Как стало известно независимым журналистам, 3 августа 2007 года в Генеральную прокуратуру Республики Узбекистан в очередной раз была вызвана сестра журналиста Алишера Таксанова – Тамила Абдуллаева. Причем этот вызов сопровождался с нарушение процессуальных норм – без повестки, всего лишь по телефонной линии с требованием явиться немедленно. Потом ей заявили, что ее будут "приглашать" постоянно, так как она единственная родственница Алишера в Ташкенте.

Как всегда, речь шла о ее брате. Ему вменялось то, что он получал деньги от Международной кампании по запрещению противопехотных мин без разрешения правительства Узбекистана, налоговой инспекции и прокуратуры, которым приказано президентом Исламом Каримовым отслеживать любые "подозрительные" денежные поступления в республику. Стало известно, что следователь прокуратуры интересовался имуществом Алишера Таксанова, чтобы изъять в пользу государства средства в размере 1200 долларов – именно на эту сумму оцениваются "доходы" журналиста.

Я связался по телефону с Алишером Таксановым и просил прокомментировать эти события.

- Вы действительно должны государству 1200 долларов?

А.Т.: Я не знаю, откуда взялась эта сумма. К сожалению, я не поддерживаю отношений с сестрой, но и до меня доходят разные слухи от родственников, знакомых и близких, которые в курсе событий, и поэтому не имею подробностей встречи Тамилы со следователями милиции и прокуратуры. И только сужу из того, что слышу от других.

В течение 2 лет я получал деньги от Международной кампании по запрещению противопехотных мин (ICBL) исключительно на транспортные расходы – на поездки на конференции, которые организуются под эгидой Landmine Monitor или ICBL 2 раза или 1 раз в год. Сумма равна 2000 долларам в год. Я был волонтером, а волонтерская работа, как известно, не оплачивается, и поэтому здесь не включены расходы за мои труды (зарплата). На полученные деньги я ездил в Боснию и Герцеговину, в Кению и в Хорватию, там где проводились международные встречи. К примеру, только на авиабилет Ташкент-Лондон-Найроби и обратно ушло свыше 1800 долларов, не считая затрат во время пути и визы. Все эти деньги – подотчетные, я отчитывался за каждый доллар перед бухгалтерами кампании, как и другие приглашенные исследователи из других стран.

Понятно, что информация о моих денежных переводах Банк внешнеэкономической деятельности РУ предоставил карательно-репрессивным органам в нарушении закона о банковской тайне. Ведь пока нет уголовного дела, нет обвинений, информация не может быть выдана, а она была у следователей СНБ по первому же их незаконному требованию. Чекисты спустили информацию в городскую налоговую инспекцию, а та письмом от 30 мая 2005 года потребовала от районных сотрудников "разобраться" с четырьмя журналистами, в числе которых были я, Инера Сафаргалиева, Бобомурод Абдуллаев и Умида Ниязова. Что стало с Умидой – это всему миру известно. Видимо, такую же операцию планировали и против меня... просто не успели.

Я предоставил налоговой инспекции Мирзо-Улугбекского района авиабилет с последней поездки в Загреб в 2005 году, копии визы, а также письмо от самой ICBL о том, что деньги направлялись банковским трансфертом для моих поездок. Кампания уверяла налоговиков, что деньги не являются моим доходом, а представляют всего лишь расходы на приобретение авиабилетов и оплату визы.

- Значит, вы не знаете, как прокуратура вычлела из той суммы, что вы получили, 1200 долларов?

А.Т.: Мне, как экономисту, не известно налогообложение транспортных расходов частных лиц. Тогда все жители Узбекистана должны платить прокуратуре за покупку билетов на поезд, автобус или самолет. И тогда следует вызывать на допрос 27 млн. граждан, не только меня и моих родственников.

Видимо, по-мнению следователей, ICBL должна была включить в сумму на билет также и налог на покупку билетов. Правда, я не знаю, как бы сумел объяснить бухгалтерии наличие такого налога. Может, это прокурорский налог – в авторитарном государстве существуют "подпольные" законы, которые действуют в ущерб правам и свободам граждан, и которые подписываются президентом-диктатором в условиях секретности. Предполагаю, что есть там и подобный налог против оппозиции – ведь многие люди ездят за границу без "интереса" режима Ислама Каримова.

Вся сумма от ICBL, что я получал, – это собственность ICBL, а не моя. Как я могу платить с них налоги, если я не заработал эти деньги? А как бы с меня требовала прокуратура наличкой 1200 долларов, если бы кампания сама нам приобретала билеты и высылала в Узбекистан почтой, например, DHL? Отдать страницы с авиабилета? Впрочем, Генеральная прокуратура может обратиться в штаб-квартиру ICBL, и оттуда вышлют страницы билета, равную в доле 1200 долларов.

- Может, так и следовало бы сделать – тогда бы вас не тревожила прокуратура?

А.Т.: К сожалению сама Кампания не может покупать каждому билет, ведь волонтер-исследователь (а их более 100 человек) самостоятельно прорабатывает свое путешествие в страну назначения, исходя из реалий. Кроме них, едут и другие официальные лица, а всего их не менее одной тысячи человек. Представляете, какой невозможный труд возлагается на ICBL со штатом в 8 человек! Поэтому нам выдается усредненная сумма – 2000 долларов, а потом делается перерасчет в отношении каждого: кому-то доплачивают, кто-то возвращает сумму.

- Однако получается, что правительству Узбекистана Международная кампания должна эту сумму исходя из наличия прокурорского налога?

- Получается так. Если прокуратура наставает на своем налоге – то может обратиться к Международной кампании, хотя такими заявлениями в большей степени заинтересуются психиатры. Хотя я не уверен, что в прокуратуре работают нормальные люди. Например, прошло 2 года, как расстреляли гражданина Узбекистана у стен израильского посольства, а следователи сидят и рогами не пошевелят найти убийцу. Хотя, наверное, прокуроры кусают локти от досады: ах, почему мы не взяли с убитого налог до его смерти?..

- Не считаете ли вы, что на самом деле прокуратура ищет способы вас наказать за журналистскую деятельность? И тут все средства хороши...

А.Т.: Я уверен в этом. Прокуратура пропустила мимо ушей мои письма-запросы о результатах расследований подрыва людей на минах. Потом проигнорировало требование разобраться с действиями милиции, которая отказала мне в разрешении выезда за пределы Узбекистана на основании нормы, которая отсутствует в законе. Представляете, что за бред – человека наказывают за то, чего нет в праве!

>Чем дальше в лес, тем больше дров: начинается слежка, фальшивая статья с моей фамилией выбрасывается в Интернет, идет допрос моих знакомых и близких, пытки друзей, которых заставляют писать всякую чушь, в частности, о "моем" желании рассставить в Ташкенте мины... Ради этого сотрудники СНБ готовы на любую провокацию. НБ ВЭД отказывает мне выдать деньги для поездки на конфренцию в Камбоджию, ссылаясь на то, что они предназначены для организации цветной революции. Тогда я сказал сотруднику банка: какую революцию можно организовать за 2 тыс. долларов? И что это за власть, если ее можно свергнуть всего лишь за 2 тыс. долларов? Потом выдумавают иную причину: деньги – это оплата за шпионаж. В Налоговой инспекции говорят о нетрудовых доходах... Пикантная ситуация: я должен платить налоги со "шпионских" денег?

А потом кое-кто мне сообщил, что готовится операция по моему физическому устранению. Я сам заметил, как у моего дома часто дежурят какие-то люди, а когда я куда-то ухожу, то следуют за мной. Но СНБ остановила письмо от Джуди Вильямс – Лауреата Нобелевской премии, где она беспокоилась за мою жизнь. Мой арест приостановили. Однако, машина репрессий крутится и теперь мучают моих родных. В том числе издеваются над прахом моей мамы, вызывая ее в суд из кладбища "Минор". Разве это по-человечески?

- Если же прокуратура не получит от ICBL эту сумму, они снимут с вас, то как?

А.Т.: В Ташкенте у меня осталась одежда: штаны, майка, носки. Может, и наберут на 1200 долларов, пускай носят сотрудники прокуратуры. Мне известно, что есть постановление Кабмина, где прокуратуре полагается от 10 до 100% сумм, изъятых в пользу государства. Так что если увидите на прокуроре футболку с надписью "Beware of mines" и череп на красном треугольнике (знак опасности мин), то знайте, это из моих запасов одежды.

^Андрей Наумкин, специально для "ЦентрАзия"