В этом году состоится празднование 800-летия великого сына таджикского народа, гениального поэта и философа-суфия Джалолиддина Балхи (Руми). На наш взгляд, это серьезное основание, чтобы в дни праздника Навруза объявить 2007 год Годом Таджикской Философии. Настолько суфизм неотъемлем от сердца философской традиции таджиков, как богатейшая ее часть.

В науке, и вообще в цивилизации, есть знатоки и аналитики, хотя такое разделение иногда весьма условно: были жрецы и были гении. Однако когда знаток и аналитик в полной мере соединяются в одном лице, происходят события, влияющие на ход развития человечества. Сотнями, а может, тысячами лет передавались и записывались предания, но Заратуштра соединил их в одном порыве озарения. Прекрасным знатоком философии и великим аналитиком был Аристотель. А Абуали Ибн Сино, Гегель?! Авиценна совершил великий творческий синтез не только в философии, но и медицине. Такими же были Альберт Эйнштейн, Нильс Бор, Вернер Гейзенберг, Илья Пригожин и другие.

Если быть ближе к нашей истории, взять науку и адекватных ей ученых, например, востоковедение, то необыкновенным аналитиком обширного восточного наследия был русский ученый В.В. Бартольд. Зачинатель советской философской традиции таджиков выдающийся ученый А.М. Богоутдинов, был и тем и другим. Именно он впервые у нас поставил вопрос о существовании диалектических идей у Джалолиддина Балхи (Руми). "Однако справедливость требует подчеркнуть, что в наследии Руми имеется ряд ценных диалектических идей о развитии в природе, что дает основание говорить о том, что многие вопросы, решенные Гегелем, Руми ставил еще 500 лет назад и частично, правда не в такой степени совершенства как Гегель, решил их, - писал А.М. Богоутдинов - Дальнейшее исследование или докажет, или опровергнет наше мнение в этом вопросе. Исследования иранского философа Эхсана Табари пока что говорят в пользу нашего мнения" (Избранные произведения, Душанбе: Дониш, 1980. - С. 309-310).

Постановкой проблемы о существовании диалектики суфизма на примере сопоставления философии Фахриддина Ироки и Гегеля мы исходим из универсальности человеческого познания, которое отражает универсальность мира, несмотря на все внутренние различия. При этом мы поведем речь не только о диалектических идеях, а о существовании системы диалектики суфизма. Ключом для этого является диалектика Гегеля в новом нашем понимании. Поэтому вполне реально говорить и сравнивать человеческую мысль по разным рукавам развития человечества - Востока и Запада. Для этого есть достаточные основания. Стоит только обратиться, например, к идеям такого видного представителя суфизма, каким был Фахриддини Ироки, живший и творивший в 13 веке, другим суфиям и творчеству великого немецкого философа - Гегеля.

Творчество Фахриддини Ироки хорошо знают в Иране, Афганистане, Индии и Пакистане, но о нем недостаточно знают у нас, несмотря на то, что он из плеяды богоодаренных таджиков. Между тем, творчество Гегеля глубоко и всесторонне исследовано, прежде всего, в Европейской философской традиции, но, на наш взгляд, есть много неисследованных аспектов соотношения его творчества с философской мыслью Востока. Эта задача еще более масштабно встала сегодня в независимом Таджикистане после огромной работы, проведенной деятелями науки и культуры в последнее столетие в русле нового шуубийя. Предварительно несколько слов следует сказать о ней. Окидывая единым взглядом историю таджиков, мы можем с уверенностью говорить сегодня о шуубийя советского периода, которая отличается многоцелевым характером. Новая шуубийя, начиная от Садриддина Айни, Абдугани Мирзоева, Алоутдина Богоутдинова, Бободжона Гафурова и других деятелей науки, литературы и культуры, заложила непосредственную основу национальной независимости современного Таджикистана. Шуубийя это не просто переводы, но в подлинном ее смысле, прежде всего, сохранение и развитие наследия, которое, в конечном счете, влияет на все развитие народа. Основная цель шуубийя, которую мы предлагаем понимать несколько шире в соответствии с ее смыслом, заключается в защите существа народа и культуры во имя будущего.

Это возрождение происходит сегодня в Таджикистане вопреки всему. То есть мы предлагаем понимать шуубийю в узком и широком смыслах. "В половине IX века иноверцы и инородцы в халифате, - писал ВВ. Бартольд о патриотизме иранских народов в эпоху халифата, - были гораздо образованнее мусульман и арабов. Сознание инородцами своего культурного превосходства над арабами вызвало в мусульманском мире ряд националистических движений, объединенных под общим названием шуубийя+" (Сочинения. Т. VI. // Москва: "Наука" - С. 152). Одной из главных задач того времени было сохранение доисламского наследия путем переводов на арабский язык.

Самопознание человечеством, к сожалению, происходило в ущерб осознания самоценности восточной мысли, в частности в лице суфизма, несмотря на то, что в пробудившихся странах Востока - Таджикистане и Центральной Азии, Иране, Индии, Китае и Пакистане, Арабских странах на протяжении более чем последнего столетия имело место явление, которое мы по праву можем назвать Шуубийя Востока. В результате разнородности развития восточных стран и европейских на протяжении последних веков и отсутствия в прошлом политической независимости у первых, названные страны и их народы должны были решать задачи сохранения своей этничности во имя возрождения.

Одна из них это Шуубийя Востока, возникшая с началом великого пробуждения Азии. Шуубийя в широком смысле слова и сегодня существует, поскольку и сегодня не решены задачи преодоления неравномерности развития Востока и Запада. Надо открыто признать, что эта неравномерность препятствует окончательному выходу бесценной духовности Востока из тумана замалчивания и европоцентризма.

В русле шуубийя советского периода и в годы независимости многие замечательные ученые Таджикистана провели огромную работу по исследованию, переводам и комментариям обширного философского наследия таджиков. Прежде всего, такой важной его части, как философия суфизма в различных его направлениях, в частности суфизма Джалолиддина Руми, Абдурахмони Джами, философии накшбандия, гносеологии суфизма, в целом - Хорасанского суфизма, и т. д. Это А.М. Богоутдинов, М.Р. Раджабов, М.С. Асимов, М.Д. Диноршоев, Н.Ф. Одилов, К. Олимов, А. Мухаммадходжаев, М. Султанов, Н. Кулматов (Арабзода), Х.Д. Додихудоев, А. Шамолов, С.Х. Рахимов, C. Сулаймонов, К. Бекзода, Назри Яздони, Т. Мардонов, И. Зиеев, М. Хазраткулов, Х. Зиеев, Я. Одинаев и многие другие. Исследование суфизма в Таджикистане проводилось в тесной связи с исследованиями суфизма в России, Иране, Центральной Азии, Арабском мире, в странах Европы и Америки. Вместе с тем, работа продолжается и сегодня. Перед учеными возникают самые неожиданные проблемы, требующие изучения.

Шуубийя советского периода сохранила и одновременно развила духовное наследие таджиков, которое получило крылья политической свободы в современном Таджикистане.

Сегодня назрела задача постановки проблемы о существовании диалектики суфизма как автохтонной системы диалектики в интеллектуальной традиции Востока. Мы попытаемся предпринять ряд методологических шагов, показывая ее на основе сравнения взглядов Гегеля и Фахриддини Ироки, одновременно обращаясь и к другим представителям суфизма. Вместе с тем, это требует дальнейшего изучения диалектики Гегеля и ее развития.

В начале следует отметить, что идеи диалектики развивались издревле, и в религиях, и в учениях мыслителей, и они были предметом внимания ученых в различные времена. Однако когда мы говорим о диалектике суфизма, то речь не идет об отдельных элементах, моментах или идеях диалектики во взглядах суфиев, а о существовании автохтонной системы диалектики суфизма, хотя и не явно осознаваемой, но глубоко специфичной и своеобразной своей глубиной. И это мы утверждаем в контексте исследовательской литературы о внешних и внутренних источниках философии суфизма.

Перейдем непосредственно к нашей теме. Известно, что для суфизма характерен пантеизм. Именно русло пантеизма являлось наиболее благоприятной сферой для более успешного развития диалектики, как у Гегеля, так и у суфизма. Пантеизм не случаен для диалектики Гегеля, диалектика же суфизма не случайна для его пантеизма. Гегель считал себя последователем пантеистических учений.

Часто исследователя, и не только начинающего, поражают специфика, необычность суфийского пантеизма - своеобразие идей суфизма о тождестве Бога, человека и природы, человека и Бога, Единого и множества, бескрайнего (Солнца, моря) и частицы, которые не совсем укладываются в идеи, идущие от неоплатоников, зороастрийцев, гностиков, буддизма, маздакизма, несторианства и других его истоков. Некоторые исследователи пытались погрузить необычность суфийского пантеизма в понятия мистики и поэтической метафоры, символики, скрытого смысла или игры слов и рифмы, и т. д. Несомненно, эти стороны существуют в суфизме, но вместе с водой иные исследователи выбрасывали и ребенка.

При первом взгляде можно было бы акцентировать внимание на применении суфиями, в частности Фахриддином Ироки, противоположных понятий: внутреннее и внешнее, море и капля, Бог (Солнце) и частица (человек), бытие и небытие, единое и многообразие, согласие и противоречивость, я и не-я, день и ночь, свет и тьма, влюбленный и возлюбленная; и много других противоположных понятий, составляющих интеллектуальную культуру суфизма.

Однако признание существования противоположностей и их перехода друг в друга, отрицания отрицания это еще не диалектика, но ее начало и важнейшее условие. О том, что превращает все это в диалектику или, лучше сказать, в принцип диалектики, мы скажем ниже. Дело в том, что именно этот принцип диалектики характерен для суфизма и исследование с его точки зрения суфизма дает возможность увидеть систему диалектики восточного характера. Если ограничить себя только исследованием того, что говорили суфии о диалектике в сфере природы, то это не позволит увидеть явления в его целостности.

Для интеллектуальной культуры Фахриддини Ироки и других суфиев характерны переходы противоположностей друг в друга, с одной стороны, с другой - их тождество, понимаемое пантеистически. Это пантеистическая диалектика суфизма. Для этого достаточно обратиться к произведениям Фахриддини Ироки, в частности к книге, называющейся Ламаъот (Предисловие, перевод с графики фарси на кириллицу и комментарии Ойниел Назриевой (Гулруи Шариф), Душанбе, 2004, 108 стр.), творениям других.

Гегель прекрасно отозвался о поэзии Джалолиддина Руми. Но погруженный в ментальность европейской философской традиции, поглощенный ее стилем и европоцентризмом, Гегель не смог или не мог увидеть диалектику этих великих философов, выразив восторг по поводу поэтической игры слов, смысла и рифмы, необыкновенно жизнеутверждающей и свободной, как он говорит, "персидской поэзии".

Казалось бы, что нового в этом, о тождестве много сказано. Однако у исследователей речь часто идет, главным образом, об отразившихся идеях неоплатоников, гностиков, пантеистов как факте истории. Тождество исследователями суфизма не рассматривалось как момент диалектики. Мы же пытаемся показать, что тождество в идеях Ироки и других суфиев представляют собой субъективное отражение объективной диалектики. В советский период суфизм исследовался и представлялся, прежде всего, как мусульманский мистицизм, иногда противостоявший ортодоксальному исламу, как защитнику феодальных устоев. Признавались положительные стороны суфизма во многом не как ценность объективного философского знания (объективно истинным был марксизм-ленинизм), а как ценность гуманизма и просвещения, и как сопротивление традиционному исламу. Но вопреки идеологическим отступлениям исследователи выявляли необыкновенное философское богатство суфийского наследия. В основе этого лежала неукротимая любовь ко всем проявлениям своей культуры, которую нельзя было подавить идеологией.

Идеи тождества постоянно встречаются у Фаридиддина Аттора:

"(h)ама олам пур аз ман, вале ман дар миен пин(h)он, Магар ган(j)и (h)ама олам ни(h)он бо хештан дорам" (Аттор. Девон, сах. 390).

"Вся вселенная наполнена мною, а я скрыт в ней. Может быть, сокровища всего мира скрыты во мне" (цит. по кн.: А. Мухаммадходжаев. Мировоззрение Фаридиддина Аттора // Душанбе: "Дониш", 1974. - С. 56).

Таджикский исследователь суфизма, А. Мухаммадходжаев пишет: "Когда птицы приблизились к Симургу, то в ее облике увидели самих себя. + В этих рассуждениях Аттор аллегорию суфийской поэзии и гибкость ее категорий доводит почти до абсурда, но такой прием как раз соответствует преследуемой им цели, ибо цель Аттора заключается в том, чтобы показать "единое" во "всем" и "все" в "едином" и соотношение между этими категориями в суфизме". (А. Мухаммадходжаев. Указ. кн. - С. 55-56).

(В силу технических причин мы используем одновременно и латиницу и кириллицу, чтобы передать фонетику таджикского языка).

Это исключительно своеобразное, но, надо думать, все же не абсурдное, выражение диалектического тождества - тождества противоположных сторон реальности. Тождество у суфиев находится в постоянном движении понятий в диалектическом восприятии мира.

Говоря об истоках идей суфизма, уместно привести небольшой фрагмент из гностического текста Наг-Хаммади, где говорится: "Но ты увидел нечто в том месте - ты стал им. Ты увидел Дух - ты стал Духом. Ты увидел Христа - ты стал Христом. Ты увидел [Отца - ты] станешь Отцом. Поэтому [в этом месте] ты видишь каждую вещь и [ты не видишь] себя одного. Видишь же ты себя в том [месте]. Ибо [ты станешь] тем, что ты видишь" (цит. по: М.Т. Степанянц. Философские аспекты суфизма // Москва: "Наука", 1987. - С. 40). Однако суфизм это не повторение гностизма, настолько оригинальна и автохтонна его диалектика.

Соотнося идеи Ироки и других суфиев с идеями великого немецкого философа Гегеля, мы обращаем внимание на современность их идей. Для этого обратимся к творчеству Гегеля, но сначала к важнейшему моменту его диалектики. Это откроет путь к более обширному изучению данного среза универсальной и одновременно многообразной общечеловеческой мысли.

Необыкновенное богатство философии - диалектики Гегеля заключается в следующем. Его диалектика кардинально отвергает всю иную недиалектическую мысль человечества, отрицая идеи самодовлеющей односторонности. Для Гегеля нет просто бытия - нет "бытия" без "ничто", нет "ничто" без "бытия", нет одной противоположности без другой, без их тождества и взаимопереходов. Нет "одного" без "иного". Это единство тождества и различия, и в себе самом и вовне, именно в этом заключается принцип диалектики. Из отрицания самодовлеющей односторонности реальности как принципа диалектики выводятся и противоположности, и их взаимопереходы и тождество, и отрицание отрицания и иные стороны диалектики. Ясно, что сущность принципа диалектики не может охватить все бесконечное богатство проявления, но все богатство это суть проявления единой сущности. Исходя из этого, надо идти дальше и в развитии теории и принципа диалектики, и у Гегеля, и на Востоке. И в этом непреходящая истинность и современность диалектики, отражающей реальность. Именно в этом русле несколько столетий до Гегеля на Востоке развивается диалектика суфизма в религиозной форме. Такой подход делает объектом диалектического исследования весь суфизм в самых различных его направлениях и лицах, не только прямые указания на противоположности и т. д.

Весь суфизм построен на отрицании самодовлеющей односторонности как основы всего богатства именно системы его диалектики в многообразных проявлениях: противоположностей и их тождества и взаимопереходов, отрицания отрицания, тождества "одного" и "иного".

Могут сказать, что отрицание самодовлеющей односторонности заключается уже в высказанной марксизмом теории о диалектике как учении о всеобщей связи и взаимообусловленности. Это верно, но частично. Первое понятие как отражение всеобщего содержится в особенном, второе как более узкое понятие, именно это имеет место в самой диалектике, содержит в себе всеобщее. Единичное, особенное всегда содержит в себе всеобщее. Понятие отрицания самодовлеющей односторонности, на наш взгляд, это дальнейшее обобщение диалектики, объемлющее все остальные ее моменты и проявления. Это понимание диалектики становится возможным, благодаря дальнейшему исследованию Гегеля.

Отсюда суфизм выступает не как различные учения, содержащие в себе диалектические идеи, а как подлинная система диалектики в необыкновенно богатой и своеобразной восточной форме.

При этом мы ясно осознаем, что в данной статье невозможно охватить все необыкновенно богатые стороны проблемы, и мы ограничимся только некоторыми из них, хотя и очень важными и принципиальными.

Диалектика Гегеля отрицает исключительность наличия только бытия без "ничто", без отрицания бытия его противоположностью - "ничто". Бытие отрицает себя. Гегель говорит, что бытие и ничто есть становление. С другой стороны, Гегель показывает единство противоположностей через отрицательность, в частности по поводу "пустоты": "Воззрение, согласно которому пустота составляет основание движения, заключает в себе ту более глубокую мысль, что в отрицательном вообще находится основание становления, беспокойства самодвижения - в этом смысле однако, отрицательное следует понимать как истинную отрицательность бесконечного" (Георг Вильгельм Фридрих Гегель. Наука логики. Т. 1, // Москва: "Мысль", 1970. - С. 234).

Бытие на самом деле не выступает как нечто самодовлеющее, оно есть всегда утверждение через свое отрицание. Диалектика это утверждение "одного" через отрицание "иного" в нем самом и в другом "одном", которые одновременно едины и тождественны друг другу. Именно это является ключом к обнаружению диалектики суфизма в ее масштабности и системности. Именно таким утверждением "себя" через свое "иное" проявляется в суфизме понимание Бога, человека и природы. Но не только в этом. Например, в Ламаъоте Фахриддини Ироки пишет:

"Варна олам бо буду нобуд орамида буд ва дар хилватхонаи шу(h)уд осуда" (указ. раб., стр. 24). "Иначе мир покоился бы своим бытием и небытием как тихое уединение свидетельства богоявленности бытия"

Мы не склонны к объявлению таджикского языка воплощением диалектики, хотя, без сомнения, он, как и другие языки, содержит диалектическую пластику выражений. "Буду нобуд", "шуду ношуд" ("было-небыло", "стало-не стало"), или приведенные слова "буду нобуд орамида буд" на языке суфизма не только игра слов, они находятся в мире диалектики интеллектуальной культуры суфизма, если погрузиться в бесконечные переливы бесценного наследия. В Ламаъоте говорится:

"сурат ба (h)укми ихтилофи оина, (h)ар дам ба сурати дигар мутабаддил мешавад, чунон ки дил ба хасби танаввуъи а(h)вол" (стр. 35). "изображение напротив зеркала все время преображается, словно сердце, которое преображается, сокращаясь и вновь расширяясь".

Важнейший момент диалектики Гегеля - соотношение "одного" и "иного", которые не существуют друг без друга. Чтобы убедиться в этом, надо взять в руки "Науку логики" Гегеля. Эти идеи лежат в области того же отрицания самодовлеющей односторонности. Вещь не существует без "иного", и вовне, и в самом себе, полнота и конкретность вещи раскрывается через "иное". На наш взгляд, пантеистическая диалектика приводит суфиев к прекрасным, лаконичным и парадоксальным мыслям, наподобие: "ман на манам, наман манам" (я это не-я и не-я это я). Это и пантеизм и глубочайшая диалектика в духе развернутого столетиями позже метода Гегеля. Пантеизм, благодаря принципу диалектики, вспыхивает бриллиантом восточной ее формы - диалектики суфизма. Как тут не вспомнить слова великого Лахути: "Ма(h)и руи ту мушкин (h)ола дорад, Ва лекин (h)олааш думбола дорад, (J)уз ин ки лола лол асту у сухангу, Чи фарке лаъли ту аз лола дорад?!" ("Свет от милого лица - ореол над станом, Но с секретом ореол - он двойного плана, Нем тюльпан, а ореол говорит лукаво: Отличи рубины уст мне ты от тюльпана!" /перевел И.Асадуллаев/)

Фахриддини Ироки, созвучно газелям Фаридиддини Аттора, прекрасно выражает диалектику в следующих строках:

Ту (j)ахони, лек чун ои падид,
Не, ки (j)они, лек чун гарди ни(h)он.
(h)ам айени, (h)ам ни(h)они (h)ар дуи,
(h)ам на ини, (h)ам на он, (h)ам ину он.
Чун падид ои, чун пин(h)они мудом,
Чун ни(h)он гарди, чу (j)овиди айен.

"Ты вселенная, но становишься явью, Ты - не душа, а как невидимая пылинка. Ты и есть, и нет тебя. Ты есть и то и другое. Когда становишься явью, ты вечно скрытна. А когда ты скрытна, ты - вечная явь". (Указ. книга, стр. 56 /перевел С.Рахимов/).

Определение вещи (или Бога) через утверждение и одновременное ее отрицание постоянно проявляется в творчестве Фахриддини Ироки и у других суфиев. Вместе с тем мы хотели бы обратить внимание на то, что является важнейшей особенностью суфизма, на которую обращают внимание все исследователи, но в несколько ином плане. Речь идет о глубоком гуманизме суфиев. На примере Фахриддини Ироки, но, имея в виду суфиев, мы можем сказать следующее.

История человеческой мысли, независимо от того, отражают ли выработанные человеком понятия объективную реальность или не отражают, в различных религиях или философских учениях показывает нам примеры различного соотношения этих понятий. Понятия Бога, человека, природы, единого и множества, бесконечного и конечного, бытия и небытия, моря и капли, и другие по-разному соотносятся друг с другом. Материалисты отрицают реальность Бога, но и это определенное соотношение понятий Бога и материи, где Богу не остается места. Пантеисты говорят о единстве Бога, природы и человека, и это характерное соотношение названных понятий у этого направления мысли. И так во всех учениях - различное соотношение понятий. Однако в диалектике суфизма в самых различных соотношениях всевозможных понятий все их содержание пронизывает понятие безмерной любви. Гегель пишет: "Любовь к божеству, с которым человек отождествляет свое "я" в безграничной самоотдаче, видя во всех мировых пространствах его единого, сводя все и вся к нему и связывая с ним, - эта любовь к божеству составляет здесь центр, распространяющийся по всем направлениям и достигающий самых отдаленных областей" (Гегель. Эстетика. Т 2 // Москва: "Искусство", 1969. - С. 78).

Если правомерно говорить о существовании диалектики суфизма, то необходимо раскрыть ее системность и концептуальность. Признание ее концептуальности требует показа необычайного своеобразия пантеистической диалектики суфизма в отличие от европейских форм диалектики. Это требует, во-первых, дальнейшего исследования диалектики Гегеля и диалектики вообще. Во-вторых, требует познания отличия пантеизма от диалектики в самом суфизме и у разных его представителей, хотя они пронизывают друг друга в этом течении средневековой мысли. В-третьих, исследования направлений связи диалектики суфиев с различными направлениями восточной интеллектуальной традиции. Есть и другие аспекты, которые проявят себя при непосредственном решении этих вопросов. То есть, говоря словами С.С. Аверинцева, чтобы оценить самостоятельную ценность явления, надо оттолкнуться и от соседей и от прошлого.

Мы надеемся, что признание существования системы диалектики суфизма в исторически своеобразной форме есть еще одно признание самоценности интеллектуальной традиции Востока. Нашему ареалу до сих пор отказывают в глубокой диалектике, чаще усматривая на Востоке вместо этого вторичность рационального духа, просветительство и мистицизм, признавая рациональность мышления преимущественно на Западе. Не случайно известный востоковед С.Ф. Ольденбург писал: "Отсюда и получается то замечательное явление, что Восток, с его изумительной мудростью, силою и красотой, на каждом шагу представляется Западу своим миропониманием каким-то младенцем или недоучкой" (Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации // Москва: "Наука", 1982. - С. 7). Новая шуубийя Таджикистана, и в советский период и в годы независимости, во многом преодолела такие оценки своей бесценной и громадной исследовательской работой и публикациями.

В связи с этим хотелось бы надеяться, что признание существования системы диалектики суфизма как неоспоримого свидетельства силы разума и познания - рационализма Востока как воплощенного тождества разума и бытия не только по линии Абубакра Рози и Ибн Сина, но и в этой исторической форме будет еще одной лептой в защиту и утверждение достоинства Средне-Восточной философии как продолжающейся шуубийя нашего времени.

Ойниел Назриева (Гулруи Шариф), философ-исследователь суфизма

Искандар Асадуллаев, доктор философских наук, член Общества Гегеля Германии, руководитель Информационно-исследовательского центра "Симург"

Газета "Бизнес и политика" 11 (62) 15 марта 2007, 12 (63) 21 марта 2007