейшей реализации этой модели в Таджикистане было откровенно нетерпимым.

Что же касается религиозно-возрожденческой модели становления новой таджикской государственности, то для Таджикистана, как мусульманской страны, она была более органичной. Во многом, благодаря данному обстоятельству, а также обострившимся на рубеже 80-90-х годов межрегиональным противоречиям, те силы в стране, которые декларировали необходимость реализации данной модели на практике, сумели к моменту обретения Таджикистаном независимости обзавестись массовой базой, правда, как подозревают, лишь после того, как они были усилены политическим и организационным ресурсом той политической элиты, которая так и не смогла занять ведущие позиции в руководстве Компартии Таджикистана в февраля 1990г.

Последующий ход событий показал, что таджикское общество, остававшееся пока еще советским, а также в силу региональных предпочтений, симпатий и антипатий, все же не воспринял, в своем большинстве, идею развития страны в рамках религиозно-возрожденческой модели и становления в Таджикистане исламского государства. Особенно такого, в котором власть принадлежала бы политической элите региона, выходцы из которой и составляли в то время основу массовой базы организаций и структур, ратовавших за реализацию данной модели.

Зыбкими и находящимися по ту сторону реальности выглядели тогда и выглядят в настоящее время перспективы реализации в современном Таджикистане либерально-демократической модели развития страны и становления ее новой государственности. Выглядят они таковыми потому, что в Таджикистане для реализации нет необходимых объективных субъективных предпосылок. Процессы, способствующие формированию таких предпосылок, находятся пока в зачаточном состоянии. Нужно время, вероятно немалое, прежде чем они станут хоть сколь ни будь осязаемыми.

Опыт прошедшего столетия со всей очевидностью свидетельствует - независимые национальные государства, возникшие в результате распада больших многонациональных образований, могут состояться, как таковые, лишь в том случае, если их становление будет происходить в рамках национально-возрожденческих моделей и соответствующих принципов, идей и ценностей. После неудачных попыток прежнего руководства Таджикистана удержать, хотя бы на определенное время, развитие страны в рамках советской модели, а его регионально-политических реализовать комбинацию из религиозно-возрожденческих и либерально-демократических моделей, на этот же путь, с момента утверждения у власти в конце 1992-начала 1993гг., встало и нынешнее руководство республики.

Суть модели . построение самостоятельного, национального таджикского государства, как необходимого условия для выживания, развития и возрождения былого величия таджикского этноса, государства, в рамках которого должны быть созданы равные условий и для развития проживающих в стране национальных меньшинств.

4.
Прямым результатом борьбы за власть с сентября 1991 по конец 1992 гг. стал фактический распад страны, а также раскол ее парламента на противоборствующие лагеря. Вместе с тем, произошедшее стало логичным завершением уже давно развивавшегося процесса утраты национального единства. Ведь остракизм правившей элиты в отношении своих же представителей, стремившихся в советские времена к большей внутренней интеграции страны, к вовлечению представителей других регионов в реальный процесс принятия решений, а также февральские события 1990 г., были ничем иным, как проявлением данного положения вещей.

И все же, несмотря на очевидный внутренний раскол, парламент сохранил свою дееспособность. Более того, на фоне кризиса центральной исполнительной власти, а затем и кризиса таджикской государственности, в целом, нарастающего усиления политической роли регионов, различных общественных организаций, особенно структурировавших себя на земляческих основах, а затем и появления вооруженных отрядов, формировавшихся по принципу региональной и лишь отчасти политико- идеологической принадлежности и самоиндентификации состоявших в них бойцов, он сам превратился в самостоятельный центр власти. Всему этому способствовали следующие факторы:

Во-первых, демократический характер избрания последнего парламента советского периода. Он был не назначенным, а действительно избранным парламентом. Именно поэтому в нем достаточно полно были представлены, прямо или косвенно, все реальные центры власти того времени, а в более широком плане, плане само общество страны. Во-вторых, чем дальше, тем в большей степени парламент становился нечто единым с политизированными улицами и площадями страны и, как следствие, способным адекватно реагировать на ежедневно менявшуюся ситуацию в стране, что позволяло, в какой-то мере, демпфировать процесс распада таджикской государственности. В-третьих, силы, представленные в парламенте, были заинтересованы в сохранении его дееспособности, ибо присутствие в нем, а тем более контроль над ним обеспечивал более выгодные позиции в борьбе за верховную власть в стране. В-четвертых, существование более или менее дееспособного парламента обеспечивало как легитимность этих сил, так и процессов становления Таджикистана как самостоятельного государства, в котором каждая из политических сил намеревалась занять ведущее положение.

Борьба за власть носила бурный характер и протекала с переменным успехом для ее участников. Соответственно, с калейдоскопической быстротой менялись руководители государства и спикеры парламента. Всего лишь за год с небольшим - с сентября 1991 по вторую половину ноября 1992г., в республике сменились два президента, один исполняющий обязанности президента, 4 спикера парламента. В борьбе за власть на авансцену парламентской деятельности выдвинулись новые яркие фигуры. Однако в этот период особенно заметными в стенах парламента были депутаты Сафарали Кенджаев и Ходжи Акбар Тураджонзода, олицетворявших два полюса этой борьбы. Первый из них в течении нескольких месяцев . с конца декабря 1991 по конец апреля 1992 г. являлся спикером парламента и, как представляется, вел собственную политическую линию, не совсем совпадавшей по своим целям с целями правившей тогда элиты.

5.
16 ноября-3 декабря 1992 г. в Худжанде состоялась 16 сессия Верховного Совета Республики Таджикистан. Она была созвана в этом городе - административном центре северной тогда еще Ленинабадской области, по той причине, что в столичном Душанбе уже невозможно было собрать вместе всех парламентариев. Этому препятствовала гражданская война, в огне которой оказались практически все регионы страны к югу от Анзобского перевала.

Значение Худжандской сессии для самого парламента, для страны, в целом, определяется тем, что она собрала вместе не только парламентариев, но и активных участников политического и военного противостояния с обеих сторон. Участие последних в работе сессии имело три важных последствия. Во-первых, оно способствовало выработке основных решений, заложивших политическую и правовую основу для разворачивания в будущем межтаджикского мирного процесса. Во-вторых, обеспечивало политическую легитимацию всех принятых на сессии решений. В-третьих, легитимацию фактически состоявшегося выбора национально-возрожденческой модели строительства постсоветского таджикского государства.

Национально-возрожденческая модель возведения здания новой таджикской государственности была единственной моделью, реализация которой позволяла преодолеть раскол таджикского общества. В ее основе лежал постулат о первичности для всех таджиков их этно-национальной идентичности и необходимости ее всемерной защиты. О том, что они, прежде всего, таджики, а потом уже коммунисты, исламисты, либералы и т.д.

Значение Худжандской сессии определяется также и тем, что на ней произошла формализация фактически состоявшегося в ходе политических потрясений 1991-1992 гг. смены политических элит у руля власти. Прежняя правящая элита уверенно руководила республикой в сравнительно комфортных политических условиях единого и централизованного советского государства. Основой ее силы и уверенности была монополизация ею политической поддержки бывшего союзного центра. Эта поддержка позволяла ей успешно реализовывать планы социально-экономического развития Таджикистана и, одновременно, пресекать любые действия, направленные на то, чтобы поколебать ей доминирующие позиции в республике. Вместе с тем, она же сделала ее неспособной действовать самостоятельно и решительно в политически неоднозначных ситуациях. Такой ситуацией обернулись для нее утрата поддержки бывшего союзного центра в результате смены власти в Москве в августе 1991 г., а затем и распада советского государства. Она не могла не уступить своих позиций политическим элитам, у которых в жестких условиях политического кризиса и гражданской войны выработалась способность принимать вовремя и самостоятельно необходимые политические решения.

Для самого парламента решения сессии обернулись тем, что в результате упразднения президентского и введения парламентского правления к нему перешла вся полнота власти в стране. Парламенту стали подотчетны все структуры власти и высшие должностные лица. На сессии новым председателем парламента, следовательно и главой государства, был избран Эмомали Рахмонов.

Таджикский парламент изначально был непостоянно действующим и непрофессиональным, хотя ему и приходилась, по замечанию профессора Иброхима Усмона, члена парламентов образца 1995 и 2000 гг., руководителя парламентского комитета и активного участника межтаджикского переговорного процесса, работать в кризисных ситуациях 1991-1992 гг. в режиме профессионального парламента. После политических и военных потрясений 1991-1992гг. и в силу принятых 16 Худжандской сессией Верховного Совета Республики Таджикистан он из высшего законодательного собрания, работающего в связке с другими ветвями власти, превратился в некий законодательно-исполнительный гибрид. В реальных условиях Таджикистана 1993-1994 гг. он просто не имел возможности удовлетворительно функционировать в данном качестве. В условиях же продолжавшегося вооруженного межтаджикского конфликта и, соответственно, сужения реального регионально-политического представительства в нем, а также уходом из него по разным причинам, многих и не самых последних по своему интеллектуальному потенциалу, жизненному и политическом опыту депутатов, он стал еще менее профессиональным и эффективным органом власти.

После Худжандской сессии в самой структуре парламента все более явственным становился рост веса и влияния руководителя парламента и его аппарата. Это было обусловлено тем, что в отличие от депутатов, они вплотную занимались практически всеми вопросами, связанными с повседневным руководством страной. В 1993-94гг.аппарат парламентского главы государства фактически превратился в высший исполнительный орган власти и стал ядром воссоздания исполнительной вертикали в масштабах всей страны и инструментом восстановления ее территориального единства. Соответственно, центральной фигурой в парламенте и во всем процессе собирания воедино распавшейся страны стал глава парламента Э. Рахмонов. Другой яркой фигурой переходного таджикского парламента в последний период его деятельности был первый вице-спикер Абдулмаджид Достиев, внесший большой вклад в становление новой постсоветской таджикской государственности.

Все большее усиление акцента на выполнение исполнительных функций "гибридного" парламента приходило в противоречие с изначально законодательным его характером. Одновременно, все менее гармоничным становилось сосуществование в рамках парламентских структур более динамичной исполнительской активности аппарата главы государства и громоздкого, по своему характеру, законотворческого процесса. В складывавшихся реальных обстоятельствах и условиях актуальной становилась задача разделения исполнительной и законодательной ветвей власти, с одной стороны, и трансформации советского, по своей сути и форме, Верховного Совета республики в национальный парламент независимого Таджикистана, с другой. Решение этих задач было найдено на путях восстановления института президентской власти и создания нового парламента - Маджлиси Оли, работа которого базировалась на идеологии построения национального таджикского государства...

Деятельность законодательного собрания Таджикистана последнего советского созыва в полной мере соответствовала ее репутации парламентом национального пробуждения и раскрепощения политических сил таджикского общества. То обстоятельство, что оно было избрано, впервые в истории Таджикистана, в острой конкурентной борьбе множества претендентов и достаточно полно представляло реальное таджикское общество и его реальные проблемы, обеспечило его правовую и политическую легитимность и устойчивость даже в самые жесткие периоды политического противостояния.

В то время, когда все другие структуры власти, персональный состав которых формировался на основе принципа назначения, оказались полностью парализованными в кризисные 1991-1992 гг., избранный характер парламента позволил ему остаться единственной властным институтом сохранившим свою дееспособность. И именно данное обстоятельство позволило ему обеспечить вхождение в независимость, предотвратить окончательный распад таджикского государства, обеспечить легитимность прихода к власти сил, сумевших, в конечном итоге, добиться прекращения войны и восстановления мира и стабильности в стране.