За последние два столетия, в течение которых Россия доминировала в регионе Центральной Азии, никто из местных правителей не представлял судьбу своей страны без российского влияния. Однако, с распадом некогда могучего Советского Союза новые независимые государства Центральной Азии, по сути, оказались один на один со своими многочисленными проблемами, порожденными развалом единого народнохозяйственного механизма и оборонного комплекса.

На этом фоне, прежнее российское руководство, в котором доминировала команда западноориентированных реформаторов, по сути, сделало все, чтобы избавить Россию от т.н. "мягкого подбрюшья". Однако, по мере развенчания ностальгических надежд на возрождения союзного государства или хотя бы сохранения единого экономического и военного пространства, центральноазиатские республики вынужденно стали искать свои пути выхода из кризисной ситуации, в том числе, путем установления новых партнерских отношений со странами региона и мировыми державами.

Ситуация стала постепенно меняться только в начале 90-х годов, когда российские власти осознали, какими потерями для них обернулась подобная недальновидная политика. Однако, "свято место пусто не бывает". Опустевшая к этому времени политико-экономическая нища России уже оказалась занятой США, странами Евросоюза, Ираном, Пакистаном и Турцией. В результате предпринятых усилий, Москве, в определенной мере, удалось восстановить свои утраченные в прошлом позиции в регионе.

На этом фоне Таджикистан, в силу продолжавшегося гражданского противостояния, долгое время оставался, пожалуй, единственным исключением. Россия сохранила здесь не только доминирующее политическое, но и военное присутствие, в первую очередь, в лице 201 мотострелковой дивизии, а теперь, созданной на ее основе военной базы. В отличие от своих ближайших соседей по региону, Таджикистан долгое время придерживался исключительно пророссийской политики, оставаясь при этом, со своей почти миллиардной внешней задолженностью (в том числе, перед Россией), населением, более половины из которого находилось за чертой бедности, транспортной, коммуникационной изоляцией и другими многочисленными социально-экономическими проблемами. В этот период, в силу, как внутренней нестабильности, так и бедственной экономической ситуации, республику покинули несколько сот тысяч этнических россиян, столько же таджикистанцев ежегодно вынуждены были выезжать на заработки в другие страны СНГ. Понятно, что ни одно правительство не могло бы бесконечно мириться с подобным положением вещей в надежде на перемены в настроениях своего "старшего брата" - РФ. Именно эти, на мой взгляд, вполне оправданные прагматичные факторы послужили поводом к вынужденному поиску таджикским руководством новых партнеров, главным образом среди тех, кто готов был оказать помощь в реанимации экономики страны, от состояния которой во многом зависели ее стабильность и устойчивое развитие, и, как следствие, безопасность. Ведь хорошо известно, что именно бедственное социально-экономическое положение является базовой предпосылкой для наркобизнеса и экстремизма, а также преградой для эффективной борьбы с этими негативными проявлениями.

Нельзя забывать и того, что однобокая пророссийская политика таджикского руководства не удовлетворяла достаточно влиятельные внутриполитические силы страны, которые видели будущее страны или в стане мусульманских государств или ориентированным на запад.

В результате политики диверсификации внешнеэкономических связей, руководству Таджикистана в последние годы удалось значительно улучшить социально-экономическую ситуацию в стране и добиться ее инвестиционной привлекательности. Так, с помощью турецкой компании "Оят ин-шаат" была построена дорога, которая обеспечила круглогодичное транспортное сообщение между центром и ГБАО с выходом к границам Китая. Иранцы инвестировали строительство тоннеля "Истиклол", ГЭС Сангтуда –2, ряд крупных инвестиций в экономику Таджикистана вложили КНР и другие страны. США ведут строительство моста на трансграничной реке Пяндж между Таджикистаном и Афганистаном. А что же Россия? Все эти годы российские власти, как ни странно, занимали сравнительно пассивную позицию в отношении Таджикистана, хотя с учетом своего огромного потенциала могли вложить немалые средства для экономического возрождения своего стратегического партнера. По настоящее время в Таджикистане не был реализован ни один сколь-либо значимый экономический проект. Более того, Москва раздраженно воспринимала любую попытку Таджикистана расширить свои внешнеполитические и внешнеэкономические связи.

Казалось, дело сдвинулось с мертвой точки в 2004 году, когда в ходе официального визита президента РФ В. Путина в РТ был подписан ряд масштабных двусторонних соглашений в военно-экономической сфере. В частности, компания РусАЛ обязалась вложить 560 млн. долларов в строительство Рогунской ГЭС, построить на юге страны второй алюминиевый завод мощностью в 200 тыс. тонн в год и переоборудовать цехи ТадАЗа. На все это РусАЛ планировал затратить 760 млн. долларов США. Для Таджикистана реализация этих масштабных совместных экономических проектов имела исключительно важное значение, т.к. от них напрямую зависели общественно-политическая и стратегическая стабильность страны. Однако, довольно скоро стало понятно, что российская сторона не торопится с практической реализацией заключенных договоренностей. Создается впечатление, что Россия в очередной раз "застолбила" за собой Таджикистан, обнадежив и связав нас партнерскими обязательствами, а затем задвинула на "задворки" своих национальных приоритетов. Реального сдвига в освоении Россией потенциала таджикской экономики так и не произошло. Широко разрекламированные проекты РусАл, на деле только создали кучу проблем для властей РТ. Хотя, казалось бы, объективно они позволили бы обеспечить не только существенную прибыль, но усиление российского влияния, как в Таджикистане, так и в соседних с ним государствах региона. Кроме того, в страну, для участия в реализации совместных проектов могла бы вернуться значительная часть наших бывших соотечественников из числа русскоязычного населения, в большинстве своем - высокопрофессиональные кадры. Вместе с тем, по настоящее время из обещанных россиянами более 2 миллиардов долларов, практически инвестировано только строительство ГЭС Сангтуда-1. Здесь, пожалуй, надо отдать должное председателю РАО ЕЭС России А. Чубайсу, который показал себя как умелый организатор и дальновидный политик.

Тем временем, руководство Таджикистана, разочаровавшись в сотрудничестве с РусАл, заявило, что собственными силами построит Рогунскую ГЭС. Хотя понятно, что Таджикистан, будучи беднейшей страной на постсоветском пространстве, вряд ли сможет собственными силами достраивать столь дорогостоящее сооружение. Значит, ему все равно придется искать других партнеров, пусть даже среди конкурентов России за сферу влияния в РТ и регионе в целом. Однако Россия все еще сохраняет шанс, чтобы исправить положение и приступить к достройке Рогунской ГЭС, с помощью РусАл или без него. Ведь, в конечном итоге, продвижение региональных экономических, коммуникационных, гуманитарных и иных проектов РФ, помимо прочего, содействовало бы созданию позитивного фона для ее присутствия в ЦА и исторически обусловленному влиянию на регион.

Отсутствие у России последовательной и целостной стратегии в отношении стран Центральной Азии проявилось и в вопросах обеспечения региональной безопасности, имеющей, помимо прочего, исключительную важность и для безопасности самой России. На фоне продолжающихся попыток создания внешними силами в непосредственной близости от нее зон нестабильности и военно-политических форпостов, эта проблема приобретает все большую актуальность для России. Вместе с тем, после развала СССР вся военная техника, включая вооружение 40-й армии и бывшего САВО была спешно национализирована в собственность новых независимых государств. В отличие от своих соседей, Таджикистану ничего не досталось. Более того, в течение 1992 г. Москва приняла на себя управление теми советскими частями, которые еще находились в Таджикистане – 201-й мотострелковой дивизией и погранвойсками. Справедливости ради, надо отметить, что тогда эта мера спасла таджиков от взаимоуничтожения. Ведь, попади военная техника в руки исламской оппозиции, вооруженное противостояние привело бы к еще большей трагедии. Но сейчас, совсем другая ситуация. На основе подписанных двусторонних соглашений о преобразовании дислоцирующейся в Душанбе российской 201-й мотострелковой дивизии в военную базу, Москва получила в собственность и уникальный оптикоэлектронный узел контроля космического пространства "Окно". Сделано это было, как утверждалось тогда, в обмен на привлечение в Таджикистан российских инвестиций и не только. По этому поводу, бывший министр обороны РФ С. Иванов сказал: ".. с подписанием акта передачи "движимого" имущества решилась и судьба "недвижимого" - оптикоэлектронного узла "Окно". Его существование и статус важнее для безопасности России, чем танки, бронетранспортеры и артиллерийские установки 201-й дивизии". Для сравнения, в 2005 году на обустройство авиабазы "Кант" в КР РФ выделено 100 миллионов рублей. Помимо этого, Россия в 2006 и 2007 годах, на основе подписанного с Кыргызстаном контракта, окажет военно-техническую помощь киргизской армии. На этом фоне, из указанного "движимого" военного имущества Таджикистан по сей день не получил ничего. Знак "доброй воли" Таджикистана по размещению на своей территории российской военной базы на фоне нищеты и бедственной экономической ситуации становится все более обременительным и тяжело объяснимым. Ведь компоненты российской военной базы ни копейки не платят за аренду, за исключением лишь незначительных коммунальных и прочих расходов. Кроме того, аэропорт г. Душанбе, где базируются пять штурмовиков Су-25 и семь боевых вертолетов, находящихся в оперативном подчинении 201-й российской военной базы, используется российскими ВВС практически бесплатно. В этой связи, представляется вполне обоснованным требование руководства ГУАП "Таджик Эйр" на встрече с командующим пятой армией ВВС и ПВО РФ генерал-лейтенантом В. Волковицким об оплате за пребывание авиационного компонента 201-й российской военной базы. Однако, российской стороной это требование воспринимается как уход таджикского руководства от российского ориентира. Хотя здесь абсолютно нет никакой политической подоплеки.

>На фоне пассивной и вялой инвестиционной политики РФ в Таджикистане, прикрываемой т.н. "прагматичной линией поведения" в значительной мере активизировались другие мировые и региональные игроки. Хотя очевидно, что таджикское руководство осознает, что вслед за экономическими инвестициями, неизбежно последуют требования о внедрении в стране западных демократических ценностей, и, в случае отказа от них, начнется вполне предсказуемое давление, в том числе, под знаком защиты их экономических интересов или прав человека. При этом, например, для США сами по себе экономические проекты вторичны. Их основная цель заключается в выдавливании и ослаблении позиции России в регионе, в том числе - по грузинскому или украинскому сценарию.

На этом фоне, любая попытка таджикских властей проявить самостоятельность в выборе экономических и иных партнеров, даже не в ущерб российским интересам, неизменно вызывает раздражение Москвы, за которой, как правило, следует откровенно антитаджикская пропагандистская кампания в СМИ. Достаточно упомянуть ситуацию с таджикскими гастарбайтерами, за которыми с легкого пера российских журналистов, надежно закрепился имидж наркодельцов или исламистов. Хотя всем известно, что сотни тысяч граждан Таджикистана, вынужденных выезжать на заработки в Россию, как правило, выполняют самую грязную и низкооплачиваемую работу, при этом зачастую они в первую очередь становятся объектами нападок не только со стороны скинхедов и прочих отморозков, но и представителей власти, правоохранительных органов РФ. Очередной жесткий информационный прессинг в отношении Таджикистана в СМИ развернули после вывода российских пограничников. Однако, как свидетельствует ситуация последних двух лет, таджикские пограничники справляются со своими обязанностями, во всяком случае, не хуже российских.

Таджикистана, в отличие от своего "старшего брата", никогда не давал России объективных поводов для обвинения в игнорировании российских интересов или уклонении от выполнения союзнических обязательств. Кроме того, Таджикистан в отличие от некоторых своих соседей по региону никогда не выходил из ОДКБ, активно участвует в формате СНГ, ЕврАзЭС, ШОС и других региональных организаций, где традиционно преобладает позиция и влияние России.

Для пересмотра сегодняшней политики РФ в отношении Таджикистана (в том числе, инвестиционной) требуется выраженная политическая воля российского руководства. Ведь от позитивной, в первую очередь, экономической политики РФ, зависит, сможет ли Россия сохранить и укрепить свое политическое, военное и культурно-гуманитарное присутствие в Таджикистане.

Нынешнее же состояние российско-таджикских отношений больше напоминает мне известную русскую пословицу про собаку на сене, которая и сама не ест и другим не дает. Более того, нерешенность таджикско-российских и региональных проблем (включая вопросы урегулирования гидроэнергетических и водных ресурсов), при отсутствии системных прорывных и действенных решений со стороны РФ, вполне способна, при определенных обстоятельствах, обострить отношения между двумя государствами, в чем не заинтересовано ни одно из них.

^Рустам Муродов - независимый журналист
rmurod@narod.ru