Суть экономической науки.

Экономическая наука занимается апологией насилия, иначе она увидела бы, что главным элементом в насилии людей являются деньги.

Богатый человек может скупить весь хлеб, и заморить всех голодом, что и делается сегодня очень часто.

Он это совершает забавы ради. Но политическая экономия заявляет, что деньги к насилию не имеют никакого отношения, она утверждает, что деньги есть разменное средство среди разных людей: одни пекут хлеб, другие производят мыло, третьи шьют одежду, четвертые выращивают овощи.

И чтобы им удобно меняться, они заводят деньги, что и есть соответствующая доля труда.

Экономической науке выгодно представить деньги в таком свете, но на самом деле это не так, и нигде и никогда так не было.

Там где деньги, все товары - золото, меха, кожа, скот, пшеница, нефть - теряют свое истинное значение.

Деньги служат насилию, так обстоят дела во всех обществах, и в Азербайджане, и в Зимбабве, и в США, а там где есть насилие, деньги теряют свое мерило ценностей.

Это так, ибо если человек деньгами порабощает другого, то мера ценностей уже нарушена.

Если на базаре продают баранов и коров, почти силком отнятых у прежних хозяев, то цена на эту скотину не будет соответствовать труду выкармливания этих животных, и цены других товаров будут меняться сообразно этому изменению.

То, что берется насильно (и деньги и товары), то не может быть средством обмена. Это нереально.

Представьте себе насильника, которому нравится говядина. Он закупает всю говядину, поднимает на нее цену, и повышает плату на то, чтобы не вводить определенное количество говядины в страну, и мера ценностей на иные товары искажается. Она будет полностью зависеть от произвола насильника.

Ибо люди будут вынуждены продавать свое производство, чтобы купить говядину, вернуть долг.

То есть тот товар, который больше нравится насильнику, будет иметь наивысшую меру ценностей, и наоборот.

В любом обществе цены на товары зависят от личной выгоды хозяев. Только потребность хозяев и их личный интерес определяет цены всех предметов между покупателями.

Если хозяину нравятся лишь деньги, если его интерес ложится лишь на купюры, то опять же цена предмета не будет соответствовать стоимости труда. Так как вновь цены на производимые предметы - шкуру, хлеб, масло, ткань - будут зависеть оттого, нужны ли они хозяину.

Если бы общество было герметичным, закрытым, как скажем, было в СССР, то мера ценностей сохранила бы свое истинное значение, ибо обмен товарами происходил бы внутри страны, между самими производителями.

В этой стране не было влияния извне.

Но когда есть конкуренция, есть экономические и политические отношения с соседними странами, то цены не увязываются с трудом.

Если для соседей ставка низкая, чем для своих, то товары своих будут продаваться дешевле, чем производство соседей, и наоборот.

Одному капиталисту нравятся помидоры, он за них платит очень дорого. Другому капиталисту нравится сливочное масло, он тоже за него платит дорого.

В сфере влияния этих двух капиталистов помидоры и масло будут стоить очень дорого, и цена их не будет соответствовать цене хлеба и риса.

Завтра капиталист - любитель помидоров - умрет, его наследник полюбит баклажаны, то цена на помидоры падет, а на баклажаны поднимется.

Там где есть денежное насилие (а оно есть почти везде), деньги не определяют и не устанавливают меру ценностей, ибо эта мера подчиняется хозяину, который кормится чужим трудом.

Деньги нужны хозяину не для обмена, он и так берет все, что ему нужно без обмена. И не для установления мер ценностей, он сам устанавливает их, деньги ему нужны для удобства насилия людей.

Насильно отбирать у людей товары неудобно, эти товары надо содержать. Скотину и слуг надо кормить, мука и рис может испортиться, за стоянку автомобилей надо платить, поэтому удобнее и выгоднее всего изымать деньги, накладывать дань на насилуемых.

Их пугают тюрьмой, у них отбирают все (дом, дачу, имущество), если эти насилуемые не заплатят хозяевам в срок.

И вот в таких условиях влияние денег на ценности товаров повторяются везде и повсюду, в селах, поселках, городах, столицах.

Это также очевидно тому, кто видит, что подъемный кран поднимается не сам по себе, его поднимает крановщик, сидящий в кабинке, нажимающий на кнопки.

И при этом слушать бред политэкономистов о том, что деньги определяют меру ценностей, по меньшей мере вызывает насмешливую улыбку.

ЭЛЬЧИН ГАСАНОВ,
Elcin_gasanovv@yahoo.com