Об этом городе, расположенном на 67-й параллели, в сердце Центральной Азии, о его знатной истории и великих государственных деятелях и ученых, написано сотни научных трудов и литературных произведений, тысячи статей и очерков и на первый взгляд кажется, что уже нет смысла писать что-либо еще. Но он, как и Рим, как Афины и Египет – неисчерпаемая мировая культурная сокровищница. Причем речь идет не только о памятниках старины, которых здесь около 2000. Главное, это особая восточная мудрость, хранящаяся здесь. Она просачивается сквозь толщу тысячелетий и щедро одаривает местный народ и приезжающих многочисленных туристов.
Германия, родной Дюссельдорф, оказались позади: я вместе с мужем летела в Узбекистан, где родилась, ходила в детский сад и даже немного училась в школе, но волею судьбы вместе с родителями, этническими немцами, покинула его 20 лет назад. Помню как в детстве мы с местной, загорелой до черноты, ребятней запускали бумажных змеев, склеенных из газет и веточек ивы. Вот купаюсь в мутной и холодноватой Кашкадарье откуда я, собственно, родом и тут же выбегаю на песчаный желтый берег и сгораю под неимоверно жгучим солнцем. Как лазили в институтский сад за полузрелой вишней и яблоками, и как за нами потом гнался старик-сторож, но не потому, что ему было жаль фруктов – их там несчетное множество, а как я поняла позже, потому что мы сломали несколько веток у взлелеянных им деревьев. Еще вспоминала катание на флегматичном осле и приезд в наш степной город Московского зоопарка. Тогда я впервые увидела диких животных, которые сидели за толстыми прутьями железных клеток и своими тоскливыми взглядами вызывали у посетителей чувство вины. Впрочем, было за что…
Но я летела не в Карши. Я стремилась всей душой в город-легенду, о котором грезила после того, как однажды прочитала по заданию учительницы английского языка фрау Лаут в дрезденской школе стихотворение Джеймса Флекера "Золотое путешествие в Самарканд". Образы, созданные в детском мозгу, не давали покоя. Я замучила вопросами своих родителей, бывавших в этом городе, будучи еще советскими гражданами, но, к сожалению, их воспоминания не оказались столь яркими. Мне подарили фотографии с видами Регистана, Гур-Эмира, Шахи-Зиндой. Увидев их, я поняла, что именно здесь, а не в Багдаде, сочинялись волшебные сказки Шахрезады. С этого момента попасть в этот древний город стало для меня голубой, как купола Самарканда, мечтой…
Из Ташкента в заветный город мы приехали на такси вечером, в начале восьмого, безусловно, предварительно созвонившись с Баходыром, с которым супруг, по профессии полиграфист-маркетолог, познакомился пару лет назад на презентации книги о Самарканде в Берлине. Тогда Самарканд торжественно отмечал свой 2750-летний юбилей, куда я так и не смогла попасть в силу семейных обстоятельств.
Уже порядком стемнело, и старинный город встретил меня огнями и ароматами цветущих акаций, роз и возбуждающего аппетит дыма шашлыков. Баходыр, вручив нам горячие самаркандские лепешки и виноград, сразу повез в гостиницу с названием "Афросиаб", где уже был заказан комфортабельный номер. Баходыр, помимо родных трех, какими считал узбекский, таджикский и русский, в совершенстве владел еще тремя иностранными. Поэтому нам было легко общаться, запросто перескакивая с русского на немецкий или английский. Это здорово помогло в дальнейшем, потому что вопросов я задавала много.
В первый же вечер, едва успев распаковаться и перекусить, я уговорила Густава пойти в Гур-Эмир, который находился в нескольких десятков метров через дорогу от нашей гостиницы. Усыпальница великого Темура, умело освещенная прожекторами, будто парила над землей в звездном пространстве ночи навстречу Вечности. Сначала я хотела побыстрее приблизиться к увиденному чуду, но потом поняла, что это место не для спешки, оно требовало спокойного созерцания и глубоких раздумий. "Мир быстротечен, но дела наши живут веками и тысячелетиями". Именно об этом думал Великий Темур, воздвигая гробницу своему любимому внуку Мухаммад Султану, и в которой теперь покоится он сам и его внук Улугбек.
А на следующий день мы пешком прошли на сияющий Регистан, который поразил меня своими колоссальными размерами и торжественной красотой. Вообще, советую всем, кто приезжает в Самарканд, пройтись по нему пешком – к впечатлениям от памятников, рассказов гидов и вкусной еды прибавятся впечатления от самого духа города и здешних улыбчивых, и доброжелательных людей, всегда готовых прийти на помощь каждому заблудившемуся гостю. Причем ходить по улицам, а тем более по махаллям – соседским общинам - здесь абсолютно безопасно.
Итак, Регистан. Если Гур-Эмир – это небо и вечность, то центральная площадь Самарканда, возведенная уже после смерти Темура, - настоящий праздник жизни. Испокон веков, на Регистане находился центральный базар. Когда-то здесь шли длинные караваны с товарами, люди проходили тысячу километров, чтобы не только продать или купить яркий и нежный шелк, тонкую бумагу, ювелирные украшения и прочее, но и передать свою культуру, пополнить знания о мире и привезти на родину частицу другой жизни. И хотя здесь давно уже нет базара, но, постояв в центре, между тремя величественными зданиями медресе Улугбека, Тиля-кори и Шердор, я будто оказалась в самой гущи многоголосого люда. Как бывают причудливы повороты судьбы: совсем рядом, без всякого чванства мирно соседствуют ученый и простой торговый народ, университет и базар. В Средневековье понимали неразрывную связь между людьми науки или искусства и простым народом.
Хочу сказать, что каждое медресе неповторимо по своей архитектуре, внешней отделке и глубокой сути, неся определенную смысловую нагрузку, хотя непосвященный во все тонкости гость Самарканда, увлеченный фотографированием памятников и себя на их фоне, возможно, и не заметит этой разницы. Но разницу я уловила сразу, хотя сделать это было непросто среди толп туристов и ярких сувенирных лавок. В медресе Улугбека, построенное самим ученым-астрономом исключительно во имя науки, все изыскано, строго, ничто не отвлекает от занятий по математике, богословию, поэзии – стены настолько толсты, что ни один шум извне не доносится до келий студентов.
В медресе Шердор, возведенном в XVII веке по приказу правителя Самарканда Ялангтуш Баходура, этот факел знаний, зажженный Улугбеком, уже не столь ярок, науку здесь вынуждены "охранять" тигры на портале. А Тиля-кори с золотой мечетью внутри очаровывает своей богатой и ювелирной красотой, но располагает больше к молитве, чем к постижению Вселенной. Это то, что почувствовала я, мой супруг и Баходыр были несколько другого мнения.
О строительстве мечети Биби-Ханым я уже имела представление, прочитав множество литературы, а также пересмотрев массу фотографий. Однако увидеть вживую эту "царственную красавицу", богато украшенную изразцами, резным мрамором, росписями, – совсем другое дело. Дух захватывает, когда вскидываешь голову, чтобы обозреть ее на фоне голубого неба. Возле стен мечети резвится местная детвора, рядом сидят старухи в белых платках, доносится гул с Сиабского базара, а Биби-ханым, словно само Время, бесстрастно наблюдает за происходящим. Да, гений и мощь Темура, чувствуется здесь точно также, как и на Гур-Эмире.
Нужно было сделать передышку, и мы зашли на знаменитый Сиабский базар. Его только что отстроили заново и он был наряден, словно жених перед свадьбой. Обилие свежих и сухих фруктов, овощей, специй, разных восточных сладостей, всевозможных орешков – все радовало взор и возбуждало аппетит. Жаль, не запомнила название чайханы, где мы отобедали вкуснейшим пловом и нежнейшей самсой. Я не особый гурман, но еда в Самарканде особенная. Как объяснил Баходыр, все из-за свойств воздуха. По легенде, выбирая столицу для своей будущей империи, Темур повелел заколоть несколько баранов в разных городах своей страны и оставить мясо на открытом воздухе: дольше всех оно оставалось свежим именно в Самарканде.
Шохи-зинда. Посетив это обширное древнее кладбище, где находятся группы мавзолеев, среди которых наибольшей известностью пользуется могила Куссама, сына Аббаса, двоюродного брата пророка Мухаммеда, я не могла найти ответа на один вопрос. Почему Амир Темур не похоронил здесь представителей своего рода и сам не захотел покоиться здесь? Что это – гордыня или царственная скромность? Эту загадку великого Тамерлана вряд ли будет возможным когда-либо разгадать…
И, наконец, знаменитая обсерватория Улугбека, которую мы посетили на третий день нашего чудесного пребывания в Самарканде. Знаменитый внук Темура избрал иной путь остаться в истории человечества: он обратил свой взор к звездам. Его измерения звездного неба и движения планет восхищают многих специалистов и по сей день. Сегодня от грандиозного трехэтажного сооружения осталось совсем немного, но и это дает представление о невероятных научных изысканиях, проводимых здесь. В небольшом музее, который расположен прямо на территории обсерватории, можно увидеть остатки астрономических приборов, копии текстов его книг, сравнительные таблицы движения планет и звезд, черепицы стен, а также строительные чертежи обсерватории, именно по ним можно понять, что за звездами велось наблюдение из-под земли. Кстати, именно последнее сооружение всего архитектурного комплекса обсерватории и осталось нетронутым. Трагична участь ученого царедворца, но Время все расставило на свои места: восторжествовала справедливость – эта мощная сила, которой руководствовался сам Властитель семи созвездий.
Особого слова требует мавзолей Данияра или Даниила, почитаемого мусульманами, иудеями и христианами как пророка. Расположенное в нескольких сотнях метрах от обсерватории Улугбека, это место захоронения мощей святого, привезенных в Самарканд после похода Темура в Турцию, покоряет своим покоем и обладает невероятной энергетикой. По преданию, город, в котором будут покоиться мощи Данияра, никогда не узнает своего заката. Совершив определенный обряд, подсказанный нам Баходыром, мы ушли отсюда умиротворенными и полными надежд вернуться когда-нибудь в этот благодатный край, чтобы вновь испытать на себе мудрый взгляд вечного Самарканда и почувствовать рядом с собой дух его великого правителя - Темура.

Марина Грефинштейн
grefinshteyn@yandex.com