Педигри-дигри

Это не терминально, если вас вдруг пронзит отвратительная мысль о том, что жизнь проходит мимо и видной роли для вас в ней нет. Всякие наслаждения, слава, деньги достались другим. Вы будете напряженно думать, как получить все это и, понимая, что бессильны, начнете взывать к Провидению и с детской откровенностью жаловаться, просить. Когда эта кратковременная напасть исчезнет, вы, как и прежде, будете жить без зависти к успеху и благам других: вы и сами на что-то надеетесь, чем-то живете. Если же существование успешных людей, находящихся от вас на большом расстоянии, не говоря уже о ближних, уничтожает ваше самолюбие и амбиции - вы завистники. Любители или профессионалы, вам виднее. Вас не приглашают на важные встречи, приемы и корпоративы? Вас не отмечают, не поднимают, просто не замечают, и вы начинаете вдыхать ядовитую смесь из обиды и зависти. Очень опасно это для вашего психического здоровья. Люди же убиваться не станут, если узнают, что по их поводу вы истекаете желчью. Поэтому не грейте на груди тяжелую жабу, отшвырните ее от себя.

Сравнивать человека и собаку в этом смысле неуместно, хотя нас и объединяют некоторые черты – злобность, доброта, преданность... В беспородных случаях – еще и желание напакостить. Замечено, что от чистоты породы зависит не только экстерьер, но и характер. В отличие от дворняжек благородные псы почти не имеют дурных наклонностей и намерений. Они умны и адекватны, опрятны и сдержаны. Жучки и шарики еще умнее и смекалистее, но их бедняг точит зависть, когда они каждый раз пробегая около ажурных ворот особняка, смотрят на холеных догов, разгрызающих кости. Скулят, глотают слюну и убегают по своим делам. Все же точно неизвестно от чего они поскуливают. Возможно, от кажущейся им несправедливости, которая и порождает в них собачью зависть-ненависть. Остерегаться таких бродяг нужно, покусать могут. Они несчастны от рождения, сука вывалила под забором, подрастила и убежала с кобелями.

***

Федор – мужик с длинным ногтем на мизинце – отталкивающая личность, хотя бы потому, что источает уксусное зловоние и очень любит отварные куриные головки. Подвизался он скважину питьевой воды бурить на участке. Деньги за семьдесят метров запросил немалые, но все же намного дешевле, чем официально с регистрацией. Буксиром притащил установку, подсобники приехали и начали. Апраксин он, оказывается, не однофамилец семисотлетнего российского рода Апраксиных, а настоящий потомок. Голубая кровь под дубленой кожей. Доказательства имел какие-то материальные, все мог подробно рассказать. В Россию писал, ездил, чтобы его признали графом, но без толку. В своем деле он спец и денег немало заработал, но развели его москвичи стильно, со всем декором. Началось все с того, что в какой-то инстанции ему рекомендовали обратиться в некое частное агентство, которое исследует генеалогические древа, анализы ДНК, готовит документы и, если все подтвердится, то в торжественной обстановке он получит гербовый сертификат, банкет в ресторане и в государстве Российском одним графом станет больше. Он таял, когда вежливые сотрудники, сопровождая его в визитах на кладбища, на полном серьезе называли его Ваше сиятельство. Там он скорбел у заброшенных склепов, в которых покоился прах его великих предков. Не скупился на корзины цветов, подаяния нищим, на всякие экспресс услуги, чтобы расшевелить бюрократов. В день церемонии конфуз небольшой вышел. Заехали за ним в гостиницу две симпатичные девушки, усадили в лимузин и привезли в мрачный особняк с большими залами, картинами, коврами. В одном из них происходило загадочное действие: в сумраке горели факелы, стояли люди в черных плащах и с мечами в руках, а посреди них на коленях стоял человек и негромко читал по бумажному свитку. Показалось, что это обреченный, зачитывающий сам себе приговор и вон тот, самый главный в серебряной короне сейчас отсечет ему голову. Нет, нет, они не туда попали. Сегодня здесь выездное собрание какого-то ордена и магистр посвящает кандидатов в рыцари. В них попасть можно совсем недорого, а вот Федор уже почти тридцать тысяч долларов истратил, в запасе еще есть. Граф он, не масон. Приехали в другое место, где их уже с нетерпением ждали. Красная дорожка к входу в здание, теплая встреча, знакомство с сородичами – московскими князьями, графами, баронами. Вручили, поздравили, обмыли. Перед тем как отбыть домой, в Казахстан, он заказал себе из филигранной бумаги несколько пачек бланков с оттиском родового герба, печать какую-то и еще несколько графских атрибутов. Теперь он будет общаться с надзорными организациями только так и пусть они теперь ему откажут в лицензии. Граф Ф.А. Апраксин, будет подписываться он. Ничего страшного, что в его руки навечно въелась смазка, царь Петр тоже не белоручка был. Полностью вменяем Федор, более того, он хитрый и своего не упустит, баксы гребет тысячами, взамен чистую воду добывает. Что его надули, он так и не подозревает. А что? Многие имеют титульные бумаги, распечатанные на цветном принтере или, посолиднее, в типографии с золоченым тиснением. Идея не нова, но очень даже полезна и целительна для определенных лиц. В Египте арабам вручают папирус и они счастливы своим родством с одной из династий; в Италии человек может цветочком распустится на давно засохшей ветви консулов, императоров, Пап Римских. Гениальным, талантливым и самодостаточным людям, конечно же, это не нужно. К фамилиям иных людей иногда трудно подобраться: титулы, звания, степени, премии плюс смелые самоопределения – философ, гуманист. Безусловно, есть среди них умницы, но по большому счету это их собственноручный бриколаж. Другие нашли себе абсолютное определение: ничего подобного не пишут перед фамилией - просто ставят индекс своей состоятельности, закорючку припечатывают и всем сразу ясно, что означает 4$, если девять нулей в уме держать. Кто тут будет в чем-то сомневаться, все правда.

***

Одно время в городе застройщики сносили целые кварталы частных домов для возведения многоэтажек. Если зачищали трущобы, то можно было увидеть следующее: от грохота техники, кромсающей халупы, в разные стороны с поджатыми хвостами уносились бастарды всех мастей и телосложений – брошенные хозяевами дворняги. Потом они крупно не сбивались – не выжить, группировались десятками и начинали терроризировать людей. Печальнее было в тех районах, где разрушали дворцы, в которых на мраморе и травертине еще недавно лежала элита собачьего мира. Никуда она не разбежалась, бродила рядом, наблюдая, как рабочие по камешку разбирают ее дома. Ученая немочка, гордый хаски, мощный терьер, доверчивый лабрадор… Все они растерялись и вскоре погибли от болезней, если бы не объединил их облезлый, с желтыми, никогда не чищеными клыками кобель. Испортил он их, напрочь позабыли свой статус и только его бандитским умом жить стали. Осенью исчезли и эти, и те: выследили их и за злодеяния казнили без суда в живодерне. Тот самый из удавки ловца вывернулся, его видели во главе уже другой шайки.

***

От таких сновидений я вскакивал и холодел. Андрюша тесаком пришил к срубу отца за то, что тот во время голода не отдавал хлеб умирающими крестьянам. За это стал председателем колхоза, сытую жизнь устроил своей сестренке – моей бабке. В степях же мои предки промышляли конокрадством, набегами. С чем эти занятия были сопряжены – понятно, хотя информации нет. От этого и стыну, представляя как Байгали из третьего дигри убивает, или насилует кого-нибудь. Может даже и детей. Дальше мои деды, кажется, ни чем себя не запятнали, кроме как немецкой кровью. (Не потому ли я с малых лет привязан к чистокровным овчаркам?) Но все равно я осознаю, что опасные гены таятся и мне нужно быть всегда настороже. С педигри у меня не чисто, бастард я, получается. Обидно за себя и радостно за тех, кто уверенно и без страха оглядывается назад. К примеру, чингизиды. Многие обосновано себя к ним причисляют, до десятого колена имена перечисляют, белой костью козыряют. Замечательно, что они знают всех поименно и не задаются вопросом, что в точности делали те люди. Поэтому я лично хочу иметь родство только с Авиценной, Омар Хайямом… Увы, данных для подобного, как у Феди, у меня нет.

***

Если вас достал комар, ваша злоба будет такой, что вы не поленитесь и будете полночи рассматривать стены, и прихлопните его с такой силой и ненавистью, что хватило бы на миллионы этих тварей. Если вы боитесь бешеных псов рядом с вашим домом – вы позвоните, прибудет служба. Но как быть, если вас терроризируют люди? Как помнится из книг, лет сто назад в России действовали народовольцы, идеи и цели которых были всем известны. Они бросали бомбы только в тех, в ком видели препятствие. Простых людей они намеренно не убивали. Это были благородные террористы и по их заветам мы все потом очень долго жили в равенстве и братстве. В наши дни весь мир знает, что такое Беслан, это как Саласпилс. Чего нужно этим людям? Зачем они теперь активизировались в Казахстане? Первые их действия смахивали на народовольцев, но что будет дальше? Супермаркеты, базары, новое метро? Мы-то здесь причем? Обозначьте, пожалуйста, ваши позиции простому народу, может, вы действительно ему добра желаете, а он как всегда не в курсе. Если ваши идеи сводятся лишь к тому, чтобы все читали Коран, боялись палок за выпитое тайком пиво и подъемных кранов с петлями на стрелах, скажите это и я уеду от таких порядков, так как биться с вами не собираюсь. Для этого есть волкодавы и слава Аллаху, что благодаря прогрессивным державам у вас нет ракет.

***

Кто-то подумает, что автор чрезмерно грузится. Да, это верно и поэтому, чтобы мой лоб не ширился, я занимаюсь садоводством. Под Алма-Атой высадил триста саженцев местного апорта, если, конечно, тогда в питомнике не обманули. Это все Алишер, теперь уже мой друг, надоумил меня, чтобы земля не пустовала, и никто ее не прихватил. Он каждый сентябрь приезжает ко мне из Узбекистана с сыном и всегда ему находится работа. Приезжие каракалпаки, если честно, ни черта по-хорошему делать не умеют. Все тяп-ляп, деньги давай. Он же, в свое время окончивший Плехановку, - умелец на все руки. Дома у себя на крошечном участке в тысячу квадратов у него абрикосовый сад – основной доход его семьи. – У нас все хорошо, только работы нет, а у вас ее столько и платят без обмана. Изобилие здесь. Только зря вы в плов мяса много кладете, от этого лицо циркулярным становится, нужно больше риса и моркови. - Давал он мне совет. Не расхваливал он президента и хокима своего – все время восторженно говорил о неком Человеке-ака, который заступается в области за всех несправедливо обиженных. Поэтому всякие стервятники от власти или криминала знают, что есть тот, кто может их резко одернуть. Не правозащитник и не положенец какой-то. Такого я услышать не ожидал: всегда считал, что такими могут быть только сицилийцы. Все это стариной попахивает, конечно. Если нас обобрали, оскорбили, задавили, мы идем в суд. Как он нас защищает, мы знаем, но, по-моему, никому в голову не придет искать защиты у наших авторитетов: себе дороже. Мало что разденут, разуют, так еще и пристукнут, чтобы не вякал на непомерный сбор за услуги.

***

Иногда лучше заторможенность, чем живость мысли. Федор Анисимович отличным человеком оказался. Показал он мне фотографии московские – супер. Он во фраке, в белых перчатках, счастливый… Вникать, зачем ему все это было нужно, я не стал. Он – мастер, и за одно это достоин уважения.

Жан Кенжегулов
zhan.kenzhegulov@mail.ru