КОНЕЦ ХИВИНСКОЙ АВАНТЮРЫ

Ceгодня геополитическая ситуация в Центральной Азии, несомненно, накалилась. Узбекистан отказал в своем "гостеприимстве" США и потребовал от недавнего союзника вывести из Карши-Ханабада свою базу. Дело действительно идет к тому, что американские войска под давлением Ислама Каримова покинут эту страну. Но, как известно, свято место пусто не бывает. Россия никогда не скрывала своего недовольства тем, что янки держат мобильную военную группировку у самого ее южного подбрюшья. В Кремле не особенно скрывают желание обосноваться в самой центральной республике региона, военно-стратегическое значение которого трудно переоценить. Тем более такие попытки в истории уже были. Правда,
> заиметь здесь свою базу россияне пробовали уже 300 лет назад и при помощи более радикальных средств.

В 1713 году к Петру Первому попросился на прием знатный хивинец Ходжа Нефес. Этот человек когда-то был близок ко двору хивинских ханов и отличался большими амбициями, неуемной жаждой власти и богатства. Изгнанный из пределов ханства, он решил достичь своих целей при помощи штыков зарождавшейся северной империи. Убеждая Петра предпринять шаги по захвату новых земель в Средней Азии, Ходжа Нефес в качестве решающего аргумента привел то обстоятельство, что во владениях хивинского хана в огромных количествах моют песочное золото. Нефес клялся, что его сторонники готовы помочь русскому ца, взять под свою державную руку Хиву. Главное же состояло в том, что двуглавый российский орел, уже прорубивший "окно в Европу", начал посматривать и на Среднюю Азию, искать надежные пути, ведущие в Индию и Китай. Выход на Великий Шелковый путь лежал через территории независимых узбекских ханств, чьи богатые земли также привлекали к себе внимание европейцев.
И Петр Первый, отличавшийся, кстати, известным авантюризмом, с восторгом принял "грандиозную идею", которую ему подсунул хивинский изгнанник, ставший по сути дела предателем своего народа...
Командиром отряда, отправляемого для разведывания путей в Хиву, был назначен крещенный кабардинский князь Александр Бекович Черкасский, гвардейский офицер и любимец государя.

Относительно хивинского хана ему даны были секретные инструкции: склонить оного к русскому подданству (если потребуется то и силой!), обещая наследственность и полноту его власти в Хиве. Для того чтобы хивинцы после приведения к покорности не пытались от нее освободиться, князю Черкасскому царь велел построить в устье Амударьи первоклассную боевую крепость. Были даны грамоты от императора Петра к хивинскому хану и бухарскому эмиру, а также и к Великому Моголу, правителю Индии. Проникнуть в Индию (с разведывательными целями) уже из Хивы должен был поручик Кожин. Император называл эту акцию посольством в Хиву, но на деле это выглядело как чисто военное мероприятие, имеющее целью вынудить хивинцев принять русское подданство, а если откажутся, то навязать им это силой оружия. Отряд князя Черкасского состоял из 3 тысяч человек пехоты и казаков, в него вошли также 600 шведских драгун, отряд дворян-добровольцев и батарея артиллерии. Целое войско под видом посольства!

Зима 1716-1717 годов прошла в подготовке к выступлению в степь, а тем временем от лазутчиков приходили тревожные вести. Хивинский хан, которого дружественные степные племена предупредили о возможном вторжении, предпринял ответные меры. Посланных в Хиву гонцов, извещавших о готовящемся посольстве, арестовали. Отряд Черкасского никто в степи не признавал за посольство, а видел в нем лишь войско, идущее в набег. Но князь был упрям и не желал откладывать поход. Последней попыткой остановить Черкасского было донесение Кожина Сенату, в котором он сообщал: "Хивинцы и бухарцы через небрежение наше узнали, что это не посольство, что с войсками к ним идем... Чего хотим искать, ни для кого не тайна..." Идти в поход с Черкасским Кожин отказался. Его вызвали в Петербург и отдали под суд за неисполнение приказа. Император верил в успех своей затеи по-прежнему!

На Святой неделе 1717 года поход был начат. Черкасского не остановила даже личная трагедия: в самый день выступления на Хиву утонули в разбушевавшемся Каспийском море его жена и две дочери. Хотя это и потрясло князя, но поход он все же не отложил! С ним пошли его братья Сиюч и Ак-Мурза, князь Самонов и Ходжа Нефес. В степи к ним присоединился посланец одного из степных правителей, калмыцкого хана Аюки, Бакша со свитой. Черкасский не догадывался, что этот человек втайне сочувствовал хивинцам, на чью национальную независимость покушалось отлично оснащенное и вооруженное "посольство" российского императора.
Когда до границ хивинских владений осталось восемь дней пути, решено было пойти на хитрость: астраханский дворянин Кирситов с сотней казаков налегке отправлялся вперед с извещением к хану о том, что к нему идет посольство. Основные же силы ускоренным маршем двинулись им вслед, чтобы хивинцы, приняв Кирситова, думали, что основной состав посольства находится еще в нескольких днях пути от Хивы. На самом же деле, пройдя за два дня более ста верст, отряд Черкасского вышел к озерам реки Амударьи, откуда до Хивы было не более 150 верст. Всего за 45 дней похода было пройдено по безводным степям 1350 верст! Теперь даже в случае отказа хивинцев можно было направиться к их столице и пушечным огнем принудить хана принять "дружеские предложения" российского императора.

Русские войска встали лагерем на берегу одного из озер, соорудили земляные укрепления с трех сторон и стали ждать вестей.
Но случилось то, чего не предвидел князь Черкасский. С того же рубежа, с которого отправился Кирситов, ушел из русского лагеря и Бакша. Предупрежденные им хивинцы поняли самую суть замысла Черкасского: если Хива не захочет стать вассалом императора, это соглашение в любом случае будет навязано ей силой прекрасно воооруженного отряда русских. А у самих хивинцев вооружение было устаревшим: луки, стрелы и копья... Но воля к сопротивлению, отстаиванию независимости страны у хана Шергози взяла верх, он приказал разоружить и бросить прибывших к нему казаков Кирситова в тюрьмы-зинданы, а сам повел 24-тысячное войско на отряд Черкасского.

Разгорелось кровопролитное сражение. Взять с ходу укрепленный лагерь хивинцы не смогли. Они несли огромные потери от пушечного и ружейного огня и атаки на укрепленный лагерь успеха не приносили. Припасов у русских было на год, воды под боком - целое озеро. Тогда хивинцы, так же как и ранее русские, применили военную хитрость. В лагерь к Черкасскому были посланы гонцы с предложением о мирных переговорах. Осажденные собрались на военный совет, на котором их мнения разделились. Во- енные были против переговоров, не доверяя хивинцам. Однако самонадеянный Черкасский постановил принять предложение хана. Взяв с собой 500 всадников, вместе с Самоновым он отправился в лагерь хивинцев.
Хан Шергози, оттянувший свои войска ближе к Хиве, встретил Бековича и Самонова с подобающим такому случаю почетом. Состоялся обмен грамотами и подарками, причем императорские посланцы, уверовав в свое военное превосходство, стали вести себя с хивинцами надменно, как завоеватели с покоренными. Но при подходе к Хиве фарс с переговорами был окончен. Из засады хлынули конные полки хивинцев и в кровопролитной схватке истребили весь русский отряд. Черкасского и Самонова взяли в плен.

В лагере остался командовать, как старший по званию, майор Франкенберг. Гонец-хивинец принес ему приказ якобы от имени Черкасского: отряду выйти из укреплений, разделиться на пять частей и следовать за проводниками. Войска вышли из укреплений, разделились, как было приказано, и разошлись в разные стороны, ведомые проводниками- хивинцами в ловушку. Их изрубили почти полностью. Больше повезло тем, кто содержался в зинданах или уцелел при уничтожении отрядов: таких набралось несколько сот человек. Хан Шергози высоко оценил боевые качества русских солдат и казаков. После непродолжительного заключения в зиндане их сделали пушкарями и кузнецами при ханском оружейном дворе, некоторые впоследствии вошли даже в состав личных телохранителей хивинского владыки и, лишенные возможности покинуть Хиву, жили все же более или менее сносно. Несчастливая судьба ждала руководителя этой горе-экспедиции: князь Александр Бекович Черкасский за преступную попытку посягнуть на государственный суверенитет ханства был приговорен к смертной казни через отсечение головы. По другой версии (ее приводит в романе "Пехотный капитан" писатель Камиль Икрамов), с Бековича за то, что он предал исламскую веру, хан приказал содрать кожу и обтянуть ее свой личный барабан. Братьев Бековича, однако, хан Шергози помиловал и отпустил на родину. Хивинцам не удалось схватить и предать казни Ходжу Нефеса, который был объявлен предателем национальных интересов страны: он бежал и растворился в безбрежных просторах Кызылкумов...

Добравшись до Петербурга, братья Сиюч и Ак-Мурза рассказали царю об ужасающих подробностях разгрома, от которых победителя шведов едва не хватил удар. Тогда же в России, про человека, попавшего в беду, стали говорить не иначе как: "Пропал, как Бекович в Хиве!". Так провалилась попытка Петра Первого обозначить свое военное присутствие в Средней Азии.

Шухрат Садинов, Самарканд
ShukhratSadinov@yandex.ru