ИСТОРИЯ КОНКУРСНОГО СКАНДАЛА

Неъматулло МИРСАИДОВ, заместитель главного редактора
газеты "Вароруд".

Почему жюри решило никому не вручать премию имени известного таджикского журналиста Махзабшо Мухаббатшоева?

Ежегодно представительства ряда авторитетных международных организаций, аккредитованных в Таджикистане, проводят конкурс для местных СМИ, преследующий цель содействовать реформам и вместе с тем оказывать посильную помощь ведущим журналистам. Номинаций обычно 4-5, призеров набирается около двух десятков. Выделяемые премии за три первых места, а также поощрительные призы, размер которых колеблется от 200 до 1000 долларов США - солидная прибавка к семейному бюджету местного журналиста, зарплата которого в большинстве изданий не превышает 100 долларов. Со следующего года журналисты могут лишиться такой поддержке по ряду причин, в числе которых конкурсный скандал, разразившийся менее месяца назад в Душанбе.

Традиционно вышеупомянутый конкурс в республике объявлялся в преддверии Международного Дня свободы слова, отмечаемого 3 мая. В его организации самое активное участие принимали филиал Таджикского института "Открытое Общество" - Фонд содействия, иначе говоря, Фонд Сороса, Бюро ООН по содействию миростроительству, ОБСЕ, Интерньюс нетворк, ЮСАИД, посольство Соединенных Штатов Америки. В этом году на проведение конкурса средства выделили лишь две международные организации - ОБСЕ и ЮСАИД. К ним подключилась Национальная ассоциация независимых средств массовой информации Таджикистана. Тут же нужно ответить на вопрос о том, почему воздержались от финансирования конкурса те организации, которые считают, что цель их пребывания в республике - содействие демократизации общества, хотя их представители прекрасно понимают, что СМИ в этом плане отводится не последняя роль.

В частных беседах с представителями множества международных организаций неоднократно слышал, что они боятся обвинений вроде того, что будто бы некоторые международные организации под предлогом финансовой поддержки журналистов фактически оказывают помощь противникам власти и тем самым стимулируют их к борьбе за ее свержение. Как известно, именно в ведении подрывной работы обвинили узбекские власти представительство Фонда Сороса в стране, что в конечном итоге послужило поводом к выдворению из Узбекистана сотрудников этой организации. Однако обо всем этом "международники" в Таджикистане предпочитают публично не распространяться, чтобы не испортить отношения с правительством и президентом республики, с которыми у них сложились неплохие отношения.

Вторая причина в том, что абсолютное большинство представительств международных организаций в 2005 году испытывают финансовые затруднения, о чем также предпочитают открыто не говорить. Именно этим объясняется и перенос сроков конкурса, потерявшего свое истинное предназначение, и задержка с финансированием множества утвержденных проектов в области поддержки СМИ.

И здесь же следует подчеркнуть, что допущенные ошибки, по моему мнению, не следствие некомпетентности и предвзятости организаторов и жюри конкурса, как некоторые недовольные его результатом хотели представить в своих протестных письмах и статьях, а некоторой спешки, объяснимой дефицитом упущенного времени.

Критика, которой некоторые журналисты отблагодарили организаторов конкурса, в частности, Национальную ассоциацию независимых средств массовой информации Таджикистана, по моему убеждению, была не только предсказуема, более того, запланирована. Иначе чем объяснить призыв к созданию совершенно новой журналисткой организации в противовес НАНСМИТу, который в последние несколько лет достаточно смело защищала журналистов республики в сложных ситуациях, когда власти наступали на их права и свободы? Если кого-то не устраивает личность самого председателя ассоциации, то нужно об этом открыто заявлять, а не вводить в заблуждение людей голыми обвинениями и предположениями. Мне кажется, что некоторые недовольные в пылу эмоций начисто забыли о том, что следовало бы в добрых тонах говорить о том, чтобы изменить ситуацию. А для этого нужно делиться своим видением формы проведения конкурса, исключающей повторения ошибок, заявить о готовности разработать совместно такое положение, которое бы учитывало соблюдение интересов СМИ и всего журналистского корпуса, работающего в Таджикистане, включило бы в себя критерии оценки материалов разных жанров, морально-этические нормы, общие без исключения для всех - организаторов, членов жюри, участников.

Сделано было это осознанно или нет, не берусь сказать, но не сомневаюсь в том, что злая критика, если не отбила охоту у международных организаций проводить подобные конкурсы, по крайней мере, загнала их в ситуацию, когда приходится думать о целесообразности дальнейшего продолжения мероприятий по финансовой поддержке журналистов республики.
Лично мне впервые пришлось быть в роли члена жюри в республиканском масштабе. О степени собственной компетентности не мне судить, и считаю, что не вправе судить те журналисты, которые на волнах желтой прессы и полной эмоций таджикской журналистики заслужили себе временный имидж, который, уверен, поддерживать они будут не в силах в течение длительного времени. Но если говорить о компетентности членов жюри прошедшего конкурса, то должен заметить, что каждый из них воспитал немало журналистских кадров, которые сегодня находятся в авангарде нынешнего журналистского корпуса Таджикистана. Если так, то само обвинение в некомпетентности членов жюри должно отпасть.

Другой вопрос - предвзятость. Согдийская область, которую я представлял, в этом году добилась одной лишь поощрительной премии. И вряд ли на моем примере можно говорить о лоббировании интересов регионов. Хотя мне было обидно, что ряд молодых журналистов, особенно "телевизионщиков" вполне мог претендовать на награды. Но жаль, что многих сразу отсеяли только по причине того, что они работают стрингерами Интерньюс. Я таки не понял того, почему тогда их работы были представлены на рассмотрение жюри, каждый член которого потерял множество часов на просмотр материалов. Когда мы говорим о предвзятости, а такое обвинение по завершении конкурса в журналистских кругах звучало, то, возможно, у многих возникли вопросы относительно присвоения первого места в номинации "аналитика" Баходуру Зоирову ("Дайджест") и "интервью" независимой журналистке Дилбар Табаровой. Должен заметить, что отец Дилбар - Нур Табаров поставил своей дочери одну из самых низких оценок, которая, возможно, является следствием именно этической стороны дела. Разумеется, было бы целесообразно организаторам учесть факт участия на конкурсе Дилбар при выборе кандидатов в члены жюри, но таких небольших просчетов, думаю, вряд ли удалось бы избежать другим, проводи они конкурс, в условиях жесткого временного графика.

Протесты могло вызвать и то, что среди награжденных были журналисты из тех изданий, которые представляли члены жюри, а также самого НАНСМИТа, являющейся одним из организаторов конкурса. Многие не исключают предварительного сговора при выставлении оценок. На сей счет ответственно заявляю, что не заметил, чтобы кто-то из них рьяно защищал чьи-то интересы. Что касается присуждения первой премии Баходуру Зоирову, то здесь фортуна, видимо, оказалась ему благосклонной. Разница в баллах была настолько незначительна, что небольшое завышение оценок двумя или тремя членами жюри могло вывести любого на первое место. Я главным претендентом в этом жанре видел Зафара Абдуллаева, которого жюри к этому времени уже объявило победителем в номинации "журналистское расследование". А по положению каждый журналист имел право представлять свои материалы лишь в одной номинации. Для меня до сих пор остается непонятным, почему Зафар Абдуллаев решил представить свои материалы сразу в двух номинациях. Вывод должен быть прост: Зафар был незнаком с положением о конкурсе, а организаторы допустили ошибку, отобрав его материалы для рассмотрения членов жюри сразу в двух номинациях. А оценки, которые члены жюри все же поставили Зафару, точно не отражают их отношения к прочитанным материалам.

Кстати, несовершенство положения о проведении конкурса стало причиной множества других споров. Например, многие удивляются, как победительницей в жанре новости могла стать журналистка, представляющая не новостное издание. Не помешало бы здесь предусмотреть участие информационных печатных и электронных изданий, редакций радио и телевидения, а не отдельных журналистов, для которых критерием никак не может служить одна заметка или одно сообщение. Такой же подход, думаю, должен быть к жанру репортажа.

Раз заговорили о необходимости совершенствования положения о конкурсе, то обязательно нужно изменить размеры премий, присуждаемых победителям в том или ином жанре. Вряд ли разумно одинаково оценивать жанр интервью, где главным лицом выступает интервьюируемый, и аналитическую статью, или журналистское расследование, требующих изучения большого количества материалов, траты времени и интеллектуального труда, не говоря о степени риска для журналиста.
Одной из номинаций прошедшего конкурса были Интернет-материалы. Если призадуматься над характером этих материалов, то совершенно нет разницы между ними и материалами, публикуемыми печатными изданиями. Ни по форме, ни по содержанию, ни по трудовым затратам, и потому вряд ли разумно такое деление номинаций. Другое дело материалы радио и телевидения, имеющие свою специфику.

Уже не первый год идут споры относительно того, почему в конкурсе не имеют права участвовать журналисты, работающие на зарубежные СМИ. Совершенно незаслуженно лишилась премии Шахло Акобирова, которую по старым сведениям причислили к сотрудникам Интерньюс, где она давно не работает. Из-за достоверной информации жюри оказалось в ситуации, когда ему нечего было ответить на упреки в применении метода двойного стандарта. Я имею в виду материалы, прошедшие по зарубежным теле и радиоканалам, подготовленные так называемыми стрингерами. Разве можно их причислить к когорте представителей зарубежных СМИ, если они лишь подрабатывают в результате сотрудничества с ними?
Две три недели для чтения, прослушивания и просмотра материалов, которых набирается свыше двух сотен, явно недостаточно. И не нужно нагромождать такой работой членов жюри. Есть множество работ, которые явно не тянут на то, чтобы быть отмеченными или же конкурировать с материалами ведущих журналистов. Нужно создавать предварительную комиссию, которая должна отобрать более сильные материалы для изучения членов жюри. Тогда можно было бы избежать множества ошибок. Так что, есть вопросы, не только относительно совершенствования условий конкурса, положения, но работа, предшествующая заседанию жюри. Этот пробел, если удастся заполнить, думаю, не возникнет особых проблем, которые заставляют усомниться в честности не только организаторов, но и членов жюри.

Теперь еще об одной детали, которая не только стала причиной острых споров и дискуссий, но, возможно, скандала, который объясняется, скорее всего, амбициями ряда тщеславных журналистов. Это касается решения жюри счесть целесообразным воздержаться от вручения кому бы то не было премии имени известного таджикского журналиста Махзабшо Мухаббатшоева, отличавшегося большой смелостью и принципиальностью в отстаивании своей позиции, принципов свободной и независимой журналистики. Члены жюри рассматривали две кандидатуры - главного редактора газеты "Рузи нав" Раджаби Мирзо и независимой журналистки Мавлуды Султановой. В том, что Раджаби Мирзо со своей командой из "Рузи нав" в 2003 году произвели настоящий фурор, поднимая казалось бы запрещенные темы, сомнений нет. Но это было в 2003 году. А в 2004 году издание проработало менее трех месяцев. Что касается случаев избиения самого главного редактора, то они, по мнению членов жюри, не имели отношения к публикациям самого журналиста. К тому же Раджаби Мирзо не представил на конкурс ни одного материала. Может ли такое объяснение удовлетворить любопытных, пытавшихся знать истинное мнение членов жюри или нет, не мое дело. Но я лично счел эти аргументы убедительными на счет того, чтобы далее не рассматривать эту кандидатуру.

Все члены жюри без исключения согласились с тем, что Мавлуда Султонова не побоялась бросить вызов правящей элите, но ее публикации, построенные больше на эмоции, а не на реальных фактах и аргументах, сочли не соответствующими современным стандартам журналистики.
Были ли другие кандидатуры? К сожалению, никто, в том числе и я, не назвали единственного относительно достойного журналиста Зафара Абдуллаева, который в прошедшем году не только проявил себя достаточно смелым и принципиальным журналистом, но и самое главное, талантливым, разносторонним и плодотворным мастером, бьющим точно в цель. У него есть, правда, амбиции, но, думаю, что если они здоровые, то это только во благо ему и таджикской журналистике.

Что касается первоначального отказа от премии и затем последовавшего за ним решения о передаче собственной премии семье ушедшего из жизни Махзабшо Мухаббатшоева, то это объясняется исключительно его молодостью и неопытностью. Куда выше мог бы быть оценен этот жест, если бы Зафар продемонстрировал его в кругу своих коллег без каприза и недовольства. Будь рядом с ним Махзабшо, то устод (учитель) непременно посоветовал бы затаить обиду во имя интересов таджикской журналистики, журналистов, которые в проведении конкурсов находят хоть какой-то стимул для работы в средствах массовой информации.