Проблемы стабильности стран Среднего Востока в контексте "арабской революции" 2011 года

События в большинстве стран арабского мира, начавшиеся со свержения авторитарного режима Бен Али в Тунисе в январе этого года, не только потрясли весь Ближний Восток, но и явились запалом процессов общих социальных изменений по всему мусульманскому миру. Падение правящих режимов в Тунисе и Египте, кровопролитие в Ливии, Йемене и Бахрейне, волнения в Алжире и Марокко, Саудовской Аравии и Иордании, Иране, Турции и Азербайджане поставили на грань коллапса весь Ближний и Средний Восток. По мнению многих политологов, регион от Атлантики до границ с Индией вступил в полосу восстаний, переворотов и гражданских войн. При этом причины, ход и результат названных событий в каждой из перечисленных стран отличаются своими особенностями, хотя общие закономерности можно отметить уже сейчас, когда до окончательной развязки еще далеко.

В 1950-1970гг., когда происходил этап становления национальных государств, гнев "арабской улицы" был направлен против внешних сил – Израиля и империализма США, а отдельные протестные выступления последнего десятилетия носили в основном экономический характер. Теперь же, после того, как впервые в современной истории смена режимов в арабских странах произошла не в результате военного переворота, внешнего или внутреннего "дворцового заговора", а под давлением снизу, на повестку дня стал вопрос о кардинальных политических переменах по всему Ближнему и Среднему Востоку.

Несмотря на некоторую разницу в требованиях оппозиционных сил требующих смену власти в арабских странах, а также разницу в процессе борьбы с режимами, события эти, несомненно, имеют общие причины и последствия. Идеологической основой монархий и авторитарных светских режимов здесь является ислам – самая молодая, динамичная и политизированная из мировых религий. Заложенные в ней требования социальной справедливости легли в основу современных протестных движений региона. Их участники объясняют отставание мусульманских стран от современного мира, опору на эксплуатацию природных ресурсов отходом от норм "чистого ислама". При этом светские модели, опирающиеся на этатизм, арабский социализм и кемализм, исчерпали потенциал развития. Во многих странах правящая элита стала замкнутой коррумпированной кастой, а "социальные лифты", обеспечивающие обновление общественных страт, прекратили работу. Лидеры, находящиеся у власти по несколько десятилетий, разучились адекватно воспринимать ситуацию в собственных странах, превратившись в геронтократию.

Несменяемость власти и всего правящего класса стали серьезным раздражителем на уровне субъективного восприятия политической реальности в массах. Бен Али оставался президентом Туниса более 23 лет, а Мубарак возглавлял Египет неполные 30 лет, а нынешние главы Ливии и Йемена пришли к власти в результате военных переворотов и того раньше – в 1969 и 1978гг. Кроме того во всех этих четырех странах были широко известны планы передачи власти по наследству. В Тунисе жена президента и ее клан, установили свой контроль практически над всеми жизненно важными сферами национальной экономики. Сценарий передачи власти от отца к сыну получил одиозную огласку и в Египте. Банкир Гамаль Мубарак, сын президента, вошедший в руководство правящей Национально-демократической партии (НДП), символизировал срастание финансовых интересов бизнеса и официального политического класса. В Сирии власть уже несколько лет как перешла по наследству Башару Асаду, сыну бессменного лидера этой страны Хафеза Асада, пришедшего к власти в результате военного переворота в 1958г.

Дополнительно ситуацию осложняют клановые и межплеменные и иного рода этнические противоречия, а также межрелигиозные проблемы. Одновременно на этой территории существуют две страны, раздел которых сдерживают только оккупационные армии стран Запада – Ирак и Афганистан. Одновременно военные конфликты в этих государствах является дополнительным мощным дестабилизирующим фактором для Ближнего и Среднего Востока, накладывающемся на нынешнюю нестабильность в регионе.

Немаловажно предвидеть не только когда, но и как и где произойдут следующие катаклизмы. Однако история неумолимо указывает на то, что общие процессы, происходящие в основной части единой культурно-исторической общности неизменно проявляются во всех ее частях.
Государства Средней Азии последние двадцать лет прилагали огромные усилия для возвращения в культурно-историческое лоно мусульманского мира, откуда регион был вырван вначале присоединением к Российской империи в XIX веке, и, в еще большей степени, Советской властью.
Декларирование принадлежности к мусульманскому миру, что произошло в регионе еще в печальной памяти годы "перестройки", не могло остаться голословным заявлением. За ним последовала вспышка исторической памяти масс населения, помноженная на энтузиазм пассионарный сил в виде этно-территориальных групп и родо - племенных объединений, десятки лет отторгнутых от власти и источников обогащения, огромный интерес к культуре ислама, и что немаловажно – надежды на помощь разжиревших на нефти новых "старших братьев" на Востоке.

Помимо потока верующих, хлынувших в хадж (вплоть до первых лиц государства), в центры ислама устремился и поток юношей, стремящихся приобщиться к премудрости мусульманской теологии. До прошлого года этот процесс был неуправляемым и регулировался только финансовыми возможностями жаждущих получить духовное образование адептов. По подсчетам некоторых исламоведов, их общее количество, только из Таджикистана достигло 5 с лишним тысяч человек. 40% из этого числа составляют выпускники духовных вузов Египта и прежде всего – университета Аль-Азхар в Каире; 18% - учились в Иране; 30% - выпускники вузов Пакистана, 10% - Иордании, Йемене, Сирии, Турции и 2% - в Судане. В подавляющем большинстве выпускникам зарубежных вузов не позволяют занимать должности имам – хотибов (настоятелей) мечетей в Таджикистане и они занимаются либо "индивидуальной духовной деятельностью" в незарегистрированных мечетях, либо коммерцией. Все это помогает им сохранять теплые отношения со страной обучения (добавьте к этому отношения с однокурсниками), тем более для многих из них – это еще и благодарность определенным шейхам и ишанам, оплатившим им получение образования в своей стране!

С большой вероятностью можно предположить, что в пока еще спокойных странах Среднего Востока, роль "тарана" возьмут на себя либералы-модернизаторы и молодежь, мобилизуемые через электронные СМИ и новый "коллективный организатор масс" - социальные сети. В разгоревшихся последние четыре месяца на Ближнем и Среднем Востоке событиях им уготована роль ядра антиправительственных выступлений, вокруг которых собирается недовольная своим положение "улица".
Однако либерально-демократические силы являются в этом процессе "расходным материалом". А на заднем плане все отчетливее видны исламисты, имеющие, в конечном счете, во всех странах региона наилучшие шансы прийти к власти через несколько месяцев или лет, как это произошло в Турции (парламентским путем), Иране (в ходе исламской революции) или секторе Газа (в результате переворота и гражданской войны). По мнению некоторых экспертов, "регион в целом, обречен на протяжении примерно трех поколений пребывать под их управлением, проходя все нестроения, которые только можно себе представить".
Таким образом генетическая связь с арабским миром у этих неплохо и специфически образованных людей поддерживается на должном уровне.
Можно, конечно успокаивать себя тем, что "арабы – это одно, а мы (таджики, узбеки и т. д.) – другое!". Это действительно так, однако - какие специфические особенности имеет Среднеазиатский регион в рамках мусульманского мира? Прежде всего, здесь отсутствует национальная гомогенность: более 40 народов и племен имеют здесь, либо титульные государства, либо внушительные диаспоры. Да и уровень религиозности населения очень неоднороден. Ядром мусульманской культуры и исламской учености и благочестия, как впрочем, и фанатизма, всегда был Мавераннахр – междуречье великих рек региона – Сырдарьи и Амударьи. Вся остальная территория, за исключением редких оазисов, была населена народами, ислам принявшими достаточно поздно, да существенно "сплавившими" это вероучение с прежними верованиями и народными обычаями. Таким образом, "исламский призыв" будет услышан, прежде всего, в Узбекистане и Таджикистане – странах с суммарным населением 35 млн. человек, что составляет более половины из почти 60-и миллионного населения региона.

Цунами "арабской революции", по нашему мнению, докатится до Средней Азии двумя волнами. Первая из них будет связана с начатой шиитами Бахрейна борьбой с суннитским меньшинством страны, перерастающей с вторжения Саудовской Аравии 13 марта в тотальное противостояние шиитов и суннитов региона. Монархии Персидского залива, похоже, решили сделать шиитов "козлами отпущения" всех их проблем. Иран обречен поддержать своих единоверцев в этой борьбе. Однако это вызывает обострение суннитско - шиитской напряженности в мусульманском мире до самого Пакистана, и предполагает нелегкий выбор для Таджикистана, где 90% населения являются суннитами ханифитского мазхаба, одновременно имея неразрывную историко-культурную и языковую связь с Ираном.
Вторая волна идет не на прямую, а через Афганистан и Пакистан, еще в 2006г. объединенных мудрыми американскими политологами в единое геополитическое понятие "Афпак". По их мнению, этот шаг призван убедить мировую общественность в неразрывности проблем, присущим этим двум странам. Судя по тому, что война с талибами в Афганистане давно расползлась на соседей, американцы правы – головная боль общая, и она явно усилится с июля 2011г., когда начнется вывод американских войск из Афганистана. В настоящее время США имеет здесь свыше 100 тыс. человек солдат и офицеров (вместе со своими союзниками международной коалиции – 150 тыс.) и уже потеряли с октября 2001г. 1321 военнослужащего убитыми и 10 тыс. чел. раненными. В 2012г. в США предстоят президентские выборы и Обама явно не желает оправдываться перед своими избирателями за все возрастающие потери. Логика контрпартизанской войны и исторический опыт вывода американских войск из Вьетнама в 1975г., а также советского контингента из Афганистана в 1989г., показывает, что сокращение войск при выводе обратно пропорционально их потерям в этом процессе: воодушевленные своей победой враги не остаются сторонними наблюдателями, а усиливают натиск.

Такая перспектива развития событий сулит Средней Азии к середине 2012г. возобновление гражданской войны в Афганистане, прерванной вторжением Запада в октябре 2001г. Именно тогда на проблемы этих стран наложатся результаты "арабской революции", во стократ усилив ожесточенность борьбы в "Афпаке". Одним из направлений нового мусульманского энтузиазма станет Индия – давний и испытанный "заклятый друг" Пакистана, другим – Среднеазиатские страны, не бросившие в беде возрожденную Северную коалицию среднеазиатских этносов на севере Афганистана.

Хотелось бы обратить внимание и на то, что в рассмотрении нынешней сложнейшей политической и этноконфессиональной ситуации в регионе Среднего Востока и Центральной Азии существует явная недооценка роли суфийских тарикатов (орденов, братств) в их влиянии на общественно-политическую ситуацию. На наш взгляд-это общий недостаток, относимый к оценке этих обществ, присущий европейскому востоковедению: как известно, до самого последнего времени исследование суфизма (тасаввуф) ограничивалось изучением литературного и философского наследия представителей этого течения. В настоящее время он с успехом перекочевал в политологические исследования. Во многом это объясняется отсутствием достоверной информации о деятельности всех без исключения орденов в области светской, мирской. Тем более, классические формы политической деятельности, выработанные западной (европейской) цивилизацией, по сути, чужды внутреннему духу суфийского ордена. Но ордена всегда могли оказывать существенное политическое влияние, так как объединяли людей под главенством духовного вождя (ишана, пира), имевшего огромное неформальное влияние на души своих адептов даже не объединенных приходом одной мечети.

Среди 400 существующих ныне в мире суфийских тарикатов, наиболее распространенными в регионе Среднего Востока и Средней Азии как его составной части, являются следующие:
1. накшбандие
2. кадрие
3. ясавие
4. кубравие
5. каландарие
6. моулавие

Учение суфизма характеризуется ортодоксальным исламом как заблуждение, искажающее суть религии и тарикаты во все время своего существования, если их представители не приобретали неформального духовного влияния на руководство той или иной страны, подвергались гонениям. Однако характер изотерических знаний суфиев часто делал многих из членов тарикатов тайными и явными духовными наставниками крупных политических деятелей мусульманских стран. Наиболее колоритным примером может служить деятельность в государстве Тимуридов виднейшего представителя тариката накшбандие Хаджи Ахрора.

Благодаря латентности своего существования и "цепной" (сильсиля) структуре своих организаций, тарикаты имеют огромное влияние на значительную часть верующих мусульман, нередко скрывающих этот факт даже от окружающих единоверцев. С точки зрения современной политологии, суфийские тарикаты являются типичными конспирологическими организациями с (как правило) тайным членством, жесткой подчиненностью руководителям (пирам, ишанам), автономным и неконтролируемым извне бюджетом, формирующимся из пожертвований членов организации и симпатизирующих ей мусульман.

Все это давало огромные возможности тарикатам во все времена их существования активно участвовать в общественно-политической жизни региона. Характерным примером такому положению дел может служить история ордена накшбандие в Кашгарии. Считается, что основателями двух главных сильсиля в этом регионе в XVI веке стали сыновья известнейшего накшбандийского шейха Ахмада Хаджи Касани ("Махдуми Азама", т.е. "Великого мастера"). Именно в этот период здесь появляются сильсиля "Актаглик" ("белогороцы") и "каратаглик" ("черногороцы"), последователи которых в 1678 году захватили власть в стране, свергнув чагатайскую династию. В 1759 году "суфийские" правители были разгромлены войсками Цинской империи в ходе присоединения к Китаю. Деятельность последователей тарикатов накшбандие вновь стала скрытой.

Еще одним примером участия суфиев в политической жизни региона стало восстание против русской администрации, организованное видным представителе ордена накшбандие в Ферганской долине - Мухаммадом- Али по прозвищу "Дукчи" в 1898 году. Восстание готовилось Дукчи Ишаном с целью восстановления исламского государства, против "порчи нравов", а не как антиколониальное движение. Однако, ишан явно переоценил уровень своего влияния на население, что привело восставших к поражению в течение трех дней.

Нельзя не вспомнить и роль тариката кадирия в общественно-политических процессах в Таджикистане в период обретения им независимости и в первые годы существования (1990 – 1997гг.)
Все приведенные факты лишний раз указывает на мощь духовно- культурной традиции ислама для народов Среднеазиатского региона и огромный потенциал развития именно этого направления политических сил. И суфизму здесь (наряду с ваххабитскими движениями) принадлежит ключевая роль. При чем, на наш взгляд, суфийским тарикатам в развитии ситуации в ближайшем будущем будет принадлежать бесспорное преимущество, как движениям легко приобретающим "этническую" окраску, не входящих в противоречия с национальными интересами самоопределяющихся в мировой и региональной политике среднеазиатских этносов, не требующих создания наднациональных структур типа халифата.

На этом фоне необходимо помнить, что в условиях жесткого контроля за деятельностью традиционных для европейской политической культуры структурами и организациями, в мусульманском или в любом другом традиционалистском обществе происходит возврат к специфическим криптоструктурам, трудноконтролирумым со стороны европезированного государства. В этой связи следует вспомнить, что 2012г. является годом выборов на разные уровни власти в Таджикистане, Узбекистане, Киргизии и Казахстане, что при развитости религиозной жизни в трех первых из них, при одновременном пресинге оппозиционных политических структур в Узбекистане может привести к непредсказуемым последствиям в развитии ситуации.

В современных условиях обострения геополитического соперничества в регионе и все большей политизации ислама, суфийские тарикаты не могут оставаться вне этих процессов. Вместе с тем оценка конфликтного потенциала различных сил в регионе происходит в сфере политических организаций, которые не являются главным и привычным элементом традиционной общественной жизни мусульман. Именно поэтому только всестороннее исследование всего комплекса идеологии суфийских тарикатов и практики их включенности в политику, может дать ответы на многие вопросы современной обстановки в регионе.
Уровень влияния суфийских тарикатов неминуемо возрастает и в связи с беспрецедентным протестным движением в арабском мире, начавшемся с января 2011г. Вместе с политизированным исламом ("Братья-мусульмане", ИДУ, Хизб-ут Тахрир, Аль-Каида) они получают рычаги власти, которая "растворена" в среде мусульманских верующих, в том числе и – членов партий и политизированных групп.

Таким образом, на территории Среднеазиатского региона, после 20 лет независимого развития существующих здесь государств, по прежнему имеются политические силы способные, при благоприятно сложившейся ситуации, серьезно дестабилизировать обстановку.

Дубовицкий В. В. д.и.н.,
зам. директора Института истории,
археологии и этнографии им. А. Дониша.
victor.dubowitskij@yandex.ru>