Народовластие по милости монаршей

В молодости, которая пришлась на 80-е годы, мне не раз приходилось выезжать в длительные загранкомандировки в качестве переводчика. Оформление выездных документов было связано с длительной и муторной, но в целом безобидной и по сути своей формальной процедурой согласования в комсомольских и партийных структурах. Процедура эта сводилась к тому, что твоя характеристика (составленная обычно самим тобой), отпечатанная в двух экземплярах (обычно тобой же) заверялась сначала секретарем твоей комсомольской организации, затем рассматривалась и заверялась на заседании райкома комсомола, затем – райкома партии. Обсуждение характеристики было формальным, чаще всего его вообще не было, ты просто сдавал бумаги в райком, а потом забирал их – уже с необходимыми подписями. (Процедура согласования в органах госбезопасности была негласной, но такой же формальной).
Когда я оформлял очередной выезд в 1987 году, меня ждал сюрприз во Фрунзенском райкоме комсомола. Мои бумаги мне вернули не завизированными, сказав: "Так не пойдет. Сейчас новые требования – должен быть указан хотя бы один недостаток. Лучше два. Такие требования сейчас. Сам понимаешь – перестройка, гласность". Я попытался возразить в духе новых веяний – у меня, мол, недостатков нет, кроме того, на перепечатку бумаг и их визирование у комсомольских вождей уйдет время (комиссия собиралась раз в неделю), а меня ждут строители социализма в далекой тропической стране. Комсомольский чиновник поскучнел, спорить не стал, но пояснил: "Без недостатков не пройдешь. Указание сверху. Уже нескольких человек завернули".

Мне ничего не оставалось, как дополнить свою биографию новыми штрихами в духе "излишне трудолюбив" и "чрезмерно принципиален". Я потерял несколько дней, но с оформлением документов проблем не возникло.

Об этом случае, уже вроде бы прочно забытом и забитым правилами и бессмысленными формальностями при получении виз, я вспомнил, когда прочитал письмо бывшего комсомольского вождя Казахстана, бывшего парламентария, а ныне – заместителя председателя партии "Адилет" Серика Абдрахманова. Оно вообще-то было адресовано Нурсултану Назарбаеву, но отправлено ему через средства массовой информации.
После короткого вступления автор сразу переходит к критике: "Чиновники, которым Вы доверили управление страной, оказались неспособны понять историческую значимость Независимости для Казахстана". После чего следует рассказ о том бедственном положении, до которого чиновники довели страну. Порой кажется, что письмо примет форму доноса, но Серик Абдрахманов называет имя лишь одного чиновника, да и то бывшего – в прошлом мэра Алматы, а ныне простого жителя Швейцарии Виктора Храпунова. Остальных же чиновников, министров, акимов и олигархов предпочитает обличать в агрегированной форме.

В целом убедительный и проиллюстрированный цифрами рассказ несколько испорчен тем, что описание ситуации в обществе и национальной экономике Серик Абдрахманов начинает со ссылки на то, что в социологии называется децильным коэффициентом – соотношение доходов самых богатых десяти процентов населения и доходов самых бедных десяти процентов. По версии автора письма, в Казахстане этот коэффициент равен нескольким сотням, а история учит, что даже при значении 7-8 в обществе (видимо, любом) возникают конфликты. Для тех, кто сталкивался с децильным коэффициентом при описании общества, очевидно, что и разрыва в сотни раз у нас быть не может даже теоретически, и разрыв в 7-8 раз вполне допустим для определенных экономик. И получается, что свой экономический анализ автор начал то ли с нелепицы, то ли с сознательного обмана. Поэтому весьма вероятно, что то, о чем он сказал следом, такой же обман или нелепица.

Отдельно стоит выделить такой маленький шедевр, заменяющий собой многостраничные социологические исследования: "В обществе идут разговоры о том, что "Назарбаев уходит". Люди с тревогой поговаривают и о преемниках". Вот она, настоящая угроза. Полунамек на переворот, полупросьба не оставить народ своей милостью.

Серик Абдрахманов, как и все, взыскует милости монаршей. Но просит не выхода из Таможенного союза, а возвращения власти народу. На общем фоне это выглядит оригинально и даже смело. Но когда он излагает план мероприятий по предотвращению нарастающей конфронтации в обществе, то обнаруживаются все те же досрочные парламентские выборы, о которых наша оппозиция мечтает последние пару лет (слово "досрочный", естественно не произносится, но подразумевается). Они дополнены реформой судебной системы, которую без партии юристов – "Адилета", конечно же, провести невозможно, отсюда любой может сделать вывод о бесполезности нового парламента, если в нем не будет "Адилета". И, как широкий жест примирения - неизбежная в преддверии 65-летия Победы в Великой Отечественной войне амнистия.
Иначе говоря, письмо это – стандартное заявление на тему "прошу принять в свои ряды", но дополненное, согласно новой моде, парой критических замечаний.

Политики, общественные деятели и представители творческой интеллигенции в нашей стране постоянно вносят свой посильный вклад в развитие эпистолярного жанра, отдавая предпочтение таким формам, как открытое письмо президенту или премьер-министру. Обычно целью этих писем провозглашается защита родной культуры, родного языка и родного народа. Но недавно они решили защитить независимость.
Специально для этого созданное общественное движение "Защита независимости", состоящее преимущественно из поэтов-импровизаторов и ученых-филологов, выступило с заявлением, адресованным одновременно президенту, спикерам обеих палат и премьер-министру. В заявлении дана негативная оценка Таможенному союзу и спрогнозированы пагубные последствия такого союза для казахстанского суверенитета. Большая часть текста – это фактически экспертная оценка, которую немного странно слышать от поэтов, но в которой нет ничего необычного – без критики экономической политики правительства у нас не обходится ни одна газета.
Однако завершается это заявление требованием, которое автоматически переводит его в разряд политических акций: "В связи со всем вышеизложенным мы решительно требуем денонсации соглашений о Таможенном союзе и восстановления прежнего Таможенного кодекса Республики Казахстан! Требуем, наконец, заняться построением собственной конкурентоспособной экономики, национального правового государства с компетентной и ответственной, обладающей доверием народа властью".

Завершается письмо угрозой, которая в другой стране вызвала бы лишь улыбку, но в наших краях воспринимается как начало всенародного восстания. "В случае невыполнения вышеуказанных требований мы намерены провести акции гражданского протеста, и поставим вопрос об отставке руководства страны и проведения досрочных выборов Президента и Парламента Казахстана".

Можно себе представить шахтеров, угрожающих забастовкой в случае, если их требования не будут выполнены. Нетрудно представить себе и то, чем закончится забастовка, если она все же начнется. Например, прошедшая в марте забастовка рабочих-нефтяников в Жанаозене была вызвана изменением условий оплаты труда, но требования бастующих включали и отставку руководства. Директор "Озенмунайгаза" Бакытгали Бисекен ушел со своего поста. Прочие требования бастующих, включая возвращение государству пакета акций, находящихся в частных руках, рассматриваются, хотя вряд ли будут полностью выполнены.
А чем грозит государству забастовка поэтов-импровизаторов? Митинг писателей? Или отказ главных редакторов казахскоязычных газет от госзаказа?

Но политический штиль в наших краях стал настолько привычным, что даже легкий ветерок воспринимается как буря. Объявив о намерении выйти на площадь, поэты пьянеют от собственной смелости, а чиновники, узнав об этом, впадают в предынфарктное состояние. После примирительной встречи поэт и чиновник расходятся довольные собой. Поэт заявляет коллегам по цеху, что власть в лице чиновника акимата была вынуждена пойти на уступки. А чиновник рапортует начальству, что ему удалось предотвратить цветную революцию.

Власть и оппозиция, элита и контрэлита, президент и те, кто пишет письма ему в альбом, являются, в сущности, зеркальными отражениями друг друга. Власть реализовала свой проект монопартийного парламента. Оппозиция откликнулась проектом моноэтнической нации. Это наша власть, чужих здесь не нужно, - всеми способами показывает элита. Это наша земля, здесь не место иностранцам, - отзывается контрэлита. Мы близки к тому, чтобы Таможенный союз, над созданием которого мы работали столько лет, наконец заработал, - радуется президент. Таможенный союз – это конец нашей независимости, за которую мы бились все эти годы, - рыдают поэты-импровизаторы.

Когда Шаханов и Абдрахманов пугают президента утратой независимости, нарастающей конфронтацией в обществе и крахом экономики, они отнюдь не требуют его отставки, они лишь демонстрируют свою готовность решить обозначенные ими проблемы, если они будут допущены к управлению страной, каждый – в любимой им области.

Возможно, обращения Шаханова и Абдрахманова возымели бы свое действие, если бы президент не получал никаких других оценок своей работы, работы своего правительства, состояния общества и экономики. Но в условиях, когда политика казахстанского президента получает самые высокие оценки лидеров иностранных государств, руководителей международных организаций и глав транснациональных корпораций, страшилки отечественной интеллигенции не впечатляют. В парламент их по-прежнему не пускают, а для встреч и бесед выделяют тех самых чиновников, которых интеллигенция обличает.

Протест в глазах этих групп становится единственной возможной формой политического участия. Однако набор социально приемлемых протестных акций крайне мал. Разрешаемых городскими властями – еще меньше. В Алматы это митинги политических партий в сквере за кинотеатром "Сары-Арка". Причем даже в этом густонаселенном пролетарском районе митинги не пользуются популярностью у местных жителей, поскольку скучноваты и однообразны.

С другой стороны, любая общественная организация, которая провела бы акцию протеста, включающую столкновения с полицией, использование "коктейлей Молотова", разбитые витрины и сожженные автомобили, не только попала бы под жесткий прессинг правоохранительных органов, но и приобрела бы негативную репутацию в глазах большей части общества.

Неудивительно, что протестный потенциал находит выход в довольно необычных акциях. Флэш-мобы и хепенинги молодых троцкистов (акции "Нур Отар" с использованием образов баранов как символов выдуманного движения), политически окрашенные арт-перформансы Каната Ибрагимова (акция "Рыба тухнет с головы" - прилюдное отрубание головы у сазана) пользуются популярностью лишь в узких кругах ценителей прекрасного.

Но недавно была найдена форма протеста, которая, кажется, устроила как политическую оппозицию, так и власть, как патриотически настроенную молодежь, так аксакалов от поэзии. Протест был оформлен как возложение цветов к монументу независимости. Если такая практика приживется, то можно ожидать и тюльпановой революции, оформленной в виде высадки тюльпанов на клумбе рядом с акиматом, и оранжевой революции в форме коллективного жонглирования апельсинами.

Николай Кузьмин, политолог, Алматы