СОДЕЙСТВИЕ РАЗВИТИЮ
ДЛЯ СТРАН ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА: ВОСПРИЯТИЯ И РЕАЛИИ

Видение из Узбекистана

Последний год был очень трудным для большинства неправительственных организаций (НПО), функционирующих в Узбекистане, в особенности для тех НПО, которые осуществляли проекты в сфере гражданских свобод, прав человека и демократизации. Деятельность многих НПО стала предметом официальной проверки, работа отдельных из них была приостановлена или же вообще прекращена. Спросите у любого на Западе: зачем это делается? И они возложат ответственность непосредственно на правительство Узбекистана. Однако ситуация кажется несколько иной с местной перспективы. В этой статье, мы хотели бы представить видение – альтернативное традиционно принятому на Западе – и сделать свой вклад в дискуссию об эффективности внешней помощи по развитию странам, испытывающим переходные процессы. Это не является попыткой предложить региональную стратегию помощи для Центральной Азии, мы приводим пример Узбекистана для большего понимания важности фактора специфики различных стран в работе по демократизации.

Исходные предпосылки

В Узбекистане, восприятия НПО диаметрально варьируются. Некоторые рассматривают их как панацея от всех заболеваний, возникающих в переходных процессах, и как средство, гарантирующее продвижение к демократии. Другие же считают их взращенными Западом подрывными элементами. Между этими крайностями – большинство населения, которое не имеет ясного и твердого представления о целях и функциях НПО. В прошлом, в советском и постсоветском Узбекистане имелся опыт взаимодействия лишь с добровольными обществами по защите прав потребителей или организациями, подобными Красному кресту, и это взаимодействие по природе своей было очень формальным. Однако, даже с увеличением международного содействия, осуществляемого посредством НПО, и с появлением за последнее десятилетие разного рода местных неправительственных организаций, общественность до сих пор озадачена этим явлением и не придает им (НПО) большого значения.
К тому же, отсутствует полное понимание того, как финансируются НПО и зачем люди поддерживают их. Конечно же, концепция благотворительности присутствует в Узбекистане, но пожертвования обычно осуществляются посредством исконно внутренних общественных институтов и религиозных структур. Людям представляется весьма затруднительным понять, зачем вдруг кому-то понадобилось помогать другой стране, вдали от своей семьи и общества. Это недопонимание и порождает почву для роста подозрений. Многие граждане Узбекистана, как в правительстве, так и вне его, не могут поверить, что НПО могут действовать независимо от правительства страны-происхождения и рассматривают эти организации как продолжение политики правительств. И так как мало, кто верит в независимость НПО, люди легко верят надуманным теориям о связи НПО с государственными политическими кругами.
На этом фоне, многие прибывшие в Узбекистан международные организации не имели четкого представления о специфике социальной структуры, политической динамике, клановых взаимоотношениях, культуре и традициях в стране. Познания и опыт, на которые им приходилось опираться, были приобретены в Восточной Европе и в других республиках бывшего СССР, и, соответственно, упускались из виду ключевые моменты про Центральную Азию. В течение многих веков, этот регион находился на перекрестке цивилизаций, развивая собственные традиции и менталитет, вобравшие в себя от Ислама, Советской эпохи и различных региональных культур.

Способствующие факторы

Разрабатывая свои программы для Узбекистана, международные НПО часто заимствовали модели проектов, созданных для Восточной Европы, что не всегда вписывалось в контекст Узбекистана, прежде всего, в силу того, что история Восточной Европы сильно отличалась от истории остального Восточного блока. Во-первых, Восточная Европа имеет "историческую память" о плюралистическом обществе и опыт существования при различных формах управления. Во-вторых, соседство с Западной Европой помогло Восточноевропейским странам понять ментальность и институциональные структуры Западного общества. И, наконец, они разделяли общие с Западом цели, и, соответственно, стремились к вступлению в такие структуры, как Евросоюз или НАТО, что и обеспечило их движущей силой для проведения реформ. В отличие от этого, отдельные республики бывшего СССР не имели истории существования в качестве независимых государственных образований, Узбекистан – один из примеров этого. После падения коммунизма, общегосударственным приоритетом для этих стран стало укрепление независимости и развитие национальной идентичности. Эти первостепенные интересы способствовали возникновению полуавторитарные режимов, но не парламентских демократий.
НПО, пользовавшиеся моделями Восточной Европы, – в большинстве своем те из них, что сосредоточили усилия на демократических стандартах – в основном, сфокусировались на развитии неправительственных организаций, чья деятельность направлена на работу с населением. Их огромное внимание гражданскому сектору и практическое исключение государственных структур из процесса содействия демократизации было воспринято государством как своего рода отказ рассматривать его в качестве достойного партнера. Однако, игнорируя государство, НПО упустили возможность обучить элиты и снять подозрения по поводу своей работы на международном и местном уровнях. Вовлечение властей на стартовом этапе процесса демократических преобразований было критически важным т.к. в узбекском обществе невозможно достичь успеха в намеченных делах, работая только на местном уровне, и не имея доверия со стороны политических и общественных лидеров. На фоне больших ожиданий от правительства в плане строительства демократии, некоторые организации не сумели осознать, что им необходимо помочь правительству понять его новую роль в переходном периоде.
По сравнению с другими культурами, народ Узбекистана считается спокойным и скромным. Столкнувшись с такой неконфликтной средой, некоторые иностранные НПО стали взаимодействовать, в основном, с теми организациями и индивидуумами, которые заняли более конфронтационную позицию по отношению к правительству. Правительство, со своей стороны, восприняло это как попытку дискредитации своей власти и даже как попытку настроить против него народ. Кроме того, некоторые иностранные НПО ограничились только публичной критикой властных элит, не предложив взамен каких-либо конструктивных путей содействия по установлению механизмов демократии, которые бы способствовали искоренению репрессивных методов. Такой подход был жестко воспринят правительством как попытка подрыва его международного авторитета и публичного унижения. И это дало повод для заключений, что НПО являются поборниками антиправительственных настроений и движущей силой для свержения элит, а не партнерами в реформах.
Финансовые реалии часто налагают свои ограничения на НПО и те заинтересованы в быстрой публичной известности для того, чтобы оставаться конкурентоспособными на рынке. И естественно, им надо ориентироваться на быстрые, видимые и яркие результаты. Однако, в переходных странах очень трудно добиться быстрых результатов. В контексте Узбекистана, также требуется больше времени и усилий для того, чтобы суметь разъяснить свои намерения и наладить серьезное партнерство с заинтересованными сторонами; а для устойчивости результатов нужно более долговременное и последовательное взаимодействие.

И, наконец, международный климат сыграл свою роль в формировании отношения и перспектив Узбекистана в отношении ННО. "Цветные революции" в Грузии и на Украине стали причиной возникновения опасений внутренней дестабилизации и хаоса, которые могут сопровождать неожиданные изменения, и укоренили в сознании политических элит мысль о возможности их отстранения от власти. Рассматривая эти "революции" как нечто большее, чем результат плохого или коррумпированного властвования, лидеры в Центральной Азии, России и на Кавказе были крайне обескуражены двумя обстоятельствами, окружавшими вышеназванные события, и которые, в то же время, совпали с их политической позицией: первое, бывшие лидеры Грузии и Украины обвинили в своем падении международные и местные НПО; и второе, НПО стали популяризировать и рекламировать свой вклад в политические изменения в этих двух государствах. Пропаганда вокруг этих обстоятельств обеспечила полуавторитарные режимы доводами для обвинений Запада в падении лидеров Грузии и Украины, и воспрепятствовала более сбалансированной интерпретации этих событий, смысл которой заключался в том, что народы Украины и Грузии восстали против собственных коррумпированных властей, потерявших свою легитимность. Подобная пропаганда создала впечатление среди общественности Узбекистана, что Запад пытается осуществить смену режимов с помощью НПО.
Таким образом, внешние факторы усилили подозрительность к деятельности НПО в Узбекистане – равно как и в России, других странах Центральной Азии и Кавказа – и способствовали принятию правительством новых законодательных актов, направленных на усиление контроля над деятельностью НПО.

Заключение

Мало кто оспаривает серьезное ухудшение в демократическом развитии Узбекистана за последний год, равно как и предпринятые правительством запретительные, в большей степени, меры и установки – о чем достаточно написано в Западной прессе. Однако стоит проанализировать каким образом разные стратегии деятельности НПО, работающих в стране в сфере демократизации, возможно повлияли на сложившуюся политическую ситуацию.

Для того, чтобы достичь успеха при реализации политики содействия демократизации, необходимо осознать, что в отношении стран-получателей, находящихся на ранней стадии государственного строительства, требуется сбалансированный и всеобъемлющий подход. Эти государства характеризуются тем, что властные институты находятся на ранних этапах развития, а гражданское общество только зарождается. "Всеобъемлимость" также требует учитывать специфику контекста в посткоммунистических странах. К таким странам, как Узбекистан, двигавшимся в направлении демократии с президентской формы правления, требуется совершенно иной подход, нежели как к странам Восточной Европы, которые пошли по пути парламентских демократий.

Здесь нам часто говорят: осуществляя свою деятельность в Узбекистане, вы должны помнить о том, что вы работаете со страной, которая находится на раннем этапе своего развития. Этой стране всего 14 лет и она еще должна вырасти. В подобной ситуации, содействие должно предоставляться как государственному, так и гражданскому сектору. И тех, и других необходимо ознакомить с демократическими стандартами. Было бы необоснованным ставить большие требования перед властями, не предоставив им возможности изучить демократические стандарты, ознакомиться с успешными примерами их реализации, и не предложив приемлемые для страны варианты. Концентрация усилий только на гражданском секторе в ущерб правительственному создает ситуацию, когда один сектор имеет "знания, не имея власти", а другой обладает "властью, не имея знаний". Подобный дисбаланс может привести к взаимному недоверию и насилию.

>Демократию нельзя установить универсальным способом в каком бы то ни было обществе. Вместо этого, международные организации должны работать с уже существующими там политическими и социальными структурами. В случае с Узбекистаном, это означает признание строго иерархической и патриархальной природы общества – структуры, которая на Западе для многих не приемлема. Концепция западного демократического общества построена на индивидуализме и основана на самоанализе, личном развитии и личной ответственности. Индивидуализм, однако, не совсем поддерживается в большинстве обществ, приверженных традициям. Более того, критическое мышление – что есть обязательное условие для способности принимать личную ответственность – в целом не приветствуется. Пространство для критического мышления отсутствует не в силу политики, а в силу общественной ментальности. Некоторые представители международного сообщества, которые сумели понять этот аспект узбекской культуры, смогли выразить его через критику, но не привнесли его в методы своей работы с населением. Фокусируясь только на роли индивидуума в гражданском обществе, многие НПО, в планировании своих программ, не уделили должного внимания патриархальной структуре и сильным взаимосвязям между индивидуумами и их сообществами.
Содействие демократизации в патриархальном обществе, переживающем переходный период, не означает, что иностранные организации должны использовать исключительно принцип "сверху вниз". Это означает, что в стратегию реформ должны быть вовлечены как высшие, так и низшие звенья управления. Всесторонний подход для демократизации также должен включать в себя механизм, который приемлем с социальной и политической стороны, и обеспечивает "обратную связь" уполномоченным принимать решения обоих уровней. НПО должны побуждать к критическому мышлению и приветствовать чувство личной ответственности, но таким образом, который бы не отчуждал, а вовлекал в процесс существующие социальные и политические иерархии. Поучать правительства и нации ценностям демократии в странах с переходным периодом не продуктивно. Помочь может лишь такая работа, которая строит партнерство с существующими институтами и вовлекает их в конструктивный диалог. Такая стратегия способствовала бы тому, что когда возникает необходимость в критике, выражение этой критики приводит к реформам, а не регрессу.

^Эйми Бреслоу - заместитель директора проекта "Открытый диалог" по содействию реформам в сфере прав человека в Узбекистане.
Фазил Хасанов - советник проекта "Открытый диалог".
fazil@opendialogue.uz

статья из печатного периодического издания SAIS
(Школы Современных международных Исследований при Университете Дж. Хопкинса) "Perspectives" в весеннем выпуске 2006 г.