Б.Мусаев: Институт махалли как генная клетка узбекского авторитаризма 02:28 31.08.2006
К участникам, предстоящего 6 -8 сентября в Кракове Экономического форума (Крыница Здруй 2006), организуемого ЕС.
Сожалею, что, несмотря на пройденный конкурсный отбор, мне не выпала честь попасть в число избранных организаторами участников столь представительного форума. Естественно, я ответственно готовился к встрече. Хотя ясно теперь, что она неосуществима, я хотел бы принять заочное участие в дискуссии.
Прошу, воспринимать мотив моего поступка – слова обращения и нижеследующие строки, именно таким образом. Надеюсь, представляемые тезисы и текст воображаемого выступления на семинаре, могут послужить в качестве сведения или информации для размышления. В данной связи, считаю нужным также сказать без ложной скромности: в случае реального участия в процессе диалога и проектируемого выступления (тезисы и текст прилагаются ниже), я мог бы внести свою долю в общее дело по выработке трезвой научной оценки современного состояния социального и политического пространства региона.
Полагаю, предложенный организаторами форума вопрос "перспективы демократических систем Центральной Азии", столь же фундаментален, актуален, насколько и проблематичен. Безусловно, он мог быть сформулирован и в ином ключе, если исходить из посыла, что не может быть перспектив у того явления, которого, на наш взгляд, нет вообще в природе политических систем постсоветского пространства. Тем не менее, нельзя исключать постановку проблемы с позиций требования соблюдения специфики почвы. С другой стороны, чрезвычайно важно подчеркнуть резонность мысли о том, что без признания общепринятых истин, в частности, существующих общезначимых, универсальных принципов демократии, сообщества людей и стран не смогли бы понимать друг друга и договариваться, миновать угрозы всеобщей безопасности. На этот счет мне бы хотелось привести несколько примечательных суждений, высказанных современными политологами, которые дают импульсы для размышлений о демократии, ее моделях:
"Натура народа, национальное сквозит и дышит во всем, что опровергает возможность каких –то типовых проектов социального устроения" (см. Виктор Ильин. Политология. М. 1999, с 310);
"..в отличие от Балкан, демократизация и либерализация в странах Центральной Азии приобретают не вестернизированные формы и проходят через авторитарные переходные фазы" (см. Фарход Толипов Большая Стратегия Узбекистана в условиях геополитической и идеологической трансформации Центральной Азии. Ташкент "Фан" 2005. с. 58);
"Стратегическая проблема переходного периода – прийти к демократии, не допустив, чтобы тебя убили те, у кого в руках оружие, или уморили голодом те, кто контролирует производственные ресурсы" (Адам Пшеворский. Переходы к демократии.// см. Международный философский журнал "Путь" №3 //1993, с.3).
"Будем ли мы строить государство, ориентированное на стандарты стран Европейского союза, либо нацелимся на возрождение византийства, выдавая его как "как особый путь" развития страны? А еще есть пример наших более южных соседей с теократическими формами правления" (Из последнего интервью Алтынбека Сарсенбаева. Алматы 2006) . На самом деле, можно склоняться к рациональности мыслей с позиций требования соблюдения специфики почвы. Однако, как можно совместить справедливость осознания того обстоятельства, что немыслимо слепо копировать западные стандарты демократии, допуская при этом отрицание общепринятых, универсальных ее принципов. Не в этом ли ловушка авторитаризма, в условиях которого общество тщетно пытается начать проходить этап узнавания, усвоения и освоения демократии с точки зрения институционального становления демократии? Данное выступление посвящено вопросу об органах самоуправления граждан (махаллинских комитетов), при рассмотрении которого автор исходит из следующего гипотетического суждения. На примере Узбекистана мы имеем наглядный пример сознательной симуляции демократизации и либерализации. В определенном смысле и лучшем случае, носители власти здесь ведут себя, как те самые либерализаторы, схему поведения которых остроумно обрисовал Маркс еще в 1851 г. Они, писал философ, хотят демократии, которая удержала бы их у власти, и чувствуют себя уязвленными, когда эта демократия оборачивается против них.
21. 08. 2006 г. С уважением Бахадыр Мусаев, социолог (Ташкент). musaev61@yahoo.com
***
Тезисы. Институт махалли как генная клетка узбекского авторитаризма.
1.Махалля – традиционный социальный институт общинного типа или соседская (квартальная) форма организация общественной жизни. Внутри названного института доминируют и "работают" конкретные коды, матрицы культуры, мышления, поведения, стиля, образа и уклада жизни традиционного общества. Данное обстоятельство используется политической элитой Узбекистана в интересах закрепления властных позиций.
2.Установленный И. Каримовым политический режим представляет авторитарно –деспотическую власть с присущей ей узбекской спецификой абсолютизма, где главенствует семья президента и приближенные семьи.
3.Власть жестко и деспотично проецирует свою сущность на органы самоуправления. Махалля же, вернее сказать, махаллинский комитет как часть последнего воспроизводит и поддерживает эту власть, являющейся подобием ельцинской модели управления в феодальном исполнении.
4. Махалля с провозглашением независимости и установления режима. И. Каримова выступает как пафосная политическая мифологема. Согласно ей, махалля возрождена как часть органов демократического самоуправления и является якобы уникальным и неповторимым национальным институтом гражданского общества с адекватным выполнением своего функционально – целевого назначения в качестве такового института.
5.Миф о махалле очень удобен политикам для распространения ложной идеи, что государственная власть в Узбекистане устойчива, ибо имеет глубокие корни в народе и вытекает из самого принципа народовластия.
6.Формально – юридически в Узбекистане проводится государственная политика направленная на развитие и укрепление местного самоуправления, создаются условия, содействующие поднятию статуса и авторитета органов самоуправления, то бишь Кенгаша (махаллинских комитетов). Это проявляется: в правовом обеспечении деятельности органов самоуправления; формировании государственных и негосударственных структур, содействующих развитию деятельности Кенгаша.
7.Официально на органы самоуправления (в основном на махаллинские комитеты, избираемые на сходах граждан поселков, кишлаков, аулов и махаллей, входящих в состав кишлаков, поселков и аулов, а также махаллей городов) ныне возложены решение многих задач, начиная от развития и сохранения культурных и духовных ценностей, воспитания молодежи до пропагандисткой и профилактической работы, связанной с вопросами с вопросами религии, терроризма, наркомании, домашнего насилия, содействия органам внутренних дел в обеспечении охраны общественного порядка.
8.Махалля и другие органы самоуправления в условиях существующего политического режима не могут состояться и соответственно быть институтом местного самоуправления в общепринятом смысле понятия.
9. Фактически махалля как генная клетка узбекского авторитаризма есть первичная ячейка организации власти, но отнюдь не самоуправления. На социетальном уровне власть имитирует правовую регламентацию деятельности махалли. Это объективно ведет к этатизации махалли, упрочивая ее в качестве придатка органов исполнительной власти.
10. В исследовательской среде национальных экспертов существует точка зрении: сегодня махалля нуждается в модернизации с тем, чтобы соответствовать стандартам местного самоуправления, существующих в развитых демократических государствах. Это иллюзия, так как прежде требуется демонтаж не реформируемой авторитарной политической системы. Иного не дано.
17. 06. 2006
Текст, проектируемого выступления на основе вышеизложенных тезисов. Бахадыр Мусаев, к.ф.н., социолог (Ташкент).
Уважаемые коллеги! Прежде всего, я хотел бы поблагодарить организаторов форума за предоставленную возможность принять участие в таком авторитетном собрании и представить свое видение происходящих процессов в Узбекистане через призму заявленной темы. Надеюсь, что мое выступление дополнит ваше знание и понимание текущей ситуации и тенденций развития нашей страны. В самом деле, куда пришла эта бывшая союзная советская республика, спустя 15 лет после провозглашения независимости? Сегодня в Узбекистане "наступила весна демократии". Такими благозвучными фразами комментируют СМИ итоги, прошедших в мае – июне 2006 года очередных выборов в органы самоуправления. Далее можно услышать о том, что правительство Узбекистана, ратифицировав Европейскую хартию местного самоуправления, созидает, если не идеальную, но лучшую в мире демократическую модель, опираясь на самоуправление и политическую теорию президента Ислама Каримова.
Переходя к предмету разговора, подчеркну, что состояние органов самоуправления граждан напрямую связано с общественно – политическим устройством Республики Узбекистана. В этом отношении правомерно также озадачиться: насколько органы самоуправления соответствуют своему истинному назначению, если отсутствует идея самоуправления в головах людей? Актуальность названного вопроса очевидна, учитывая, что махаллинские комитеты (кенгаша), пропагандируемые властью в качестве органов самоуправления, в лучшем случае, воспринимаются массовым сознанием как низовые звенья государственных органов управления. Употребляемые же часто термины: "административная реформа", "децентрализация", "демократия", "либерализация", "гражданское общество", "правовое государство", "гражданские институты", "от сильного государства – к сильному гражданскому обществу" и т.п. предполагают фактическое участие граждан в принятии решений, касающихся как их повседневной жизни, так и общегосударственных дел. Безусловно, произносимые руководителями страны и тиражируемые журналистами слова, являются правильными, но в реальности за ними не видно содержания. На самом деле, наблюдается становление, развитие и укрепление фиктивных органов местного самоуправления граждан, служащие парадной витриной, за которой властвующая политическая элита Узбекистана безуспешно пытается скрыть глубоко антидемократическую сущность установленного политического режима. В данной связи я бы обратил внимание также на ряд отдельных моментов, связанных с заявлениями носителей власти в Узбекистане о том, что они реформируют органы самоуправления в плане децентрализации полномочий, перераспределения функций власти, финансов, собственности, административных ресурсов. Речь идет о попытках создания видимости наличия институтов гражданского общества, которые будто бы функционируют, благодаря осуществлению последовательной программы реформ. Так, согласно, официальной точки зрения в Узбекистане в годы независимости была создана система самоуправления граждан, представленная в виде махаллинских комитетов, председатели которых избираются на сходах граждан поселков, кишлаков, аулов и махаллей, входящих в состав кишлаков, поселков и аулов, а также махаллей городов. Кстати, эта система местного самоуправления принципиально не отличается от той, которая существовала при советском строе. Отличительная особенность нынешней от прежней состоит лишь в том, что при советах, так сказать, формально - правовую основу махалли составлял не закон, а циркуляры НКВД, Положения О Махаллинских Комитетах. Первый документ, связанный с вопросом о махалле датируется циркуляром НКВД от 22 июля 1922 года, в котором впервые в старых частях городов Туркреспублики вводится институт махаллинских комиссий. В этом документе, в частности, указывается: "…Народный Комиссариат Внутренних Дел признает в настоящее время организацию махаллинских комиссий целесообразной и крайне необходимой как для обслуживания нужд местных Исполкомов, так и Наркомфина (налогового аппарата) и других ведомств.." (см. ЦГА Уз ССР, фонд № Р -39 ОП №2 "Д" №86, №82). В 1932 году, утверждается и вводится в действие положение о махаллинских (квартальных) комитетах в городах Узбекской ССР, где им вменяется работать в качестве "подсобных общественных советов при горсоветах, а в городах имеющими районное деление - райсоветах". Аналогичное и, естественно, дополненное по содержанию положение по махаллинским комитетам городов было принято в январе 1941 года. Согласно Постановлению №462 Совета Министров Узбекской ССР от 3 апреля 1953 принято следующее положение о махаллинских комитетов в городах. В 1961 году Указом от 30 августа Президиум Верховного Совета Узбекской ССР постановляет утвердить Положение "О махаллинских (квартальных) комитетах в городах, поселках, селах и аулах Узбекской ССР". В названное положение о махаллях, вплоть до 1991 года, вносились дополнения и корректировки. Однако, по сути дела, ни одно положение не дало махаллинским комитетам никаких юридических полномочий. Практически и на сегодня статус института махалли как формы местного самоуправления, несмотря на его узаконенность и официозные утверждения, что с обретением независимости начинается новая эра демократического Узбекистана, остался неизменным, т.е. как советская власть, так и нынешняя, не позволили махаллинским комитетам обрести реальные права.
Информация к сведению 1. Махалля - традиционный социальный институт общинного типа или квартальная организация населения, ремесленных и торговых корпораций. На сегодня в стране количество органов самоуправления (махаллинских комитетов) составляет немногим более или менее 10 тыс. Принято считать, что они выполняют сейчас две функции – традиционной соседской общины и низового административного звена хокимиатов (органы представительной и исполнительной власти). Количество жителей в махалле колеблется в интервале от 500 до 18 тыс. человек, а в среднем численность жителей на одну среднеарифметическую махаллю составляет 2,5 – 3 тыс. человек.
>Формально в Узбекистане проводится государственная политика, направленная на развитие и укрепление органов самоуправления, создаются условия, содействующие поднятию их статуса и авторитета. Это выражается в создании правовых основ деятельности. Так, термин "махалля" был внесен в Конституцию (1992г.). Впервые махалля становится юридически узаконенным органом с 1993 года, когда был принят Закон "Об органах самоуправления граждан". В 1999 г. этот закон был скорректирован и принят в новой редакции с последующими дополнениями, изменениями в 2003 и 2004 гг. Правовая основа деятельности органов самоуправления граждан в махаллях не ограничивается Основным Законом и соответствующими законами. Есть еще значительное количество юридических актов. Среди них значительную долю занимают подзаконные нормативно – правовые акты и программные документы. В дополнение к ним сформировались государственные и негосударственные структуры, содействующие якобы развитию деятельности органов самоуправления граждан. К ним относятся Комитет по демократическим институтам, неправительственным организациям и органам самоуправления граждан в составе Олий Мажлиса (парламента); фонд "Махалля"; некоммерческая, негосударственная организация Совет Аксакалов Узбекистана. Примечательно, что названный Совет будто бы координирует деятельность органов самоуправления граждан.
Информация к сведению 2. Судя по содержанию закона "Об органах самоуправления граждан", принятого в 1999 году и трижды внесенных в него изменений, на сегодняшний день в компетенцию их входят свыше 30 полномочий и функций. Среди них оказываются и такие, которые раньше выполнялись только государственными структурами: - принятие решения о выделении государственной помощи малообеспеченным семьям; - принятие решения о выделении социального пособия семьям, имеющим детей; - оказание содействия соответствующим службам в сборе коммунальных платежей; - оказание содействия городским службам в поддержании санитарного состояния и благоустройства придомовых территорий; - содействие органам внутренних дел в охране общественного порядка, реабилитации лиц, высвобожденных из мест лишения свободы и т.п.
Каково же в действительности положение дел, связанных с приведенной информацией об органах самоуправления граждан Узбекистана? Фактически выхолощена сущность названного понятия. Обратимся к фактам. В законах Республики Узбекистан фиксируется следующее: махалля является институтом местного самоуправления, важнейшим элементом демократического обустройства, обеспечивающим право гражданина на участие в управлении государством. Не надо быть экспертом – юристом, чтобы при сопоставлении Основного Закона, других законов Узбекистана, например, "Об органах самоуправления граждан" с реальной жизнью обнаружить, что закон превратился в орудие политики власти с целью достижения ими интересов, прежде всего, связанных с задачами удержания власти. Косвенным и прямым свидетельством, как я полагаю, выступает само законодательство. В Конституции Республики Узбекистан статья об органах самоуправления (см. ст. 105) прописана в главе "основы государственной власти на местах" (см. глава 21), хотя в статье 7 Закона "Об органах самоуправления граждан" сказано, что эти органы "не входят в систему органов государственной власти". Далее. По законодательству, председатель схода граждан избирается исключительно "по согласованию с хокимом соответствующего района, города". При этом председатель, ответственный секретарь и работники аппарата кенгаша (комитета) схода граждан могут содержаться как за счет собственных средств граждан, так и местного бюджета в порядке, предусмотренном законодательством. Однако, как правило, руководители органов самоуправления получают зарплату именно в хокимиятах. Более того, в соответствии с положениями Закона "О государственной власти на местах", на хокимов возлагается обязанность "координировать деятельность и руководить органами самоуправления". В Постановлении Кабинета Министров "О совершенствовании структуры аппарата хокимиятов городов и районов" хокимам предписывается "координация деятельности и руководство органами самоуправления" Данные правовые установки показывают, что на деле нет никаких признаков проявления самоуправления, а есть, в лучшем случае жесткая опека сходов граждан со стороны органов исполнительной власти. Не серьезно было бы говорить и о том, что органы самоуправления могут выполнять какие – либо функции, тем более в плане цивилизованно-общинной генеративной, ибо в действительности все эти функции представляют не самодеятельность граждан, а выполнение ими спущенных сверху заданий. Не об ответственности граждан, не об осуществлении органами самоуправления множества функций управления и представительства может идти речь, если они принуждаются к выполнению тех или иных поручений, спускаемых со стороны местных хокимиятов, органов статистики, прокуратуры, МВД, военных комендатур, налоговой инспекции, коммунальных предприятий. Наверное, в этом и заключается своеобразие узбекской модели децентрализации, где нет признаков, что она (децентрализация) проходит в соответствии с принципом субсидиарности и принципом местного самоуправления. Известно, первый принцип предполагает передачу полномочий на самый нижный уровень и делегирование ответственности за предоставление государственных услуг на органы, наиболее тесно работающие с гражданами. Напомню: следование этому принципу означало бы, что органы самоуправления несут ответственность за переданные ему от вышестоящего органа функции, что по логике процесса орган самоуправления должен обладать правом самостоятельного принятия решений и ведения деятельности в конкретных сферах жизни, предусмотренных законодательством. Понятно, что это немыслимо даже представить, хотя бы потому, что, во – первых, органы самоуправления не получают от государства достаточных ресурсов для выполнения ими своих функций. Отсутствие финансовых средств у органов самоуправления не позволяет им надеяться иметь и в перспективе какое – либо серьезное место и роль в жизни населения. Во – вторых, власть сознательно лишает возможность становления органов самоуправления как представительной власти сообщества граждан, не предусматривает законное право создавать ассоциации, которые бы имели легитимный выход на высший орган представительного органа страны. Предложенный в Узбекистане принцип местного самоуправления не предполагает демократически избранного и самостоятельного органа местной власти, обладающего правом заниматься значительной долей государственных дел в интересах населения. Вместо создания объективных условий для осуществления органами самоуправления таковых прав, на наш взгляд, власть использует их главным образом в качестве передаточного, распределительного звена в механизме государственной социальной поддержки, проявляемой в выдаче пособий для детей до 2 –х лет, пособие для несовершеннолетних детей, пособие малообеспеченным семьям, обеспечение основными продуктами питания одиноких пенсионеров, нуждающихся в постороннем уходе. При этом, названная организация по осуществлению системы социальных подачек населению, сопровождается пропагандой, что это будто является подтверждением, проводимой социальной политики государства с позиций социальной справедливости (прим. Через махаллинские комитеты 20 % семей или 23% населения Узбекистана получают пособия). Естественно, что подобный статус органов самоуправления – придатка исполнительной власти, а конкретно, винтиков в шестерне авторитарной вертикали власти, исключает вероятность того, чтобы они стали "школой демократии" или лучше сказать формой гражданского участия в делах общества (общины - махалли), государства. За 15 лет создались условия, когда в обществе доминирует однородная, не примыкающая ни к одному социальному слою масса индивидов, не способных четко артикулировать свои интересы. Органы самоуправления эволюционировали вместе с обществом. И эта эволюция заключается в том, что в своем институциональном развитии они почти перестали выполнять функции традиционной соседской общины, превратившись в низовое административное звено хокимиятов. Власть принуждает, т. н. органы самоуправления, выполнять прежде ей не свойственные функции. Эти функции сопряжены с принятием "правил игры" власть имущих, которые отнюдь не адекватны принципам саморегулирования жизни и сводят на нет независимость общины, остатки общинного духа населения. Ситуация, связанная с определением действительного места махаллинских комитетов в жизни узбекистанцев на протяжении времени Советов и нынешнего политического режима показывает, что махалля (община) в условиях антидемократического строя жизни не может выступать первичной формой организации власти и самоуправления, как, например, в США. И здесь к месту процитировать хрестоматийные строки Алексиса де Токвиля: "Община Новой Англии устроена таким образом, что, вызывая в сердцах людей горячую к себе привязанность, она отнюдь не разжигает честолюбивых помыслов граждан…В американской общине все заботятся о рассредоточении, если так можно выразиться, власти для того, чтобы заинтересовать как можно больше людей в делах общества…" (см Алексис де Токвиль Демократия в Америке. М 1992, с. 70). И еще. "Независимость общины в Соединенных Штатах вытекает из самого принципа народовластия…", который состоит из двух не подвергающихся сомнению постулатов. Первый постулат: "Каждый человек есть лучший и единственный судья в том, что касается его собственных интересов, и общество только тогда имеет право направлять его действия, когда он может нанести ущерб, или же в том случае, когда общество вынуждено прибегнуть к помощи этого человека" Второй постулат: человек "повинуется обществу потому, что признает для себя полезным союз с себе подобными и понимает, что данный союз не может существовать без власти, поддерживающей порядок" (см. там же, с. 68). Приведенные высказывания знаменитого французского журналиста и политического деятеля, согласитесь, весьма злободневны и по сей день. В частности, заметим: рассматривая даже не вооруженным глазом положение махалли, мы видим, что его комитеты однозначно стали низовым административным звеном органов исполнительной власти. И говоря о произошедшем, надо обращать внимание не столько на вопрос о потере махаллей своей функции, как традиционной соседской общины в результате естественно – исторического распада традиционной общины, а сколько на то, что это происходит на фоне отнюдь не рассредоточения власти - рассеяния власти по вертикали и горизонтали, а наблюдаемого обратного процесса утверждения единовластия. Если согласиться с логикой вышеизложенных рассуждений, то понятно, что с утверждением нынешнего режима власти, персонифицированного в лице одного, практически полностью определяющего и общественную и личную жизнь каждого узбекистанца, состоялось их "бегство от свободы". Бегство это состоялось не без помощи махалли, то есть, собственно органов самоуправления. Ясно, что носители власти - представители вчерашней партийной номенклатуры четко уяснили: махалля является моделью, воссоздающей реальную ситуацию в обществе, так как она – махалля – использует групповые нормы в качестве внутренних регуляторов поведения человека. Можно констатировать, что власть превратила махаллю в средство надзора, навязав органам самоуправления функции слежения за личной и публичной жизнью своих сограждан. В данной связи, следует акцентировать внимание на следующем обстоятельстве: апофегея своей зрелости местное самоуправление достигло, когда постановлением Кабинета Министров Узбекистана №180 от 19. 04. 1999 года вводится штатная должность "посбонов" - стражей махалли, которые должны вести надзор за соблюдением якобы общественного порядка и морали. Говоря другими словами: с созданием формирования "Махала посбони" в стране родился институт соглядатаев, который, скажем так, является результатом своеобразной инновационной деятельности носителей власти на стезе демократизации и либерализации. Впрочем, на данный предмет я бы рекомендовал ознакомиться с социологически надежным и достоверным массивом информации, документами, добытыми сотрудниками представительства Хьюман Райтс Вотч в Ташкенте и представленными в 2003 и 2004 гг. в виде аналитических докладов "Узбекистан. От Дома к Дому: Произвол махаллинских комитетов", "Создавая образ врага. Религиозные преследования в Узбекистане". В одной из названных работ, созданной на базе 200 углубленных интервью у независимых мусульман, правозащитников, адвокатов и официальных лиц, исследований проведенных в 11 районах г. Ташкента и Ташкентской области, в 7 областях страны и Каракалпакстан есть слова: "На местах махаллинские комитеты служили инструментом тотальной слежки и общественного давления….Отголоском сталинской эпохи стали "митинги ненависти", которые организуются махаллинскими комитетами вместе с милицией и местной администрацией для публичного осуждения унижения и осуждения независимых мусульман и их родственников" (см. Создавая образ врага. Религиозные преследования в Узбекистане. Нью –Йорк 2004, с.36, 45). Лучше не сказать, памятуя, что с 28 декабря 2005 года в Узбекистане ужесточены наказания Уголовного Кодекса по ряду статей. По наблюдаемой волне репрессий, политический режим возрождает традиции прежнего тоталитарного строя 30 – х годов минувшего столетия, особенно по части "плановой охоты на ведьм". А какова же реакция общества? Перефразируя туркестанского мыслителя и просветителя Абдурауфа Фитрата (репрессирован в 1937 году), надо признать горькую правду: узбекский народ, у которого отняли все права, проявляет, как и иные среднеазиатские народы, инфантильно – рабскую, а равно приспособленческую психологию, почитая за достоинство быть терпеливым и класть голову под ноги палачей и расхитителей.
Вместо резюме. Изложенное дает основание говорить: под прикрытием псевдодемократических форм политической системы, конкретным воплощением которой выступает институт махалли, выдаваемый властью за орган самоуправления, в Узбекистане состоялась реставрация авторитаризма наихудшего образца. Произошло то, что и должно было произойти. Мое понимание и объяснение этого процесса сводится к следующему: Во – первых, в Узбекистане сложилась аморфная социальная структура, к которому неприменима ее оценка по классовым или стратификационным основаниям. Это бюджетники, частники, социальная группа, находящаяся между массами маргиналов и люмпенизирующимися людьми. Эта, скажем так, примитивная структура общества отражает собственно и факт доминирования в населении психологии псевдоколлективизма и пассивности перед лицом авторитарного режима власти. Данное обстоятельство также объясняет практическое отсутствие в стране развитых элементов гражданского общества и, соответственно, - объективных условий и предпосылок, которые бы позволяли людям отстаивать свои интересы; Во – вторых, в чертах ментальной физиономии общества, помимо дефицита гражданственности, наблюдается: подверженность следования сознания нашего человека принципам редукционизма и духу репрессивного мышления; инфантильно – рабская готовность претерпевать насилие. В – третьих, можно также констатировать следующее: для значительной части населения присуще соблюдение исламских норм. Иными словами, эти люди находятся в состоянии готовности, либо предрасположенности к устройству жизни по правилам и законам традиционного общества. Свидетельством тому воспроизведение и укрепление в общественно – политической системе, угнетающей личность и человеческое достоинство авторитарной власти, персонифицированной в лице одного. Воочию, это видно и в семье и в сообществе людей махалли и на уровне всего общества. В действительности, если в семье верховодит отец или старший сын, в соседской форме организации общественной жизни – аксакал, то в целом по стране царит единовластие президента И. Каримова. Кстати, он провозглашен и в качестве "юртбоши", что переводится с узбекского языка как "вождь" или "отец народа". В – четвертых, узбекистанское общество, со свойственной аморфностью социальной структуры, будучи безгражданским и с упомянутыми ментальными характеристиками, изначально пригодно для авторитаризма. Разумеется, ни в коей мере я не призываю к авторитаризму. Наоборот, на мой взгляд, за демократию надо бороться. Ничто не возникает из ничего. Нельзя авторитарно построить демократию. Недопустимо соглашаться с призывами к авторитаризму как инструменту перехода к демократии через авторитаризм. К примеру, политический режим И. Каримова под разговоры политологов о "просвещенном авторитаризме", который будто дает простор для становления демократии и проявляет себя в качестве переходного этапа от тоталитаризма к правовому государству, шел по пути к убийству - Андижану 2005. В – пятых, авторитарный режим проецирует свою сущность на органы самоуправления, т.е. махаллинские комитеты, которые, безусловно, воспроизводят и поддерживают эту авторитарную модель властвования, напоминающей правление ельцинского режима. Вместе с тем, названную модель от прежнего российского режима отличает заметный феодальный оттенок, который проявляется через: а) безусловный диктат исполнительной власти, персонифицированной в лице одного; б) полное отсутствие свободы слова и оппозиции; в) корпоративная коррупция и взяточничество; г) ключевая роль семейного клана и их приближенных в принятии важнейших политических и иных решений, обеспечивающих им бесконтрольный доступ к национальным ресурсам, включая государственные резервы и т.д. Таким образом, спустя 15 лет после провозглашения независимости, страна очутилась позади своего исходного пункта - в тупике, если не сказать, что ее постигла социальная катастрофа.
^Баходыр Мусаев
01 – 07. 08 2006 Ташкент
|