Историческая хроника

ЗАПОЗДАЛОЕ ОТРЕШЕНИЕ АКАЕВА. КАК ЭТО БЫЛО?

Бермет БУКАШЕВА

Поразившая мир своей неожиданностью и молниеносностью кыргызская революция спустя десять дней возвращалась в конституционное русло. Бежавший 24-го марта, в день взятия народом кыргызского "Зимнего дворца", Аскар Акаев 4-го марта подписал в Москве свое заявление о досрочном отрешении от должности. История свершилась.

Парламентская комиссия выполнила свою миссию с честью, хотя еще 3-го члены делегации, прибыв в посольство Кыргызстана на Большой Ордынке, не были уверены в успехе на все сто. "Главное, чтобы Акаев прибыл сюда. А отсюда мы его не выпустим, пока не подпишет", - строили депутаты крайние предположения. То, что посольством командовал бывший "серый кардинал" и приближенный к семье Кемельбек Нанаев, никого не пугало. Нескольких дней правления новой власти хватило на то, чтобы увидеть: к управлению страной пришли вчерашние соратники Акаева, отнюдь не стремящиеся протянуть ему руку помощи. Они взяли власть как хищники: "Плевать на Конституцию – на войне как на войне". (С таким же успехом на свое место в новой номенклатуре мог претендовать автор сома, фигурант золотого скандала и подстрекатель дела Кулова Кемельбек Нанаев).

Первыми к соблюдению законности и цивилизованных процедур передачи власти призвали как раз настоящие оппозиционеры. Феликс Кулов, который больше всех пострадал от акаевского режима, и 15 лет оппонирующий Акаеву, его дважды конкурент на президентских выборах Омурбек Текебаев.

Испуг новой администрации, развернувшей в прессе истеричный пиар о воскресшем тандеме "Текебаев-Кулов", был совершенно напрасен. Если два политика уважают Конституцию и, как большинство населения страны, хотят одного: правопорядка и законности в стране, то это еще не заговор. Без официального заявления живого Акаева о добровольной отставке, тем более, что он начал активно выступать в московских СМИ с утверждением, что пока остается единственным законно избранным главой государства, невозможно было рассчитывать на полноценное признание международного сообщества. Именно посольство Кыргызстана в Москве стало тем местом, которое легитимизировало, наконец, народную революцию. Решение провести процедуру там было единственно верным: согласно международному праву, территория посольства – территория Кыргызстана, что исключало всякие возможные домыслы о влиянии Кремля. Кроме того, ни один член комиссии не поехал к Акаеву в Барвиху. Это Акаев прибыл на ковер к ним, избранным представителям народа, чтобы добровольно, де-юре, сдать власть.

Другого выхода не было. Кубанычбек Жумалиев и Каныбек Иманалиев прибыли в Москву отнюдь не как члены комиссии, а как частные лица, близкие к Акаеву и выражающие его интересы. Они встретились со своим бывшим шефом в Барвихе, узнали, что планы ААА не изменились и сообщили, что в три часа он прибудет в посольство для встречи с делегацией Текебаева.

Аскар Акаев был пунктуален. Ровно в три часа он приехал на Большую Ордынку, где столпилась масса московских папарацци с камерами, поджидавшая сбежавшего из страны президента со всех возможных углов. С ним были его старые телохранители Сергей и Канат. Несмотря на трагичность момента, они были почему-то веселыми и довольными: может быть, потому, что теперь для них началась новая, свободная от протоколов, жизнь. К тому же теперь за преданность им, вероятно, платили гораздо больше, чем раньше: частный карман Семьи шире государственного.

Случайно выйдя в коридор из комнаты, в которой собрались парламентарии, я увидела сбегавших по лестнице со своими охранниками Бермет и Айдара, которые хотели проскочить незамеченными. Увидев меня, они испугались и на мгновение остановились так, как будто я могла кинуться на них. Я спокойно сказала "Здравствуйте!", и Бермет, более решительная, чем ее брат, быстро оправилась от первого испуга, и, кивнув в ответ, побежала дальше вниз по намеченному маршруту, а Айдар, смутившись, развернулся, и толкая своего охранника, дал обратный ход.

Мне было неловко, что я их "застукала", но чувство гражданского (или революционного?) долга заставило меня пойти и возмутиться перед комиссией тем, что с Акаевым прибыли его одиозные дети, которые стали таким раздражителем для народных масс. Неизвестно, как они могли повлиять на отца и сам процесс, и чем бы это все кончилось. Акаеву было поставлено условие неучастия членов его семьи в переговорах. Кроме того, потом пятно могло лечь на Текебаева. И без того слагают несусветные мифы о якобы сговоре альянса "Текебаев-Кулов" с членами акаевского мафиозного клана (больше всего поражает то, что откровенную ложь этих нелепых уток не чувствуют даже честные журналисты, которых используют в расчете на наивность). Мое негодование приездом детей президента разделили депутаты Жанторо Сатыбалдиев и Темир Сариев (всем остальным все было по барабану). Я поднялась на 5-й этаж, где уже начались переговоры. В коридоре стоял посол Нанаев - он подвел меня к стеклу и показал, что Акаевым с Текебаевым сидят только вдвоем: детей президента спрятали в какую-то комнату. Вероятно, они сопровождали отца на всякий случай, из страха за него: мало ли что может случиться – арест, предательство охраны!

Никакого многочасового разговора Акаева с Текебаевым за закрытыми дверями, о которых написали "Известия", не было. По просьбе Акаева состоялась эта их пятиминутная беседа "тет-а-тет", на которой были обсуждены технические детали процедуры. Еще в Бишкеке, после первых интервью ААА российским СМИ, где бывший президент изъявил желание вести переговоры только со спикером парламента как единственным легитимно избранным представителем власти, Текебаев отказался вести с Акаевым какие бы то ни было сепаратные переговоры. "Я буду разговаривать с ним только в составе расширенной комиссии, которую делегирует Жогорку Кенеш, - сказал Омурбек Чиркешевич на заседании палаты. - Кроме того, считаю, что в комиссию должны войти представители правительства. Мы попросили премьер-министра Бакиева выделить своих 5 человек". Но в субботу, 2-го апреля, после встречи Бакиева, Баековой и Текебаева было принято решение, что полетит только делегация парламента с нотариусом. Последний заверит юридическую подлинность заявления, а интересы Акаева при подписании бумаг прибыл представлять адвокат Жучков, тот самый, который когда-то судился от имени президента с газетой "Республика".

При встрече с депутатами Акаев держался молодцом, приветливо улыбался, в своей привычной манере подходил-подбегал к каждому и тепло здоровался за руку, называя всех, кого знал, по имени. Депутаты сели по одну сторону стола, Акаев, Танаев (экс-премьер появился неожиданно, видимо, приехал в Москву за день до нас и прибыл в посольство с Акаевым), Жумалиев – по другую. Обнаружилось, что для полного состава не хватает депутата Сариева, и решили без него не начинать. Вскоре Сариев прибыл (за это время он успел кратко побеседовать с Бермет Акаевой) и начались переговоры на кыргызском языке.

Текебаев предоставил слово Акаеву. ААА сообщил, что в своей готовности сложить с себя полномочия президента руководствуется стремлением сохранить мир в Кыргызстане, чтобы новый президент был избран легитимным путем, чтобы страна ни направо, ни налево не отступала от Конституции. Кратко его речь содержала следующее: "Мой долг – помочь Кыргызстану остаться в рамках законности. У меня нет стремления бороться с новой властью. Новая власть сказала, что президент сейчас не может приехать в Бишкек: это может нарушить мир в стране, и я не против того, чтобы сделать это в Москве. Но я прошу взаимных гарантий парламента, чтобы, когда все успокоится и я смогу вернуться в страну, я был в безопасности в Бишкеке согласно положений Конституции об иммунитете экс-президента. Прошу, чтобы одновременно с моей отставкой Жогорку Кенеш принял соответствующее постановление".

Для того, чтобы оформить все надлежащим образом, Акаев попросил депутатов перенести саму процедуру подписания заявления о досрочном отрешении от должности на завтра, 4-е апреля. Чем это было вызвано, осталось для нас загадкой (возможно, не для всех). Он говорил, что не хочет передавать власть как какой-то колхозный башкарма (председатель), в спешке, что надо юридически грамотно проработать тексты.

Слово принципиального оппонента взял Жанторо Сатыбалдиев. Высокопоставленный чиновник времен Акаева, он занимал до своего тогдашнего друга Жумалиева пост министра транспорта и связи, а до своего тогдашнего друга Чырмашева пост мэра города Ош. С тех пор слово "друзья" Жанторо Жолдошевич мог, не задумываясь, брать в кавычки. ("Боже, храни меня от друзей, о врагах я позабочусь сам!"). Став депутатом нового парламента, он незамедлительно показал свою зубастость и готовность выступать смело и принципиально, не прогибаясь ни под новую, ни под старую власть.

Сатыбалдиев не церемонился с Акаевым. Он сказал: нам бы поскорее закончить и улететь сегодня. Дескать, новая власть критикует новый парламент, называет нас акаевскими людьми, - мы не должны дать повода, чтобы завтра нас обвиняли. Поведение Сатыбалдиева говорило о том, что этот депутат нового парламента прошел в него без какой бы то ни было помощи акаевского административного ресурса.

(продолжение в след. номере)

"Агым", 8 Апреля 2005 г.