Искандар Курбанович Асадуллаев
Мамадшо Илолович Илолов

Первичность и универсальность веры и разума

Вера и разум, их единство и взаимосвязь являются кардинальной проблемой человеческой мысли, философии, психологии, культурологи и теологии. Она рассматривалась всеми выдающимися философами прошлого и современности, не говоря об Августине, Газали, Тертуллиане, Авиценне, Беркли, Канте, Декарте и других.
Попытаемся показать первичную взаимосвязанную универсальность и веры и разума для человека, которые лежат в основе каждого жизнетворения человека.

Известно, что в своем гуманизме Махатма Ганди исходил из разума и морали, единства священных книг различных религий: "Я полагаю, что Библия, Коран, Зенд Авеста боговдохновенны так же, как и Веды... Но я утверждаю, что знаю и понимаю истинную сущность учения священных книг. Я отказываюсь признать какое бы то ни было толкование, сколь ученым оно ни было, если оно противоречит разуму и морали" (Мохандас Карамчанд Ганди. Моя жизнь / М.: Наука, 1969. – С. 475-476; Асадуллаев И.К. Новая парадигма. Онтология / Душанбе: ЭР-граф, 2011 – С. 195).
В словах Махатмы Ганди выражена органическая связь веры и разума, каждая из которых без другого приводит к сумеркам человеческой веры и разума.

В настоящей статье мы попытаемся показать изначальную связь веры и разума, которые друг без друга не существуют. Вера не может быть без осознания веры, разум основывается на вере. Мы будем рассматривать веру не только как религию, а более широко, она универсальна для человека. Здесь не только вера в Бога, Коран, Библию, другие виды Священного Писания, но и вера в идеалы, меры доверия между людьми, государствами, вера в будущее и так далее.
Прежде всего, мы обратим внимание на первичную универсальную, органическую связь этих явлений в жизни человека и человечества. Об этом было много сказано, но нас интересует невозможность существования веры без разума и разума без веры.

Вера играет огромную роль в осуществлении разума. Разума и практики без веры просто не может быть. Вспомним максимы Августина и Ансельма Кентерберийского - "верую, чтобы понимать" и максиму Абеляра – "понимаю, чтобы веровать", они касались религии. Даже если человек знает, что практика является критерием истинности, то это его знание основано на вере – убежденности в том, что это именно так, а не иначе. Когда человек знает что-либо, то он верит, убежден в том, что то, что он знает, является действительным, истинным. Он может думать о ложности какого-либо знания, но и в этом случае он верит в эту ложность знания. Разум основан на вере, а вера основана на разуме.

Доказать это просто. Например, возьмем кусочек хлеба. Человек, прежде чем откусить его и прожевать, видит его, но не полностью. Человеку никогда не дано что-либо полностью знать. Полностью увидеть то из чего состоит весь кусочек хлеба, он не может принципиально. Но процесс приема пищи требует от него доверия своим чувствам и разуму, которые говорят ему, что это нормальный хлеб и его можно прожевать и съесть. Человек должен, опираясь на разум и чувства, верить в съедобность пищи. Без этой веры не может быть осуществления жизни. И так на каждом шагу.
Видеть и знать все может только Бог или Демон Лапласа, но только не человек. В то же время следует сказать, что голой веры не может быть: вера опирается на чувства и разум, она осознается. Когда ты чувствуешь что-либо, независимо от того, веришь ли ты своему чувству или нет, ты доверяешь первичному своему отношению к чувству, и это отношение говорит тебе о том, верить этому чувству или нет.

В начале каждого человеческого жизнепроявления лежит доверие к самому себе, вера в истинность своих чувств и мыслей, вера в собственный разум. Даже если ты не веришь какому-либо своему чувству, то это основано на вере и твоей убежденности в твоей правоте о ложности чувства.
То есть до каждого знания есть знание первичное – твоя убежденность, вера в истинность по поводу твоих чувств, суждений, логики, понятий, умозаключений о себе и о мире. Самое первое - это доверие к себе, своему разуму или чувствам и интуиции, которые могут говорить тебе об истинности или о ложности всех последующих чувств и мыслей. Самое первое - это твое доверие к самому себе. Даже в том случае, когда ты себе не доверяешь, то и в этом случае ты веришь в истинность такого недоверия к самому себе.
Человек всегда живет, выражая свое отношение к миру и себе. О мире и о себе могут быть самые разные мысли и чувства. Первичное знание это всегда доверие к этому его отношению к миру и себе в самых разных аспектах.

Первичное зание-вера является универсальным для человека. Человек всегда доверяет себе даже в самых парадоксальных случаях, когда не верит в себя и себе: и в случаях недоверия к себе лежит вера в истинность такого недоверия к себе. Первичная вера-знание это вера в собственный разум (об аномалиях мы не говорим).
В начале всех мыслей и чувств, поступков лежит доверие к себе, вера в истинность этих мыслей и чувств, независимо от того, правильны они или нет в конечном счете.

Перед силами Космоса и Планеты человек беспомощен, но они допускают его существование и даже агрессию по отношению к окружающей природе. Все это становится возможным в условиях познания мира, но познания всегда неполного. Отсюда возникает еще одна проблема, которая говорит о том, что неполное знание является действенным на протяжении всей истории человечества. Оно всегда неполное. Но в большинстве случаев оно достаточное для осуществления действий человека и человечества, адекватно условиям и эпохе.

И все это принципиально невозможно без начального знания-веры. В любых направлениях: в прогрессивных, в извращениях разума, когда он служит извращению разума, а первичная вера служит извращениям веры.
Вера и разум не противоречат друг другу. Только в идеях односторонних происходит искажение этого единства. Это и 8госатеисты и фундаменталисты, они пытаются использовать разум против разума, они используют его, извращая его великий гуманистический смысл, выхолащивая его человечность, направляя его против человечества. Но нельзя говорить и о том, что вера якобы вторична и подчиняется разуму. На самом деле вера освещается разумом, они едины, вера открывает нам свое разумное начало. Три начала определяют надежду человечества: это вера, разум и человечность.

Вера и разум универсальны для человека и человечества, но в своем проявлении могут быть направлены на извращение, выхолащивание и веры и разума. Вместе с тем мы не можем обходиться без веры в виду вероятности альтернатив будущего.
Например, наше знание о том, что стул является твердым, не подвергается сомнению, он всегда твердый. Мы абсолютно уверены в этом. Однако наша абсолютная уверенность по существу состоит из нашей веры в то, что стул постоянно будет оставаться твердым. Но между тем существует вероятность изменения твердости стула, хотя эта вероятность может быть бесконечно малой. Однако вероятность всегда существует. Будущее всегда вероятностно. Поэтому мы не можем сделать ни одного шага без веры в вероятность той или иной альтернативы.

Но мы не замечаем нашей веры в то, что в каждый момент будущего стул будет оставаться твердым. Не замечаем, и это есть основа так называемого процесса синхронизации будущего в нашем сознании. Отсюда кажущееся суждение: "стул тверд вне времени". Мы отвлекаемся от всякой допустимой возможности превращения стула в нечто нетвердое в какой-то будущий момент. Пусть это бесконечно маловероятно, но ведь это возможно.
Синхронизация будущего в сознании, когда вектор времени рассматривается только как настоящее, характерно для человека. Тогда как на самом деле все вещи, весь мир постоянно переживают процесс перехода от настоящего в будущее. Будущее всегда вероятностно, хотя вероятности могут быть бесконечно малыми. В этих условиях человек, находящийся в состоянии синхронизации будущего в сознании, не замечает главного – первичной веры-знания в отношении огромного мира, который кажется ему устойчивым вне времени, абсолютным по многим аспектам. Он не замечает своей веры в устойчивость вещей, он полагает, что они вне времени и вне его первичной веры-знания.

Мы говорим обо всем этом для того, чтобы подчеркнуть главное: будущее не может быть абсолютно неизбежным, оно всегда вероятностно, с большой вероятностью альтернатив или с малой и бесконечно малой вероятностью. Поэтому в каждый момент времени мы верим в наступление того или иного, но это часто происходит скрытно в плену синхронизации будущего в сознании, когда мы не замечаем вероятности будущего и нашей веры в наступление того или иного.
Все это снова и снова доказывает универсальность веры для человека. Одновременно подчеркнем и универсальность разума, сознания, о чем говорил Вико и к чему подводит Махатма Ганди.
Вера у Канта была связана с априорным знанием. Он допускал ограниченную бесспорность опыта, но при выходе во всеобщность суждений на основе веры начинается априорное знание. В аспекте же нашего исследования мы утверждаем невозможность бесспорности опыта без первичной веры в нее.

Когда субъективный идеалист Беркли говорит, что есть только ощущения, но нет вещей, то он убежден в этом, верит в это свое первичное знание. Точно также, когда диалектические материалисты утверждают об объективном существовании мира и вещей, то они абсолютно верят в это свое первичное знание. При этом они приводят в доказательство практику как критерий истинности того, что они говорят. Но ведь они в своем первичном знании также верят, пусть абсолютно, в истинность этого своего суждения. Первичное знание, основанное на вере себе, может быть явным, или часто подспудным, неявным в форме абсолютной убежденности. То есть у человека первичным знанием является вера, доверие себе, даже к своим сомнениям. Недоверие к себе, своим чувствам и суждениям основывается на первичном доверии – вере в правильность такого отношения к ним.
Когда Рене Декарт говорит: "cogito ergo sum" - "я мыслю, следовательно существую", то, начиная с его эпохи новой науки, и в последующее время "cogito" (мыслю) считалось первым достоверным знанием. Однако в русле наших подходов первым достоверным знанием (актом веры и мышления), первичным является его вера в истинность этой мысли. Вера-знание (начальный акт мышления). Она часто не осознается. То есть вера в истинность мышления как первый акт мышления предшествует процессу мышления или же происходит одновременно. Однако даже если вера-знание одновременна мышлению, тем не менее, она предшествует по сущности, если не по времени. Такую логику впервые ввел Ибн Сина (Авиценна) в ином аспекте.

Рассматривая первичное знание-веру, мы убеждаемся в том, что в основе основ разума и веры лежит их неразделимость, проявление друг через друга.
Окидывая взглядом в целом столь необычное, несущее беду человеку и человечеству, явление как фундаментализм в его крайних формах, мы вынуждены отметить существование в жизни людей сумеречного сознания, от которого почти невозможно освободиться. Невозможно полностью освободиться, но вся суть человеческого развития и жизни направлена на это освобождение от сумрака разума и веры. И самое лучшее в жизни человечества связано с беззаветным порывом вырваться к подлинному разуму и подлинной вере.
Мы можем к этому добавить и то, что Божественное Слово было дано не мертвой природе или животному миру, а человеку вместе с его разумом и сердцем. Поэтому без разума и сердца невозможно понять Священный Коран, а также и другие боговдохновенные книги – Библию, Авесту, Веды и Гатты. Это важнейший принцип миролюбия в духовной сфере для всех народов. Но это и важнейший принцип рационализма. (Асадуллаев И.К. Политика, религия, философия / Душанбе: Эчод. - С. 10).
Великий смысл человеческого гуманизма заключается не в том, чтобы обращать внимание людей на различия разных видов Священного Писания – Корана, Библии, Зенд Авесты, Вед и Гатт, а в том, чтобы понимать их единый смысл, заключающийся в человечности, высокой духовности, в единстве и универсальности веры и разума.

2011-05-06