Братья или манкурты? Когда закончатся водные страдания южного Казахстана

На Сырдарье очередное наводнение – вновь подтоплены дачные поселки в
пригородах Кызылорды, ледяные заторы угрожают прорвать дамбы в Казалинском районе, срочно подтягивается техника, мобилизуется МЧС, военные, местные жители. И такая ситуация в южном Казахстане уже четвертый год, сколько потрачено средств из местных и государственного бюджета, какие потери понесло народное хозяйство и обычные граждане, а кто виноват?

Ответ известен – это Кыргызстан сбрасывает из своих Нарынских водохранилищ "лишнюю", для него, воду. Наши киргизские братья уже который год, несмотря на все достигнутые договоренности и подписанные соглашения, хозяйствуют по собственному усмотрению.
Весенняя паводковая вода им не нужна, переизбыток, орошать им особенно
нечего и поэтому с легким сердцем открываются шлюзы и дела нет, что у нас
размываются поля, рушатся каналы, дамбы и, подчас, гибнут не успевшие
собрать свое добро дачники.

Зато летом, когда эта "ненужная" вода будет на вес золота, полупустые
киргизские водохранилища спустят вниз только грязную и редкую струю.
Аналогичная ситуация в соседнем Узбекистане, где особенно страдает
Наманганская область, немногим лучше положение в Фергане, совершенно та же картина с таджикскими ГЭС, которые терроризируют жителей Амударьинской и Зеравшанской долин. Почему так получается? Почему наши соседи не хотят понимать и учитывать наши интересы? Казалось бы, мы живем вместе не одно столетие, наши предки накопили огромный опыт взаимоуважения. Как гласит старая узбекская пословица – "Разъединились – стали болотом. Объединились – стали рекой".

>Не реки нас разъединили, а амбиции политиков, которые в поиске сиюминутной выгоды, готовы обречь на смертельную жажду соседей.
Хозяином водной кладовой Центральной Азии является Таджикистан. Дотошные ученые подсчитали - республика занимает третье место в мире по количеству водных ресурсов – в горных ледниках более 60 процентов запасов всей Центральной Азии, это, как минимум, половина стока воды бассейна Аральского моря. Совокупный потенциал рек и озер Таджикистана в энергетическом выражении составляет свыше 64 млн. квт/час. Одна Нурекская ГЭС (мощность 3 млн. квт/час) регулирует почти 50 процентов воды, необходимой Узбекистану (не считая Чарджоуского/Туркменабатского оазиса Туркмении). По завершении строительства Рогунской ГЭС, а недавно объявлено, что это сделает Таджикистан самостоятельно в самом гигантском варианте плотины, эти цифры составят 100 процентов воды Амударьи. Монополия и перспектива получить невиданные супер-прибыли застит глаза некоторым таджикским и киргизским чиновникам. Уже объявлено о планах поставки электроэнергии в Афганистан, Иран, Пакистан и Китай. Сам Китай обещает вложить крупные средства в строительство новой Зеравшанской ГЭС, Иран, вместе с россиянами – уже работает по проекту каскада Сангтудинских ГЭС.

Но, например, по тому же Зеравшану – Таджикистан сам использует на
собственные нужды никак не более 5% стока реки, 95% - орошают узбекские
поля и если водопоток будет даже частично приостановлен – никаких
альтернативных источников в долине просто нет. Понимают ли наши соседи всю глубину проблемы? Бесконечные переговоры на уровне правительств пока не дают результата.

Водонапорный тупик

С середины 1990-х годов, сначала в рамках Центральноазиатского союза, затем Организации Центральноазиатского Сообщества, предпринимались попытки свести воедино два указанных противоречия и найти мало-мальски приемлемый компромисс. Еще в 1992 году была создана Межгосударственная Координационная Водохозяйственная Комиссия (МКВК) Центральной Азии с ее исполнительными органами, предназначением которой было заявлено проведение в жизнь единой водохозяйственной политики. В том же 1992-м в г. Алматы было подписано первое центральноазиатское межправительственное соглашение о сотрудничестве в деле согласованного управления использованием водных ресурсов Сырдарьи и Амударьи. (Потом они повторялись едва ли не ежегодно). В 1998-м последовало заключение долгожданного (и мучительно составлявшегося) Соглашения между Правительствами Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана "О сотрудничестве в области охраны окружающей среды и рационального природопользования" и была ровозглашена договоренность о создании Центральноазиатского водно-энергетического консорциума. Тогда же было подписано первое Соглашение "Об использовании водно-энергетических ресурсов бассейна реки Сырдарья", которое затем несколько раз обновлялось и дополнялось. Наконец, в 2002 году президенты Центральной Азии (без С.Туркменбаши) приняли "Решение об основных направлениях Программы конкретных действий по улучшению экологической и социально-экономической обстановки в бассейне Аральского моря на период 2003-2010 гг.", где была предусмотрена подготовка Пакета Соглашений по основным трансграничным водотокам. В развитие указанных документов несколько раз на самом высоком уровне принимались и декларировались программы об активизации и интенсификации сотрудничества, однако, организационное обеспечение проектов так и не было создано и все перечисленные амбициозные Соглашения на практике не работают. Подписывали, жали руки, улыбались, обнимались, давали совместные интервью и даже публично клялись в "вечной дружбе", а потом – разъезжались и все (включая воду Сырдарьи и Амударьи) текло своим чередом.

Действительно, о каком ответственном сотрудничестве можно договариваться с той Киргизией, если в самой воднобогатой стране и по официальным данным – более 700 тысяч кыргызстанцев из 800 населенных пунктов страны не имеют доступа к чистой питьевой воде, 40 процентов водопроводов и оборудования, построенных еще в советские годы, изношено и пришло в негодность. Треть населения страны пользуется водой из колодцев и цистерн, за которыми с рассвета выстраиваются длинные очереди, а в некоторых аилах 2 лепешки
меняют на 40-литровую канистру с водой. Треть имеющихся водных ресурсов в Киргизии теряется из-за нерационального использования – это признает
официальный Бишкек и это страшная цифра. Ситуация в Таджикистане ничуть не лучше, если не гораздо хуже. Благополучный имидж Душанбе несколько спасает только отсутствие вразумительной статистики.

"Вода мутнеет в истоке" - говорят таджики. Как права народная мудрость.
Страны-экспортеры хотят продавать воду и электричество, но не хотят идти на создание наднациональных контрольно-распределительных органов. Они категорически против увязки водо- и энергопоставок с импортом углеводородов и другого сырья в свои страны. Страны-потребители, и рады бы воду и электроэнергию покупать, да делать это им не на что (нет средств), а эквивалентный обмен приобретает столь запутанные формы, что разобраться во всех тонкостей взаимозачетов, с учетом перекрестных долгов, споров за землю, неурегулированных тарифов – не может никакое ООН. Вдобавок, как бы это помягче сказать, многие лидеры Центральной Азии не по одному разу, за истекшие годы, меняли свою принципиальную позицию, в том числе и по водному вопросу.

Четко и ясно сформулировал свой взгляд и никогда его принципиально не менял только Туркменистан – сразу и безоговорочно отказавшись присоединяться к проекту единой водо-энергетической системы СНГ.
В Киргизии, еще при А.Акаеве, разрабатывали оригинальный проект так
называемого "Водного кодекса", который предполагалось предложить для
заключения всем странам ЦАС в виде особого законодательного акта,
обязательного для исполнения сторонами-подписантами и стоящего выше
национального законодательства. Сил и средств (грантовых) ушло на
составление статей "кодекса" - с избытком, помимо собственных, работала
масса иностранных экспертов, но когда документ в общих чертах был готов,
ни одна из сторон не стала даже обсуждать его положения с Бишкекскими
прожектерами.

Министр сельского и водного хозяйства Киргизии Александр Костюк , горемычно разводил тогда руками - его ведомство разработало 4 варианта этого документа с целью установления единых юридических основ использования питьевой воды, которая в климатических условиях Центральной Азии становится с каждым годом все дефицитнее. Но никому нет дела до этого титанического труда. Таджикистан с проектом своего варианта "водного содружества" выступил чуть позже. В сентябре 2004 года на пафосной конференции под эгидой ООН в Душанбе был составлен так называемый "Душанбинский водный призыв" -
достаточно забавный документ, являвший собой квинтэссенцию тогдашней
позиции официального Таджикистана. Премьер-министр Таджикистана Акил Акилов заявил, что Душанбе предлагает проект реально действующей организации, а не аморфного объединения. Первоочередной задачей Водного консорциума по-таджикски должен был стать "справедливый раздел реки Амударья". В чем, конкретно, заключалась эта справедливость, таджикская сторона формулировала смутно, но основная мысль была ясна – воду, как и электроэнергию, надо продавать за деньги, она, суть, невосполнимое природное богатство. Почему невосполнимое? А, ледники-то, тают. По прогнозам некоторых маститых ученых, главным образом опять-таки таджикских, уже к 2050 году на территории современной Центральной Азии вообще не останется горного льда. Глава таджикского правительства запугивал тогда делегатов конференции позицией Туркменистана, который, отвергнув интересы соседей, начал строить резервуар в Каракумах объемом 100 кубических километров. "Это поставит под угрозу существование Аральского моря, которое вмещает сейчас 115 кубокилометров воды, - гневался А.Акилов. По его словам, только создание консорциума поможет разрешить эту и многие другие водные проблемы Центральной Азии.

Сухим остатком указанного, и последовавших вслед за ним Душанбинских
"международных форумов по пресной воде", были призывы к мировым политикам и СМИ объявить 2005-2015 годы международным десятилетием - "Вода для жизни", выдвижение кандидатуры Президента Э.Рахмонова на Нобелевскую премию Мира и несколько аналогичных, очень важных для судеб всего региона инициатив.

Киргизия, в том же 2004 году, устами вице-премьера Базарбая Мамбетова,
сформулировала свое видение перспектив создания совместного водного
консорциума и существующих в регионе водно-энергетических проблем. Общее водопользование по-киргизски, однозначно доказывало необходимость создания межгосконсорциума на основе каскада Нарынских ГЭС, и, как первый этап интеграции – постройку общими усилиями киргизской же Камбаратинской ГЭС. При этом тогдашний глава киргизского МИДа Аскар Айтматов не уставал
повторять, что в этом вопросе Киргизия исходит из необходимости учета
интересов всех государств Центральной Азии.

Да, можно понять позицию Киргизии и Таджикистана, из года в год поднимающих перед своими соседями принципиальный вопрос о формах продажи им воды в качестве товара. Можно принять и их аргументацию с ссылками на международный опыт и практику поставки водных ресурсов за твердую валюту (как это делает Саудовская Аравия и ряд арабских монархий). Но прежде чем продавать любой товар, надо создать твердую правовую базу и хотя бы в общих чертах ознакомиться с историей вопроса. Надо, наконец, заключить хотя бы базовые соглашения о трансграничных реках и разделе сфер ответственности сторон в вопросах общего водопользования.

Вода – не товар, а общее достояние

Суть проблемы в том, что практически все 90 водохранилищ бассейнов Сырдарьи и Амударьи были построены Советским Союзом с главным расчетом – обеспечить надежность орошаемого земледелия. Собственно, производство электроэнергии на уже построенных и заложенных в то время ГЭС, воспринималось как побочный (хотя и выгодный) продукт. Основной задачей ГЭС и крупных водохранилищ было не производство дешевого электричества, а регулирование и накопление (в маловодные годы) стока воды для развития хлопководства и, шире, сельского хозяйства густонаселенных "нижних долин". Киргизские и Таджикские ГЭС были составляющими элементами единого хозяйственного
комплекса и плановой системы большой страны, управляемой
надреспубликанским центром в лице союзных профильных министерств и Совета министров СССР. Москва, выступая в роли арбитра, конечно, была не самым лучшим "третейским судьей", но эта система, пусть не совсем удачно, но работала. Сегодня, абсолютно независимым Таджикистану и Киргизии, как бы дела нет до проблем соседей. Самые крупные ГЭС и водохранилища расположены на их территории, население обеих стран невелико и не сталкивается с трудностями перенаселенной Ферганской долины, где снижение урожайности в год на 10-15% уже грозит голодом. У нас вода и электричество. Не хотите покупать воду, платите за электроэнергию. В первые годы суверенитета бишкекские и душанбинские правители с легким сердцем попытались перепрофилировать имеющиеся ГЭС с решения вопросов общей центральноазиатской ирригации на сиюминутную выгоду от экспорта "света".

У Душанбе и Бишкека ясная позиция: вода течет, турбины вертятся, водосброс теперь идет без учета интересов "нижних соседей", зимой вода в
водохранилищах на лето не копится, в весенний паводок – открываются
задвижки и поля соседей затопляются, летом и осенью, когда зреет урожай – воды нет. Интересы гидроэнергетики (развитой в государствах "верха"), объективно не согласуются с требованиями орошаемого земледелия государств "низа", и это влечет за собой серьезные конфликты, в этом противоречии интересов и корень всех бед. Отсюда и бесконечные ежегодные нарушения режимов работы самых крупных Токтогульского (Киргизия), Нурекского (Таджикистан) и некоторых других водохранилищ. Между тем, многочисленные плотины нарушают естественный водосток, путем обычного испарения с поверхности водохранилищ, в условиях нашего климата, теряются огромные объемы "жидкого золота". А если добавить неэффективное распределение имеющихся ресурсов в странах-экспортерах, потери грозят обернуться катастрофическими последствиями. От элементарной бесхозяйственности "наверху", страдают соседи "снизу". Современный мир – большой коммунальный дом, если твою квартиру затопили соседи сверху или перекрыли водопровод, то надо с ними "разбираться", а не безропотно ждать милостей от природы.

Что делать?

На наш взгляд, решение центральноазиатской водной проблемы лежит
исключительно в политической плоскости и зависит только от воли и
искреннего желания конкретных политиков развязать все имеющиеся узлы. Не надо ежегодно "выдумывать велосипед", в решении Глав Государств Центральной Азии "Об основных направлениях программы конкретных действий по улучшению социально-экономической и экологической обстановки в бассейне Аральского моря на период 2003 – 2010 г." от 6 октября 2002 г., в самом первом его пункте, четко прописан главный приоритет: "Разработка согласованных механизмов комплексного управления водными ресурсами бассейна Аральского моря, в том числе пакет соглашений по бассейну р. Амударьи".

Необходимо подготовить и подписать Соглашение по бассейну Амударьи, которое будет: а). четко определять сценарии и лимиты водопотребления из реки, включая ограничения потребностей Таджикистана и Киргизии в рамках ранее намеченных лимитов по схеме комплексного использования р. Амударьи;
б). ориентировать все страны региона на поэтапное снижение суммарного водопотребления из бассейна всеми водопользователями, хотя бы в размере 5-10 % от исходных показателей 2005 г.; в). жестко определить величины расчетных экологических попусков по реке и в
дельту, а также мероприятия по их поддержанию и механизм контроля; г).
узаконить все положения строительства и режима работы гидроэлектростанций.

Всем нам надо перестать уподобляться манкуртами – не помнящими родства и научиться уважать интересы друг друга. В этой связи, можно только согласиться с таджикским академиком Давлатом Усмоном, который не убоявшись конъюнктуры момента прямо говорит, что неразрешенность вопросов использования гидроресурсов в Центральной Азии становится серьезным тормозом на пути урегулирования многочисленных региональных, внутренних и локальных конфликтов, превращается в перманентную болевую точку во взаимоотношениях всех пяти бывших советских среднеазиатских государств.

Только с принятием так называемого азиатского водного пакта можно будет
рассчитывать на реальную региональную интеграцию, на снижение уровня
внутригосударственного социального давления и на гарантии национальной
безопасности республик Центральной Азии.

Кайрат Сыртанов
"Омир айна" ("Зеркало жизни"), г. Шымкент,
20 марта 2007 г.