В.Невзлин: Реальность и фальсификация водных проблем в ЦентрАзии (ответ М.Аминджанову). 14:38 20.03.2010
О наукообразных "творениях" господина Аминджанова
27 января этого года на страницах некоторых электронных изданий была опубликована статья под авторством М.Аминджанова "Реальность и фальсификация водных проблем в Центральной Азии". Материал начинается словами "в последние годы, в связи с желанием стран "верховьев" завершить строительство начатых в 80-годы гидроузлов на реках своей территории, в СМИ и на страницах Интернета поднят эмоциональный ажиотаж о "вреде" этого строительства для стран низовьев".
Однако, автор, излагая пресловутую и предвзятую позицию таджикского руководства по водно-энергетической проблематике, вводит читателей в глубокое заблуждение. Уместно отметить, что беспокойство общественности стран "низовья", которое он называет "эмоциональным ажиотажем" на самом деле является заботой о будущем нынешних и будущих поколений народов Центральной Азии, стремлением к светлой и "чистой" жизни, без экологических и сопряженных с ними проблем. Не секрет, что сегодня, в бассейне Аральского моря возник сложный комплекс эколого-климатических, социально-экономических и демографических проблем, имеющих планетарный масштаб, на фоне которых, начиная с 90-х годов прошлого века, идет процесс искусственного изменения естественного режима стока основных рек региона - Амударьи и Сырдарьи. Такой процесс обусловлен переводом работы крупнейших водохранилищ региона из вегетационного в энергетический режим. И энергетический режим за последние годы работы водохранилищ стран "верховья" привел к значительному снижению попуска воды в период вегетации. Это, в свою очередь, привело к антропогенным засухам в среднем и нижнем течении рек Амударья и Сырдарья. Экологический и социально-экономический ущерб от этого испытывают, прежде всего, регионы бассейна Аральского моря, которые хронически страдают от маловодья.
Более того, существующий энергетический режим работы упомянутых водохранилищ увеличивает попуски воды в зимний период, что приводит к затоплению орошаемых территорий и инфраструктуры, расположенных на равнине и в поймах рек. Кроме того, зимние искусственные паводки ежегодно приводят к дефициту оросительной воды в летний период. Все это наносит серьезный ущерб экономике стран "низовья".
Понятно, что в сложившихся условиях страны региона должны искать и находить новые формулы и механизмы урегулирования возникающих проблем, совершенствовать правовую базу взаимодействия. В настоящее время на проработке находится проект Соглашения между правительствами Казахстана, Кыргызстан, Таджикистана и Узбекистана об использовании водных и энергетических ресурсов бассейна реки Сырдарья, который неоднократно рассматривался на встречах национальных рабочих групп указанных государств и заседаниях МКВК. К сожалению, проект все еще не согласован из-за содержащихся в нем спорных моментов, имеющих принципиальный характер. К ним, в первую очередь, относится пункт, касающийся совместного рассмотрения вопросов строительства новых гидроэнергетических объектов и водохранилищ. За его исключение из проекта Соглашения выступает Таджикистан. При наличии таких противоречий в позициях сторон вряд ли удастся договориться о подписании нового межгосударственного документа, призванного облегчить взаимоотношения центрально-азиатских стран в водно-энергетической сфере.
Ситуацию осложняют и претензии некоторых стран "верховья" на "особые права" в распределении и использовании водных ресурсов трансграничных рек. Автор вышеупомянутой статьи пытается "обосновать" эти стремления тем, что на территории государств "верховья" формируется большая часть водных ресурсов региона. Претендуя на "профессионализм", он видимо, сознательно использует не совсем точные цифры. По его данным, Таджикистан, на территории которого, формируется около 60% водных ресурсов Центральной Азии, получает из них лишь 15,4%. Однако, по данным НИЦ МКВК, на территории РТ формируется 51,5% водных ресурсов или 59,74 кмЗ; воды, без учета подземных и возвратных вод. На территории трех стран, расположенных в "низовье" формируется 14%, а не 8% воды, как это утверждает таджикский специалист (см. таблицу). Указанные цифры не учитывают подземные и возвратные воды, учет которых значительно увеличивает долю водостока, формирующегося на территории стран низовья.
Среднемноголетние объемы поверхностного стока по рекам бассейнов Сырдарьи и Амударьи и суммарно по бассейну Аральского моря, согласно оценке НИЦ МКВК по состоянию на 2002 год.
Государство, на территории которого данный объем стока формируется Бассейн Амударьи кмЗ/км Бассейн Сырдарьи кмЗ/км Всего бассейна Аральского моря Казахстан - 2,43 2,43 2,1 Кыргызстан 1,60 26,85 28,45 24,4 Таджикистан 49,58 1,01 50,59 43,4 Туркменистан 1,55 - 1,55 1,2 Узбекистан 5,06 6,17 11,23 9,6 Афганистан и Иран 21,60 - 21,60 18,6 Китай - 0,76 0,76 0,7 Всего 79,39 37,22 116,61 100,0
Данные цифры демонстрируют, что в Узбекистане формируются не 8,84 км3/км, а 11,23 кмЗ/км, что составляет почти 10% от общего объема формирующихся вод в бассейне Аральского моря.
Демонстрируя свой "профессионализм", эксперт из Таджикистана опять-таки обращается к неточным цифрам в вопросах определения удельных объемов водопотребления на одного человека (объемы водных ресурсов, формирующихся в государстве, поделенные на количество людей) за период с 1997 по 2004 гг. Водопотребление, по данным НИЦ МКВК, изменялись: для Узбекистана от 518 до 473 м3 на одного человека; для Туркменистана от 316 до 247 м3; для Таджикистана от 9841 до 8863 м3; для Кыргызстана от 11229 до 10172 м3 и для Казахстана - от 1035 до 982 м3. Не принимается во внимание автором и водопользование в интересах гидроэнергетики, которое хотя и потребляет безвозвратно мало воды, но провоцирует вневегетационные сбросы. Например, без внимания остается тот факт, что такие сбросы по Кайраккумскому водохранилищу в отдельные годы доходили до 3-х кубокилометров непродуктивных потерь.
С переходом водохранилищ стран "верховья" на энергетический режим с 1992 г., в Узбекистане ежегодно наблюдается летний дефицит оросительной воды, а в зимний период, напротив, происходит подтопление орошаемых земель и народнохозяйственных объектов. Для смягчения маловодья в республике предпринимаются конкретные меры по водосбережению, повышению технического состояния оросительных сетей, гидротехнических сооружений, изменен состав сельхозкультур. Начиная с 1994г., постепенно увеличивается посев озимых зерновых культур, площадь которых в настоящее время составляет свыше 1,1 млн.га. Эти культуры орошаются в основном осенью и весной, что позволяет значительно снизить потребность поливной воды в летный период. Вызывают сомнения и "анализы" автора по поводу нерационального использования водных ресурсов. В аналитическом докладе НИЦ МКВК по динамике основных показателей по государствам бассейна Аральского моря приводятся следующие данные по удельным показателям водопотребления и продуктивности воды:
Показатели Таджикистан Узбекистан Средний по бассейну
2007 2008 2007 2008 2007 2008 Водопотребление на га/мЗ воды 12094 11527 9337 7409 9783 7785 Водопотребление на человека, м3 1845 1773 2046 1663 2286 1893 Продуктивность воды в орошаемом земледелии, долл./м 0,06 0,06 0,09 0,12 0,07 0,09 Продуктивность орошаемого гектара 713 713 872 918 709 730
Таким образом, цифры говорят сами за себя - кто, Таджикистан или Узбекистан более рационально использует воду в орошаемом земледелии и в других отраслях.
Автор, ссылаясь на отчет БВО "Амударья" за 2009 г., который был достаточно многоводным, утверждает, что Таджикистан оказался обделенным водой по реке Амударья, получив 79,5% от своих потребностей, в то время как Узбекистан получил 92%, а Туркменистан 82,7%. Вместе с тем, г-н Аминджанов скромно умалчивает о том, что никто не ограничивал Таджикистан в возможности полностью выбрать свои лимиты, которые управляются отделением БВО "Амударья", расположенным на территории этой страны.
В Узбекистане особое внимание уделяется улучшению мелиоративного состояния орошаемых земель. Очевидным свидетельством тому является создание Мелиоративного фонда по улучшению орошаемых земель и Государственной компании "Узмелиомашлизинг". Проделанная в последние годы интенсивная работа по улучшению мелиоративного состояния орошаемых земель позволила уменьшить степень засоленности орошаемых земель. По поводу сброса коллекторно-дренажных вод следует отметить, что из общего стока этих вод около 50% попадают в реки, а около 30% направляются в озера и другие водные акватории для поддержания естественного баланса экосистемы, сохранения флоры и фауны в такой системе озер, как Айдар-Арнасайское, ряд крупных и малых озер Приаралья и др.
В отношении тезиса о сбросе коллекторно-дренажных вод, которые по объективным причинам не могут быть возвращены в реки, целесообразно отметить, что в рамках Комплексной программы по изучению складывающейся ситуации и обеспечению стабильной экологической среды Айдаро-Арнасайской системы озер РУ на период 2008-2015 гг. в Узбекистане реализуется комплекс программ регионального мониторинга водных ресурсов бассейнов рек; выполняются обязательства в рамках Рамсарской конвенции о водно-болотных угодьях, имеющих международное значение особенно в качестве мест обитания водоплавающих птиц. Беспокойство стран "низовья" планами строительства новых больших водохранилищ в "верховьях" вполне объяснимо, хотя это пытается игнорировать таджикский специалист. Если допустить, что данная ГЭС будет наполняться равномерно в течении 10-12 лет до максимального объема в 13,3 км3, то ежегодное изъятие стока из реки Вахш составит 1,1 - 1,3 км3, или 6-7% стока этой реки по норме (50% обеспеченность). Однако, за период наполнения будут годы различной водности, в том числе и маловодные. Для маловодных лет 90% обеспеченности наполнение Рогуна составит уже 7-9%. Если же рассматривать период наполнения по сезонам, то влияние Рогуна на вегетацию превышает 10%, поскольку основное наполнение предполагается осуществить в летний период.
Далее, что касается норм международного водного права, с помощью которых автор пытается обосновывать "суверенное право" Таджикистана на использование водных ресурсов трансграничных рек. В поисках "правды" в международном праве он неудачно ссылается на резолюцию 180 (XVII) Генеральной Ассамблеи ООН, именуемую "Неотъемлемый суверенитет над естественными ресурсами" от 14 декабря 1962 года. Этот документ, являющийся по своему статусу декларативным, вообще не раскрывает суть понятия "трансграничных водных ресурсов" и тем более правила их использования, а лишь подчеркивает права государств на использование, главным образом, полезных ископаемых ресурсов в целях экономического развития. Видимо, автор не знаком с предпосылками и обстоятельствами, побудившими Генассамблею ООН к принятию этой резолюции на волне обретения постколониальными странами Африки и Азии независимости. Напротив, господин Аминджанов, руководствуясь несовместимыми с научными подходами критериями, приходит к выводу, что основные международные юридические документы в области водного права, как например, Конвенция "По охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер" (Хельсинки, 1992 год), "О праве несудоходных видов использования международных водотоков" (Нью-Йорк, 1997 год), а также "О правиле пользования водами международных рек" (Хельсинки, 1996 год), не применимы в условиях Центральной Азии. В данном вопросе позиция Ташкента сводится к уважению норм и правил, закрепленных в универсальных международно-правовых механизмах, и это всем хорошо известно. Руководствуясь этими принципами, Узбекистан присоединился к двум конвенциям - Хельсинкской от 1992 года и Нью-Йоркской от 1997г. Примечательно, что эти документы приняты не для "гумидных и полугумидных условий", а носят универсальный характер и к ним присоединились несколько десятков стран мира В попытках представить Таджикистан в роли государства, подвергающегося дискриминации в потреблении вод трансграничных рек, автор ссылается на результаты программы ТАСИС по проекту ВУФМАС. Согласно этим исследованиям, он утверждает, что, якобы, только 20% воды полезно используются хлопчатником, а остальные 80% - теряются на водораспределительных коммуникациях полях, т.е. КПД равняется 0,2. Однако, более глубокое ознакомление с этим же отчетом ВУФМАС (раздел 7.5 за 1997 г.) дает нам совсем иную картину:
Показатели Казахстан Кыргызстан Таджикистан Туркменистан Узбекистан Удельный расход воды на 1 га орошения 6,7 9,34 14,09 7,37 4,95 То же на 1 га орошения озимой пшеницы, тыс. мЗ 1 5,49 7,04 7,7 3,35
В отчете указывается, что средняя эффективность использования воды на хлопковых полях составляет 73%, а не 20%, как утверждает г-н Аминджанов в своей статье (стр. 35 отчета ВУФМАС за 1997 г.). Он допускает неточность и в количестве обследуемых полей - по хлопку это 97, а по зерну - 48, а не 22, как утверждается.
Корректировки требуют также его размышления относительно влияния водохранилищ на экологическую обстановку в регионе. Общий объем водохранилищ Центральной Азии составляет 64,5 км3, что при численности населения бассейна 42,7 млн. человек дает показатель 1366,5 м3 на человека. В то же время Таджикистан, при населении 7,5 млн. человек, имеет общую емкость водохранилищ 16,2 кмЗ, и это составляет 2160 м3 на человека. Это в 1,5 раза превышает средний показатель по бассейну. Однако, обойдя этот факт, таджикский эксперт, ссылаясь на заключения, сделанные в советский период, в которых не принимались в расчет экологические аспекты, пытается защитить стремление правительства своей страны построить Рогунскую ГЭС любой ценой. Он утверждает, что реализация этого проекта не приведет к изменениям ситуации в водопользовании. Заметим, что среднемноголетний сток реки Амударья составляет 66,9 км3 в год, а не 78 км3 (версия автора). В то же время, по уточненной схеме КИОВР Амударьи (Средазгипроводхлопок, 1984) для 90% обеспеченности потери из реки Вахш оцениваются в 120 млн.м3. Что касается Нурека, то он в маловодные годы (2000 и в 2001 гг.) работал в основном на энергетику, а не спасал орошаемые земли нижерасположенных массивов Узбекистана. Естественная бытовая приточность в вегетацию в 2000 и в 2001 гг. была значительно больше, чем попуски из Нурека; соответственно в 2000 г. приточность составляла 15,8 км3 попуск 10,46 км3, а в 2001г. - 14,9 км3; соответственно попуск - 10,0 км3. Ясно, что не таджикские энергетики, управлявшие Нуреком, спасали узбекских и туркменских ирригаторов. Напротив, накапливая воду летом, они отнимали ее у узбекских и туркменских земель.
При этом, в противовес тому, что указано в названной статье, в июле месяце 2000 г. (а не 2001 г.) при плане каждой декады по 800 м3/сек. попусков из Нурека, водохранилище срабатывало соответственно 990, 951 и 829 м3/сек. Таким образом, сверх согласованных с МКВК попусков, срабатывалось не 1000 мЗ/сек, как говорится в статье, а всего 190 и 151 м3/сек. Но уже в течение первых двух декад августа энергетики Нурека скомпенсировали эти попуски и недодали нижележащим странам по 200 м3/сек в декаду. В целом, за вегетацию 2000 г. Нурек сработал меньше на 430 млн. м3 воды по сравнению с утвержденным графиком. Если Таджикистан в 2000 г. по Амударье получил 93% от лимита, установленного МКВК, то Туркменистан и Узбекистан ниже Тюямуюна получили по 50% лимита. В то же время Каракалпакстан ниже Нукуса получил всего 32 % от лимита. Непонятно почему, но в заключении г-н Аминджанов вновь возвращается к теме международного водного права, декларируя, что Таджикистан придерживается международных норм и положений конвенций в этой области. Этот его тезис противоречит собственной трактовке положений основных международных конвенций в области водного права. Видимо, таджикский эксперт не успел поближе ознакомиться с сутью этих документов и международным водным правом вообще. В отличие от этого, позиция Узбекистана конкретна и ясна, которая заключается в уважении международно-правовых норм. Страна твердо придерживается позиции о необходимости проведения международной независимой экспертизы всех крупнейших ГЭС, планируемых к строительству в трансграничных реках Центральной Азии. Жаль, что г-н Аминдажанов открыто игнорирует существующие реалии. Он, пытаясь аргументировать свои размышления так называемыми "научными выкладками и расчетными данными", выглядит крайне безответственным.
Валерий Невзлин vnevzlin@yandex.ru
|