УДК 355: 94"12/14" На правах рукописи


КУШКУМБАЕВ АЙБОЛАТ КАЙРСЛЯМОВИЧ

История военного дела
кочевников Золотой Орды XIII-XV вв.

07.00.03 – Всеобщая история (восточные страны)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук


Республика Казахстан
Алматы, 2010
Работа выполнена в отделе восточного источниковедения, истории и культуры народов Востока Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Комитета науки МОН РК.

Научный консультант: доктор исторических наук,
профессор Абусеитова М.Х.

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,
профессор Кадырбаев А.Ш.

доктор исторических наук,
профессор Хафизова К.Ш.

доктор исторических наук,
профессор Каримова Н.Э.

Ведущая организация: Казахский национальный
университет им. аль-Фараби

Защита состоится "27" мая 2010 г. в 14.30 часов на заседании диссертационного совета Д 55.40.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Комитета науки МОН РК по адресу: Республика Казахстан, 050010, г. Алматы, ул. Курмангазы, 29.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Комитета науки МОН РК по адресу: Республика Казахстан, 050010, г. Алматы, ул. Курмангазы, 29.

Автореферат разослан "20" апреля 2010 г.

Ученый секретарь
диссертационного совета,
доктор исторических наук А.К. Муминов
ВВЕДЕНИЕ

Общая характеристика работы. Диссертационная работа посвящена исследованию состояния военного дела кочевников Золотой Орды, а также предыстории возникновения своеобразной военной системы кочевых народов Центральной Азии и ее качественной эволюции в монгольскую эпоху. В работе показывается, что в развитое Средневековье на евразийском континенте военная жизнедеятельность тюрко-монгольских номадов, включающая обновленные военно-социальные институты, усовершенствованный боевой арсенал предметов вооружения и оружейного дела, апробированные тактико-стратегические каноны осуществления войны, достигла закономерно прогрессивного этапа в развитии военного дела.
Актуальность темы исследования. В XIII–XV вв. Золотая Орда имела определяющее значение в исторических судьбах народов и стран, располагавшихся на ее территории или вступавших с ней в различные отношения. Политическая география Золотой Орды охватывала земли таких современных государств СНГ, как Россия, Казахстан, Украина, Молдова, Узбекистан и в отдельные периоды районы Закавказья и северо-западного Ирана. Золотоордынская военно-политическая держава была одним из крупнейших средневековых имперских государств, история которой в долгосрочной перспективе обусловила не только вектор эволюции, внутреннюю природу и форму этносоциального устройства народов постмонгольской эпохи, но и кардинально перекроила геополитическую карту значительной части континента. Несомненно, что история Золотой Орды является общим для евразийских кочевников – тюрко-монгольских народов и государств – позднего Средневековья. В этой связи хочется отметить, что без тщательной реконструкции военной, этнополитической и социальной истории Золотой Орды трудно будет понять и представить формирование тюркских этносов и государственно-политических структур Казахстана и Центральной Азии, Поволжья, Северного Кавказа, Приуралья, Сибири и других регионов.
В казахстанской востоковедной науке пока нет специализированных военно-исторических исследований монгольского периода. Следствием такой ситуации стало ограниченное присутствие в отечественной историографии качественных научных исследований, теоретических обобщений и необходимых пособий по военному искусству древних и средневековых государств для учебных заведений страны. В Казахстане вот уже несколько лет успешно реализуется чрезвычайно востребованная гуманитарно-культурная программа, инициированная Главой государства – "Мәдени мұра". В этой связи в рамках этого проекта есть потребность включения в нее разнообразного военно-культурного наследия евразийских кочевых империй.
Военно-политическая история кочевников Евразии всегда привлекала внимание как исследователей, специально занимающихся разработками разносторонних аспектов военного дела, так и представителей общественности, интересующихся военным искусством прошлого. Военное дело периода монгольских завоеваний оставила заметный след во всемирно-исторической эволюции стратегии и тактики ведения войны, объектов вооружения, военной организации. Одним из вариантов развития военного дела тюрко-монгольских кочевников, несомненно, было государство, основанное династией Джучидов в первой половине XIII столетия и распространявшее свою власть на огромную территорию с полиэтничным евразийским населением.
Военное дело кочевников Золотой Орды входит непосредственно как в общую военную историю средневековых тюрко-монгольских народов Евразии, так и является неразрывной частью военной системы (структура и состав вооруженных сил, военная стратегия и тактика ведения войны, комплекс вооружения, технология изготовления оружия, приемы его использования и других аспектов) и этнополитического развития проживавших здесь народов. Из указанных звеньев военного дела одну из ведущих позиций всегда занимала традиционная кочевническая военная организация, которая сформировалась в глубокой древности и эволюционировала на протяжении длительного времени. Становление и появление военной системы номадов Евразии и Центральной Азии, в частности, рассматривалось в специальной литературе преимуществен-но в контексте развития такого базисного компонента, как комплекс боевых средств (наступательное и защитное вооружение), являющийся материально-техническим инструментарием военного дела. За пределами изучения остались вопросы возникновения традиционной военной организации и тактического искусства ведения военных действий кочевых народов, имевших определенную специфику.
Таким образом, актуальность избранной темы исследования обусловлена необходимостью научного изучения военного дела средневековых народов Евразии и вызвано как возникшими теоретическими вопросами, так и прикладной значимостью проблемы. Военное дело – составная часть не только истории страны, но и неотъемлемая черта экономики, материальной и духовной культуры, социальных, политических отношений и быта народа, которая оказывала разностороннее влияние на все стороны общественной жизни и в первую очередь на характер и специфику основных институтов государственности номадов.
Степень изученности проблемы. Изучение истории Золотой Орды имеет давнюю историографическую традицию и насчитывает около двух веков. Несмотря на исследовательские достижения нескольких поколений историков, востоковедов, по-прежнему остается ряд проблемных тем, касающихся внутреннего развития этого государства.
Устойчивое внимание к военной истории монголов и их мировой державе наблюдается с середины XIX в. как в России, так и в других странах. Первым систематизированным трудом этой поры по военному искусству монголов в русской историографии является очерк, принадлежащий перу профессионального военного, генерал-лейтенанта М.И. Иванина [1], а также общий опус по истории конницы М.И. Маркова [2].
По истории Туркестана и Центральной Азии монгольской эпохи большое общетеоретическое значение, безусловно, обладают многочисленные произведения И.Н. Березина, В.В. Бартольда, Н.И. Веселовского, Б.Я. Владимирцова.
В конце 20-х гг. XX в. вышли в свет книга калмыцкого исследователя Э. Хара-Давана [3] и труд советского военного теоретика А.А. Свечина [4] в который включен краткий обзор военной стратегии монголов. Наиболее интересная статья, в которой рассматривалось влияние географического фактора на военное дело кочевников Центральной Азии и непосредственное взаимодействие военных институтов и тактики с коллективными охотами, принадлежит В.Н. Куну [5].
В СССР по истории Золотой Орды были опубликованы основательные работы известных авторов: Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского, М.Г. Сафаргалиева, Г.А. Федорова-Давыдова [6] и многих других.
Обстоятельные разработки по общественному и государственному строю кочевого улуса центрально-азиатских кочевников сосредоточены в публикациях Е.И. Кычанова [7]. В середине 1980-х гг. появилась итоговая монография В.Л. Егорова [8], охватывающая дискуссионные вопросы военно-политической и историко-географической проблематики Золотой Орды.
В конце 1980 – начале 1990-х гг. внимание историков Д.В. Чернышевского [9] и В.Б. Кощеева [10] сосредоточилось на численности вторгнувшейся в русские земли монгольской армии. В исследовании А.А. Астайкина [11], суммированы почти все сведения русских летописей о нападениях и набегах монголов и золотоордынских татар на Русь с 1223 по 1480 гг.
В серии специальных изысканий тюрколога Т.И. Султанова [12] хорошо отображены интересные военные эпизоды из золотоордынской военной истории. Военные аспекты истории империи Чингиз-хана и проблемы образования крыльевой (дуальной) системы власти, десятичного принципа организации войска средневековых монголов нашли отражение в ряде работ кочевниковедов В.В. Трепавлова [13], Н.Н. Крадина и Т.Д. Скрынниковой [14].
В новейшей историографии на основе большого количества письменных свидетельств Р.П. Храпачевским [15] написана наиболее детализированная и первая системная работа по военному делу монголов.
Прочное место в золотоордынской историографии заняли статьи и работы В.П. Костюкова [16] и Р.Ю. Почекаева [17], освещающие не только проблемы политической, правовой и социальной истории Улуса Джучи, но и вплетенные в этот контекст военные сюжеты.
Последовательное изучение золотоордынских древностей началось до революции и, особенно в послевоенный период, в 1950–1970-е гг., и связано, прежде всего, с работами Г.А. Федорова-Давыдова, А.Ф. Медведева [18]. Привлеченный ими большой археологический материал, анализ и типология предметов вооружения средневековых кочевников, опыт проведенных изысканий составили основу типологии оружейного комплекса, используемой до сих пор. Это отразилось, например, на работе В.А Иванова и В.А. Кригера [19], занимающихся археологией кочевников Южного Урала.
На протяжении многих лет успешно и результативно работает по монгольской военной истории специалист по вооружению древних и средневековых номадов Евразии М.В. Горелик [20].
Из разряда специальных оружиеведческих исследований нужно указать на монографические исследования археолога и оружиеведа – Ю.С. Худякова [21], посвященные комплексу вооружения и военному искусству кочевников Центральной Азии в эпоху Средневековья (X–XIV вв.).
Оружиеведческая проблематика военной истории Улуса Джучи с конца XX и начала XXI в. интенсивно разрабатывается по исключительно содержательным археологическим позднекочевническим материалам Прикубанья и Северного Кавказа. Следует отметить работы В.Г. Блохина, А.Н., Дьяченко, А.С. Скрипкина, И.В. Волкова [22]. Азербайджанский археолог С.А. Ахмедов [23] сделал сравнение военного снаряжения из погребений золотоордынских воинов в Закавказье с вооружением центрально-азиатских номадов. Боевой инвентарь позднекочевнических курганов восточно-европейских степей разбирались Э.Е. Кравченко и Ю.Я. Рассамакиным [24]. Предметы вооружения населения Алтая и Западной Сибири золотоордынского времени анализировались А.А. Тишкиным [25].
В последние годы фиксируется дифференциация объекта исследовательского горизонта по отдельным видам оружия. Так, по саблям поздних кочевников Восточной Европы проведено большое типологическое исследование А.В. Евглевского и Т.И. Потемкиной, по золотоордынским шлемам М.В. Гореликом и А.Е. Негиным. Шлемами Алтая монгольского периода занимались В.В. Горбунов и А.Ю. Исупов, находкой уникального сузунского шлема – Ю.И. Ожередов и Ю.С. Худяков, боевыми наголовьями "цзиньского" типа и их распространением в западных улусах Чингизидов – Л.А. Бобров. Ударное и защитное оружие средневековых народов Северного Кавказа – объект пристального интереса Е.И. Нарожного и Д.Ю. Чахкиева. Навершия булав из поволжских городов Золотой Орды давно в центре внимания А.А. Галкина.
Можно констатировать, что сейчас в научном сообществе наблюдается рост интереса специалистов к военной истории Золотой Орды и тюрко-монгольских кочевников евразийских степей в ракурсе крупных военно-исторических событий, что видно из работ И.М. Миргалеева, И.Л. Измайлова [26]. По исследованию В.В. Горбунова [27] прослеживается как тенденция к регионализации, так и стремление углубить исследовательский кругозор в понимании собранных данных о кочевнической паноплии. Работа И.А. Воронцова [28] пока единственная, напрямую посвященная военному делу Золотой Орды на примере Нижневолжского района. Автор оперирует значительным массивом информированных источников, логично выделяет этапы развития военного дела и приходит к обоснованному заключению о синкретизме военной культуры Золотой Орды.
Как видно, подавляющее большинство этих изысканий проведено специалистами, работающими в области военной археологии. Стоит обратить внимание на то, что военное дело Золотой Орды только недавно стало предметом отдельного исследования в науке, но в масштабах одного локального района.
В казахстанской историографии в 1928 г. появилась небольшое сообщение М. Тынышпаева [29] о наличии у монголов специальной машины, выпускающей удушливые газы на противника.
Новое качественное изучение "монгольского" (золотоордынского) периода произошло в 1960–1990-х гг. прошлого века и связано с работами В.П. Юдина, Ю.А. Зуева, Б.Е. Кумекова, К.А. Пищулиной, С.М. Ахинжанова, М.Х. Абусеитовой, А.Ш. Кадырбаева. Эта историографическая традиция продолжена А.К. Муминовым, Ж.М. Тулибаевой, З. Кинаятулы, К.З. Ускенбаем. Заметное положение в общей истории изучения Золотой Орды принадлежит выдающемуся казахстанскому востоковеду В.П. Юдину, известному не только переводом такого ценного источника, как "Чингиз-наме", но и отдельной публикацией, затрагивающей особенности конно-лучной тактики даштских номадов [30]. Изучением триальной структуры кочевников Центральной Азии, в том числе ее происхождением и военным значением, долгое время занимался Ю.А. Зуев [31].
К.А. Пищулина [32] на основе восточных источников охарактеризовала функционирование военно-административного аппарата, способы комплектования и численность войск, построение боевых порядков военных отрядов в сражениях в улусах Чингизидов XIV–XV веков.
Этнокультурную атрибуцию и описание материала из степных (кыпчакских) захоронений, в том числе и найденного оружия, датируемых рубежом XIII–XIV вв., можно увидеть в работах казахстанских археологов второй половины XX в.: А.Х. Маргулана, А.Г. Максимовой, М.К. Кадырбаева и Р.З. Бурнашевой. Проявил интерес к выяснению места и года первого боевого столкновения между армией хорезмийцев и вторгнувшимися монголами на землях Дашт-и Кыпчака, а также к военным событиям начала монгольской экспансии на запад С.М. Ахинжанов [33].
Источниковедческие проблемы персоязычных сочинений монгольского периода, в частности, "Та’рих-и Джахангушай" и тюркоязычных источников, сосредоточены в работах М.Х. Абусеитовой [34], введение которых в научный оборот имеет теоретическое и прикладное значение для более точной верификации и интерпретации военной истории улусов Джучидов.
В научном творчестве А.Ш. Кадырбаева [35] специальные разделы посвящены роли воинских контингентов из числа тюркских и асских рекрутов, набранных с территории Золотой Орды и служивших в монгольской армии на Дальнем Востоке.
Целенаправленное исследование военного дела монголов началось в XIX в. в некоторых европейских странах (Франция, Германия). Из исследований западных ученых, имеющих отношение к теме, нужно отметить работу К. Д’Оссона, последовательно излагающего военно-политическую историю монголов, показывающего ведущую историческую роль Чингиз-хана.
Историографическим событием первой половины XX в. считается единое концептуальное исследование евразийской истории монгольской эпохи, включая и военное дело кочевников Центральной Азии, французского ориенталиста Р. Груссе [36], выдержавшее несколько переизданий. После прихода в Германии к власти национал-социалистов в 1930-1940-е гг. стали выходить политизированные популярно-публицистические опусы М. Правдина, Ф. Таубица, Л. Петри, Х. Аубэн о завоеваниях монголов и Чингиз-хана [37]. Одной из самых удачных зарубежных работ по Золотой Орде следует считать книгу немецкого востоковеда Б. Шпулера [38], впервые выпущенную в 1943 г. и доказательно объяснявшую, что история русских княжеств XIII–XIV вв. – это органичная часть золотоордынской истории.
Примечательной работой западной историографии по военной истории, в которой рассматривается комплекс оборонительных средств средневековых воинов, в том числе и проблемы монгольского защитного вооружения, является исследование Б. Тордемана [39]. Устоявшееся мнение о примитивности монгольской (центрально-азиатской) оружейной паноплии было опровергнуто Х. Робинсоном [40].
Среди работ, изданных за рубежом по Золотой Орде, необходимо выделить монографию яркого деятеля русского евразийства – Г.В. Вернадского "Монголы и Русь" [41]. Здесь затронуты все основные аспекты создания Монгольской империи: военные действия, военно-административное управление захваченными землями, армия и военное искусство.
Стратегия и тактика средневековых монгольских армий притягивает взгляд не только военных историков, но и является предметом преподавания в таких знаменитых военно-учебных заведениях мира, как французское Сен-Сир, американское Вест Пойнт. В работах англоязычных исследователей, таких как Дж. Саундерс, Л. де Хартог, Т.Т. Оллсен, Д.С. Бенсон, Д. Райт [42], военная история монголов нашла дальнейшее отражение и рассматривается на масштабном историческом фоне Средневековья.
Дж. Чамберс считает, что монгольская армия была близка по боевым характеристикам к вооруженным силам ХХ в. [43, р. 51]. Американская исследовательница Д. Питтард отметила, что монгольская военная машина XIII в. – это вооруженная сила, которая в развитии оперативного искусства далеко опередила свое время [44, р. 38–40].
Таким образом, при ознакомлении с имеющейся литературой по военному делу кочевников можно констатировать, что на данный момент военно-историческая проблематика наиболее энергично разрабатывается преимущественно археологами, оружиеведами и искусствоведами. В этой связи, чтобы это направление получило новое качественное наполнение в современном востоковедении, есть необходимость систематизировать и объединить полученные многолетние практические результаты и теоретические наработки всей совокупности ведущих разделов военного дела кочевников золотоордынского периода.
Источники исследования. Сохранившиеся письменные свидетельства по военной истории Золотой Орды, с учетом накопленного в них информационного потенциала, можно подразделить на несколько основных групп: 1) арабо-персидские сочинения; 2) тюркоязычные исторические повествования; 3) русские летописи; 4) монгольские и китайские источники; 5) труды европейских путешественников; 6) армянские хроники.
Особое и приоритетное место в источниковедении Золотой Орды до сих пор занимают собрания арабских и персидских сочинений – "Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды", переведенные на русский язык видным дореволюционным источниковедом В.Г. Тизенгаузеном. Второе и наиболее полное расширенное издание с научным комментарием этого важного собрания средневековых источников было осуществлено известными казахстанскими востоковедами – М.Х. Абусеитовой, Б.Е. Кумековым, А.К. Муминовым, Ж.М. Тулибаевой в 2005–2006 гг.
Уникальные сведения содержатся в летописях и сочинениях Арабского мира и Мамлюкского Египта, находившегося, как известно, в тесных военно-политических отношениях с Золотой Ордой, – произведения Ибн ал-Асира, Ибн ‘Абд-Захира, ал-Муфаддаля, Ибн Фадлаллаха ал-‘Умари, мемуары ан-Насави – "Жизнеописание султана Джалал ад-дина Манкбурны", выписки из биографии султана ал-Мансура Калавуна, летописи Рукн ад-дина Байбарса, Ибн Дукмака, Бадр ад-дина ал-‘Айни, ал-Мухибби, Ибн ал-Фурата, ал-Калкашанди, история Ибн Халдуна, ал-Макризи, Ибн ‘Арабшаха, энциклопедия ан-Нувайри, описание путешествия Ибн Баттуты и многие др.
Персидские источники по истории Монгольской империи обладают большим преимуществом по сравнению с другими, особенно те, которые писались на ее политической территории представителями официальных монгольских властей. Это "Та’рих-и Джахангушай (История Миропокорителя Вселенной)" ‘Ала’ ад-дина Ата-Малик Джувайни и "Джами‘ ат-таварих" Рашид ад-дина. Из персоязычных источников следует указать "Историю Вассафа", "Та’рих-и гузиде" Хамдаллаха Казвини, "Та’рих-и Шайх Увайс" и сочинения, написанные в эпоху Тимура и Тимуридов – "Зафар-наме" (Книга побед) Низам ад-дина Шами, "Зафар-наме" Шараф ад-дина ‘Али Йазди, "Аноним Искандара", произведение ‘Абд ар-Раззака Самарканди и др.
Тюркоязычные письменные сведения, составленные на основе исторических рассказов "қара сөз" кочевников Дашт-и Кыпчака XVI–XVII вв., по истории Джучиева улуса, располагают, несомненно, огромной информацией. К их числу относятся сочинение Утемиша-хаджи "Чингиз-наме" и "Родословное древо тюрков" Абу-л-Гази Бахадур-хана.
Монгольская и тюркская военная терминология, используемая в чингизидских улусах, сосредоточена в средневековых глоссариях и словарях, из которых надлежит выделить монгольский словарь "Мукаддимат ал-адаб" XIII–XIV вв., "Тюркско-арабский словарь" 1245 года.
В собственно монгольских источниках ведущее положение отводится всеми специалистами "Монгол-ун ниуча-тобчиян" ("Сокровенное сказание монголов" 1240 г.).
Из источников, написанных на китайском языке, важнейшую значимость имеют "Краткие сведения о черных татарах" Пэн Да-я и Сюй Тина, "Полное описание монголо-татар" и официальная хроника правления монгольской династии в Китае – "Юань ши". Данные китайских источников, возможно, эффективно использовать при сравнении (или при дополнении) с материалами, полученными у мусульманских и западных писателей.
Русские исторические известия составляют: Лаврентьевская, Ипатьевская, Новгородская первая, Галицко-Волынская, Воскресенская, Никоновская или Патриаршая, Рогожская, Суздальская, Тверская летописи, Московский летописный свод и др.
В трудах западноевропейских авторов можно почерпнуть разносторонние сведения, подробные описания быта, вооружения, способов ведения войны средневековых монголов. Это – письма венгерского миссионера Юлиана, "История монгалов" представителя францисканского ордена Плано Карпини, составленного в форме краткого отчета, а также "Путешествие в восточные страны" монаха-минорита Гильома де Рубрука и "Книга" венецианского купца Марко Поло, изложенная в виде воспоминаний. В этом ряду надо назвать и "Великую хронику" Матфея Парижского, "Историю" Фомы Сплитского и др. К вышеуказанным источникам примыкают сочинения западных авторов: Руи Гонсалеса де Клавихо, Иоганна Шильтбергера, Иософата Барбаро и Амброджо Контарини.
Армянские источники по монголам весьма значительны: "История Армении" Киракоса Гандзакеци, "История инока Магакии" Григора Акнерци, "Летопись Себасци", "Летопись Степаноса", "Летопись Смбата Спарапета", "Летопись царя Гетума", "Хроника" Григория Абу-л-Фараджа и др.
Таким образом, взятые в совокупности вышеуказанные источники дают по интересующему нас периоду в целом репрезентативную и достоверную информацию о событиях, происходивших внутри Улуса Джучи. Как видно из нашего обзора историографии и источников по истории монгольских улусов и Золотой Орды, в археологической науке и востоковедческой литературе существует сложившийся интерес к военному прошлому евразийских кочевников. Одновременно стоит подчеркнуть, что единой концептуальной парадигмы к военной истории тюрко-монгольских государств у специалистов до сих пор не сформировалось.
Целью диссертационного исследования является комплексное изучение и научный анализ истории военного дела Золотой Орды XIII–XV вв. рассматриваемой как целостный военно-политический организм.
Задачи работы включают следующие аспекты:
– изучить историческое значение института облавных охот в военно-организационной структуре войска древних и средневековых кочевников;
– показать практическую взаимосвязь тактических приемов облавы в военной тактике кочевых народов начиная от истоков до исследуемого времени;
– проанализировать возникновение крыльевой системы в Улусе Джучи и проследить ее трансформацию на протяжении XIII–XIV вв.;
– определить функции и задачи военно-управленческого состава золотоордынского истеблишмента рассматриваемого периода;
– исследовать военно-организационное ядро вооруженных сил, основы комплектования и состав войска, военное законодательство армии Золотой Орды и их практическое функционирование в исторической действительности;
– провести качественный разбор и установить сущность десятичной системы военной организации;
– обобщить наработанный исследовательский материал по комплексу вооружения золотоордынских кочевников и на основе письменных свидетельств, археологических данных, наглядно-изобразительных источников рассмотреть материал изготовления и практические свойства оружия;
– дать характеристику способам применения боевых средств и функциональным особенностям использования предметов вооружения и их эффективности в военных условиях;
– исследовать военно-политическую и геополитическую стратегию монголов и выявить главные принципы военной стратегии в планировании военных операций;
– рассмотреть ведущие тактические позиции военного искусства – способы, схемы и методы ведения войны в военно-полевых условиях золотоордынских полководцев.
Объектом настоящего исследования является военная история Золотоордынской империи XIII–XV вв., т.к. именно в эту историческую эпоху кочевники внутренней Евразии максимально распространили геостратегическую сферу политического влияния в средневековом мире.
Предметом исследования выступает развитие военного дела золотоордынских кочевников, изучаемого в контексте общей эволюции военной системы кочевых обществ монгольской эпохи в Евразийском регионе.
Хронологические рамки диссертации охватывают период с начала трансконтинентальных монгольских завоеваний первой половины XIII и до XV в. включительно. Такой выбор хронологии объясняется тем, что именно на этот период приходится существование собственно Золотой Орды и, соответственно, происходят все важнейшие события военно-политической истории этого государства.
Территориальные рамки включают как политико-географические пределы (условные рубежи) Золотой Орды, так и пограничные (контактные зоны) земли, которые активно взаимодействовали между собой.
Методологическая и теоретическая основа исследования базируется на цивилизационном подходе, который исходит из понимания многообразия проявлений человеческих культур, неоднородности и специфичности исторических и культурных феноменов, присущих для различных кочевых обществ.
В исследовании использовались общепринятые научные принципы познания и терминологический аппарат востоковедной отрасли гуманитарных знаний, выработанный несколькими поколениями исследователей. Особо следует подчеркнуть, что существенное значение для выработки теоретико-методологических ориентиров данной работы имеют фундаментальные исследования кочевниковедов – востоковедов, историков, этнологов, археологов и оружиеведов: В.В. Бартольда, Б.Я. Владимирцова, Г.В. Вернадского, А.Ю. Якубовского, И.П. Петрушевского, М.Г. Сафаргалиева, Л.Н. Гумилева, Г.А. Федорова-Давыдова, Е.И. Кычанова, А.М. Хазанова, В.П. Юдина, Н.Э. Масанова, В.В. Трепавлова, Н.Н. Крадина, С.Г. Кляшторного, М.Х. Абусеитовой, Т.И. Султанова, М.В. Горелика, Ю.С. Худякова и др.
Применялись общенаучные приемы изучения: логический, системно-структурный, проблемно-хронологический метод, причинно-следственной связи исторических закономерностей, анализ и синтез исторического материала и обобщение результатов. Важнейшие операционные принципы логико-диалектического метода познания определили соответствующий анализ военно-политических, социальных явлений и событий в их последовательности, взаимообусловленности и противоречивости.
Научная новизна диссертационного исследования основана на том, что впервые в казахстанской историографии привлечена вся база доступных источников и литературы (письменных сведений, археологических работ, этнографической материалов, исторических исследований) по военной истории Улуса Джучи, осуществлена их полная разносторонняя систематизация и подвергнуты анализу наиболее узловые проблемы военного дела золотоордынской державы. В ходе проведенного исследования впервые:
– с позиций современного понимания взаимообусловленности естественно-природных и социальных явлений объективно представлено стабильное воздействие устоявшихся хозяйственно-географических детерминантов на военное дело евразийских кочевников;
– установлено, что в вырабатывании и генерации составных частей военного дела (военная организация, тактические приемы, оружейный арсенал) центрально-азиатских номадов видное значение имел милитаризированный институт облавных охот, выполнявший многофункциональную роль в подготовке вооруженных сил древних и средневековых кочевых государств;
– показано, что двухкрыльный способ деления владений Джучидов, выполнявший первоначально военно-административные функции, соблюдался на протяжении всего существования Золотой Орды до начала XV в., что меняет ранее утвердившееся мнение об исчезновении крыльев к XIV в.;
– углубленно охарактеризовано военно-политическое устройство и проанализированы состав и функции военно-потестарной элиты Золотоордынской империи;
– доказывается ведущая роль не только командных, но и правовых методов в регламентации военно-административных отношений в армии и рассмотрен реальный военно-регулятивный механизм управления;
– раскрыта внутренняя суть введенной монголами десятичной системы, показано ее влияние на номадное общество Дашт-и Кыпчака и тесная связь с государственными структурами кочевой империи;
– представлены полные оригинальные (монгольские и тюркские) названия предметов и деталей золотоордынской паноплии, осуществлен анализ и творческое научное осмысление ранее накопленного оружейного арсенала, показанное как самобытное материальное явление, синтезировавшее достижения военно-материальной культуры эпохи;
– подробно изложены физико-технические приемы использования комплекса наступательных средств и защитного вооружения, отличавшиеся высоким качеством производства и боевой эффективностью;
– в ходе изучения военной стратегии монголов выявлена система планирования военных операций, указана сезонность монгольской военной агрессии, стратегическое и оперативно-тактическое превосходство мышления военного руководства золотоордынской армии;
– продемонстрирован на базе обширного круга источников весь классический отработанный спектр тактических способов ведения боя золотоордынских войск в полевых условиях и определены решающие принципы военного искусства полководцев Улуса Джучи.
Положения, выносимые на защиту.
1. Как показывает история евразийского номадизма, коллективные охоты как неотъемлемый элемент налаженной системы жизнеобеспечения с момента возникновения кочевого способа производства активно воздействовали на военную сферу жизнедеятельности общества. Дуально-триальная (крыльевая) структура и десятичный принцип деления войсковых частей были непосредственно связаны с организационными формами облавных охот кочевников.
2. Внутренняя социальная организация, материальные средства (орудия) облавы предопределили именно такую технологию (тактическую форму) охоты, в которой операционные действия выполняются согласованно и на уровне достаточно высокой кооперации всех ее участников. В этой связи, стратегические и тактические принципы военного искусства центрально-азиатских кочевых армий несли в себе функционально-технические апробированные способы ведения войны, истоки которых лежат в методах и приемах массовых облавных охот номадов.
3. Первоначальное образование Улуса Джучи относится к первому десятилетию XIII в., что находит подтверждение в монгольских, китайских, персидских и поздних тюркских письменных источниках. Новый политико-организационный этап истории джучидских владений начался со второй половины 20-х гг. XIII в. и завершился к середине указанного века созданием двухкрыльной системы, сохранявшейся длительное время.
4. Совершенно очевидно, что, несмотря на целенаправленную и очень жесткую военно-иерархическую структуру, пронизывавшую кочевое общество сверху и почти донизу, клановые лидеры номадов сумели сохранить власть внутри родового сообщества и в целом успешно включились в военную систему управления империи.
5. Воинские подразделения, сформированные и мобилизованные из многокомпонентных этнических групп Евразийского региона, выступавшие под командованием монгольских военачальников, нуждались в экстраординарных методах управления и контроле. Военно-организационный костяк золотоордынской армии состоял из постоянных (гвардейских) полков, профессиональных бахадуров, мобилизуемых частей многонациональных воинских контингентов. В составе золотоордынских армейских частей на геостратегических направлениях дислоцировалось специально выдвинутое сторожевое войско и караульные службы, которые представляли собой оперативные части быстрого реагирования.
6. Уровень и качество вооруженных сил Золотой Орды можно оценить через военно-материальные, организационные и тактические параметры: военные и технические ресурсы; состояние боевых коней; вооружение, необходимое и дополнительное снаряжение; эффективность военно-организационной структуры управления; боеспособность войск; военное искусство полководцев. Понятие "тумен" в военной организации несло в себе два основных содержания: 1) войсковая единица, 2) хозяйственно-экономическая ячейка.
7. Существующие классификационные таблицы, схемы эволюционного изменения луков и стрел затрагивают и охватывают только те модели, которые сохранились и найдены в подавляющем большинстве в ходе археологических работ, представлены в музейных экспозициях, фондах и хранилищах. Золотоордынские воины обладали лучшими и более результативными навыками проведения конно-лучного боя, по сравнению со своими противниками, а в рукопашных схватках эффективно использовали технику "копейно-таранного удара".
8. Сама практика военных действий, разнообразная торговля, политико-дипломатические взаимоотношения различного уровня позволяли преодолевать любые преграды территориального или политического порядка и способствовали самой обширной инфильтрации фактически любого современного для того времени вида и типа оружия. Масштабные вторжения монголов в страны Востока привели к знакомству и массовому употреблению разнообразного вооружения местных производителей, очень заметно обогатили оружейные традиции изготовления боевых средств, взаимодополняя достижения в этой сфере военной культуры.
9. В организации золотоордынских военных сил заметны черты регулярной высокодисциплинированной и подготовленной кадровой армии со свойственным для нее профессионально-квалифицированным командованием, отлично обученным и превосходно экипированным воинским составом. Изучение тактических возможностей золотоордынской армии показывает, что центрально-азиатским номадам удалось сформировать и запустить одну из самых агрессивных и совершенных "технологий войны", когда-либо созданных человечеством.
10. Военная стратегия монгольских и золотоордынских войск строилась на оперативно-тактическом делении военных сил на две войсковые группы, деятельность которых целенаправленно координировалась командирами различного иерархического уровня. В международных отношениях развитого Средневековья на территории западной Евразии почти ни одна крупная проблема внешней политики не могла быть разрешена на этом обширном геополитическом пространстве без учета или участия (прямого или косвенного) золотоордынского военно-политического фактора.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая ценность работы заключается в том, что положения и результаты диссертации могут быть использованы в ходе проведения научных исследований по проблемам военной истории средневековых кочевников, в качестве методологических принципов изучения военного дела в кочевых социумах, в разработке цивилизационных концепций в кочевниковедческой историографии.
Изучение военной истории Золотой Орды несет в себе теоретическое и практическое значение для последующего всестороннего осмысления по военному делу позднесредневековых тюркских государств.
Материалы и научные результаты исследования можно использовать при написании отдельных разделов по реконструкции военной организации, стратегии и тактики войск в обобщающих трудах по истории кочевников Евразии и Центральной Азии, политической и социальной истории средневекового Казахстана; в издании специальных пособий по военному делу; в разработке учебных курсов по истории тюркских и монгольских народов, проблемам международных отношений восточных стран Евразийского региона.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела восточного источниковедения, истории и культуры народов Востока Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова. Главные результаты и выводы работы изложены в 1 монографии и более 50 научных публикациях автора.
Основные положения и выводы диссертации докладывались на международных и республиканских конференциях, форумах, круглых столах и семинарах: "Исторические корни и перспективы евразийства как социокультурного и социополитического феномена" (Астана, 1998); "Государство и общество в странах постсоветского Востока: история, современность, перспективы" (Алматы, 1999); "Дешт-и Кыпчак и Золотая Орда в становлении культуры евразийских народов" (Москва, 2003); "Тюркская цивилизация и казахи" (Кокшетау, 2003); "История Казахстана в контексте истории Евразии" (Караганда, 2003); "Народы Евразии культура и общество" (Астана, 2004); "Отечественная история: поиски, проблемы, перспективы" (Астана, 2006); "Мир Евразии: история, современность, перспектива" (Астана, 2006); "Вклад кочевников в развитие мировой цивилизации" (Алматы, 2007); "Современное состояние и перспективы развития исторической науки Казахстана и России" (Алматы, 2008); "Актуальные проблемы отечественной истории на современном этапе" (Кокшетау, 2008); "Документ в контексте истории" (Омск, 2009); "Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XV вв.)" (Казань, 2009); "Роль номадов в формировании культурного наследия Казахстана" (Алматы, 2009); "Казахи России: история и современность" (Омск, 2009); "Актуальные вопросы комплексного исследования алтаистики и тюркологии" (Кокшетау, 2009); "Средневековая история Казахстана: итоги и перспективные пути исследований" (Алматы, 2009) и др.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти разделов, заключения, списка использованных источников.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Во введении обоснована актуальность темы, освещается степень ее изученности, указаны источники исследования, определены цель и задачи, объект, предмет, хронологические и территориальные рамки исследования, показаны теоретико-методологические основы, научная новизна полученных результатов, сформулированы положения диссертации, выносимые на защиту, дана теоретическая и практическая значимость работы.
В первом разделе "Формирование военного дела в древних и средневековых кочевых обществах Центральной Азии" на основе изучения традиционного института облавных охот анализируются проблемы становления военно-организационных основ и тактических приемов вооруженных сил кочевых народов.
В первом подразделе "Институт облавных охот и военная организация номадов" показана тесная взаимосвязь естественной среды обитания кочевников с экстенсивной хозяйственно-экономической деятельностью и широким распространением охотничьего промысла (загон, облава). Облавные охоты как необходимая часть комплексного хозяйства существовали у многих народов Южной Сибири и Центральной Азии долгое время. У древних хунну, тюрков, киданей, кыпчаков, тюргешей, монголов и других евразийских кочевников коллективная охота (облава) – это сформировавшийся военизированный институт, в котором участвуют большие массы вооруженных людей под командованием руководителей (военачальников). Особое внимание здесь обращено на различные наименования облавных охот и их многочисленные разновидности у средневековых тюркских и монгольских народов. Названия облав напрямую связаны с особенностями структуры, внутренней организацией, характерных выработанных способов (последовательность приемов), составляющих принципиальную характеристику того или иного вида охоты. Реконструированная внутренняя иерархическая организация облавной охоты говорит о непосредственной связи между названиями охотничьих должностей и военными терминами отражающими выполнение функций организационного порядка войска. Тем самым, есть основания полагать, что устоявшееся деление на фланговые крылья по своему происхождению было связано со структурой института облавы, а в последующем перешло в разряд основного боевого построения воинских частей. Процесс перехода от "охоты к организации войны" у кочевых народов выглядит так: охота → облава → двух-трехкрыльная модель → трехчленная военная организация → трехсоставная военно-административная система (правое, левое крыло с центром или без него).
Облавные охоты имели стимулирующее значение (как фактор, ускоряющий центробежные тенденции) в процессе появле¬ния кочевых военно-потестарных объединений, может быть даже большее, чем войны [45, с. 82]. При сопоставлении форм функционирова¬ния института облавной охоты с военной организацией и созданной военно-административной системой кочевых социополитических объединений древнего и средневекового периода можно увидеть, что они очень похожи друг на друга. По нашему мнению, такие выявленные параллели указывают на их близкое "однородное" происхождение. Узловым сближающим элементом здесь является дуальная (триальная) орга¬низация (правое, левое крыло и центр). Стандартное (постоянное) присутствие такой системы практически во всех имперских кочевых военно-политических организациях Евразии, несомненно, в том числе и среди оседло-земледельческих народов.
Из достоверных свидетельств видна очевидность происхождения десятичной системы в военной организации из способа управления социально-хозяйственного института облавных охот в номадных обществах Центральной Азии. Десятичный принцип носил горизонтально-вертикальный характер и выполнял соответствующие регулятивные функции в военной организации.
Во втором подразделе "Облавная охота и военная тактика кочевников" рассматриваются особенности технико-технологических приемов проведения облавных охот и их непосредственное влияние на методы осуществления военных действий центрально-азиатских кочевников.
Заимствование и использование экологи¬ческого опыта, накопленного представителями животного мира, очень активно проходило на ранних этапах формирования и возникновения хозяйственно-культурных типов. Приведенные в работе примеры из истории евразийских кочевников это подтверждают.
У центрально-азиатских кочевых народов сроки проведения облавных охот ориентировочно проходили в осенне-зимнее время, обусловленные, прежде всего, естественно-географическими, климатическими условиями и хозяйственно-экономическими закономерностями. Кочевые народы старались проводить военные действия, походы и нашествия в холодный сезон года. Тактика массовой охоты обуславливалась во многом природными условиями – складом рельефа, видовыми особенностями облавливаемых животных. В облавных охотах были задействованы боль¬шие воинские контингенты, занимавшие огромные пространства. По временной продолжительности такие охоты варьировались от месяца до полугода.
Способы и формы проведения облавных охот позволяют провести непосредственное сравнение с тактическими приемами военного искусства номадов. Так, военно-тактическая струк¬тура армии состояла из трех главных боевых единиц: центр ("туб", "дондо", "гол", "кул"), правое ("барун гар") и левое ("зун гар") крылья. Подобно тому, как в центре построения линии охо¬ты находился главный распорядитель облавы, в боевом построении кочевников здесь располагалась ставка ("ордо") хана, выполнявшая задачу управления и командования войсками. Командный состав крыльев подчинялся непосредственно главноко¬мандующему. Правый и левый фланги – ведущие ("каркасные") боевые еди¬ницы, которые несли всю основную тяжесть боя. На наш взгляд, триальное (иногда дуальное) войсковое деление кочевого войска практически полностью отражает структуру организации облавной охоты.
В основу военной тактики кочевников был положен опыт проведения облавных охот с их территориальным простором и широтой маневра, который давал возможность при вторжении контролировать собственный правый и левый фланги и не допускать их обхода неприятелем. Сформированные навыки и методы во¬енных действий кочевников свидетельствуют о том, что они использовали в боевой практике способы и приемы, подготовленные на коллективной охоте. Массовую охоту следует считать военной игрой с заранее распределенными ролями. Облавные охоты выполняли многофункциональную роль в системе военного дела кочевников. Военно-походные облавы носили высокоорганизованный характер и проходили в строго установленном распорядке, несли в себе демонстрационно-пропагандистское значение.
В работе указано, что в ходе постоянной военной практики тактика номадов не стояла на месте, а усовершенствовалась и адекватно менялась и зависела от состояния военно-технического арсенала, текущей боевой обстановки, но при этом сохраняла ранее выработанные военно-облавные принципы военного искусства.
Третий подраздел "Тактические приемы облавы в военной практике монгольских и тюркских армий XIII–XV вв." посвящен военно-облавным приемам, нашедшим самое масштабное применение в период развитого Средневековья в армии Чингиз-хана и военно-оперативной тактике золото-ордынских войск.
Как передают разнообразные источники, войска Чингиз-хана и его преемников проводили военные действия так называемым "облавным способом", т.е. специально рассредоточившись армейскими группировками по вражеской территории. Для успешного проведения подобной тактической комбинации был необходим оперативный штаб по управлению и согласованию этой сложной военной операции. Монголы обладали очень развитым для того времени тактическим искусством координации, согласованности и точности выполнения действий войск. Монгольские войска, преследуя цель максимально охватить в оперативном плане вражеские земли, всегда делились на стандартные группировки: правое, левое крыло и центр.
Полукруг, полукольцо, полуовал, дугообразное построение, "подкова", форма вогнутого и загнутого лука и многие другие построения были кооптированы в тактику из системы коллективной охоты. Сведения восточных авторов по тактическому построению монгольской армии подтверждаются историко-этнографическими материалами по военному делу более поздних народов. Особенно действенно военные облавы проводились монголами в степной зоне против враждебных кочевых племен. Военные действия монголов в таких районах разворачивались по облавному сценарию. Как нам представляется, тактика тотальной "зачистки" вражеской территории технологией облавы была эффективной в условиях географически непрерывного театра войны и показала высокую результативность. Облавные способы проведения военных операций осуществлялись как при вторжении, так и при возвращении монгольского войска из похода.
Тактические способы ведения боя кочевых народов время от времени обновлялись и все более модернизировались. Военачальники выдвигали и осуществляли в военной практике сложные тактико-технические комбинации, требующие соответствующего оперативного мастерства и особой подготовки личного состава вооруженных сил для выполнения боевых задач. При вторжении на территорию вражеского государства золотоордынские стратеги использовали оперативно-тактический принцип окружения, взятый из методов проведения больших облавных охот. Стандартизация военно-облавных приемов в стратегии и тактике армии евразийских номадов оказало заметное влияние на методы и приемы набегов и формы других второстепенных (производных от них) военных операций.
Если исходить из изложенных данных, то можно предварительно выделить, что в основе наиболее отработанных методов полевого боя лежал общий шаблон – окружение, охват боевых сил противника, "нависание" – доминирование над флангами, что достигалось за счет полного контроля и господства над "рабочим" полем сражения. Такой специфический тактический прием был воспринят из многочисленных конфигуративных схем облавных охот, ставший эмпирически накопленной и успешно освоенной моделью, как отдельных боев, так и крупных военных акций у кочевых народов Центральной Азии. Со временем, наоборот, уже сама военно-организационная структура и отработанные военно-тактические комбинации могли оказывать влияние и отражаться на способах и приемах организации коллективных охот.
Во втором разделе "Военно-политическое управление в Улусе Джучи" анализируется появление Улуса Джучи, сложение крыльевой структуры, ее значение в военно-политической организации и военно-управленческий страт Золотоордынской империи.
В первом подразделе "Дуальная система" исследуется установленная монголами военно-административная система, ставшая структурно-управленческой основой распределения вооруженных сил Чингизидов и организации военного дела в XIII–XIV вв.
Автор, ознакомившись с данными источников и исследовательской литературой по истории образования Улуса Джучи, приходит к выводу, что данный удел был создан в первые годы существования Монгольской империи и может быть датирован концом первого десятилетия XIII столетия. Такая хронология появления Улуса находит подтверждение в аутентичных источниках.
Система распределения вооруженных сил и населения по крыльям в военной и потестарной организации кочевых обществ берет свое начало с эпохи классических кочевников в Центральной Азии. Формирование крыльевой системы управления в Улусе Джучи идет с политико-правовой традиции, заложенной основателем династии "Золотого рода" – Чингиз-ханом. Из этого вытекают три принципиально важных положения: 1) политической подоплекой разделения Улуса Джучи было волеизъявление Чингиз-хана, т.е. идеология "чингизизма"; 2) наименования утвердившихся орд-ставок Джучидов – наследников – "белая юрта с золотым порогом" (Бату и его потомки), "синяя юрта с серебряным порогом" (Орду-Еджен и его потомки), "серая юрта со стальным порогом" (Шибан и его потомки) явственно закрепились в историческом сознании кочевого населения Дашт-и Кыпчака; 3) правое крыло (западная часть "Ак Орда") – владения Бату, левое крыло (восточная часть "Кок Орда") – владения Орду-Еджена – название основных компонентов джучидских улусов, по происхождению связанных с Чингизовым установлением – "Ясой" (правовая основа). Тем самым выявлено, что во второй половине 20-х гг. XIII в. в Улусе Джучи произошел первичный раздел владений на два крыла.
С нашей точки зрения, вопрос о расположении политических центров можно считать более или менее проясненным, но их точная локализация и границы между ними на геополитическом карте того времени приблизительны и неопределенны. Проанализированный материал позволяет считать, что Шибан и представители его дома по воле Бату получили старые даштикыпчакские владения правого крыла с прежней ставкой – "Ак Ордой", расположенные между двумя политически равнозначными центрами власти имперской структуры при реальном (а иногда и формальном) первенстве западной стороны. В первой половине (или к середине) XIV в. географическое местоположение Джучидских улусов изменилось, и кок-ордынские йурты стали примыкать к Сырдарье и базироваться в Приаралье.
Во владениях дома Бату (правое крыло Улуса Джучи) имело место вторичное деление на правое и левое подкрылья, произошедшее во второй половине XIII в. Фактически это привело Золотую Орду на грань раскола. Неудачный опыт политического дуумвирата, создателем которого был руководитель правого подкрыла Ногай, побудил золотоордынских правителей окончательно покончить с бинарной формой правления Улуса, но при сохранении двухчастного способа управления. На это указывает то, что в дальнейшем в двухкрыльной структуре огланы-царевичи Джучиева улуса не назначались главами крыльев. На смену Джучидам в государственное управление высшего звена приходят племенные беки наиболее могущественных клановых объединений.
Трехчастное военно-организационное построение вооруженных сил, как для тюркских, так и монгольских кочевников, было стандартным. Боевые позиции на левом и правом фланге войска для военачальников были традиционными и передавались по наследству их детям (младшим сыновьям). В сложившейся родоплеменной номенклатуре каждый ордынский клан был включен в сконструированную политическую систему рангов и занимал свое место в военно-потестарной структуре улуса и крыла. В военно-тактическом строе, в частности, привилегированность или второстепенное положение воинского подразделения и его дислокация на правом, левом фланге, в центре или в засаде определялись статусом как командира этой единицы, так и политическим положением этой родовой группы. На протяжении всей военной истории Золотой Орды трехсоставная военная организация на поле боя неизменно соблюдалась.
Во втором подразделе "Военно-управленческий состав" содержится анализ военно-политического механизма управления Золотой Орды, структурированной военной иерархии должностных лиц.
В кочевых империях хан как верховный главнокомандующий выдвигал и назначал кадры на высшие командные должности в армии, непосредственно руководил, или определял стратегию завоевания и подчинения окружающих государств и народов. Политический вес и авторитет главы государства определялся не только происхождением, но и его военными триумфами. Предложенный тезис наглядно показан в работе на примере Бату.
Назначение на руководящие военные должности производилось по воле хана и совету его ближайшего окружения не только по критериям родства, но и политического и военного статуса, знаний военного искусства, боевого опыта, личностных свойств и качеств, возраста. Высший военно-управленческий слой в Золотой Орде состоял из Чингизидов, которые принадлежали по праву происхождения к потестарной элите. Через несколько поколений численность прямых отпрысков, как по мужской, так и по женской линии в джучидских кланах увеличилась настолько, что в XIV в. изменилась структура государства и общества, которая привела к известному социальному и политическому кризису "перепроизводства элиты". Наблюдаемая внешне в этот период бескомпромиссная борьба за власть в высших кругах была тем насильственным способом придания социальной системе состояния пропорционального баланса, но приведшая к еще большей нестабильности.
Рассмотрение военно-командного состава золотоордынской армии второй половины XIII в. показывает, что их удельный вес и значение, политические настроения и колебания были определяющим фактором в борьбе за верховную власть. Лицо, возглавлявшее армию или поход, несло персональную ответственность за вверенные ему войска перед ханом. Военные успехи или неудачи обычно в любой военно-политической иерархии прямо сказывались на карьере военачальника. Выдвинутое положение в диссертации демонстрируется на характеристике военной карьеры выдающегося военного деятеля Золотой Орды – Ногая.
Политические преобразования хана Узбека, направленные на укрепление системы управления государством, существенно снизили политические позиции других джучидских кланов (прежде всего, их лидеров) и одновременно способствовали усилению роли золотоордынских беклербеков ("эмир ал-умара’"). Возвышение беклербеков в Золотой Орде способствовало тому, что они, сосредоточив огромную власть в своих руках, стали не только вмешиваться, но и самостийно определять порядок престолонаследия среди Джучидов. В истории Золотой Орды XIV–XV вв. отдельные сановники (Мамай, Едигей) достигали, не считаясь временами ни с какими политико-правовыми нормами, порой такого полновластия, что практически становились главными лицами в государстве, реально пользуясь бесконтрольно всеми властными ресурсами. В составе военно-управленческого механизма Золотоордынского государства заметное место занимало "эмирское сословие", состоявшее из старших и младших эмиров (темники, нойоны, беки, князья). К числу военной знати относились тарханы, "танма" – воеводы командующими войсками на завоеванных территориях, "баскаки" – воинские начальники, "даруги" – сборщики подати.
Военно-административное управление в Золотой Орде строилось так же, как и в целом в Монгольской империи на доминировании военных методов управления. Военизация государственного аппарата администрирования в Золотой Орде была определяющим фактором как внешнего, так и внутреннего развития государства. Социальная градация золотоордынского общества и сословно-структурный состав населения был сложным и приблизительно соответствовал общественному развитию параллельно существовавших средневековых восточных государств.
Третий раздел "Военная организация Золотой Орды" направлен на изучение центральных военных институтов золотоордынской армии, включающий военное право, гвардейские подразделения, бахадурство, караульно-сторожевые части, десятичную систему, организацию мобилизации воинских сил.
В первом подразделе "Военное законодательство и воинская дисциплина" дан анализ военной дисциплины и ее влияние на структурные подразделения армии.
Огромное значение в развитии монгольского государства, общества и организации военного дела имело принятие "Великой Ясы". Яса регламентировала общий порядок прохождения военной службы в войске. Специальных военных судов в монгольской военной организации не существовало, т.к. военно-судебная власть передавалась в руки войсковых воевод.
Диссертант считает, что не только страх жестких наказаний позволял сохранять провозглашенный новый правопорядок в кочевых улусах, но и сама авторитетность (харизматичность) верховной власти первых монгольских каанов была уважаемой в глазах подвластных. "Законность" и "правопорядок", несмотря на их специфическое содержание, в монгольских владениях пользовались в целом среди населения достаточным доверием и престижем. В централизованной военной системе действовало неуклонное соблюдение установленных военных правил и эффективный контроль со стороны высших звеньев военного управления.
Стержневые принципы военной системы – централизованность, строгая военно-вертикальная иерархия, обратная связь между военными звеньями, контролируемость действий, четкая компетентность каждой военной ячейки, личная ответственность независимо от социального положения и занимаемого места. Это требовала от военно-политического руководства постоянного замера "температурного режима" военного социоорганизма через отработанные механизмы проверки: облавные охоты, военные смотры, учения, состязания и т.д. Вышестоящие начальники отвечали персонально за действия своих подчиненных (проступки, халатность по службе, снижение уровня военной подготовки и т.д.). Несанкционированные грабежи, поборы и насилия над жителями проходимых войском земель так же незамедлительно карались воинскими начальниками ордынцев. Конечно, массовые бесчинства и насилие, творимые войсками на оккупированных территориях, уже являются аксиомой в широком общественном сознании, но все же требуют определенной корректировки в своих бескомпромиссных оценках. Золотоордынские воинские части сохраняли верность и преданность своим военачальникам и предводителям.
Во втором подразделе "Военно-организационная основа армии" состоящем из четырех пунктов рассматриваются ключевые компоненты военной системы, представленной как сложно-структурированный механизм.
Гвардейские части играли исключительно важную и фундаментальную роль в становлении государственности номадов Центральной Азии. Гвардия-кешиг была гарантом существования и устойчивости политической администрации центра в кочевом обществе, содействовавшая сверхцентрализации и концентрации военно-властных ресурсов в руках потестарной элиты номадов. Монгольский принцип комплектования гвардейских частей, составлявших ядро вооруженных сил, через специальную систему отбора кешиктенов автоматически создавала определенные гарантии политической лояльности со стороны армейских подразделений, а также родов и племен, выходцами из которых были эти гвардейцы. Обладая высоким военным статусом, гвардейцы-кешиктены могли выдвигаться командирами войсковых подразделений различного уровня, т.к. гвардия продолжала оставаться основой военной организации средневековых монголов XIII–XIV вв. В этой связи закономерно, что гвардия стала особым учреждением, которая готовила кадры для выполнения военно-управленческих функций. Выходцы из гвардейской среды становились энергичными реализаторами политической воли Центра на местах и в провинциях.
Институт высококвалифицированных военных в Золотой Орде был представлен профессиональными воинами – бахадурами (батурами). Военно-политическая роль "богатырского страта" в создании империи была очень заметной. Бойцы, которые прославились личным воинским мастерством, умением владеть различными видами оружия, меткой стрельбой из лука, получали к своему имени характерную приставку: "Алб-атғучы" – "Богатырь-стрелок", или "алб, атғучу, бәһадур" – "стрелок, богатырь", "Алп-Атғучу-бәхадур", т.е. "Великий-стрелок-богатырь" [46, с. 108, 110, 135, 137, 156]. В войсках действовали специально сформированные части – "войска батуров", набиравшиеся из наиболее отличившихся и храбрых воинов. В структуре войска служили особые подразделения, напоминающие современные отряды специального назначения, которым поручались наиболее важные и сложные по исполнению боевые задания. В военно-организационной системе войска бахадуры выполняли самостоятельное функциональное значение и имели высокий военный статус.
Мобилизация, т.е. приведение армейских частей в состояние боевой готовности, являлась первоочередным военно-организационным действием. Такие мероприятия включали: создание или пополнение текущего личного состава воинских подразделений, привлечение вспомогательных и других дополнительных отрядов из союзных и покоренных народов; обеспечение войск лошадьми; укомплектование военно-материальной частью (оружие, воинское снаряжение, военно-технические средства) войска; учреждение продовольственных запасов. Целью мобилизации к началу войны было достижение как можно более полного и качественного превосходства над врагом в подготовке к проведению военных действий, непременным условием которого стали быстрота и скорость развертывания войск. Призыв военнослужащих и концентрация военных сил производились секретно, чтобы противник не предпринял контрмер и оказался не готов к войне. Военная служба, как сообщают источники, в золотоордынской армии для воинов, отбывавших повинность, была тяжелой.
Для того чтобы дать объективную оценку состоянию, количеству и качеству вооруженных сил, специально проводились военные смотры армейских частей. В золотоордынском государственном аппарате существовало военное ведомство, которое вело учет и смету людских военных ресурсов, отвечало за мобилизацию вооруженных сил. Подготовке и созыву войска к войне в Золотой Орде уделялось самое важное внимание.
Золотоордынские сторожевые рати сосредотачивались в нескольких стратегических районах. Ударный корпус джучидской армии постоянно дислоцировался в северокавказской области Дербент и был направлен против конкретной цели – Хулагуидского Ирана. Военные силы Улуса Джучи в этом регионе считались одними из лучших и боеспособных в армии. Другим ключевым пунктом сторожевой линии Золотой Орды считался Хорезм. О значимости этих военных подразделений говорит то, что в структуре управления армии начальники сторожевых частей были уравнены в правах с высшими чинами войска.
Исключительно важное стратегическое и оперативно-тактическое значение отводилось организации караульных команд и патрульно-дозорной службе, отвечающей за полевую разведку, безопасность маршевого движения войсковых частей, охрану походного стана, некоторые военно-хозяйственные вопросы и т.д. Своевременное извещение о приближении неприятеля, получение текущих военных сведений для командного состава войска имело очень существенную значимость, как в условиях равнинного театра войны, так и в боевых действиях на территории противника, большая часть пространства которого состояла из оседло-земледельческой зоны и стационарных поселений.
Пехотные войска в Золотой Орде организовывались из числа оседло-земледельческих народов Восточной Европы. В составе золотоордынской военной организации XIII–XV вв. пехотные части не были основными как по численности, так и качественному составу и никогда не составляли большинство и привлекались как дополнительные подразделения, выполнявшие вспомогательные задачи. Пехота в тактической схеме боя армии использовалась в качестве заградительных передовых отрядов.
В третьем подразделе "Десятичная система: модель и содержание" анализируется внутреннее содержание десятичной системы распределения и комплектования вооруженных сил.
Организация военных сил Монгольской империи строилось на сочетании клановой и военной организации. Формирование крупной военно-организационной единицы, "тумена", базировалось на основе разноплеменных групп. В то же время, по нашему мнению, на уровне "тысячи" их комплектование шло путем привлечения больших племен и родов, могущих выставить тысячные отряды, так и за счет "сотен" смешанного происхождения. По мере разрастания раннего государства до уровня мировой империи военно-политическое руководство вследствие расширения военных кампаний на евразийском континенте и, соответственно, закономерном росте воинских контингентов за счет лояльных, насильственно мобилизованных племен и народов, стало отходить от комплектования вооруженных сил по кланово-родственному принципу. Создание новых "десятков", "сотен", "тысяч" и "десятитысячных" отрядов шло за счет разноязычной массы. В перспективе такой военно-организационный "замес" привел к тому, что в армии численность монголов (выходцев с территории Центральной Азии и Монголии) не только уменьшилась, но и практически оказалась "распыленной" среди этой разнородной массы.
Несмотря на все эти пертурбации и политические модернизации монгольского времени, "родовой быт" кочевников во главе с традиционными лидерами показал гибкую устойчивость и, в конечном итоге, сохранился далее. Этот процесс применительно к обозначенной нами теме протекал в следующих формах: монголы (центрально-азиатские племена) в формируемой ими десятичной структуре армейской организации выполняли или точнее занимали командные должности на уровне десятников, сотников, тысячников. Со временем тюркоязычные номады стали доминирующим военно-людским ресурсом золотоордынской армии, разверстанным по всем улусам Джучидов. Помимо тюрков-кыпчаков источники упоминают отряды, набранные из черкесов, маджаров, асов и др. Именно этот "энтропийный" процесс в тюркской кочевой среде (Дашт-и Кыпчак, Могулистан) привел к обилию монгольских названий в тюркской родоплеменной номенклатуре.
Все военнообязанное население в империи было приписано к реально существовавшим десяткам – первичным ячейкам военной организации. При всей стройности и четкости такого военного деления есть веские сомнения в ее настоящем практическом функционировании в военной обстановке и, самое главное, впоследствии, в мирное время. Другой не менее важный вопрос касается фактического состава десятков, сотен, тысяч и, тем самым, реальной численности армии. Соискатель считает, что довольно распространенное мнение в литературе о том, что в период военных действий все военно-дееспособное кочевое население отправлялось на войну, требует не только существенной поправки, но и может быть отвергнуто вообще. Как свидетельствуют источники, в действительности при мобилизации войск с каждого учтенного десятка выделялось минимально два или максимально до восьми человек (крайне редкий случай).
Данный "десяток" не только выделял требуемое количество воинов, но и занимался его военным обеспечением (боевые кони, транспортные лошади, вооружение, военное имущество). Боевой "тумен" включал в себя от одной до нескольких тысяч тяжеловооруженных всадников и вспомогательных сил, также состоявших из нескольких тысяч человек, которые могли использоваться как легкая конница. В состав тумена также входил огромный обоз: телеги, военное имущество, дополнительное снаряжение, палатки (юрты), запасные, вьючные кони и стада скота для пропитания и обслуживающий (хозяйственный) персонал. Это заставляет нас по-новому взглянуть на внутреннюю специализацию отдельных частей военной структуры тумена и армии в целом.
В такой десятичной системе цифровые обозначения иерархических уровней, конечно, не всегда равнялись действительной численности воинских подразделений. Десятичный принцип деления войска и народа, введенный в образованных улусах, существенно деформировал сложившуюся родоплеменную организацию общества, но окончательно его уничтожить среди кочевников он не мог.
Всеобщей (полной) мобилизации никогда не предпринималось в золотоордынской военной организации. Записанные в десятки и сотни воины призывались по мере необходимости вышестоящим военно-мобилизационным управлением ответственным за организацию воинского набора. Как видно, тумен – это не просто улусное войско, а одновременно податный (налоговый) округ, который может оснастить и выставить определенное число военнообязанных.
В четвертом разделе "Комплекс вооружения" рассматриваются проблемы изучения оружейного набора, общие аспекты материально-технической базы изготовления и способы применения боевых средств.
Первый подраздел "Ручное метательное оружие (лук и стрелы)" посвящен анализу оружия дистанционного боя – луки, стрелы, колчаны, вопросам техники стрельбы и тактике использования.
Детали и предметы вооружения, относящиеся к метательному оружию, устойчиво фиксируются в сопроводительном инвентаре погребенных, датируемых золотоордынским временем. Как правило, археологи выявляют специально изготовленные костяные (реже роговые) накладки (или пластины), наложенные на кибить луков. Наиболее массовый инвентарь – железные и костяные наконечники стрел различной формы, а также остатки берестяных колчанов. Оружейный набор иногда существенно пополняется уникальными находками из евразийских степей и смежных земель, ориентировочно датируемых монгольской эпохой.
Особенности форм концевых накладок были обусловлены как структурой кибити (размеры, конструкция, материал), так и практическими способами натяжения тетивы на концах лука. Ближайшие исходные образцы луков, применявшиеся золотоордынскими кочевниками, следует искать, по всей вероятности, в Центральной Азии и Сибири. Регулярные торговые, военные, экономические отношения, существовавшие у Золотой Орды с другими государствами, обусловили постоянный обмен военно-техническими достижениями с соседними и отдаленными странами.
Большое количество различных типов метательных стрел, встречающихся при раскопках археологических объектов изучаемого времени, а также другие артефакты позволяют считать, что этих специальных названий было очень много. Сильное влияние, а самое главное, распространение монгольских наконечников стрел (типы, варианты) просматривается на всех территориях, вошедших в состав Монгольской империи. Отдаленные восточные пределы Золотой Орды, примыкающие к Алтайско-Сибирскому району, находят близкое сходство именно в предметах вооружения дальнего боя с центрально-азиатскими эталонами. Существовали различные способы заготовки разнообразных типов наконечников, усиливавших проникающий эффект и увеличивавших их боеспособность. Работа по изготовлению стрел требовала от производителя необходимых знаний, достаточной квалификации, опыта. В этой отрасли военного производства существовала и своя специализация. В то же время для кочевого быта номадов было характерно изготовление стрел самими воинами.
Материалом для изготовления колчанов служили береста, дерево и кожа. Обычно кочевнический колчан представлял собой свернутый из бересты цилиндр с деревянным дном. Ввиду плохой сохранности колчанов от них в погребениях кочевников остались кольца, крючки, петли, накладные пластины, сделанные из железа, кости, остатки кожи, днищ и горловин, деревянный или железный проволочный каркас. Весь стрелковый комплекс боевых средств (лук, стрелы, колчан) назывался "qor", или "хор", по-тюркски саадак (позднее перешедший в русский язык в форме сайдак, сагайдак), а воины, вооруженные луками и стрелами, – "q(x)orci", в восточных источниках – хорчи, курчи.
Стрелы бронебойного типа эффективно пробивали оборонительный костюм противника и представляли серьезную угрозу живой силе врага. Золотоордынские войска начинали битву с интенсивного и крайне плотного обстрела противника из луков. Стрелки по частоте выстрелов из лука в два раза превосходили противника. Выигрывая в быстроте стрельбы собственных лучников, командиры определяли тот темп и ту тактическую боевую программу вооруженного противостояния, которая была им выгодна. Причем они результативно контролировали и регулировали весь тактико-технический процесс от начала и до конца, что говорит о высоком квалифицированном и действенном военно-тактическом управлении ходом боя. В открытом полевом бою крайне важно было подавить своей мощью контробстрел со стороны неприятеля, что могло быть достигнуто правильно организованной серией массовых залповых выстрелов из луков. Выстроенные в специальном общем построении, мобильные подразделения лучников, с применением подвижной тактики (сменяя другу друга, перегруппировываясь на местности), расстреливали боезапас стрел по сигналу командиров. Технические приемы стрельбы из лука были весьма разнообразными.
Учитывая конгломеративный (многокомпонентный) этнокультурный состав джучидских улусов стрелковый комплекс, применяемый воинами Золотой Орды, был разнообразным. В этой связи выделить доминирование только "автохтонных" типов вооружения над "импортными" не представляется пока возможным. Более правомерно можно говорить не только о нивелировании или унификации некоторых предметов вооружения в золотоордынское время, а о регионализации оружейного комплекса, связанного с местными особенностями.
Во втором подразделе "Длиннодревковое оружие (копья)" разобраны конструктивные особенности наступательного оружия средней дистанции.
Наибольшее число экземпляров копий находят на территории, непосредственно входившей в состав Золотой Орды. На Северном Кавказе найдено в разное время несколько копий с длинным наконечником, появление которых связано с монгольской эпохой. Важным элементом эволюции золотоордынского длиннодревкового оружия был периодически нарастающий перманентный военно-культурный обмен. Из привлеченных материалов видна определенная региональная дифференциация копейных наконечников Золотой Орды. Так, большинство ударных наконечников копий (узкие граненые, лопастные) по происхождению связаны с северокавказской территорией.
Золотоордынские копья – средство ударной атаки тяжеловооруженной конницы. После многозалпового, прицельного лучного обстрела в атаку шла бронированная кавалерия, оснащенная копьями "чжида". Латная конница, ощетинившись копьями, буквально врубалась в неприятельские ряды и "таранила" их боевые тактические порядки. При столкновении с противником сила удара тяжеловооруженного всадника многократно увеличивалась как за счет скорости (движения), так и общей массы наездника и лошади. Помимо копий действовали в бою таким видом древкового оружия, как пальма, с помощью которой наносились проникающие рубящие и колющие удары, как при использовании длинного клинкового оружия. Некоторые копья снабжались крючьями, предназначенными для стаскивания неприятельских всадников с седла.
В третьем подразделе "Клинковое оружие ближнего боя" анализируется боевые средства рукопашной схватки – мечи, палаши, сабли.
Судя по различным близким наименованиям в средневековых письменных источниках этого вида боевого оружия, меч пользовался популярностью и известностью среди золотоордынских воинов. Длинное клинковое оружие – органичный компонент оружейного комплекта многоэтничного золото-ордынского воинства. Воинские подразделения, сформированные из народов Восточной Европы (например, русские или булгары), служившие в армиях Джучидов, могли пользоваться как мечами, так и саблями. В то же время следует все же указать, что мечи не относятся к числу предметов вооружения, которые часто встречаются в погребениях позднесредневековых воинов-кочевников.
В состав оружия ближнего боя разношерстного войска Джучидов входили наряду с саблями и однолезвийные палаши. Археологические находки последних десятилетий предполагают отказаться от широко бытовавшего среди археологов взгляда о "неординарности" этого оружия, их "нетипичности" в золотоордынской паноплии, "высокой ценности", связанной с трудностью изготовления и дороговизной.
Самым известным видом клинкового оружия считаются, конечно, сабли с различной степенью кривизны. В монгольскую эпоху сабля – "хэлмэ" оставалась одним из излюбленных видов клинкового оружия ближнего боя. Привлекаемый археологический инвентарь позволяет с полным основанием считать, что сабли доминировали в комплексе длинноклинкового оружия. Монгольские завоевания привнесли много новаций в вооружение, в том числе это отразилось и на клинковом оружии. Определенное место в арсенале боевых средств рукопашного боя занимало короткоклинковое оружие – кинжалы, ножи. Кинжалы также являются редкостью в золотоордынских погребениях.
Собранные данные позволяют сделать предположение о значительном распространении сабель, палашей в армиях Джучидов. В структуре войска существовали отдельные специализированные отряды – "бахадуры-меченосцы", вооруженные преимущественно мечами, тяжелыми саблями. Клинковое оружие в большей мере считалось сугубо личным оружием по сравнению с другими видами вооружения и, требовало от собственника индивидуализированного подхода.
В четвертом подразделе "Ударное и рубящее оружие" обращено внимание на такие боевые средства как булавы, палицы, кистени, топоры.
В комплексе боевых средств видное положение занимало ударное оружие ближнего боя, состоявшее из булав, палиц, кистеней. Эволюция булав двигалась по пути облегчения общей массы за счет уменьшения веса боевой части и рукояти. В рукопашном бою палицы и булавы употреблялись как мощное боевое средство после мечей и сабель. Сравнительно немало образцов наверший булав попадается в Северокавказском регионе, как в захоронениях, так и среди случайных находок, датируемых XIII–XV вв.
На огромной территории Золотой Орды были в ходу и известны разнообразные типы булав. Изготовление ударного оружия ближнего боя на западной территории государства получило развитие как в домонгольский период и связано со сложившимися оружейно-ремесленными центрами (Русь, Волжская Булгария), так и явилось следствием военно-политических событий XIII–XIV столетий. Монгольские и тюркские кочевники, пришедшие из Центральной Азии, принесли с собой как оригинальные (степные), так и заимствованные типы булав с Дальнего Востока. Длительная военная конфронтация Джучидов с Хулагуидами обусловила продолжительный и вполне хорошо просматриваемый военно-технический взаимообмен золотоордынской периферии с Передней Азией и Ближним Востоком. Известным ударным оружием золотоордынских всадников были кистени. Это действенное ударное оружие появилось на Востоке в кочевой среде, прообразом которого могла быть нагайка (камча). Значительная серия кистеней выявлена на Северном Кавказе.
Находки боевых топоров в золотоордынских погребениях также исключительны. Уже на завоеванных территориях монголы находились под сильным военно-культурным влиянием местных народов. На землях Золотой Орды, прежде всего в Волжской Булгарии, в XI–XIII вв. существовала мощная традиция изготовления и использования различных ударно-рубящих средств. Влияние булгарского ударно-рубящего оружия на золотоордынское вооружение в целом было довольно заметным, несмотря на единичность таких экземпляров. Свободное циркулирование военных предметов на разных направлениях по всей территории Улуса Джучи через всевозможные каналы (обменные отношения, дарение, торговля) было тогда явлением обычным, что подразумевает уже тогда становление "общего рынка".
Эффективность применения ударных и рубящих средств зависела от физических качеств и наработанных навыков владения ратников. Ударно-рубящими средствами были вооружены наиболее натренированные и опытные бойцы – бахадуры, отборные бойцы, гвардейцы, командиры среднего звена и даже полководцы. У номадов секиры считались таким же символам военной власти, как и булавы, которые носили полевые командиры.
Пятый подраздел "Оборонительное вооружение" посвящен защитным доспехам, состоящим из панцирей, кольчуг, шлемов, дополнительных деталей, щитов, конской попоны.
Как показывают специальные работы, к наиболее сложной (по объему затраченного труда) и с функциональной точки зрения развитой категории оборонительного вооружения относился панцирь. Оборонительный костюм, состоявший из войлочных, кожаных панцирей, по-видимому, преобладал в воинском снаряжении в период монгольских завоеваний еще в начале XIII в. и его следует отнести к традиционным степным защитным доспехам. Бытование такого типа доспехов подтверждается показаниями разноязычных письменных источников, относящихся к этому времени. Воины, оснащенные доспехами "из скрепленных кож", выдвигались в передовые ударные единицы, имевшие боевую задачу опрокинуть (пробить) тактический строй противника или сильно укрепленные (полевые) его позиции.
Монгольская армия, пришедшая в страны Восточной и Центральной Европы, была, по сведениям западных источников, хорошо экипирована защитными средствами, отличавшимися отменными оборонительными качествами. Лаконичные характеристики оборонительного вооружения восточных завоевателей отмечают надежные защитные свойства.
На территории западной части Улуса Джучи до монголов более известным защитным панцирем была кольчуга, характерная для кыпчаков (половцев). Из археологических исследований позднекочевнических древностей известно, что на территории южнорусских степей, включая и смежный Поволжско-Уральский регион, в погребениях номадов преобладали кольчуги. Состав золотоордынских войск, преимущественно состоявший, начиная со второй половины XIII столетия, из местных народов и племен, применявших традиционные для региона кольчуги, выделялся защитным оснащением среди воинских частей джучидских улусов. Одновременно наблюдается взаимопроникновение (влияние) центрально-азиатской и местной восточно-европейской и соседней западно-азиатской военной культур оборонительного вооружения, появление на этой основе своеобразных местных образцов, сочетавших в себе обе или несколько традиций. В богатых по содержанию археологических комплексах Нижнего Поволжья и Северного Кавказа обнаружены кольчуги одновременно с ламеллярным панцирем. Возможно, именно это сочетание и породило общее название – куяк для кольчужных и пластинчатых доспехов, а в дальнейшем попало в языки западного региона Золотой Орды. В восточной части Золотой Орды зафиксированы археологическими данными более совершенные ламеллярные доспехи, относящиеся к началу XIV века. В первой половине 80-х гг. XX в. на территории Прикубанья (Краснодарский край) была раскопана группа воинских курганов поздних кочевников с обильным инвентарем, в числе которых обнаружено разнообразное защитное вооружение. Практически во всех погребениях найдены более или менее сохранившиеся остатки железных кольчужных доспехов (рубашек) различных размеров, рукава которых обычно доходили до локтей, а в длину достигали бедренных или реже тазовых костей.
В структуру дополнительных защитных элементов оборонительного вооружения входили предметы для защиты тела и конечностей, которые остались неприкрытыми основными частями доспеха. Для усиления оборонительного доспеха и в целях защиты наиболее жизненно важных частей тела панцирь усиливался специальным дополнительным приспособлением – зерцалом. Другой важнейшей деталью, защищавшей локти рук, были наручи (налокотники) створчатой конструкции, носившие название "базубанд" (перс.) и являющиеся редкой археологической находкой. Защита ног представлена металлическими, иногда кожаными пластинами поножами-наголенниками изогнутой формы.
Защитные наголовья являются сравнительно частыми находками в захоронениях, датируемых золотоордынским временем. С приходом монголов в Дашт-и Кыпчак в западных областях начинают распространяться шлемы центрально-азиатского типа. Хотя следует заметить, что на территории коренного монгольского йурта и на соседних территориях находки шлемов практически малоизвестны и сравнительно редки. Боевые наголовья монгольского типа встречаются на всей территории Улуса Джучи. Шлемы в большинстве случаев производились на территории Золотой Орды, в крупных городских торговых и ремесленных центрах. Последние археологические исследования золотоордынских городов позволяют говорить о высоком уровне железоделательного производства и металлообработки местных кузнецов и мастеров, изготовлявших разнообразные предметы материальной культуры, в том числе и качественное оружие.
В золотоордынских погребениях не находят остатки щитов, за исключением железных умбонов (центральная деталь). Щиты как универсальное средство защиты средневекового воина было хорошо известно и использовалось золотоордынскими ратниками. На вооружении находились, деревянные, плетеные и железные щиты. При осаде городов, крепостных укреплений и при открытых конных схватках в полевых условиях применяли большие станковые прямоугольные щиты – "чапар", сплетенные из прутьев. За подобными передвижными заграждениями из дерева могли укрыться группы воинов от стрел, копий, метательных камней противника, особенно при штурме городских стен.
Боевые кони тяжеловооруженных золотоордынских всадников оснащались защитным снаряжением. Оборонительный доспех коня на раннем этапе (XIII в.) вобрало в себя центрально-азиатские (дальневосточные) традиции, а в XIV–XV вв. полностью возобладали западно-азиатские (Средняя Азия, Ближний и Средний Восток) аналоги экипировки лошади. Несомненно, золотоордынские вооруженные силы имели в составе мощную тяжелую кавалерию. В структуре золотоордынского войска хана Токтамыша, по сообщениям персидских историков Низам ад-дина Шами и Шараф ад-дина Йазди, отмечены крупные конные подразделения латников.
Занесенная монгольским нашествием центрально-азиатская и дальневосточная техническая школа военного дела на западе Евразии творчески впитала местные и модернизировала привнесенные военные традиции и развивалась далее самобытно, испытывая разностороннее влияние свежих новаций военно-материальной культуры этого ареала.
В пятом разделе "Военное искусство золотоордынской армии" объясняется стратегия и ключевые стороны тактической программы реализации военных операций.
В первом подразделе "Основы и особенности военной стратегии монголов" проанализированы характерные стратегические установки и военная доктрина монгольского военно-политического руководства.
Крупномасштабная война у монголов всегда начиналась с разработки плана предстоящей военной операции. Военное планирование предполагаемой войны обсуждалось на закрытых совещаниях высшего военно-политического руководства и после принятия решения о начале военной кампании утверждалось на курултаях ханом.
В большинстве случаев военные вторжения приурочивались к осени или зиме. Вместе с тем это не означает, что военные действия должны были укладываться в эти сроки (осень-зима); они могли быть начаты в одном сезоне и продолжены в другом, исходя из конкретно сложившейся военно-стратегической обстановки, местной природной специфики и ситуации и других практических соображений. Предпочтение осенне-зимнего времени было детерминировано не только природно-климатическими обстоятельствами, но и экологическим режимом кочевого ареала, опосредованно, через организацию хозяйства непосредственно влиявшего на начало военных действий номадами конкретно в этот хронологический отрезок. Диссертант приходит к выводу о хронической сезонности "вспышек" монгольской агрессии в осенне-зимний период года.
Монгольское руководство использовало все имеющиеся возможности для получения необходимых сведений военно-стратегического значения о тех регионах и странах, на которые они планировали нападение. Эффективно проводились действия, направленные на политический разлад и разложение в стане противника. Другой стороной военной стратегии было создание благоприятных внешнеполитических условий для вторжения на вражескую территорию, осуществлявшееся через заключение "взаимовыгодных" военно-политических альянсов, направленных против их противников, привлечение на свою сторону нейтральных им государств, народов и племен.
Стратегия войны включала огромные географические пространства евразийского континента. Накануне боевых операций на военных советах корректировался план действий с учетом складывающей военно-оперативной обстановки и обсуждалась выбранная стратегия и тактика войны. Воинские тумены целенаправленно концентрировались, формируя ударные армейские группировки, которые согласованно действовали на большой территории и должны были обезопасить не только тылы, но и стратегические левые и правые фланги от любых неожиданностей. Стратегия наступления предусматривала создание широкого фронта, стержневую роль в которой играли два фланга и центр. Этот стратегический прием монгольских полководцев, усвоенный из методов проведения крупных облавных охот, заключался в одновременном нападении на разных направлениях нескольких войсковых группировок, что позволяло глубоко вклиниться на территорию и разделить силы врага. Монгольская стратегия вторжения имела как минимум две "ударные волны": первая – передовая, вторая – главная.
Второй подраздел "Ведущие принципы военного искусства" ориентирован на выявление и характеристику ключевых аспектов военного искусства: внезапность и неожиданность, движение войск в походе, вторжение, роль засады, военная хитрость и тактическая разведка.
Внезапность нападения на противника давала, несомненно, неоспоримое преимущество атакующей стороне, которая заключалась, во-первых, в удержании стратегической и тактической инициативы войны, во-вторых, нападающая сторона была более подготовленной по сравнению с обороняющейся, в-третьих, неожиданность нападения для противника ставила заранее его в невыгодное положение.
Важным элементом внезапного вторжения была скорость движения войска. В походном движении, как и при перекочевках, номады старались двигаться распыленно, отдельными группами, добиваясь предотвращения нерационального стравливания травяного покрова, сохраняя при этом свою главную военно-тягловую силу – боевых коней. Скорость продвижения армейских частей в походе могла быть различной, от минимального ритма до максимально возможного темпа, в зависимости от ландшафтных особенностей, географических условий, сезона года. Быстрота и стремительность движения монгольских отрядов были частью как в целом стратегии, так и тактических приемов ведения войны степняков. Войска в период крупных походов использовали как обычный ритм движения воинских соединений по местности, так и убыстренный "форсированный", который зависел от конкретной динамики боевой оперативной ситуации. Ускоренный марш войск по местности назывался по-тюркски "илгар", который постоянно применялся полководцами в изучаемую эпоху. При движении войск их военный маршрут готовился заранее. Специальные воинские части заблаговременно "расчищали" военные трассы (пути) от других кочевников, дабы сохранить кормовую базу, определяли место стоянок, водопоев по пути следования армейских колонн, а также готовили продовольственные припасы и т.д.
Для золотоордынской военно-тактической модели ведения войны было характерно распределение наличных вооруженных сил на две взаимосвязанные крупные группировки: авангардную и основную. Такое деление было строго продуманным шагом высшего командного корпуса и преследовало как стратегические цели, так и решало тактические задачи, стоявшие перед ними. Умелое и тактически компетентное управление двумя взаимосвязанными оперативными группировками достигалось полководцами через координацию и слаженность их действий, что позволяло навязывать неприятелю свой план войны и проведение боевых операций. Передовая часть войска выполняла очень важные функции, которые во многом могли обусловить и весь ход боевых действий.
Засады использовались как в проведении отдельных войсковых операций, так и как основной способ ведения битвы в целом полководцами кочевников издревле. Тактическое отступление небольшой части передового войска для вовлечения противника в засаду было одним из определяющих элементов военной стратегии при вторжении войск в неприятельскую страну. Монголы начальными атаками передовых отрядов преследовали цель "вытащить" противника в удобный для них тактически район, где их могли поджидать главные ударные силы их войска. Удачное оперативно-тактическое расположение засады в преддверии подхода вражеских войск иногда кардинально меняло военную ситуацию в свою пользу и не позволяло противнику начать активные боевые действия.
В полевых сражениях командование применяло своеобразные тактические приемы, взятые из арсенала проведения психологической войны против неприятеля в целях его дезориентации. При решимости врага дать достойный отпор регулярно использовали отряды военнопленных (или выступавших на их стороне союзников) для распространения ложной информации прямо во время боя. В армии существовали специальные службы, занимавшиеся регулярной дезинформацией противника, а их деятельность была сконцентрирована на максимальном ослаблении военного потенциала врага через целую систему активных и строго продуманных как военно-политических, так и диверсионно-подрывных мероприятий и акций. Коварство и предательство по отношению к врагу считались неотъемлемым элементом военной тактики.
Войска в походе неизменно сопровождали разведывательные подразделения. Имея разветвленную и сильную систему разведывательно-дозорных частей, военачальники отлично ориентировались в регионе местопребывания, ежедневно принимая свежие разведывательные данные о неприятеле и его действиях. В военной практике можно встретить примеры сочетания разведывательной информации, полученной в результате деятельности агентов внешнеполитической разведки в применении к оперативной (текущей) обстановке. В зависимости от полученных разведывательных данных устанавливалась и корректировалась тактическая диспозиция и передвижение войсковых соединений и в целом обосновывалась будущая концепция боевых действий армии. Тактическая разведка неизменно сопровождала все активные боевые действия и служила надежным ориентиром для выбора средств и способов проведения военных операций войск.
Третий подраздел "Оперативно-тактические способы ведения войны" логически завершает рассмотрение военно-оперативных методов и тактических приемов осуществления боевых действий.
В общем спектре интереса к тактическим приемам боя для нас важным является исследование тактико-технических возможностей войск в полевом сражении на равнинной (открытой) местности. Соответственно это дало возможность правильно интерпретировать не только достижения, но и особенности оперативно-тактического мышления их командного состава. Военачальники накануне любого сражения особое значение придавали месту (расположение, ландшафт, наличие естественных возвышенностей, лесных массивов, водоемов и т.д.) предстоящего боевого столкновения, т.к. его благоприятный исход зависел во многом от этого. Открытое пространство выбиралось с таким расчетом, чтобы воинские соединения, принимавшие участие в сражении, получили широкий простор для развертывания и глубокого маневра, что давало возможность свободно перемещать свои силы, т.к. войска кочевников были преимущественно конно-мобильными подразделениями, которые старались контролировать весь "рабочий" ландшафт поля боя. Немаловажным фактором успешного осуществления и завершения планируемого боя являлось умелое и грамотное построение войск на поле брани. Выстраивание линий боевого строя осуществлялось под командованием специальных "офицеров" (ясаулов), ведавших размещением войска в бою, на смотрах. В военных традициях тюрко-монгольских кочевников место воинов отдельного рода или племени в боевом построении, однажды установленное, считалось обычно незыблемым и редко изменялось. В силу веских причин, связанных с военными обстоятельствами, могла происходить радикальная перестройка тактического строя.
Длительность сражений была различной: от нескольких часов до двух-трех дней. Монгольские воины в бою сохраняли установленную дисциплину и порядок, которая объясняется усиленной тренировкой рядового состава войска. Высокая индивидуальная боевая подготовка воинов и основательная тактическая выучка командиров позволяли военачальникам ставить и решать относительно сложные тактические задачи военного искусства. При неудачном столкновении старались отходить мелкими отрядами в разные стороны. Неоднократно кочевники применяли при лобовом, фронтальном столкновении с вражеским войском метод "глубокого втягивания" его боевых порядков в собственное расположение, преследуя задачу обескровить и остановить опасное наступление, жертвуя при этом своими передними линиями. Сохранение и введение в бой тактического резерва могло решительно изменить боевую ситуацию. В этой связи золотоордынские полководцы оттягивали введение резервных частей до ключевого момента. Командиры использовали и неожиданный удар с одного из флангов. В тактике боя также имело место одновременное нападение с двух флангов, преследуя цель не дать противнику возможность развернуть свои крылья. Командующие употребляли различные тактико-технические комбинации, продиктованные самим быстро меняющимся процессом боевой схватки.
На наш взгляд, вполне уверенно можно говорить, что в начальной фазе боя золотоордынские воины использовали на безопасном расстоянии лук и стрелы, ставя боевую задачу нанести максимальный урон врагу, перебив и ранив его людей и лошадей и тем самым расстроив его боевые порядки. После этого отправляли в наступление тяжелую конницу, пускавшую в ход боевые средства первого удара – копья, пики, буквально яростно тараня и рассекая боевые ряды противника, а затем уже применяли палицы, булавы, сабли и мечи. Таким образом, тактическая схема боя у тюрко-монгольских кочевников реконструируется следующим образом: первая стадия – дистанционный конно-лучный бой, вторая – рукопашная схватка и третья завершающая – преследование отступающих и окончательный разгром неприятеля.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении даются краткие выводы и итоги исследования.
В работе установлено, что облавная охота являлась важнейшей частью культуры жизнеобеспечения кочевого общества как в период генезиса номадизма, так и во времена его расцвета, приходящего хронологически на период раннего и развитого Средневековья. Облавная охота как стержневой институт в военной системе номадов являлась основополагающим милитаризированным органом в военной культуре кочевых народов Древности и Средневековья. В эпоху Чингиз-хана и его преемников армия, выросшая из недр военного института гвардии, была органично соединена с древним социо-хозяйственным институтом облавных охот [джи(а)ргэ] и стала важнейшим государственным органом в Монгольской империи по подготовке войск к войне.
Представленные материалы наглядно свидетельствуют, что в развитии военного искусства евразийских номадов огромную роль играли стратегия и тактика облавной охоты, объективно определявшие специфику их военного дела в целом. Накопленный многовековой опыт охот у номадов выполнял функцию военно-теоретического фонда тактических идей, замыслов и планов в военной сфере. Для военно-командного состава армии масштабные облавные охоты становились имитацией и выполнением военных операций войсковыми соединениями кочевников, которые в реальной военно-охотничьей практике проверяли свою боевую готовность к выполнению стратегической или тактической задачи.
Крыльевой способ организации военно-административной власти в золотоордынской державе выполнял функции управления и распределения подчиненных территорий и людских ресурсов среди властвующей династии Чингизидов. В Улусе Джучи XIII–XIV вв. и в ходе дальнейшего неуклонного и необратимого упадка, постигшего Золотою Орду, а также в государствах-наследниках, появившихся на ее основе, всегда воспроизводился военно-организационный принцип расчленения на тактические единицы – правое, левое крыло (фланг) и центр, являвшийся постоянной величиной. Именно этот военно-технический институт был остовом военно-организационного построения и постоянно отражавшейся моделью военно-тактических операций воинских частей на поле боя.
С помощью гвардии высшее монгольское военно-политическое руководство могло целенаправленно управлять армейскими соединениями и эффективно воздействовать на военно-административную систему империи в целом. Институт бахадурства в военной организации номадов Евразии был военной школой для подготовки молодых бойцов и становился постоянным ретранслятором усвоенных и передаваемых необходимых военных знаний от поколения к поколению. Высокоэффективная десятичная система монгольской и золотоордынской армии была одним из основных элементов их военной мощи, которая на долгие века определила военно-организационную структуру тюркских и монгольских кочевников, оказала большое влияние на подвластные им народы.
У степных народов центрально-азиатской зоны ручные метательные средства достигли одного из высших этапов собственного развития. Перманентно приобретавшийся охотничий, военный, технический и технологический опыт способствовал неуклонному прогрессивному изменению оружия дистанционного боя вплоть до развитого Средневековья. Наибольшую отдачу в тактическом использовании оружие дистанционного боя показывало тогда, когда оно использовалось в общем строевом порядке с заранее обозначенным сектором обзора с широким видением мишени.
Набор оружейных средств, занесенный центрально-азиатскими кочевниками в западную часть Евразии (Передняя Азия и Восточная Европа), был, несомненно, насыщен стандартами и эталонами данного регионального комплекса вооружения. Копьями, как показывает вся военная практика применения этого оружия кавалерией, наиболее результативно орудовали в концентрированном конном наступлении тяжеловооруженных бойцов.
Золотоордынская кочевая империя располагала необходимыми материальными, кадровыми и военными ресурсами по созданию собственного производства высококлассного оружейного комплекса. Диверсифицированная тюрко-монгольская военная терминология, характеризующая военно-ремесленные профессии, позволяет судить о военно-технической специализации изготовителей различных видов оружия, возможно, занимавшихся выпуском узкопрофильных типов вооружения, требующих особых знаний и навыков и поставляемых на рынок для реализации.
Комплекс вооружения Золотой Орды ничем не уступал по своим военно-техническим параметрам и качественным характеристикам, а во многом мог превосходить оружейные аналоги, сделанные в других землях. Обладая сравнительно мощным военно-техническим комплексом по изготовлению предметов вооружения, золотоордынские правители в должной степени оснащали собственные вооруженные силы необходимым оружием.
Военная стратегия строилась на тщательно спланированной политико-дипломатической работе по изоляции потенциального или реального противника, заблаговременно разработанной и реализуемой серии диверсионно-подрывных мероприятий, привлечении дополнительных военно-людских ресурсов из числа союзных и лояльных племен и групп населения. Высокая военно-организационная, военно-материальная, оперативно-тактическая, транспортно-техническая подготовка армии вторжения, повышенная мобильность воинских частей была во многом производной от прогрессивного военно-теоретического уровня мышления монгольского командного состава. Организационно-техническая система вооруженных сил Монгольской империи и Золотой Орды в различных географических условиях Евразийского региона, особенно в степной и полупустынной зоне, была максимально адаптирована к достижению стратегических целей и выполнению военно-тактических задач.
Военно-организационная структура полевого построения золотоордынской армии была очень гибкой и рассчитана на проведение сложных тактико-технических комбинаций. Широкий спектр тактических приемов и способов ведения боя, используемый монгольскими и тюркскими кочевниками Евразии, допускают считать, что их военное искусство интенсивно модернизировалось и улучшалось в ходе непрерывной военной практики. Таким образом, предпринятый анализ военной истории Золотой Орды позволяет достаточно высоко оценить стратегическое и военно-тактическое мастерство высшего военного руководства и определить хорошую тактико-техническую подготовку среднего и низшего звена военной организации.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1 Иванин М.И. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингис-хане и Тамерлане. – СПб., 1875. – 254 с.
2 Марков М.И. История конницы. – Тверь: Типо-Литография Ф.С. Муравьева. – СПб., 1886. – Ч. II. – 220 с.
3 Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие. Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII–XIV веков. 2-е изд. – Алма-Ата: КРАМДС–Ахмед Яссауи, 1992. – 272 с.
4 Свечин А.А. Эволюция военного искусства. В 2-х т. 2-е изд. – М.: Академический Проект; Жуковский: Кучково поле, 2002. – Т. I. – 864 с.
5 Кун В.Н. Черты военной организации средневековых кочевых на¬родов Средней Азии // Ученые записки Ташкентского пед. ин-та им. Низами. Сер. обществ. наук. – 1947. – Вып. 2. – С. 15–32.
6 Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. – 473 с.; Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды / Ученые записки Мордов¬ского гос. университета. – Вып. 9. – Саранск: Мордовское книж. изд-во, 1960. – 276 с.; Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. – М.: Изд-во МГУ, 1973. – 180 с.
7 Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. – М.: Издат. фирма "Восточная литература" РАН, 1997. – 319 с.; Кычанов Е.И. Кешиктены Чингис-хана (о месте гвардии в государствах кочевников) // Mongolica: К 750-летию "Сокровенного сказания". – М.: Издат. фирма "Восточная литература", 1993. – С. 148–156.
8 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. – М.: Наука, 1985. – 246 с.
9 Чернышевский Д.В. "Приидоша бесчисленны, яко призи…" // Вопросы истории. – 1989. – № 2. – С. 127–132.
10 Кощеев В.Б. Еще раз о численности монгольского войска в 1237 году // Вопросы истории. – 1993. – № 10. – С. 131–135.
11 Астайкин А.А. Летописи о вторжениях на Русь: 1223–1480 гг. // Мир Льва Гумилева. Арабески истории. Вып. 3-4: Русский разлив. В 2-х т. – М.: "ДИ ДИК Танаис", 1996. – Т. I. – С. 456–554.
12 Султанов Т.И. Поднятые на белой кошме. Потомки Чингиз-хана. – Алматы: Дайк-Пресс, 2001. – 276 с.; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. 2-е изд., исправ. и доп. – СПб.: Петербургское востоковедение, 2004. – 368 с.
13 Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: Проблема исторической преемственности. – М.: Наука. Издат. фирма "Восточная литература", 1993. – 168 с.
14 Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. Империя Чингис-хана. – М.: Восточная литература, 2006. – 557 с.
15 Храпачевский Р.П. Военная держава Чингисхана. – М.: АСТ: ЛЮКС, 2005. – 557 с.
16 Костюков В.П. "Железные псы" Батуидов (Шибан и его потомки в войнах XIII в.) // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. – 2008. – № 1. – С. 42–96.
17 Почекаев Р.Ю. Батый. Хан, который не был ханом. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА; СПб.: Евразия, 2007. – 350 с.
18 Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. – М.: Изд-во МГУ, 1966. – 276 с.; Медведев А.Ф. Татаро-монгольские наконечники стрел в Восточной Европе // Советская археология. – 1966. – № 2. – С. 50–60.; Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел) VIII–XIV вв. // Свод археологических источников. Вып. Е 1-36. – М.: Наука, 1966. – 184 с.
19 Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII–XIV вв.). – М.: Наука, 1988. – 94 с.
20 Горелик М.В. Средневековый монгольский доспех // Олон Улсын монголч Эрдэмтний III Их хурал. – Улаанбаатар, 1979. – Бот. III. – С. 90–101.; Горелик М.В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV – начала XV в. // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. – С. 244–269.; Горелик М.В. Ранний монгольский доспех (IX – первая половина XIV в.) // Археология, этнография и антропология Монголии. – Новосибирск: Наука, 1987. – С. 163–208.
21 Худяков Ю.С. Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья. – Новосибирск: Наука, 1991. – 190 с.; Худяков Ю.С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. – Новосибирск: Изд-во института археологии и этнографии СО РАН, 1997. – 160 с.
22 Блохин В.Г., Дьяченко А.Н., Скрипкин А.С. Средневековые рыцари Кубани // Материалы и исследования по археологии Кубани: Сборник научных трудов. – Краснодар, 2003. – С. 184–208.; Волков И.В. О происхождении "монгольского" способа стрельбы из лука // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. – Армавир, 2003. – Вып. 2. – С. 154–156.
23 Ахмедов С.А. Погребения монгольских воинов из Мингечаура и защитный вал Абага-хана как неизученный аспект истории войн Золотой Орды и государства Ильханов // Золотоордынская цивилизация: Сборник статей. – Казань: Изд-во "Фэн" АН РТ, 2009. – Вып. 2. – С. 162–169.
24 Кравченко Э.Е. Погребение знатного воина XIII в. на реке Калка // Степи Европы в эпоху средневековья. Половецко-золотоордынское время: Сборник научных работ. – Донецк: ДонНУ, 2003. – Т. III. – С. 123–130; Рассамакин Ю.Я. Погребение знатного кочевника на реке Молочной: опыт реконструкции вещевого комплекса // Степи Европы в эпоху средневековья. Половецко-золотоордынское время: Сборник научных работ. – Донецк: ДонНУ, 2003. – Т. III. – С. 207–230;
25 Тишкин А.А. Предметы вооружения монгольского времени из окрестностей Бийска // Материалы по военной археологии Алтая и сопредельных территорий: Сборник научных трудов. / Под ред. В.В. Горбунова, А.А. Тишкина. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. – С. 143–149.
26 Миргалеев И.М. Войны Токтамыш-хана с Аксак Тимуром. – Казань: Институт истории АН РТ, 2003. – 88 с.; Миргалеев И.М. Материалы по истории войн Золотой Орды с империей Тимура. – Казань: Институт истории АН РТ, 2007. – 108 с.; Измайлов И.Л. Защитники "Стены Искандера". – Казань: Татар. кн. изд-во, 2008. – 206 с.
27 Горбунов В.В. Военное дело средневекового населения Алтая (III–XIV вв. н.э.): автореф. дис. … д-ра ист. наук. – Барнаул, 2006. – 55 с.
28 Воронцов И.А. Организация военного дела Золотой Орды (по материалам Нижнего Поволжья): автореф. дис. … канд. ист. наук. – Волгоград, 2006. – 26 с.
29 Тынышпаев М. Газовая война у монголов в XIII веке // История казахского народа / Сост. и авторы предис. проф. А.С. Такенов и Б. Байгалиев. – Алма-Ата: Қазақ университеті, 1993. – С. 219–220.
30 Юдин В.П. Неизвестная версия гибели Урус-хана (из политической истории Восточного Дашт-и Кыпчака XIV в.) // Утемиш-хаджи. Чингиз-наме / Факсим., перевод, транскрип., текстолог. примеч., исслед. В.П. Юдина. Подготов. к изд. Ю.Г. Барановой. Коммент. и указат. М.Х. Абусеитовой. – Алма-Ата: Гылым, 1992. – С. 76–82.
31 Зуев Ю.А. О формах этносоциальной организации кочевых народов Центральной Азии в древности и средневековье: Пестрая Орда, Сотня (сравнительно-типологическое исследование) // Военное искусство кочевников Центральной Азии и Казахстана (эпоха древности и средневековья): Сборник статей. – Алматы, 1998. – С. 49–100.
32 Пищулина К.А. Юго-Восточный Казахстан в середине XIV – начале XVI веков (вопросы политической и социально-экономической истории). – Алма-Ата: Наука КазССР, 1977. – 288 с.
33 Ахинжанов С.М. Хорезм и Дешт-и Кыпчак в начале XIII в. (о месте первого сражения армии хорезмшаха с монголами) // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. – Алма-Ата: Наука КазССР, 1989. – С. 326–335.
34 Абусеитова М.Х. "Та’рих-и Джахангушай" Джувайни как источник по истории Казахстана // Валихановские чтения. – Кокшетау, 1992. – С. 186–187; Абусеитова М.Х., Баранова Ю.Г. Письменные источники по истории и культуре Казахстана и Центральной Азии в XIII–XVIII вв. – Алматы: Дайк-Пресс, 2001. – 426 с.
35 Кадырбаев А.Ш. Тюрки в Монгольской империи Чингисхана и его преемников. XIII–XIV века. Научно-аналитический обзор. – Алма-Ата: Наука КазССР, 1989. – 38 с.; Кадырбаев А.Ш. Тюрки и иранцы в Китае и Центральной Азии XIII–XIV вв. – Алма-Ата: Ғылым, 1990. – 160 с.
36 Grousset R. L’Empire des Steppes. Attila, Gengis-Khan, Tamerlan. – Paris: Editions Payot, 1965. – 648 р.
37 Prawdin M. Tschingis-Chan. Der Sturm aus Asien. – Stuttgart-Berlin, 1934. – 237 S.; Prawdin M. Das Erbe Tschingis-Chans. – Stuttgart-Berlin, 1935. – 295 S.; Taubiz F. Die Mongolenschlacht bei Wahlstatt am 9. April 1241 // Schlesische Geschichtsblätter. Mitteilungen des Vereins für Geschichte Schlesiens. – 1931. – № 3. – Breslau, 1931. – S. 57–68; Petry L. 1241: Schlesien und der Mongolensturm. – Breslau, 1938. – 64 S.; Aubin H. Die Schlacht auf der Wahlstatt bei Liegnitz am 9. April 1241. – Breslau, 1942. – 28 S.
38 Spuler B. Die Golden Horde. Die Mongolen in Ruβland, 1223–1502. 2. erweiterte Auflage. – Wiesbaden, 1965. – 638 S.
39 Thordeman B. Armour from the Battle of Wisby 1361. – Stockholm, 1939. – Vol. 1. – XIII + 480 p.
40 Робинсон Р. Доспехи народов Востока. История оборонительного вооружения / Пер. с англ. С. Федорова. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – 280 с.
41 Вернадский Г.В. Монголы и Русь / Пер. с англ. Е.П. Беренштейна, Б.Л. Губмана, О.В. Строгановой. – Тверь: ЛЕАН, М: АГРАФ, 1999. – 480 с.
42 Saunders J.J. The History of the Mongol Conquests. – New-York, 1971. – 275 р.; de Hartog L. The Armу of Genghis khan //Armу Quarterly and Defense Journal. – Vol. 109. – 1979. – Р. 476–485; Allsen Th. T. Prelude to the Western Campaigns: Mongol Military Operations in the Volga-Ural Region, 1217–1237 // Archivum Eurasiae medii aevi. – 1983. – № 3. – Р. 5–23; Benson D.S. Six Emperors: Mongolian Aggression in the Thirteenth Century. – Chicago, 1995. – 332 p.; Wright D.C. The Mongol General Bayan and the Massacre of Changzhou, 1275 // Altaica VII. Institute of Oriental Studies. – Moscow: Akademiya Nauk, 2002. – P. 109–121.
43 Chambers J. Devil’s Horsemen: The Mongol Invasion of Europe. – New-York: Atheneum, 1979. – 190 p.
44 Pittard Dana J. M. 13th Century Mongol Warfare: Classical Military Strategy of Operational Art? / School of Advanced Military Studies, United States Army Command and General Staff College Fort Leavenworth. – Kansas, 1994. – 53 p.
45 Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. – Л.: Изд-во АН СССР, 1934. – 223 с.
46 Утемиш-хаджи. Чингиз-наме / Факсим., перевод, транскрип., текстолог. примеч., исслед. В.П. Юдина. Подготов. к изд. Ю.Г. Барановой. Коммент. и указат. М.Х. Абусеитовой. – Алма-Ата: Гылым, 1992. – 296 с.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1 О специфике военной культуры кочевых народов Евразии // Идеи и реальность евразийства. – Алматы: Дайк-Пресс, 1999. – С. 163–166.
2 К проблеме государственности в кочевых обществах // Государство и общество в странах постсоветского Востока: история, современность, перспективы. – Алматы: Дайк-Пресс, 1999. – С. 48–55.
3 Военное искусство кочевников Дешт-и Кыпчака по сведениям "Чингиз-наме" // Дешт-и Кыпчак и Золотая Орда в становлении культуры евразийских народов. – М.: Изд-во МГУ, 2003. – С. 56–62.
4 Военное искусство древних тюрков // Тюркская цивилизация и казахи. – Кокшетау, 2003. – С. 85–89.
5 Военное искусство кочевников Дешт-и Кыпчака // История Казахстана в контексте истории Евразии. – Караганда, 2003. – С. 56–62.
6 Организация военного дела по "Уложению Тимура" // Народы Евразии: культура и общество. – Астана: Изд-во ЕНУ, 2004. – С. 139–141.
7 "Ибо не знали они другого пути, кроме прямого…" // Рух-Мирас. Казахстанский культурологический альманах. – 2004. – № 3. – С. 50–55.
8 Военная организация джунгар // "Валихановские чтения–9". Материалы международной научно-практической конференции. – Кокшетау, 2004. – Т. 1. – С. 126–128.
9 Az aranyhorda hadtörténetének forrásai és kutatástörténete // Ellinek. Magyar Ôstörténet. – 2006. – № 1 (9). – P. 50–58.
10. Морская военная экспедиция монголов в XIII в. // "Валихановские чтения–11". Материалы международной научно-практической конференции. – Кокшетау, 2006. – Т. 1. – С. 81–84.
11 Источниковедческие и историографические проблемы военного дела Золотой Орды // Казахстан–Спектр. – 2006. – № 2. – С. 97–103.
12 Военная организация Золотой Орды // Отечественная история: поиски, проблемы, перспективы. – Астана: Изд-во ЕНУ, 2006. – Ч. II. – С. 47–51.
13 К вопросу о туменах в Золотой Орде // Мир Евразии: история, современность, перспектива. – Астана: Изд-во ЕНУ, 2006. – С. 130–132.
14 Бахадуры в составе монгольской военной организации XIII–XIV вв. // Вестник Кокшетауского университета (сборник научных трудов). – 2007. – С. 102–108.
15 Военная биография Субэтай-баатура // Вестник КазНУ. Серия востоковедения. – 2007. – № 4 (41). – С. 31–36.
16 Десятичная система в монгольской военной организации XIII–XIV вв. // Вестник Кокшетауского университета (сборник научных трудов). – 2007. – С. 60–73.
17 Проблема крыльев в системе управления и военной организации Улуса Джучи // Вестник Кокшетауского университета (сборник научных трудов). –2007. – С. 80–100.
18 Военное дело в Золотой Орде // Вклад кочевников в развитие мировой цивилизации. – Алматы: Дайк-Пресс, 2008. – С. 114–123.
19 Алтын Орданың қарулы күштері // Қоғам және Дәуір. – 2008. – № 1. – 85–89 Б.
20 Десятичная система в монгольской армии // Конкурентоспособный Казахстан: проблемы и решения. – Кокшетау, 2008. – С. 290–295.
21 Тактические приемы монгольской армии // Конкурентоспособный Казахстан: проблемы и решения. – Кокшетау, 2008. – С. 323–329.
22 К проблеме десятичной системы и военной тактики монголов // Казахстан Спектр. – 2008. – № 2. – С. 93–110.
23 Развитие и уровень военного дела в Улусе Джучи в XIII–XIV вв.// "Сейтеновские чтения". Материалы Международной научно-практической конференции 20 декабря 2008 г. – Кокшетау, 2008. – С. 240–244.
24 Военная стратегия монголов // Современное состояние и перспективы развития исторической науки Казахстана и России / Под ред. С.Ф. Мажитова. –Алматы: Тарих тағылымы, 2008. – С. 272–292.
25 Особенности военно-походного движения золотоордынской армии // Вестник. Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева. Серия гуманитарных наук. – 2008. – № 5 (66). – С. 194–202.
26 Военно-управленческий состав в Улусе Джучи // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. – 2008. – № 2 (Вып. 9). – С. 27–52.
27 История Золотой Орды (учебное пособие). – Кокшетау: Изд-во Кокшетауского университета, 2008. – 246 с.
28 Военная дисциплина в монгольских войсках XIII-XIV вв. // Вестник КазНУ. Серия международные отношения и международное право. – 2008. – № 3–4 (35–36). – С. 115–121.
29 Войско-тама и институт баскаков в монгольской военной организации XIII в. // Актуальные проблемы Отечественной истории на современном этапе. – Кокшетау, 2008. – С. 170–174.
30 К проблеме определения орды (военной ставки) Бату в Восточном Дашт-и Кыпчаке // Вестник Евразийского гуманитарного института. – 2009. – № 1. – С. 5–13.
31 A kazahok és magyarok kölcsönö etnikai kapcsolatairól // Ellinek. Magyar Ôstörténet. – 2009. – № VIII. / 1 (15). – P. 70–75.
32 Облавные охоты и военная организация кочевников Центральной Азии // Восток (Oriens). Афро-Азиатские общества: история и современность. – 2009. – № 4. – С. 15–27.
33 Моңголдық әскери ұймдасу жүйесіндегі қарауыл және қүзет жасағы // Қоғам және Дәуір. – 2009. – № 1. – 81–87 Б.
34 Военная хитрость (стратагема) в тактическом искусстве монгольской эпохи XIII–XV вв. // Казахстан–Спектр. – 2009. – № 1. – С. 92–106.
35 Облавная тактика в военном искусстве тюрко-монгольских армий XIII – XV вв. // Золотоордынская цивилизация. Сборник статей. – Казань: Изд-во "Фэн" АН РТ, 2009. – Вып. 2. – С. 49–68.
36 Крыльевая система в Улусе Джучи // Золотоордынское наследие. Сборник статей. – Казань: Изд-во "Фэн" АН РТ, 2009. – Вып. 1. – С. 80–104.
37 Тактическая разведка в армиях монголов и тюрков XIII–XV вв. // "Валихановские чтения–14". Материалы международной научно-практической конференции. – Кокшетау, 2009. – Т. 1. – С. 192–197.
38 Мобилизация (подготовка) войск к войне в Золотой Орде // "Валихановские чтения–14". Материалы международной научно-практической конференции. – Кокшетау, 2009. – Т. 1. – С. 197–201.
39 The compound reflex-bow (The long-range arm of the Eurasian mounted nomads in hunting and in fight) // Ellinek. Magyar Ôstörténet. – 2009. – № VIII. / 2 (16). – P. 3–19.
40 Смотр войск и значение пехоты в военной организации Золотой Орды // Вестник КазНУ. Серия историческая. – 2009. – № 2 (53). – С. 32–37.
41 Военные кличи (ұран, сүрән) и пароли кочевников Дашт-и Кыпчака в бою // Актуальные проблемы комплексного исследования алтаистики и тюркологии. Сборник материалов Международного конгресса. – Кокшетау, 2009. – С. 52–61.
42 Длиннодревковое оружие Золотой Орды в имперско-чингизидском контексте XIII–XIV вв.// Глобализация и развитие современного общества. – Кокшетау-Астана, 2009. – С. 25–33. (в соавторстве с Л.А. Бобровым).
43 Эволюция ойратского защитного вооружения в XVII – первой половине XVIII вв. // Глобализация и развитие современного общества. – Кокшетау-Астана, 2009. – С. 4–12. (в соавторстве с Л.А. Бобровым).
44 Институт облавных охот и военное дело кочевников Центральной Азии. Сравнительно-историческое исследование. Монография. – Кокшетау: Келешек– 2030, 2009. – 170 с.
45 The Magyar (Madžar, Madiar) Ethnonym in Medieval Written Sources // Journal of Eurasian studies. / October-December. – 2009. – vol. I., Issue 4. – Р. 52–61.
46 Некоторые военно-административные должности в Золотой Орде по арабским источникам // Документ в контексте истории. / Под ред. А.П. Толочко. – Омск: Изд-во ОмГУ, 2009. – С. 121–125. (в соавторстве с К.К. Абуевым).
47 Роль передового войска в монгольской тактической модели войны // Вестник. Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева. Серия гуманитарных наук. – 2009. – № 1 (68). – С. 129–135.
48 Лук и стрелы как основное орудие охоты и войны в кочевых обществах Центральной Азии // Вопросы истории и археологии Западного
Казахстана. – 2009. – № 1 (Вып. 10). – С. 150–172.
49 Особенности тактических приемов средневековых монгольских и тюркских армий // Теоретические и практические аспекты социально-экономического и политического развития Республики Казахстан, Центральной Азии и стран СНГ на современном этапе / Под ред. С.А. Жакишевой. – Алматы: "TST company", 2009. – С. 440–458.
50 Особенности степного конно-лучного боя в монгольскую эпоху // Средневековая история Казахстана: итоги и перспективы исследований. – Алматы: Изд-во "Арыс", 2009. – С. 129–133.
51 Внезапность как фактор неожиданного нападения в войнах монгольской эпохи. К вопросу организации караульной службы // Вестник Карагандинского университета. Серия история, философия, право. – 2009. – № 2 (54). – С. 78–86.
52 Ударно-рубящее оружие – боевой топор в комплексе вооружения золотоордынского воина // Актуальные вопросы социально-экономического развития и охраны окружающей среды в Республике Казахстан. – Кокшетау: 2009. – Т. 1. – С. 172–175.
53 Военные хитрости в тактике монгольских армий XIII-XV вв. // Иран-наме. Научный востоковедческий журнал. – 2009. – № 1 (9). – С. 102–119.
54 Историческое значение облавной охоты в военном деле номадов Центральной Азии // Роль номадов в формировании культурного наследия Казахстана (научные чтения памяти Н.Э. Масанова). – Алматы: ТОО "Print–S", 2010. – С. 181–196.





Көшкімбаев Айболат Қайрслямұлы

XIII-XV ҒҒ. АЛТЫН ОРДА КӨШПЕЛІЛЕРІНІҢ
ӘСКЕРИ ІСІ ТАРИХЫ

07.00.03 – Жалпы тарих (Шығыс елдері)

тарих ғылымдарының докторы ғылыми дәрежесін алу үшін дайындалған диссертация авторефератының

ТҮЙІНІ

Зерттеу тақырыбының өзектілігі. Таңдалған зерттеу тақырыбының ғылыми өзектілігі ортағасырлық Еуразия халықтарының әскери ісін зерттеу қажеттілігімен байланысты. Сонымен қатар, ол жаңадан туындаған теориялық мәселелермен және тақырыптың қолданбалы маңыздылығынан туындайды. XIII-XV ғғ. Алтын Орда мемлекеті өз территориясында орналасқан немесе онымен әр түрлі деңгейде қарым-қатынасқа түскен халықтар мен елдердің тарихи тағдырында маңызды рөл атқарды. Қазақстандық шығыстану ғылымында, әзірге, моңғол дәуіріне байланысты арнайы әскери-тарихи зерттеулер жүргізілген жоқ.
Диссертациялық зерттеудің мақсаты XIII-XV ғғ. Алтын Орда мемлекетінің әскери ісін біртұтас әскери-саяси құрылым ретінде кешенді зерттеу мен ғылыми зерделеу болып табылады.
Диссертациялық жұмыстың міндеттері келесі аспектілерден тұрады:
– қаумалап аң аулау институтының көне және ортағасырлық көшпелілердің әскери-ұйымдық құрылымындағы тарихи маңызын ашу;
– көшпелі халықтардың әскери тактикасы мен қаумалап аң аулау әдісінің бастауынан зерттеліп жатқан кезеңге дейінгі өзара байланысын ашып көрсету;
– Жошы Ұлысында қанаттық жүйенің пайда болуы тарихына сараптама жасап, оның XIII-XV ғғ. аралығындағы дамуын бағдарлау;
– әскери күштердің әскери ұйымдастырушылық негізін, әскер жасақтарын қаруландыру мен әскер құрамы негіздерін, Алтын Орда жасақтарының заңнамасы және оның тарихи тәжірибиеде қолданысын, функциясын зерттеу;
– әскери құрылымның оңдық жүйесіне сапалық талдау жасап, маңызын анықтау;
– алтынордалық көшпелілердің қарулану кешеніне байланысты жинақталған зерттеу деректерін қорытып, талдау және жазба деректері, археологиялық артефактілер, көркем-сурет дереккөздері негізінде қару-жарақ жасайтын шикізаттарға және қару-жарақтың тәжірибиелік қасиеттеріне талдау жасау;
– әскери құралдарды қолдану әдістеріне, қару-жарақтарды пайдаланудың функционалдық ерекшеліктеріне және олардың соғыс жағдайындағы тиімділігіне сипаттама жасау;
– моңғолдардың әскери-саяси және геосаяси стратегиясын зерттеу және әскери жорықтарды, операцияларды ұйымдастыру, жоспарлаудағы басты қағидаларын көрсету;
– әскери өнердің басты тактикалық ұстанымдарын – Алтын Орда қолбасшыларының әскери-далалық жағдайларда соғыс жүргізу әдістерін, схемаларын, тәсілдерін қарастыру.
Диссертациялық жұмыстың зерттеу обьектісі XIII-XV ғғ. Алтын Орда империясының әскери тарихы болып табылады.
Ғылыми жұмыстың зерттеу пәні ретінде моңғол дәуіріндегі Еуразиялық аймақта көшпелі қоғамдардың ортақ әскери жүйесі аясында қарастырылған, Алтын Орда көшпелілерінің әскери ісінің дамуы болып табылады.
Диссертациялық жұмыстың ғылыми жаңалығы бірнеше факторларға негізделеді. Соның ішінде, алғаш рет қазақстандық тарихнамада:
1) қазіргі таңдағы ұстаным бойынша табиғи және әлеуметтік құбылыстардың өзара ықпалдастық байланысын түсіну арқылы, қалыптасқан шаруашылық-географиялық детерминанттардың Еуразиялық көшпенділердің әскери ісіне тұрақты жүретін ықпалы обьективті түрде көрсетілді; 2) орталық-азиалық номадтардың әскери істерінің құрамдас бөліктері - әскери құрылымы, тактикалық тәсілдері, қару-жарақ арсеналын жасау мен оның генерациясында, өсіп-өркендеуінде көне және ортағасырлық көшпелі мемлекеттерде әскери күштерді жасақтауда көпфункциялы рөл атқарған, әскери маңызға ие болған қаумалап аң аулау институтының орны анықталды; 3) бастапқы кезде әскери-әкімшілік функцияны атқарған, Жошы ұрпақтары иеліктерін екі қанатқа бөлу әдісі Алтын Ордада XV ғасырға дейін жалғасқаны анықталды. Ал, бұл өз кезегінде, екі қанатқа бөлу әдістерінің, қанаттардың XIV ғасырда жоғалғаны жайлы пікірді түбірінен өзгертеді; 4) әскери-саяси құрылым тереңдетіле, мұқият сипатталды және Алтын Орда империясының әскери-потестарлы элитасының құрамы мен функциясына сараптама жүргізілді; 5) әскери-әкімшілік қатынастарда бұйрық әдісінің ғана емес сонымен қатар, құқықтық әдістердің басым түсуі көрсетіледі және басқарудың нақты әскери-регулятивтік механизмі қарастырылады; 6) моңғолдар енгізген ондық жүйенің мәні, мазмұны талданды, оның көшпелі империяның мемлекеттік құрылымдармен байланысы қарастырылды; 7) алтынордалық паноплиялар детальдарының және заттардың барынша өзіндік (моңғол және түрік) атаулары көрсетілген; 8) жоғары өндіріс сапасымен және ұрыс жағдайындағы тиімділігмен ерекшеленген шабуыл жасау мен қорғану қаруларын пайдаланудың физика-техникалық тәсілдерінің кешені толық түрде баян етілді; 9) моңғолдардың әскери стратегиясын зерттеу барысында жорық операцияларының жоспарлау жүйесі анықталды, моңғолдық әскери агрессиясының маусымдық ерекшелігі, Алтын Орда әскерінің басшылығының стратегиялық және жылдам-тактикалық басымдығы көрсетілді; 10) кең көлемдегі дереккөздер негізінде Алтын Орда әскерлерінің далалық жағдайда ұрыс жүргізу тактикалық әдістерінің барлық классикалық жиынтығы көрсетілді және Жошы Ұлысы қолбасшыларының әскери өнердегі шешуші қағидалары анықталды.
SUMMARY
of the Thesis of the Dissertation Submitted for the Scientific Degree of Doctor of Historical Sciences on the Specialty 07.00.03 – World History (Oriental Countries)

Kushkumbayev Aibolat Kairslamovich
HISTORY OF THE MILITARY AFFAIRS OF THE NOMADS OF THE GOLDEN HORDE XIII-XV CENTURIES

Topicality and significance of the research introduced in the dissertation. Relevance of the chosen research topic is due to the need of scientific research of the military affairs of the Eurasian peoples in the Middle Ages and of the problems emerged as a result of the theoretical issues and the applied significance of the arisen question. In the XIII–XV centuries the Golden Horde had a significant role in the historical destinies of those peoples and countries which were included into its territory and were handled in different ways by the new rulers of the steppe. In the Kazakh Oriental Studies there wasn’t any specialized military and historical study about the Mongolian era of the Central Asian steppes up to now.
The aim of the dissertation research is the comprehensive study and scientific analysis of the history of military affairs in the Golden Horde (XIII–XV centuries), considering the Golden Horde as an integral political-military body.
The objectives of work include the following aspects:
- Studying of the historical importance of the institutional roundup hunting in the military organizational structure of the ancient and medieval nomads; the explanation of the general and particular significance of hunting in the development of the military affairs of the ancient nomadic cultures;
- Showing the practical interrelation of the strategy of the roundup hunting and the military tactics and strategy of the nomadic peoples from the origins to the studied period;
- Analyzing the emergence of the wing system in the Ulus Juchi and tracing its transformation in the period of the XIII–XIV centuries;
- Defining the functions and tasks of the military-administrative establishment of the Golden Horde period under review;
- Investigating the military-organizational core of the armed forces, the basis of the recruitment and composition of the troops; the military law of the Golden Horde and the practical functioning of these institutes in the historical reality;
- Conducting a qualitative analysis and showing the essence of the decimal system of the military organization on the territory of the Golden Horde in the meantime;
- Generalization of the accumulated research material on the range of weapons of the nomads of the Golden Horde on the basis of written evidence, archaeological data, the sources of the figurative arts; with the purpose of considering the manufacturing and the practical characteristics of the weapons;
- Characterizing the application and the functional characteristics of the armaments of the Army of the Golden Horde and the effectiveness of each type of arms in military terms;
- Characterizing the military-political and geo-political strategy of the Mongolian Empire; the identifying the main principles and methods of their strategy in the military operation planning;
- Considering the leading tactical positions of the military art-ways, schemes and methods of warfare of the army-commanders in the Golden Horde.
The object of the given research is the military history of the Golden Horde Empire in the XIII–XV centuries.
The subject of the research pleads the development of the military affairs of the Golden Horde nomads, which is studied in the context of the overall evolution of the military system of nomadic societies of the Mongol era in the Eurasian region.
The scientific novelty of the dissertation research is based on the fact that it deals the first time in the Kazakh historiography with the following themes:
1) The positions of the modern understanding of the interdependence of natural and social phenomena which objectively represent a stable influence of the established economic and geographical determinants on the military affairs of the Eurasian nomad societies; 2) It became established that, the institute of the roundup hunting had prominent significance, and performed multi-functional role in preparing the armed forces of the ancient and medieval nomadic states by working out and generating the fundamental parts of the military affairs of the Central Asian nomads - military organization, tactical techniques, weapons arsenal; 3) It is proved that the two wing way division of the Juchid Empire, maintained its military and administrative functions from the beginning of the existence of the Golden Horde up to the XV century. This fact changes the previously-established opinions about the disappearance of the two wings system in the XIV century; 4) The military-political structure of the Empire is thoroughly described and the composition and functions of the power of the military elite of the Golden Horde Empire is analyzed; 5) Not only the leading role of the commanding methods is verified, but also of the legal methods of the regulation of the military-administrative relations in the army, and the investigation of the realities of the military-regulatory control mechanism; 6) The inner essence of the decimal system introduced by the Mongols and the indication of its close relationship with the government structures of the nomadic empire is unveiled; 7) The whole complex of the original (Mongol and Turkic), names of objects and details of the Golden Horde panoplies is introduced; 8) The physical and technical techniques workaround of the complex offensive and defensive weapons facilities, their high quality production and combat effectiveness are stated in details; 9) in the course of the study of the military strategy of the Mongols their system of planning the military operations is identified, the seasonality of the Mongolian military raids, and also the strategic and tactical superiority of the way of thinking of the military leadership of the Golden Horde army are indicated; 10 ) On the basis of A broad range of sources is demonstrated The whole range of the classic spectrum of the tactical means of the Golden Horde combat troops on field are demonstrated and the main principles of military art for the army generals of the Ulus Juchi are identified on the basis of a broad range of sources.