"Таджикистан - источник зла": кому это выгодно? (Ответ на статью М.Калишевского "Рахмон плюс "ариизация" всей страны. Опасные химеры таджикского "арийства")

Ознакомившись со статьей М.Калишевского, помещенной на сайте ЦентрАзия "Рахмон плюс "ариизация" всей страны. Опасные химеры таджикского "арийства", в очередной раз убеждаешься в целеустремленно преднамеренном, точнее провокационном выпаде из соседней страны так называемых "специалистов-поборников истории", выдаваемых свои измышления за абсолютную истину. При этом, не только не скрывают желания вопреки выводам нескольких поколений корифеев востоковедения, преимущественно русских и западноевропейских, в целом открывших истории народов Центральной Азии не только для них самих, но и для всего мира, выдвигать свои ничем не обоснованные псевдонаучные выводы, согласно которым для таджиков отводится лишь роль подспудного кочевым племенам соучастника в создании региональной цивилизации. Здесь во избежание повторения выводов многочисленных ученых так или иначе причастные к истории народов Центральной Азии, в трудах которых в той или иной степени освещены степени участия каждой из народностей края в развитие духовной и материальной культуры, мы воздерживаемся от пространного экскурса в древней и средневековой истории народов региона. В этом плане даже мало-малому знакомому с историей известно о той роли, которую играли самые древние аборигены края – таджики в региональной и мировой цивилизации.

Удивительно и то, что на этот раз в качестве эксперта определяющего степень "региональной опасности, исходившей из Таджикистана", выступает некий русский или просто выдающий себя за русского, новый ясновидец Михаил Калишевский. Нас, уже привыкших к беспрерывным яростным нападкам со стороны "истинных знатоков" истории региона из соседнего государства, удивляет, что их ряд пополнился еще одним из плеяды игнорирующих общепризнанных в мировом масштабе, как дореволюционных, так и советских русских востоковедов, которые указывали на прямую связь таджиков (да и не только таджиков) к арийцам. В этом плане беспочвенное игнорирование их мнения является не чем иным, как историческая неинформированность автора. Здесь уместно отметить, что таджикские ученые в этом плане никакой Америки не открыли. Опираясь на выводы и заключения общеизвестных исследователей, они лишь несколько подкрепили их новыми аргументами, обнаруженными в материальных и письменных источниках. Поэтому считаем излишним, снова и снова детализировано доказывать простую истину о глубоких исторических корнях предков таджиков в регионе и их причастности к древним арийцам.
Наших оппонентов почему-то раздражает активизация обращения руководства и ученых нашей республики к истории после распада Советского Союза и приобретения независимости. Стоит им хотя бы поверхностно взглянуть на степень нашей активности, они не могут не обнаружить того факта, что мы в этом направлении намного отстаем от них (имеется ввиду в бесконечном утверждении ими о своей определяющей причастности ко всем культурным достижениям, происходивших на их современной государственной территории).

Что касается проявления активности наших ученых в изучении своих исторических корней, то побудительными мотивами такой активности являлись желания последовать за убедительными выводами дореволюционных русских, да и советских востоковедов, которые считали предков таджиков самыми древними обитателями просторов Средней Азии. Как известно, дабы не нарушить принципов подлинного интернационализма, в советской историографии все исторические и культурные достижения народов, проживающих в республиках региона, либо полностью объявлялись собственностью "титульной нации" этих республик, либо считались достоянием всех народов региона. При этом зачастую придавали забвению миграционные или переселенческие, да и частые захватнические процессы.

Распад СССР и в какой-то степени, ревниво охраняемые устои материалистической методологии (хотя на наш взгляд, только она дает ключ к подлинно научному анализу исторических событий, верности принципам историзма), привели к безудержной гонке за стремление утверждения своего приоритетного права на региональной цивилизации во всех теперь независимых республиках. В этом плане Таджикистан не был исключением. Позже при прямом вмешательстве наших недругов, усиление политического противостояния переросло в гражданскую войну (1992-1997 гг.). В этой сложной и драматической ситуации, если не считать появления отдельных серьезных книг на злобу дня, таких активных исторических изысканий не наблюдалось. А в соседних республиках, наоборот, было немало случаев, когда при спонсорской поддержке различных научных и ненаучных зарубежных фондов, организовывались в зависимости от интересов (порою политических), их организаторов, симпозиумы и конференции.
Разумеется, если в начале драматические события несколько и замедлили темп исторических исследований, запланированных еще в последние годы Советской власти, но впоследствии сама реальность диктовала необходимость встать на защиту своих исторических ценностей. Это было необходимо для консолидации народа и формирования национального самосознания, без которых нельзя было прийти к национальному согласию и примирению в Таджикистане.

Помимо естественного желания глубже познать историю народа, другим катализатором занять активную позицию в этом направлении стала необходимость использовать силу исторической науки. Но во всех случаях мы не перешагнули тот исторический рубеж, который по праву принадлежит нам, зная о том, что абсолютизация собственной истории может причинить не меньше вреда, как и недооценка исторических достижений своего народа. Наши научные поиски не идут в разрез историческим интересам соседних народов. Мы всегда с чувством признания относились и относимся к истории и культурным достижениям соседних народов, с которыми мы жили бок о бок и делили все достижения и невзгоды жизни.
Вызывает недоумение, почему автор, огульно утверждая о том, что "арийство" стало в Таджикистане важной частью государственной идеологии", указывает на опасность создания "союза ираноязычных (персоязычных) стран" в который должны входить Иран Таджикистан и Афганистан. Он недвусмысленно предостерегает, что этот "арийский" альянс направлен против "неарийских" соседей.

Разумеется, те, которые имеют знакомства с историей этих трех стран, хорошо осознают общие историко-культурные традиции их народов. Между собой они испытывают те же чувства взаимного уважения, как славянские, тюркские и другие близкие в расово-языковом отношении народов мира. Тем более что в связи с нарастанием противоречий между государствами и в условиях продолжения общемирового экономического кризиса, почти все страны, как малые, так и великие, ищут оптимальные и приемлемые для их интересов варианты сближения с другими государствами, создания обоюдно выгодных двусторонних и многосторонних союзов. Современная история стала свидетелем частой переориентации внешнеполитических связей государств, многие из которых впрочем, зависят зачастую от воли и интересов главных определителей политики, ведущих мировых держав. В контексте неустойчивой политики ведущих держав в отношении менее развитых или развивающихся стран, такие стремления к поиску приемлемого партнера в лице стран традиционно близкого по языку, культуре и менталитету вполне закономерно. В таких случаях, прежде чем сделать скоропалительные выводы, нужно глубже вникнуть в положение тех стран, которые хотят каким-то образом смягчить как политические, так экономические давления извне, ищут надежную опору в тех странах и народах, которые близки по традициям и готовы чем-то помочь друг другу в связи с возникшей необходимостью. В данном случае сближения Таджикистана с Исламской Республикой Иран и Исламской Республикой Афганистан, несмотря на наличия у каждого некоторых политических и религиозных особенностей, все же следует считать естественным процессом, исходящим из сложившейся в данном случае реальности. А почему никто не говорит об альянсе "Казахстан-Кыргызстан-Узбекистан", и почему никто не возмущается? Против кого он был создан в свое время?
Автор статьи, пытаясь найти корни историко-этнических разногласий в регионе, связывает их с решением "сталинской политики" национально-территориального размежевания Средней Азии в 1924 г. Разумеется, с нынешней позиции можно найти множество уязвимых мест в решении этого для всех народов Средней Азии судьбоносного акта. Но если исходить из реалий того времени, когда для Государства Советов от решения национального вопроса зависело прочное удержание власти, других альтернатив его решения не было. Нельзя было оставлять без изменения административное управление, существовавшее при царском колониальном режиме. На том уровне национального самосознания, начало которого было положено в России в капиталистическом периоде его развития, при новой власти нельзя было удержать все народы бывшей империи в прежних рамках административного управления. В Средней Азии рано или поздно усиливались бы разногласия на национальной почве. Во всяком случае, поборники пантюркизма могли дать о себе знать, да и примеров такого характера в первые годы Советской власти в Туркестанской Автономной Республике и Бухарской Народной Республике предостаточно. Они ярко прослеживались в Узбекистане в отношении к таджикам и после национально-территориального размежевания, когда Таджикистан в качестве автономной республики находился в составе Узбекской ССР. В любом случае сохранение прежних административных порядков привело бы к трагическим последствиям.

Другое дело, в ходе национально-территориального размежевания порою по недостаточной исторической информированности, чаще преднамеренно допускались просчеты. Но это не должно стать поводом для нашего сегодняшнего разногласия. Территориальные проблемы всегда были и останутся. В мире нет такого государства, у которого все территориальные вопросы решены на уровне желания руководства и многих граждан страны. Это не может быть исключением даже для самых крупных мировых держав. По воле судьбы и истории границы часто менялись в периоды средневековья и нового времени. Они стали более стабильными после Второй Мировой Войны и распада колониальной системы. На современном этапе имеется множество международно-правовых актов, указывающих на незыблемость государственных границ, хотя и имеются отдельные, но редкие примеры изменений границ. Исходя из этого, предъявления территориальных претензий к любому государству выглядят абсурдными. На примере Израиля и Палестины мир знает цену этих нарушений. Тем не менее, нередко для практического осуществления своих амбициозных стремлений отдельные политики высшего ранга используют эту удочку для устрашения непокладистых соседей, желающих лишь признания равноправных отношений. Таким непокладистым и гордым соседом оказался Таджикистан, которого, обвиняя во всех земных и небесных грехах, чрезмерно длительное время держат в экономической блокаде. При этом каждое стремление руководства Таджикистана найти выход из создавшейся ситуации, выдается служителями истории и политики руководства соседней республики, как угроза безопасности их страны.

В данном случае автор рецензируемой статьи М.Калишевский, рассматривает проходившие встречи между главами государств Ирана, Таджикистана и Афганистана (в июле 2006, марте 2010 гг. в Душанбе и в августе текущего года в Тегеране), как оформление "альянса арийцев" угрожающий безопасности Узбекистана. Он, как и предыдущие "историки- специалисты", написавшие немало постулатов в обвинение таджикским историкам и политологам, за якобы "необоснованные описания" обширности ареала распространения древних предков таджиков, пытается доказать степень опасности этих заключений для безопасности своей страны. Выходит, что мы должны не только согласовывать нашу внешнюю политику с учетом прихоти грозного соседа, ибо любое несогласованное действие считается ущербным, для безопасности его страны, но и всю нашу историю втиснуть в рамках современной территории Таджикистана.
История знает немало имперских образований, занявших чрезмерно обширные территории, но по воле судьбы и истории от них остались сравнительно небольшие государства или города, носящие их имена: Египет, Персия, Греция, Рим, или более поздние колониальные державы. Выходит, они свою древнюю, средневековую и новую историю должны изучать только в пределах границ нынешних государств. История также знает немало миграционных процессов и соответственно изменения мест обиталища многих народов, как кочевых, так и оседлых, примером тому может служить и современная Турция. Задача настоящего историка заключается в реальном, непредвзятом освещении исторической реальности тех эпох и народов, которые охватываются рамками его исследований. Не надо бояться нежелаемого ощущения исторической правды. Всегда следует исходить из той истины, что события и перемены происходят не случайно, а в силу исторической закономерности.
Автор пытается показать Бободжана Гафурова, как основателя так называемой "арийской идеологии" и тезиса о таджиках, как исконно коренного населения Центрально-азиатского региона, и что тюркоязычные народы – пришлые. Во-первых, сама "арийская идеология" является крайне неудачным и несколько предвзято злобным всплеском из терминологических запасов автора, во-вторых, арийцы, как народ или как конгломерат племен, стоящих у истоков древней центрально-азиатской цивилизации, к которым связывают свои корни многие народы, не выдумка общеизвестного таджикского ученого и государственного деятеля Б.Гафурова, а историческая реальность, которую признавали и признают все специалисты, так или иначе причастные к истории древней, раннесредневековой и мировой цивилизации. Б. Гафуров никогда не допускал огульных скороспелых выводов. Он всегда опирался на мнения компетентных и авторитетных ученых.

Указывая на сложность точного определения времени и пути расселения предков иранских и индоарийских племен, Б.Гафуров пишет: "В науке существует различные мнения по этим вопросам. Но наиболее распространенным является положение, по которому предки различных индоевропейских племен жили до своего расселения в Средней Азии и соседних с ней районах, и с этих территорий одна группа индоариев пришла в Индию, другая проникла в Переднюю Азию, где около середины II тысячелетия до н.э. отмечены следы их речи и культуры, а затем иранские племена, предки мидян, персов и др., продвинулись в западный Иран. Такой точки зрения придерживалось и придерживается большинство историков и иранистов – лингвистов". При этом он перечисляет таких корифеев востоковедения, как В.Гейер, Эд.Мейер, В.В.Бартольд, Э.Херцфельд, А.Кристинсен, Э.Бенвенист, Дж.Камерон, И.М.Дьяконов, Г.А.Меликишвили, И.М.Оранский. Р.Фрай и др., приверженцев данного вывода. При этом он никогда пренебрежительно не относился к мнению их оппонентов (См.: Гафуров Б.Г. Таджики Древнейшая, древняя, и средневековая история. – М.: "Наука",1972 . – С.33.). Далее, обобщая мнения самых компетентных исследователей, присовокупив к ним и данные из археологических источников, указывает: "Территорию самой Средней Азии к VII–VI вв. до н. э., целиком занимали иранские народности – бактрийцы, хорезмийцы, согдийцы, племена сакской группы и др. На основе этих народностей, прежде всего бактрийцев и согдийцев, в раннем средневековье и сформировался таджикский народ" (Более подробно см. там же. – С.37 - 43). Как видите все это не выдумка или политический пассаж, а реальная историческая истина, которая независимо от желания или нежелания кого-либо будет существовать. Если у кого-то иное мнение, пусть обоснует свое видение на реальных, неоспоримых фактах, как истинный ученый, а не на политико-конъюнктурных желаниях.
И переселенческий процесс кочевых племен на просторах Центральной Азии также является исторической реальностью, нашедшей свое подтверждение в исторической науке. Если автор не желает брать во внимание работы таджикских ученых, то может найти подтверждение в многочисленных трудах других исследователей.
Разумеется, можно взять из общего контекста содержания работ Р.Масова, Н.Негматова, да и других, на которых М.Калишевский указывает в своей статье, отдельные предложения и истолковывать их в желаемое русло – это не трудно. Этим можно ввести в заблуждение и читателя, а еще хуже - политика. Но я, знакомый не понаслышке с их работами и даже писавший на них отзывы, не могу выделить в них даже нюансы "расистского" подхода к пониманию культуры, ее деления ираноязычных на "высшую" и тюркоязычных на "низшую" расу.

Воздерживаясь от своего личного вывода к высказываниям Р.Масова, М.Калишевский, видимо, в силу своего незнакомства с его работами, ссылаетесь на мнения его оппонентов из Узбекистана. Это похвально, во всяком случае, он несколько остерегаясь открыто поддержать их обвинительный вердикт в его адрес пишет, что Р.Масов говорит об узбеках, как о "конгломерате тюрко-монгольских племен и коренного населения земледельческих оазисов". Однако узбекские историки сразу обвинили Масова, в частности в том, что он исходит из антропологической разницы межу арийцами (европеоидами) и тюрками (частично монголоидами), указывая на "более низкую" культуру тюрков по сравнению с арийцами, то есть приходит к расистскому пониманию культуры и ее разделению на "высшую" и "низшую". Нужно отметить, что если и были применены какие-то определительные термины об уровне культуры и ее своеобразности для представителей кочевых и оседлых народов, это ни в коей мере не означает расистского подхода к культуре монголоидной расе. Охаивать высокую своеобразную неповторимую культуру китайцев, японцев, корейцев, вьетнамцев, да и других представителей монголоидной расы может только человек, абсолютно не имеющий представления об истории. Тем более, никто из таджикских ученых никогда не выделяет наших соседей узбеков как совершено чуждыми для таджиков в культурном отношении. Если есть какие-то эмоциональные эпитеты, то в этом повинна несдержанность оппонентов с обеих сторон.

Кстати, верно заметив это, автор статьи пишет: "Впрочем, таджикские историки находят достаточно "симметричные ответы на все эти обвинения. Они в свою очередь, обвиняют узбекских "пантюркистов" в наделении таджиков оскорбительными эпитетами – "отсталые", "невежественные", "дикари", в отрицании самого существования таджикского народа (некоторые узбекские авторы определяют таджиков как "иранизированная тюркская дробь" и "фиктивная нация"). Как видно, наши оппоненты в пылу своей ярости не могут различить истину от лжи, вернее упорно не хотят признать таджиков, как основных и древнейших коренных жителей края. Что касается степени культурного влияния таджиков, то для них высоко-художественные творения представителей классической литературы, получивших мировое признание, даже основоположника таджикско-персидской литературы Абуабдулло Рудаки, которого признают как Адама поэтов, не берется в счет. Да и многие сотни ученых различного направления науки, в том числе и авторы исторических сочинений, наследия которых написаны исключительно на таджикском языке, не могут стать помехой для тех, кто поклялся упорно стоять на пути непризнания таджиков.

Касательно издержки национально-территориального размежевания, позиции пантюркистов, создавших немало трудностей в возрождении таджикской государственности, можно говорить много. Причем даже те секретные документы, которые держали в тайне, определители этого я бы сказал судьбоносного для всех народов Средней Азии, в том числе таджиков и узбеков, стали достоянием ученых. Таджикские ученые, если даже пишут о фактах вопиющего нарушения общего принципа решения национального вопроса, больше указывают на проявления беспринципности в действиях таджикских представителей, которые, имея возможность положительно для таджиков повлиять на ход решения вопроса, не использовали ее. Имеются множества убедительных аргументов умышленного статистического уменьшения количество таджикского населения и в Туркестане и Бухарской Республике и позже, когда образовалась Таджикская АССР в составе Узбекской ССР. Об этом можете подробно получить информацию, ознакомившись с официальными статистическими данными, приведенными в обобщающей работе Р.Масова "Таджики: история национальной трагедии" (Душанбе: "Ирфон",2008). В ней приведены копии с оригинала официальных документов.

Словом для взаимных упреков можно найти тысячи примеров, но мы не должны идти этим опасным путем, а находить оптимальные варианты добрососедства, взаимного уважения. Для тех, кто сомневается в искренности наших ученых, уместно привести цитату того же Р.Масова, к которому я бы сказал, не обосновано испытывают недоверие наши оппоненты.
"Таджики, являясь древнейшим, коренным народом Средней Азии, должны, в свою очередь, примириться с тем, что в отдельные периоды своей прошлой и новой истории они оказывались в численном меньшинстве, теряли былую нашу славу, во многом, прежде всего экономически, отставали от соседей, которые значительно позже сформировались в единый народ и нацию. С этим положением следует согласиться и признать его. Особенно в нынешнее, сложнейшее время совместной истории не следует омрачать отношения с тюркскими соседями. Нужно неукоснительно соблюдать закон мира и согласия между народами и государствами. Тем более, что таджики в своей истории никогда не начали агрессивных действий ради захвата чужих территорий и порабощения других народов" (Таджики: история национальной трагедии.– С.329-330). Указывая на многонациональность всех республик Средней Азии ,призывает создать равные права для всех народов, проживающих на их территории. Как видно, ни о каких территориальных претензиях, о которых неустанно твердят коллеги из соседней республики, речи не может быть. Другое дело, под этими выдуманными шумихами, легче и удобнее демонстрировать свои великодержавные амбиции по отношению к соседу, который и так оказался по их милости в состоянии экономической блокады.
Проявления научных разногласий и споров, разумеется, без предвзятости, во всем мире воспринимаются как нормальное явление. Но, когда они разгораются на почве злого умысла, когда используются как средства политического нажима, как показывает история дипломатических отношений между странами, приводят к печальным последствиям.
Что касается мнения автора статьи о якобы перехода процесса научного изучения истории арийцев из чисто академической в политическую плоскость и превращения "арийства", по его выражению, в "национальную идею", не имеет под собой никакой почвы. Автор хотя и пишет, о проявлении "весьма сочувственного отношения со стороны тех кругов России, которые сами очень любят рассуждать об арийском прошлом, скажем славян, а также об "исконных врагах арийства", тем не менее, он предостерегает о более серьезной опасности со стороны Ирана. В этом плане бросается в глаза противоречивость суждения автора. Он пытается найти оптимальные причины более серьезного крена внешнеполитического курса Таджикистана к сближению с Ираном и Афганистаном. В целом, вникая в общую атмосферу безвыходного положения Таджикистана в создавшейся для него крайне сложной политической и экономической ситуации, он пишет: "Необходимость преодоления тяжелейших последствий гражданской войны, явная недостаточность экономического потенциала даже по сравнению с некоторыми соседними постсоветскими странами, весьма относительная политика стабильность, наконец, угрозы, исходящие из Афганистана, предопределили активную заинтересованность Таджикистана в развитии разного рода интеграционных проектов, прежде всего на постсоветском пространстве. Таджикистан вступил в ЭврАзЭС, ОДКБ, ШОС".

Судя по смыслу суждения автора статьи, выражает согласия с мнением таджикского политолога Рашида Гани Абдулло о том, что Таджикистан разочаровавших в действиях этих организаций и еще больше в неэффективности интеграционных механизмов СНГ, с одной стороны, оказавшись по воле соседней республики в энергетической и транспортной изоляции, с другой, республика пробила дорогу в Китай, сейчас ищет пути в Иран. Вместе с тем, автор не скрывает своего скептического отношения в эффективности такого поиска пути. Присутствие Ирана в Таджикистане, по мнению автора, не сулит серьезных экономических выгод и выражает опасение, что главная задача Ирана в Таджикистане состоит из усиления религиозного, идеологического и политического влияния в стране. "Иранская заинтересованность в развитии военно-политического сотрудничества с Таджикистаном,– пишет автор, – многие аналитики склонны расценивать, как стремление создать там собственный военно-политический плацдарм. Сближение Ирана с Таджикистаном может сильно затруднить действия международных сил в Афганистане и поставить под свой контроль обширнейшие районы этой страны, населенные таджиками" (С.6). Далее автор дает неутешительные прогнозы для Таджикистана в этом сближении с Ираном и Афганистаном.

Разумеется, их степень эффективности покажет будущее, но автора беспокоит другое: сближение с Китаем, Ираном и Афганистаном, в конечном итоге может способствовать выходу из той жесткой и непримиримой блокадной осады, в которой оказался Таджикистан.
Вместо подбрасывания таких устрашительных прогнозов о "катастрофическом последствии "арийского альянса", не лучше было бы, господин политолог, предложить пути более эффективного выхода из создавшейся ситуации в среднеазиатском регионе. Огульное обвинение в адрес соседней страны, всегда безопаснее. Указать приемлемость развития другого государства с точки зрение интересов определителей политики своей страны, куда легче. Но набрать мужества, высказать правду, видимо не каждому по плечу. Иначе как Вы, господин политолог, можете не заметить, что Таджикистан по "милости" соседней страны на протяжения длительного периода не только находится в энергетической, транспортной, но и в прямом смысле слова, крайне жесткой экономической блокаде.
В условиях, когда Таджикистан лихорадочно ищет пути выхода из создавшейся ситуации в строительстве Рогунской ГЭС, давление многократно возрастает. Парадокс в том, что еще 40 лет назад проект строительства Рогунской ГЭС был составлен при непосредственном участии специалистов Ташкентского проектного института. Тогда с восторгом говорили о значимости данного энергетического гиганта для всех отраслей народного хозяйства республик региона. С большим воодушевлением началось строительства ГЭС. Построен прекрасный город энергетиков Рогун. К большому сожалению после распада СССР строительство объекта прекратилось.

После появления необходимых условий для возобновления строительства, появилась надежда с помощью России создать этот энергетический гигант. Но из-за политической и финансовой неопределенности России, возобновление строительных работ откладывалось. Таджикистан, оказавшись в безвыходном положении, решил своими силами начать строительство. Руководство Узбекистана, будто явно ждало этого момента. В 2007 г. Таджикистан официально объявил о свом намерении достраивать Рогунскую ГЭС своими силами и за счет собственных средств. Когда народ Таджикистана с большим энтузиазмом и решительностью покупал акции, предназначенные для ее строительства, в соседнем государстве по инициативе его руководства, начались массовые демонстрации по запрещению строительства якобы ненадежности платины при данной сейсмически опасной зоне, и вероятности затопления района Узбекистана, находящиеся в низовьях Аму-Дарьи, с одной стороны, усиления процесса высыхания Аральского моря, с другой. Хотя эксперты гарантировали полную безопасность данного сооружения.

Чтобы полностью блокировать работу, вопреки всем международным правовым нормам, узбекская сторона на своей территории задерживает, вернее, наложила арест на неопределенный срок вагоны с грузами, следовавшие в Таджикистан. Не пропускают не только вагоны с грузами для Рогуна, но имевшие продовольственные товары, горюче-смазочные материалы для сельскохозяйственных работ, и другие важные грузы для народного хозяйства. По имеющимся данным свыше 2 000 вагонов с грузами для Таджикистана простаивают несколько месяцев, ущерб от этого неблаговидного акта исчисляется сотнями миллионов долларов.
Начались акции протеста и против Турсунзадевского алюминиевого завода, якобы наносившего экологический вред приграничным районам Узбекистана. Можно продолжить такие примеры. Но даже это несколько поверхностное упоминание действий, которые направлены против Таджикистана, открывает истинное злорадствующее лицо соседа, неустанно "призывающего" к добрососедскому отношению. В тоже время, подручные историки и политологи преподносят своему руководству стремление Таджикистана по налаживанию нормальных этнокультурных отношений к Ирану и Афганистану, как нечто из ряда вон выходящую опасность, "которая грозит не только региону, но и даже самой России".
Спрашивается, что же вы предлагаете, наши "добрые и заботливые соседи" взамен?

Может, по-прежнему продолжаете не расставаться с вашим излюбленным политическим лозунгом в отношении к нашей республике: "Близко не подходи, далеко не уходи!". Но эти средневековые ханские замашки давно устарели и на фоне современной межгосударственной дипломатической культуры, кажутся крайне смешными.

16 сентября, 2010г.

Хайдаршо Пирмушоев
[h_pirumshoev@mail.ru>