Шохрат Кадыров. БОГИНЯ ТУРКМЕНСКОЙ ЭТНОГРАФИИ. 2012. - 257 с. Илл.
Ответ. редактор: чл.-кор. РАН, д.и.н., проф. В.В. Наумкин (ИВ РАН)
Автор рецензии: А.З. Егорин, доктор исторических наук, академик РАЕН , президент Центра Российско-Арабский диалог.

Собирание знаний о материальной и духовной культуре туркменов уходит корнями в глубокую старину. С Х в. и вплоть до конца второй половины ХХ столетия историей туркменов занимались: М. Кашгари, Рашидадин, Абульгази, Боде, П.М. Лессар, А. Вамбери, А. Ломакин, Ф.А. Михайлов, В.В. Бартольд, Н.Н. Йомудский, В.Г. Мошкова, А.С. Морозова, Г.И. Карпов, С.П. Толстов. Однако по-настоящему системное изучение туркменов относится к периоду второй половины ХХ в. и тесно связано с именами Г.Е. Маркова, Ю. Брегеля, Я.Р. Винникова, С.П. Полякова, а также их туркменских воспитанников.

Особое место в пантеоне выдающихся исследователей бытовой культуры туркменов занимает имя Г.П. Васильевой. В книге представлены долгое время пылившиеся на полках архивов полевые дневники ведущего этнографа, основателя академической школы полевой этнографии Туркменистана, доктора исторических наук Г.П. Васильевой (1920-2005). Показаны будни экспедиций, расписанные рукой Г.П. Васильевой по дням, а то и по часам, повседневная жизнь и заботы ученых в поле. В деталях туркменского быта раскрыты особенности жизни всей страны послевоенного и частично позднесоветского времени, его глубинки. Читатель узнает, как собирались этнографические экзотизмы, которыми Г.П. Васильева обогатила великий русский язык.

Галина Петровна - первый руководитель созданного в Институте истории, археологии и этнографии АН Туркменской ССР сектора этнографии. На этой должности она (в роли "исполняющей обязанности") работала по приглашению туркменского правительства с января 1958 по октябрь 1959 гг., оставаясь одновременно младшим научным сотрудником Института этнографии АН СССР. По-началу не отдел, а сектор туркменской этнографии в Академии наук состоял из трех человек, но вскоре вырос в три раза, а через 20 лет в республике, не в последнюю очередь благодаря заложенному Г.П. Васильевой фундаменту, работало уже около 30 этнографов, в т.ч. 1 доктор и 10 кандидатов исторических наук, подготовленных на кафедре этнографии МГУ им. М.В. Ломоносова и в Институте этнографии им.Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР. Большинство туркменских этнографов проходило практику и готовило свои диссертации в экспедициях Г.П. Васильевой.

Традиционный круг этнографических источников достаточно широк. Это и шеджере (легенды о происхождении), и фольклор, и одеж-да, и украшения, и жилище и мн. др. Источником (в известном смысле покрывающем все вышеперечисленное), до сих пор ожидающим своих исследователей, являются полевые дневники этнографов. Этот жанр занимает поомежуточное положение между документом и нарративом,т.е. произвольным авторским изложением. С одной стороны, описание не выходит за рамки бюрократической задачи фиксации одного и того же, с другой - автор рассказывает одно и то же всегда по разному, сообразно личному (ситуационному) восприятию и конкретным превратностям этнографического путешествия.

Все работы Г.П. Васильевой основаны на ее дневниках. 39 дневников, не считая папок с иллюстрациями. Представленные в рукописи материалы представляют лишь самые ценные фрагменты из полевых записей ученого, которые доступны расшифровке, привязаны точно к датам исодержат ценные этнографические сведения. Ниже показаны архив-ные номера описей и дел, под которыми в архиве ИЭА РАН хранят-ся (кроме двух, находящихся в кабинете группы Средней Азии ИЭАРАН) полевые дневники Г.П. Васильевой24. Значение этих блокнотов трудно переоценить, т.к. нам неизвестны такого рода записи у туркмен-ских этнографов (они должны были их делать по долгу службы) и сдавать в архивы научных учреждений.

Г.П. Васильева, как убедится читатель, до щепетильности сдержана в изложении увиденного и услышанного. Она фиксировала, что сказал информатор, ничего не прибавляя от себя такого, что могло бы сделать запись более полной, но исказило бы сказанное консультантом-источником. Освещая обстановку, в которой получала информацию, ученый не обременяет себя задачей тут же обрабатывать факт, добавлять к нему свои оценки и комментарии. Если же и отступает от этого правила, то только опираясь на ранее установленные факты. В этом смысле источниковая ценность полевых дневников никак не меньше, а возможно и больше нарративов Страбона, Геродота, Абульгази, Фадлана, Кашгари и Рашид-ад-дина.

Объемы собранного Г.П. Васильевой эмпирического материала многократно превосходят то, что оставили нам указанные летописцы и историки. Дневники дошли до нас в том виде, в каком их составила своей рукой Г.П. Васильева - очевидец событий. Они не переписывались, не подвергались редактированию и правке, не говоря уже о цензуре, которую проходили в советское время все публикации. Напомним, что подавляющее большинство античных и средневековых авторов были компиляторами. Их произведения - продукты не столько личных наблюдений, сколько заимствований, или рутиной переписки ранних текстов, при которой число ошибок, упущений, отклонений от первоначального раз от раза возрастает.

В этом смысле полевые дневники Г.П. Васильевой принадлежат кписьменным источникам самой высокой пробы. Как и положено в таких случаях, в литературном отношении - это жанр персонального (но, за редким исключением, не эмоционального), рабочего документа. Но не бортовой журнал, а всегда черновик, со свойственным такому жанру стилем: немного сумбурном в расстановке слов в предложении, обусловленном незаковыченными вставками из разговорной речи, лаконичным из-за того, что дефицит времени и полевые условия диктовали выхватывать из действительности главное для этнографа.

Работая с т.н. информаторами-туркменами, Галина Петровна в текстах своих полевых повествований сама превращается в информатора для нас, читателей, выступает в роли грамотного пересказчика услышанного и увиденного. Многое из того, что находим в ее полевых дневниках, теперь можно встретить в различных публикациях, иногда без указания источника, как само собой известное. Дневники же показывают, с чего же все начиналось, как это выглядело в первоначальном виде, в каких условиях и когда конкретно было получено, а главное, чем опубликованное, пройденное через многочисленные редакции и цензуру, отличается от первоисточника.Г.П. Васильева провела в Туркменистане более 20 полевых сезонов. "Туркменский отряд" Г.П. Васильевой, в составе которого повезло работать многим, кто впоследствии стал видным ученым, обследовал маршрутом или стационарно свыше 170 городов, поселков, районных центров, аулов, колодцев, колхозов и совхозов Туркменистана. 10 раз отряды посещали северную Дашогузскую область (туркмены: йомуды, карадашлы, емрели, човдуры), 6 раз- Ахал (бывш. Ашхабадская область), где преимущественно изучалисьтуркмены нохурли, 4 раза Марыйскую область (туркмены: теке, сарыки, салоры, эрсари и др.), 6 раз Балканскую область (туркмены: йомуды, геоклены), 5 раз Лебап (бывш. Чарджоуская область), где изучались туркмены: ата, эрсари, хатаб, сакары, агары, салоры, хыдырэли и др. По результатам полевых обследований Г.П. Васильева опубликовала более 200 научных трудов. Эти публикации представляют как бы верхнюю часть айсберга, составляющего вклад Г.П. Васильевой в туркменскую этнографию, поскольку полевой материал в них представлен в объеме, ограниченном задачами той или иной публикации. Значительные массивы полевой эмпирики остались в стороне и до сих пор не были введены в научный оборот.

С помощью дневников Г.П. Васильевой впервые (для советской этнографической литературы) возникает возможность увидеть характер отношений местного населения к приезжим ученым, нередко появлявшихся в аулах "кавалерийским наскоком", как "незванные гости". Конечно, сельчанам всегда было интересно встретиться с новыми людьми, рассказать им о своих тяготах, узнать о жизни в Москве и России. Туркмены радушно и гостеприимно открывали двери своих домов, угощали вкусными блюдами, подробно рассказывали о том, что сохранила память, часто выполняли роль проводников. Для удобства работы с материалами автор позволил себе разбить записи по небольшим подтемам и дать им поясняющие заголовки. Следует заметить, что далеко не все этнографы оставили после себя столь интересный документальный материал, а главное, не все обладали талантом ведения такого рода записей.

Отдельные стилистические шероховатости автором книги оставлены нетронутыми. Они передают документальный колорит времени и условий работы в поле. Предварительная аналитическая работа с текстами дневников позволила связать их сюжеты с целым рядом ранее не идентифицированных фотографий из домашнего и рабочего архивов Г.П. Васильевой. Фотографии "встали на место" органично дополняют тексты дневников. Наряду с полевыми дневниками, автор рукописи публикует постэкспедиционные записи Г.П. Васильевой. В конце книге есть раздел "Персоналии", где приводятся биографии коллег Г.П. Васильевой, ее важнейшие научные труды и переписка, также хроника ее экспедиций и научных командировок. Встречающиеся в тексте современные и исторические топонимы, ойконимы, прочие глоссы и термины поясняются постраничными примечаниями.

Книга Ш.Х. Кадырова будет полезной как ученым, так и студентам вузов, всем, кто интересуется историей Туркменистана и Центральной Азии