А.Меламед: Приглашение на кладбище по-афгански 07:20 29.04.2009
Оно прозвучало из уст министра по борьбе с наркоторговлей Афганистана генерала Ходэйдада, который, как сообщило 28 апреля радио Deutsche Welle, дал интервью телекомпании ARD. Немцы восприняли озвученный им призыв правительства Афганистана оказать помощь в борьбе с разрастающимся производством наркотиков как приглашение пополнить мортиролог жертв в Гиндукуше. Власти Афганистана, видимо, считают недостаточным скорбный перечень, который на сегодняшний день насчитывает 31 немецкую фамилию. Может быть, создано ложное впечатление, будто не устраивает их и тот факт, что Германия оказывает из года в год нарастающую финансовую помощь, значительная часть которой как раз и должна быть направлена на борьбу с производством и сбытом опийного мака и героина. Нет, с этим как раз все в порядке. Раскошеливайтесь, ребята, и дальше. Куда исчезают многомиллионные суммы, для немцев не секрет. Они оседают в карманах чиновников на всех уровнях власти, а также армейских и полицейских, которые фактически крышуют наркотрафик. Германия предпочитает не акцентировать внимание на таких фактах, а попросту откупаться от требований включаться в активную борьбу с наркобаронами. Время от времени это ей удается. Но за действиями бундесвера пристально наблюдают партнеры по НАТО, которые разворачивают строгие бухгалтерские книги, в которые прописано главное – сколько и когда погибло американцев, канадцев и британцев. А почему у них трупов больше, тоже не тайна. Потому что расквартированы англоговорящие в южных провинциях Афганистана, где и сосредоточены основные наркопосевы. Немцы же дислоцированы, в основном, на севере страны плюс частью в Кабуле. Там, где обстановка поспокойней. То, что само присутствие немцев следует воспринимать как определенную гарантию спокойствия, афганскими властями в расчет не берется. Между тем, нападают на них точно также, как и на всех остальных партнеров по коалиции. Напомним, что интервью афганского министра прозвучало на фоне ракетного обстрела лагеря в Кундузе вечером 24 апреля и вооруженного нападения в Файзабаде на патрульную БМП на рассвете 25 апреля, причем, бронемашина Dingо уже в который раз оказывается покореженной, а ее защита спасает людей. Попутно отметим, что Dingо – 8-10-местное 9-12,5-тонное (зависит от модификации) транспортное средство, облицованное танковой сталью. Каждый экземпляр, в зависимости от модификации, обходится от 650 тыс. до 1 млн. евро. Дорого. Но жизнь солдата дороже. Такие случаи активного вооруженного противостояния немецкому солдату как бы не в счет: жертв-то нет. Создается впечатление, что бундесвер избегает передней линии огня и вроде отсиживается в окопах, тогда как другие действуют. Поэтому генерал Ходэйдад "констатировал, что в деле борьбы с наркотиками немецкие солдаты делают слишком мало", отмечает Deutsche Welle. Между тем, немцы строго соблюдают инструкции. Первый важный момент: мандат бундесвера в Афганистане категорически запрещает немецким солдатам участвовать в целенаправленных операциях против производства и торговли наркотиками. Второй: на совещании в Будапеште министров обороны 26 стран-членов НАТО (9-10.10.2008) в результате дебатов было принято решение - каждой из них дается право самой определять, что она захочет делать в борьбе с производителями наркотиков и каким будет ее участие в операциях по уничтожению посевов опиумного мака и лабораторий, где производится героин.
Берлин оказывается меж двух огней. С одной стороны давят американцы, с другой афганцы. Словно сговорились. Что, впрочем, не исключено. США видят в реальном будущем, как минимум, две кардинальные перемены в стратегии бундесвера: привлечение немецких военнослужащих к активным антинаркотическим операциям и, в соответствии с этими операциями, переброску сил бундесвера, поскольку, как уже было отмечено, главные плантации опийного мака вместе с лабораториями по производству героина расположены в южных и восточных провинциях страны. Афганцы явно подыгрывают заокеанскому партнеру, которого уже никак лидером назвать нельзя – слишком очевидно его поражение в Гиндукуше.
Президентство Джоржа Буша породило, как минимум, три ключевые события последнего времени: войну в Ираке, наращивание военного присутствия в Афганистане и крупный финансовый кризис. Ни одна из этих составляющих не прибавляет авторитета. Очевидно, в частности, что при участии США в качестве ядра сил ISAF с годами не разрешаются, а углубляются афганские проблемы, среди которых главная – проблема безопасности, связанная непосредственным образом с производством, транспортировкой и сбытом наркотиков. Понятно, что борьба с наркобаронами идет с явным перевесом последних, и, судя по развитию событий, такое положение сохранится в обозримом будущем. США необходимо достойно выйти из ситуации. По этой причине они намерены разделить горечь фактического поражения на юге, где сосредоточены наиболее значительные площади под опийный мак, не только с британцами – соседями по присутствию в основных наркозонах, но и с немцами, расположенными за несколько сот километров к северу.
Использование сил бундесвера к активным действиям против наркобаронов сомнительно, указывает в своих исследованиях ведущий специалист Боннского центра по содействию развитию (ZEF) доктор Конрад Шеттер (Conrad Schetter), занимающийся проблемами Афганистана. Весь вопрос – в разности подходов к проблеме. В самом деле, демократические идеалы, включая верховенство закона, меркнут, едва военнослужащих Запада, участвующих в антинаркотических операциях, встречает жестокий встречный огонь на краю макового поля. Стреляют не всегда бойцы Талибана. Стреляют и крестьяне, которые, защищая маковые головки, отстаивают право своей семьи не погибнуть с голода. Конечно, надо, считает К.Шеттер, заниматься разведением и производством более подходящих культур, к примеру, шафрана, розового масла, всегда дефицитной пшеницы. Кстати, все они, несмотря на обилие агротехнических приемов, относительно доходные. Однако афганский крестьянин смотрит на опийный мак иначе. Он трудится на маковом поле не одно десятилетие (в историческом аспекте – многие сотни лет), отдавая дань традиции и воспринимая вполне нехитрые агроприемы как если бы речь шла о хлопковой плантации или бахче. Более того, опиумный мак – растение невзыскательное, нуждается в небольшом количестве воды, которая в данных широтах дефицитна, и растет практически повсеместно – как та же верблюжья колючка. По этой причине трудозатраты на производство опиума-сырца и названных К.Шеттером культур несоизмеримы. Мак требует меньше воды, чем пшеница, что явилось в условиях 4-летней (1988-1992) засухи решающим критерием, как объяснял президент Х.Карзай едва ли не главную причину тяготения сельского труженика к возделыванию именно этой культуры. Однако затем, в 1993 г., наступил период оптимальных осадков. А это явилось другим решающим критерием в пользу наркокультуры, поскольку резко возросла урожайность мака. К.Шеттер подводит к мысли: приоритетность выращивания мака можно оправдать различными доводами, каждый из которых имеет право на существование и по-своему логичен и объясним. К примеру, известно, что крестьяне, которые по каким-либо причинам не могли взять кредит в банке, обращались за помощью к наркоторговцам. Те ссужали их средствами, взамен принуждая к выращиванию опийного мака. Человек Запада считает посевы опиумного мака нелегальными, поскольку есть запрет государства на его выращивание (при президенте Карзае это случилось в январе 2002 г.). Крестьянин считает, что это – принуждение, поскольку взявший в аренду землю и обрабатывающий ее сам должен решать, что на ней выращивать. Один полагает, что, поскольку из-за подобного подхода неверно воспринимаются идеалы демократического общества, в разъяснительную работу должны включаться местные религиозные авторитеты и деревенские старосты – они могли бы, ссылаясь на исламские и уставные источники, формировать сознание неправомерности такого крестьянского занятия. Однако понятие "неправомерность" трудно втолковать человеку, семья которого голодает и лишена элементарных удобств. Напомним, что бесконечные военные конфликты на протяжение последних трех десятилетий не могли пройти бесследно для экономики Афганистана. Несмотря на то, что недра страны богаты, к примеру, углем, который можно было бы использовать на тепловых электростанциях, и запасом гидроресурсов (только СССР построил ГЭС в Пули-Хумри, плотину и ГЭС "Наглу"), 94 процента населения не имеют доступа к электроэнергии: не восстановлены разрушенные после 1992 года ЛЭП. Промышленность остается, главным образом, перерабатывающей. Она составляет лишь шестую часть в хозяйственном секторе. Военнослужащий оборонного ведомства ФРГ, выросший и обученный в благополучном и цивилизованном государстве, не сразу понимает, что действует в одной из беднейших стран мира, где, к примеру, ежедневный доход жителя не достигает 1 доллара. Он никогда не сможет понять, как можно жить на такие деньги.
После десятилетий кровопролитной гражданской войны, в условиях разрушенного хозяйства, по существу, единственной эффективно развивающейся отраслью, если данное выражение вообще применительно к теневой экономике, является производство наркотиков, с которым призывают бороться немецкого солдата. Неизменной составляющей в агроструктуре постоянно воюющей страны было наличие посевов наркокультур, главной твердой валютой – опийный мак и конопля. И сегодня афганский крестьянин, покупая бензин и муку, рассчитывается маком.
На беду мирового сообщества, выращивание наркокультур, остается единственной динамично развивающейся отраслью. Стратеги НАТО и те, кто им подпевает в афганском правительстве, пытающиеся силовым способом покончить с наркобизнесом, не желают принять в расчет не только различие менталитетов, но и такую важную составляющую, как его привлекательный характер. Ценность выращенного в 2007 году объема мака (по разным оценкам, урожай колеблется в пределах 8-8,8 тыс. тонн – Прим. авт.) составляет примерно 1 млрд. долларов. Урожай на треть больше, чем в 2006 году и примерно вдвое больше, чем в 2005 году. Афганский крестьянин не выращивает его ради Талибана или протестуя против сил ISAF – он делает это только оттого, что нуждается в деньгах, говорит майор Пит (Piet) из голландского армейского резерва.
История борьбы с наркобаронами, похоже, ничему не научила. Никакой пропагандист Запада не сможет убедить крестьянина не заниматься выращиванием мака. Это не удалось ни в Мексике, ни в Колумбии, ни в так называемом "Золотом треугольнике" (Лаос, Вьетнам, Таиланд, Мьянмар); не удается и нынче в регионе "Золотого полумесяца" (Афганистан, Пакистан).
В этой связи имеет смысл напомнить основное положение "Национальной стратегии по контролю за наркотиками" (май 2003). Согласно ему, президент Хамид Карзай запланировал в течение 4 лет (2003-2006) сокращение указанных посевов на 70 процентов с тем, чтобы в дальнейшем, к 2012 году, полностью очистить поля от опийного мака. Как показывает ежегодное (за исключением 2-3 последних лет) увеличение посевных площадей под наркокультуру, которые достигли катастрофических размеров, данная стратегия оказалась нежизнеспособной. Об этом бравый афганский министр почему- то умалчивает. А если и сказал бы, то в качестве дополнительного упрека немцам – дескать, это из-за недостаточной подмоги из-за рубежа все и случилось.
На уже упомянутой встрече в Будапеште министр обороны ФРГ Франц Йозеф Юнг указал на тот вклад, который Германия успела внесла в миссию НАТО: "Немецкий контингент - третий по численности в Афганистане. Если принять во внимание тот факт, что поставку 51 процента грузов, доставляемых сюда по воздуху, обеспечивает Германия, что разведка с воздуха полностью лежит на наших плечах, думаю, не стоит ожидать от нас большего". В переводе на простой язык это означает, что в рамках тактики по уничтожению опийных полей, лабораторий по производству героина, транспортировки продукции и отстрела наркобаронов на бундесвер рассчитывать не стоит. Его вклад и без того велик. Министр обороны США Роберт Гейтс в этой связи поспешил с пояснением: дескать, миротворцам не придется жечь поля с опиумным маком. Тем более, что север страны, где дислоцированы немецкие солдаты, можно считать в этом смысле относительно благополучным. Они будут наносить удары по наркобаронам и нарколабораториям. Но вот вопрос: как это делать, если контингенту каждой из стран в составе ISAF предоставлено право самой решать, как именно и в каком объеме участвовать в этих акциях. Эксперты ФРГ озадачены подобной постановкой вопроса. Если проблема борьбы с наркотиками должна решаться афганской властью с использованием афганских же силовых структур, а немцы при этом – дополнение, уместно ли тогда вообще наличие командования ISAF. Непонятно также, как будет происходить в случае подобной самодеятельности согласование действий между отдельным воинским подразделением и афганской властью, с одной стороны, и между воинскими подразделениями в структуре ISAF. Неизвестно также, как реально представляется ситуация американскому генералитету, которому и принадлежит озвучивание идеи об использовании ISAF в борьбе с производством наркотиков и их торговлей. Собственно, неопределенностей и несогласованности в силах ISAF было достаточно и прежде. В качестве примера можно сослаться на документ "НАТО в Афганистане", размещенный на официальном сайте НАТО, в котором определены три направления деятельности Североатлантического альянса в стране, но при этом борьба с наркотиками даже не упомянута. Итак, с одной стороны, бундесверу предоставляется возможность выбора действий для борьбы с наркомафией, с другой, он, согласно указаниям мандата ООН, практически должен выходить на передовую. Как понимать это двойственное состояние, объяснить не может никто. Тем более очевидно, что Германия не собирается подключать своих солдат к операциям на юге Афганистана, чтобы отправлять гробы со своими парнями на родину. Этого генерал Ходэйдад, похоже, так и не понял.
Александр МЕЛАМЕД demalem@mail.ru
|