>Узбекистану не нужны революции – ни цветные, ни бесцветные. Не скрывая авторитарный характер своего политического режима, мало что сделав для реальной демократической реформы он, возможно, сам еще не понимая того, доказал одну важную истину: на пост-советском пространстве вообще нет демократических режимов, и практически все варианты (а их уже накопилось не менее семи) смены власти еще далеки от демократических.

Поэтому у нашей страны есть шанс продемонстрировать нечто другое. Ей не нужно доказывать, что она самая лучшая или продвинутая в чем-то среди других пост-советских, это, ясно, бессмысленно. Узбекистан не лучше и не хуже других. Но он может показать нечто лучшее и тем самым, действительно продвинуться дальше других. Узбекистану теперь нужно то, что разбудило советский народ в 1985 году: перестройка и новое мышление. Для такого утверждения имеется целый ряд причин и главная из них – сходство той социально-политической ситуации, которая сложилась в Узбекистане и той, которая была накануне перестройки. Основные ее элементы таковы: монополия одной партийной идеологии; отсутствие плюрализма мнений и критики недостатков; отсутствие оппозиционных сил; застойные явления в экономике; лозунговость и кампанейщина; догматизм и апологетика в гуманитарной науке; создание образа внешнего врага и т.п.
Руководство Советского Союза нашло тогда в себе мужество и волю признать кризисное состояние государства, наличие механизма торможения и начать беспрецедентные реформы. В своей книге "Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира" М. Горбачев в 1988 году писал: "Применение методов работы, возникших в экстремальных условиях, привело к торможению социально-экономического роста в изменившихся условиях". Этот тезис можно применить и к пост-советскому Узбекистану. Перефразируя его можно утверждать, что применение методов работы, возникших в советское время, может привести к отставанию страны от мировых темпов глобализации и прогрессивных мировых стандартов демократического развития.
Советская стратегия реформ имела два измерения – внутреннее и внешнее. Внутреннее – это перестройка, внешнее – это новое мышление. Наша перестройка могла бы включать целый ряд серьезных инноваций. Во-первых, необходимо инициировать открытость и гласность в политическом процессе. Во-вторых, настало время дать реальную оценку деятельности партийной системы и приступить к ее реформированию. В-третьих, пора начать серьезную административную реформу, в которой искоренить клановость, местничество и коррупцию. В-четвертых, важно создать социальную атмосферу открытого свободного обсуждения и критики имеющихся в обществе и государстве проблем.
Наше новое мышление могло бы включать тоже целый ряд инноваций. Во-первых, необходимо инициировать новый диалог с Западом и восстановить прежние стратегические отношения. Во-вторых, настало время серьезно заняться, так сказать, регионостроительством, т.е. размораживанием региональной интеграции в Центральной Азии. В-третьих, важно поднять на новый уровень наш профиль в таких организациях, как ООН, ОБСЕ, НАТО, СНГ.
Узбекистан сегодня стоит перед, условно, 9 практическими проблемами и 8 дилеммами демократического строительства. 9 проблем таковы:
1) кризис партийной системы;
2) отсутствие независимых демократических СМИ;
3) кризис системы местного самоуправления граждан;
4) угроза клановости и местничества;
5) отсутствие механизма изучения общественного мнения;
6) не развитость механизма прямой и обратной связи между государством и обществом;
7) злоупотребления и коррупция в государстве и в обществе;
8) вмешательство государства в сектор частного бизнеса и рыночных процессов;
9) разрыв между идеологией и жизнью общества.

А 8 концептуальными дилеммами являются следующие:

1) совместимость секулярного государства и Исламской культуры;
2) совместимость Ислама и демократии;
3) демократия или автократия;
4) безопасность или демократия;
5) национальное или универсальное;
6) постепенное или быстрое движение;
7) либерализм или патернализм;
8) модернизация или традиционализм.

Эти проблемы и дилеммы надо решать не только на государственном уровне, но и, прежде всего, в научном сообществе. Я уверен, если узбекские ученые, а также государство всерьез приступят к решению этих проблем, то Узбекистан может продемонстрировать небывалый взлет научной мысли и политического творчества. К сожалению, узбекские политологи еще даже не поднимают в своих исследованиях такие фундаментальные вопросы и не предлагают инновационные решения. Узбекистан, имея самый мощный научный потенциал среди стран Центральной Азии, не демонстрирует даже половины того расцвета плюрализма мнений, активного и открытого обсуждения проблем, перед которыми стоят нация и государство, которого демонстрирует даже такое слабое государство региона, как Кыргызстан. В соседних странах мы уже наблюдаем выход научной мысли на новые уровни исследования, отличающиеся не только плюрализмом мнений, но и инновационностью подходов.
А у нас есть много, что требует новых подходов. Например, как определить национальные интересы страны? В чем они заключаются? И как их защищать? Как проводить мониторинг реализуемой стратегии с тем, чтобы корректировать ее на отдельных этапах? А нормально ли, что Узбекистан испортил отношения с США, и как следует восстанавливать прежние отношения? А сколько партий нужно стране для полноценного демократического развития? Каково соотношение религии и демократии.
Так, в частности, в октябре прошлого года в Ташкенте прошла международная конференция, посвященная роли и значению Исламского фактора в строительстве гражданского общества. Участники из Узбекистана говорили в основном о том, что уже многократно было сказано на уровне официальной пропаганды, а именно: у нас религия отделена от государства. Эта истина уже не требует доказательства, по крайней мере среди участников конференции, надо было поднимать и обсуждать более глубинные вопросы о роли религии в гражданском обществе. А тут есть, что обсуждать, особенно с учетом того обстоятельства, что Исламская религия и образ жизни все больше утверждаются в жизни общества.
Таких актуальных вопросов, требующих открытого и живого обсуждения огромное количество. Гласность – это, конечно, серьезное испытание, причем это не только функция СМИ, а еще и образ политического мышления. Иногда доходит до паникерства, когда речь заходит о гласности. Утверждают, что при свободном и открытом обсуждении проблем страны начнется перепалка, ругань, вседозволенность и дестабилизация общественно-политической обстановки. Этот тезис – лишь умозрительная формула, не получившая научного подтверждения. Да, всегда найдутся в стране те, кто будет паразитировать на реформах, консервативные и реакционные силы, которые будут всячески тормозить реформы и стремиться дискредитировать его лидеров. Но это не есть основание для свертывания реформ и для скептицизма относительно успеха демократии в "азиатской стране".
О важности и даже международном значении демократического развития Узбекистана и Центральной Азии в целом говорят, в частности, состоявшиеся недавно слушания в Политическом Комитете Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), посвященные специально Центральной Азии. Европа стремится понять и оценить перспективы развития стран региона.
В целом они оказались объектами серьезной критики со стороны Запада (не Востока и не Севера) за неспособность (читай "не желание") проводить демократические реформы и нарушения прав человека. Примеров такой критики не мало. Довольно симптоматичной и иллюстративной явилась, например, конференция Европейского Банка Реконструкции и Развития (ЕББР) в Ташкенте 5 мая 2003 года. Выступая на ней Президент ЕББР Жан Лемьер подчеркнул, что в современных условиях "гражданское общество находится в центре процесса развития. Это важное достижение… Будущий уровень развития сотрудничества ЕББР с Узбекистаном будет зависеть от выполнения Ташкентом своих обязательств относительно реформ… У нас есть выбор между движением вперед и инвестированием и ограничением нашей деятельности, как это мы сделали в других странах".
Как видим для мирового сообщества важно наше демократическое развитие. Более того, как и почти 20 лет назад, когда США поддержали перестройку и решили оказать экономическую поддержку Советскому Союзу, сегодня, я уверен, и США, и другие ведущие демократические государства мира заинтересованы в поддержке политических и экономических реформ во всех новых независимых государствах.

Нынешнее положение Узбекистана – это результат драматического стечения как субъективных, так и объективных обстоятельств. Причем последние (объективные обстоятельства) усилили первые (субъективные). Дело в том, что те, кто делает политику, руководит государством и т.д., действуют не в вакууме и, так сказать, не в "чистых санитарных условиях", а в непростых условиях как внутреннего политического процесса, так и внешнего. Центральноазиатский, а также международный контекст, в котором живет и развивается государство и государственность Узбекистана, напрямую воздействует на характер и содержание принимаемых политических решений. Этот контекст сегодня складывается далеко не благоприятным образом для Узбекистана. Достигает своего апогея геополитическое соперничество великих держав в данном регионе (так называемая Большая игра), причем несущее с собой больше деструктивного, чем конструктивного, потому что ведется оно по правилу "баланса сил" или "игры с нулевой суммой".
В этих условиях вся Центральная Азия и, в особенности, Узбекистан оказались в какой-то растерянности. Начавшийся было демократический процесс в Узбекистане (да и в других странах региона) оказался замороженным не просто в силу ошибок или характера личностей, стоящих у власти, но и в силу объективного, неизбежного воздействия нового миропорядка.

Другими словами, то, что происходит в Центральной Азии и находит свое отражение во внутренней и внешней политике Узбекистана, есть часть более крупного, глобального, глубинного процесса теперь уже мировой перестройки. Поэтому нам нужна своего рода новая наша собственная "Ялтинская конференция", которая определила бы статус региона после окончания "холодной войны". Быть ли Узбекистану и другим странам Центральной Азии демократическими или нет – это часть вопроса об этом новом статусе.

^Фарход Толипов,
Независимый политолог,
Ташкент, Узбекистан