РАССКАЗ КАРТИННОЙ РАМОЧКИ (памфлет)

Я - позолоченная рамочка в картине. Что именно в картине изображено, я точно не знаю, однако догадываюсь, что это - портрет какой-то важной "шишки". Почему именно портрет? - спросите вы. Дело в том, что я повешен в галерее самого большого музея страны, а здесь висят только достойные. Сами понимаете, сюда приходят люди, чтобы выразить свои чувства тому, кто изображен на картине. Правда, одни стоят долго, а другие даже не задерживаются, и, естественно, реакция на портрет у всех далеко не одинаковая...

Вот, например, сейчас передо мной стоит человек в зеленой форме, в погонах, с пистолетом на боку. Он восторженно смотрит на портрет и шепчет: "Ооо, дорогой наш вождь, наш главнокомандующий. Прошу вас, останьтесь у власти еще пару лет, ну хотя бы год. Я не успел достроить трехэтажный дом, купить вторую машину и женить сына. Благодаря вам, светоч моих очей, и вашей политике, в стране много врагов народа, тех, кого я, как следователь милиции, могу трясти как грушу. Мне бы сейчас хорошенький бизнесмен, с хорошим капиталом, а я бы выкачал из него на путевку жене за границу, на поступление в институт своей дочери. Ооо, сделай так, чтобы вне закона были еще некоторые предприниматели, ну, пожалуйста, издайте новый соответствующий указ против денежных людей. Мне "бабки" сейчас ой как нужны..."

А вот какой-то лысоватый человек в очках, который пришел после зеленокепочника. Он, приложив руку к сердцу, говорит: "Я вас очень уважаю, наш отец нации. Вы восстановили доброе имя Амира Темура, того, кто много сотен лет назад убивал наших врагов в Азии и даже в Европе. Я, как научный сотрудник, сейчас пишу книгу, и в ней будет много ваших цитат об этом легендарном человеке. Я надеюсь, что за эту публикацию вы наградите меня орденом... Может, когда-нибудь мой бюст будет стоять в институте рядом с вами, ведь мы - продолжатели дела Сохибкирана..."

А вчера к портрету на коленях приполз хорошо одетый человек. Он был толстый, видно, что зажрался, и судя по всему, чиновник большого полета. >Он целовал меня, то есть рамочку, гладил холст, и выл: "Наш благодетель, простите меня. Я украл из бюджета немного, и не совсеми поделился. Прошу, не судите меня строго, во всяком случае, не расстреливайте и не сажайте на много лет. Вы ведь такой как я, тоже воруете, только прикрываетесь Конституцией и другими подстроенными под вас законами. А для нас таких законов вы не издаете, поэтому мы крутимся так, как способны. И не конфискуйте у меня все, ведь у меня дети, жена, родственники, все ждут от меня поддержки и помощи... Ладно, возьмите три дома в Ташкенте и четыре - в Самарканде и Бухаре, шесть автомашин и семь миллионов долларов, но все остальное, прошу вас, оставьте моим бедным родителям и семье..."

Я его понимаю, действительно, что можно взять с чиновника, живущего на скромную зарплату, кроме недвижимости и десятка миллионов баксов? Надеюсь, что портрет благосклонно отнесется к этому достойному человеку. Ведь он служит государству. Поэтому я с уважением отношусь к словам другого человека, недавно приходившего к картине. Он был строго и аккуратно одетый, весь с иголочки и стоял по стойке "смирно".
"Ваше поручение я выполнил, дорогой Боши, - торжественным голосом говорил он. - На Западе всем мозги раздробил, врагов разметал в пух и прах, и там попросили пощады. Теперь Европа и США просят нас простить их, дать шанс исправиться. Обещали всю зарубежную оппозицию возвратить домой, а тут с ними мы, как вы говорили, быстро разберемся... Благодаря вашей политике нашу страну боятся, уважают, мне, например, ручки целовали и кланялись... Прошу вас, оставьте меня в этой должности еще на три года, а я сделаю так, что сам Буш будет каждую неделю приезжать в Ташкент..."

Мне запомнилась какая-то пышная дама, которая плакала от радости и говорила: "Хурматли акамилло (дальше я переведу на русский). Я стала профессором лишь благодаря тому, что выучила все ваши книги и на аттестации в каждую фразу вставляла слово "человек, определивший эпоху". Все молчали в тряпочку, даже дышать боялись. А диссертацию на 90% скатала с ваших цитат, и никто не посмел на голосовании и при обсуждении покритиковать. Теперь, умоляю вас, сделайте меня председателем приемной комиссии в институте, мне нужны деньги. Сами понимаете, взяток за зачеты и экзамены не хватает на жизнь, а сама я хорошенько расстратилась, пока защищала диссертацию и получала звание профессора..."

Иногда нас посещают иностранные делегации. Как-то чернокожие гости из Центрально-Африканской Республики, прослушав лекцию экскурсовода, заявили: "Да, наш император Бокасса тоже ел политических оппонентов!" А гости из Чили аж взмахнули руками и воскликнули: "Seguro, это же наш Пиночет!" Посетители из Европы изумились: "Так этот человек еще живой и невредимый?!" Китайцы также заметили: "Чуть-чуть глаза скосить - и вылитый наш Мао!"

Но ближе к вечеру я был несколько поражен. Незадолго до закрытия музея пришла старушка, которая, оглядевшись по сторонам, быстро подошла к портрету и... плюнула. Я почувствовал, как вздрогнул холст, видимо, это пришлось не по вкусу тому, кто изображен на картине. "Будь ты проклят, подлец! - процедила старушка. В ней было столько презрения, ненависти, что даже я, рамочка, слегка окислилась. Чуть позднее три пацана, подтанцовывая, подошли, и я понял: у подрастающего поколения вообще никакого уважения к старшим нет, полный нигилизм. И кто их воспитывает? Эти ребята, смеясь, подскочили к портрету и фломастером что-то сделали, а потом сиганули. Лишь после прискакала охрана, орала, мол, кто осквернил символ нации, зачем нарисовали усы и рога? Был скандал, портрет на несколько часов сняли, отвезли на реставрацию, чтобы специалисты очистили холст.
Реставратор обещал быстро сделать поручение. Однако, как только охрана музея ушла, так этот человек в халате небрежно закинул картину на диван, сказав: "Посиди пока здесь, ведь скоро будешь сидеть на скамье подсудимых..." Тогда я поразился этим словам: как посмел этот реставратор так плохо отозваться о том, кто изображен на портрете? Я понял, что не скоро вернусь в галерею.

Вечером в лабораторию пришли друзья этого реставратора. Они пили пиво, а пустые алюминиевые банки кидали в портрет и кричали: "О, я попал в глаз!.. Ха, зато я угодил в нос!.. А теперь попробуем заткнуть рот!.. Вот умора, кто бы знал, как мы ставим на место этого пройдоху!" А потом явился старичок, видимо, отец реставратора. Он, проходя мимо, пнул меня: "Чтоб ты сдох, убийца! Чтобы Аллах покарал тебя и твою душу!"

После этого у меня возникло желание, чтобы я была рамкой другой картины. Например, живописи или натюрморта. Это безопасно. А то ведь могут и сжечь вместе с холстом. Кто его знает, как на самом деле люди относятся к тому, кто изображен на картине...

^Вадим Ляганов