Национализм – это реванш за свой социальный проигрыш
Нурлан Еримбетов о патриотизме и патриотах

После известных событий в Маловодном отечественные СМИ стали очень часто употреблять слово "межнациональный". С темы снято табу и в обществе началась дискуссия?

– Это справедливо лишь в отношении русскоязычных СМИ. На страницах казахских газет эта тема присутствовала всегда, но, разумеется, в последнее время авторы активизировались. Тревожно то, что все чаще в материалах такого рода красной нитью проходит лозунг "Казахстан для казахов". В общественное сознание постепенно, исподволь вбрасывается мысль о том, что казахи живут в своей стране хуже всех. Я такие разговоры считаю очень опасными, и сам такого мнения никогда не придерживался. Казахи живут так, как могут: в тех условиях, которые им создало государство. Кто-то после распада Союза оказался у разбитого корыта, кто-то – на госслужбе, кто-то ушел в бизнес – и там преуспел. И еще более опасно то, что эти разговоры всегда ведутся в контексте межнациональных отношений, а не в процессе обсуждения социальных программ власти или участия народа в демократических преобразованиях.

В этих публикациях активно муссируется мысль о том, что Казахстан – это не многонациональная страна, и вообще – преступно не только гордиться этим, но даже позиционировать себя как многонациональное государство. Мол, мы – страна казахская, а остальных делим по принципу: это этнос, это малый народ, это диаспора, а это – вообще пришельцы...

Я же считаю, что
>наша многонациональность – это признак цивилизованности, показатель роста. Многим не понравится мое утверждение, и тем не менее: за "Казахстан для казахов" ратуют те, кто боится оказаться в конкурентной среде с другими народами.
Были конфликты на заре независимости, потом все утихло – потому что всем было тяжело и просто не до этого. А сейчас, когда народ смог уже более или менее вздохнуть, началось перераспределение экономических ниш. Если разделить условно, то, к примеру, малый бизнес раньше вели евреи, казахи занимались землей и пастбищами, русские сидели в конторах. Сегодня же казахи вторгаются в сферы, которые раньше были им чуждыми. Но одни в силу ума, способностей и образования выдерживают цивилизованную конкуренцию, а другим – которые конкурировать не способны – остается как последнее средство аргумент о том, что они "на своей земле".

Это можно назвать политикой реваншизма. Точнее, попыткой взять реванш за свой личный социальный проигрыш. Возможно, его когда-то не взяли в ЦК – но не потому что он казах, а потому что был двоечником. Его в свое время не утвердили на работу в союзном министерстве – но не по пятой графе, а потому что он неконкурентоспособен.

– Я знаю многих образованных и вполне конкурентных представителей казахского народа, которые не только разделяют мысль о необходимости создания привилегий по национальному признаку, но и активно продвигают эту идею в массы.

– Поверьте, в этих высказываниях нет искренности. Эти люди пытаются угадать, какая идея пройдет "на ура" и уже в зависимости от этого себя позиционировать. Их беда, как и общая беда нашей власти, в том, что в людях они видят только электорат. И, соответственно, пытаются действовать так, чтобы понравиться этому электорату. Все было бы гораздо проще, если бы в процесс включилась наша интеллигенция. Но ее представители предпочитают отмалчиваться. Все прекрасно видят, что идут перекосы. Одни кричат: "Нас переводят на государственный язык, мы уезжаем, нас Путин позвал..." Вторые: "Учите язык или катитесь отсюда!", а некоторые договариваются и до диких вещей вроде "Оставайтесь, нам нужны рабы..." И все это происходит при полном молчании и отстраненности интеллектуальной элиты. Я много раз спрашивал у своих друзей – режиссеров, писателей, ученых – почему вы молчите? Отвечают обычно одинаково – дескать, сейчас что-то скажешь, а на тебя потом как набросятся... И вот этот страх попасть под обструкцию приводит к тому, что они молчат. Но ведь благодаря этому организованные, но малообразованные люди начинают чувствовать вседозволенность, и верх берет оголтелость.

– Возможно, эта позиция мотивирована не только страхом за себя, но и вполне понятными опасениями "не будить лихо...". Вот и президент на днях призвал очень осторожно затрагивать тему межнациональных отношений. Но даже если представители интеллигенции нарушат свой негласный обет молчания, возможно ли будет выправить ситуацию без помощи власти?

– Власть вообще должна жестко позиционировать себя в этом вопросе. Когда-то – в 93-94 годах для решения проблемы было достаточно одного слова президента. Он имел тогда хорошую привычку: раз в 10 дней выступать по национальному телевидению. И вот во время одного из таких выступлений он сказал: "Любого, кто будет поднимать вопрос превосходства одной нации над другой, любого, кто будет раскачивать национальную лодку, высказывать националистические лозунги – я буду считать своим личным врагом!" Желающих заиметь такого врага, разумеется, не нашлось.

Сегодня власть, к сожалению, молчит. Она не стала модератором в общественной дискуссии. И именно по причине ее молчания у нас не сформировалась внятная межнациональная политика.
Для меня симптоматично, что за 15 лет не было возбуждено ни одного уголовного дела по соответствующим статьям. А ведь у нас перед глазами пример России, которая уже совершила подобную ошибку. Там убивают вьетнамца, киргиза, таджичку – и это подается как хулиганство, а не как конфликт на национальной почве. Вместо того, чтобы сажать виновных на 10-15 лет, им дают ничтожно малые сроки, и делают вид, что все в порядке, Это страшно. Отсюда недалеко до погромов – и все лишь потому, что в нужный момент власть не обратила должного внимания на ситуацию, не создала прецедент.

– Зато в Прибалтике власть предельно четко обозначила свою позицию – и многие казахи вас спросят: "А почему мы не делаем того, что сделано в Литве или Эстонии?"

– Вы угадали. В последнее время какую казахскую газету ни открой – везде подобным примерам несть числа. Вот, мол, в Литве (Латвии, Эстонии) жестко поставили вопрос о языке, о миграции... Но это абсолютно некорректные сравнения. Вам русские войска входили в состоявшиеся и давно сложившиеся государства. Их просто захватили. А у нас совсем другая ситуация. Сегодняшний Казахстан – с нефтью, с железными дорогами, заводами, театрами, школами и детскими садами – мы построили вместе с русскими, с евреями, с украинцами, с уйгурами. И они имеют такое же право на материальные и политические дивиденды от этого, как и мы.
Если бы речь шла о людях, пожелавших приехать сюда только в последние годы, я бы первый сказал: "Ребята, а где вы были раньше? Мы воевали с фашистами, мы осваивали целину, а теперь – когда у нас хорошо – вы приезжаете и рассчитываете, что для вас здесь создадут условия? Гак что давайте – учите язык, привыкайте к нашим порядкам!"
Но если мы вместе воевали, сидели в ГУЛАГе, строили дороги, рис сеяли с корейцами, а с русскими атомную промышленность поднимали – сейчас мы просто не имеем права на позицию "всем спасибо, можете уезжать".

– Вот мы и добрались до темы языка – одной из самых проблемных. Не так давно я услышала предложение, суть которого вкратце можно передать так: не знаешь государственного языка – не имеешь
права на участие в политических процессах" ц автоматически лишаешься избирательного права. Как вам инициатива?

– Вы знаете, я еще больший националист -.я хочу, чтобы казах кий был не просто государственным языком, а в перспективе стал языком межнационального общения. Другой вопрос – как этого добиться. Можно действовать директивно: всем приказать изучить за год или два, делопроизводство перевести полностью... Только это ничего не даст.
Если мы с вами сейчас проедем по городу, то увидим огромное количество билбордов: "Мы открылись!" Бутик такой-то, кафе такое-то... Говорят, что очень много денег выделяется на развитие языка. Я даже готов поверить в то, что их не воруют, что все они идут в дело. Но конечной целью этих трат должно быть вот что: мы с вами едем по городу и видим: "Мы открылись – казахский за полгода!", "Казахский – ускоренный курс", "Свободное владение казахским за три месяца!"

И вот когда это будет, я первый скажу: а что же вы до сих пор языка не знаете? Все возможности созданы! А пока что мне сказать, увы, нечего.
Что же до русского языка – давайте не будем забывать о том, что подавляющее большинство лучших представителей казахского народа получили образование в России. Да и мировое признание пришло к ним через русский язык – будь то математики, физики или писатели. Наш великий писатель Абдижамил Нурпеисов говорит: "Меня перевели на 25 или 30 мировых языков – но именно с русского".

Мы все это прекрасно знаем, только почему-то стесняемся об этом говорить.

– Мне очень импонирует ваш взгляд на проблему языков, но ведь не все разделяют вашу позицию. Я не скажу, что многим, но некоторым уже пришлось столкнуться с этим на бытовом уровне...

– Да, вот совсем недавно друг рассказал: в банке у молодой девчонки попросили бланк на русском языке, а она заявляет в ответ: "Заполняйте на казахском. Не знаете государственного языка – это ваши проблемы". Он потратил несколько тысяч тенге на переговоры, дозванивался в Нацбанк, в министерство, добиваясь справедливости...
А я ему сказал, что вместо этого, он должен был мне позвонить и сказать: "Нурлан, меня обижают". И я бы приехал и эту девчонку поставил на место – на государственном языке.

На первый взгляд, такой случай может показаться мелочью. Но на самом деле именно в таких ситуациях и надо проявлять себя, как хозяин на собственной земле. Хозяин сильный и справедливый. Ты можешь считать себя таковым, если ты способен кому-то помочь, разрешить какие-то проблемы. Именно здесь, в этом жизненном и житейском пространстве я могу реализовать свой патриотизм, а не в бесконечных заклинаниях на уровне: "А ты кто такой!"

– Вы предлагаете из столь любимого сегодня многими словосочетания "национал-патриотизм" убрать первую часть?

– Совсем недавно попалась мне статья, автор которой утверждал, что он, конечно, признает закон, перед которым все равны, но все равно казахи должны быть "равнее" – прямо по Оруэллу – потому что они на своей земле.

Но в Казахстане казахским патриотом быть легко. А ты попробуй быть им в другой стране – там, где по тебе будут судить о целом народе. Я был таким, когда учился в Москве. И если там сейчас есть, условно говоря, десять человек, которые уважают казахов, это те люди, которые знают меня. Для них казахи – это отличные ребята, которые могут хорошо учиться, могут быть старостами, комсоргами, ленинскими стипендиатами – но могут и драться, и пить, и любить, и ненавидеть. Когда вышел фильм "Транссибирский экспресс", мы с другом купили за свои деньги билеты на всю группу – и после сеанса вышли героями. Ребята из нашей группы благодаря нам узнали еще что-то о Казахстане...

Значит, свою роль казаха я там выполнил. А быть патриотом здесь я не хочу – потому что это моя родина, и здесь мне не надо доказывать, что я лучше и "равнее".

Здесь у меня задача другая: нести ответственность за все, что происходит в стране. И здесь я критиковал и буду критиковать и Казахстан, и его граждан – но никому не позволю делать это за его пределами.

Светлана Мищенко, "Огонек–Казахстан", №16, 16 апреля 2007 г.