Бахадыр Ф. Мусаев: "Я не мечтал и не мечтаю об исламской революции для Узбекистана".

Страница из дневника социолога.

Сегодня в мире обозначается по – новому проблема Востока и Запада, развитие отношений между исламскими и христианскими обществами (государствами). Это обусловлено отчасти тем обстоятельством, что растет роль исламского фактора. Свидетельством тому и ежегодное издание сотен книг, посвященных специально политическому исламу. Вместе с тем, не секрет, что на Западе немало светлых умов, скажем так, не приветствующих засилье какой - бы то ни было религии, их вмешательства в жизнь личности, и тем более, государства, хотя такая позиция не всегда оправдана в отношении Ислама, в котором нет разделения "Богова" от "Кесарева".

Об этом я уже писал недавно в заметке на заданную тему (см. Бахадыр Ф. Мусаев. Еще раз к вопросу о Политическом Исламе. www.centrasia.ru 17.07. 2012, 20. 07.2012, 22. 07. 2012).

Днями обсуждал ее содержание вместе с Вячеславом Ахуновым, известным художником – концептуалистом. Мы коснулись "Мусульманина", фильма снятом им 4 года назад, в августе 2008 г. Он посвящен теме раздвоения культурной идентичности. На протяжении 17 минут автор показывает это на конкретном примере человека, верующего мусульманина, который является поклонником западных боевиков –вестернов и скрывает этот факт от посторонних глаз.

Сегодня 2 августа я вновь посмотрел фильм "Мусульманин" и поймал себя на том, что думаю о вере, религиозных институтах, насколько первое и второе имеют достаточно сил, чтобы влиять на складывающуюся общественно – политическую ситуацию в регионе, стране, включая и состояние, направленность развития массовых социальных настроений.

Но вернемся к нашему мусульманину (или к одноименному фильму).

Вот он, у себя дома, закрывшись от других, сидит в кресле – качалке и смотрит на мониторе компьютера знаменитый фильм итальянского кинорежиссера Серджо Леоне "Однажды на Дальнем Западе" (1968).

Звучит музыка Э. Морриконе. Мусульманин, которого "играю" я, одет в ковбойский костюм. Рядом на столике пачка импортных сигарет, бутылка красного вина. По мере действа на экране, насыщенного жестокостью и музыкой, он не перестает переживать за смелых и благородных, негодуя на зло и подлость….Пьет вино, закуривает, раз и еще раз….Но никак не может утишить свою будто всамделишную боль от того, что видит и слышит.

"Мусульманин", это я

Там далеко звучат выстрелы, убивают, и я тоже здесь и сейчас выхватываю из кобуры подобие своего кольта…

Заканчивается мрачный, ложно (и не ложно) многозначительный фильм, где мир не без человеческих привязанностей, доброты, нежности и т.п. слишком человеческого.

И еще не рассеялась там глубоко внутри меня "та освежающая дух тоска…", как откуда ни возьмись, звучит голос муллы, призывающего к молитве. И персонаж из фильма В. Ахунова возвращается в свой реальный мир. Он складывает на дно сундука экипировку ковбоя и т.д.

В других одеждах и, сменив "маску" на лице, идет мусульманин по узким улочкам старого города к мечети. Шаг за шагом и вот фигура его у самой арки входа в мечеть смешивается в толпе верующих

Я посмотрел сегодня вновь "Мусульманина", будто немного другими глазами, чем есть там, нежели то, что мыслилось его автором. Наверное, оттого, что невольно провел параллели с действительностью и озадачился вопросом: что дает и может дать человеку вера?

Итак, "Мусульманин".

Думается, во всяком случае, мне о моем мусульманине, что он "маргинал", но не конформист, т.е. человек, который не только не смирился перед "эффектами экзистенциального вакуума", а и не склонился перед лицом жесткой социальной реальности, ибо сохранил веру, читай, совесть.

Представил, что "Мусульманин", это я. Потому размышляю мучительно об утраченных шансах на новую жизнь для множества таких обыкновенных и об одиночестве каждого человека. Впрочем, кто - то заметил, что одиночество является глубинным смыслом человеческого бытия.

Мелькают на экране монитора финальные кадры. Вижу, как мой персонаж остановился, словно на мгновение во времени и пространстве.

Это место, когда перед ним (мной) мечеть и небо – все едино и мгновение – вечность и вечное одиночество человека, он ничем не выдающийся рядовой мусульманин, один на один со своей "маленькой" жизнью…

Это место, когда в голову приходит С. Кьеркегор ("Или – или"):

"Одинокий, на самого себя покинутый, стоит он в безмерном мире, и у него нет ни настоящего, где бы он мог почить, ни прошлого, по которому он мог бы тосковать, так как его прошлое еще не настало, как нет и будущего, на которое он мог бы надеяться, ибо его будущее уже прошло…"

(S. Kyerkegaard. Entweder –Oder s. 246 ).

Однако все, все проходит, как и эти мимолетности импрессии. Вместе с тем, верно и то, что ничто – ничто не пропадает совсем. В памяти, например моей, накопляются….

Вот есть и живут слова настоящие. Нет, они не обязательно должны быть из Великой Книги.

Например, взять Тейяра де Шардена (1881-1955) франц. ученого –палеонтолога, философа и теолога, гуманиста. Его откровения достают даже меня не верующего. Порой, даже кажется, что благодаря им, я сам начинаю приближаться к пониманию роли и значимости веры для человека.

"Господи, открой для меня, в жизни другого, блеск Твоего лица"

"…я люблю Тебя как мир, как мир, которым я соблазнен, - это Тебя, я понимаю ныне…"

"Мир созидается. Вот основополагающая истина, которую следует постичь, прежде всего, - и постичь так хорошо, чтобы она стала постоянной и как бы естественной силой нашего мышления".

"Во Вселенной дух, а в духе – область морали является, по определению, истинным субъектом развития жизни".

(Тейяр де Шарден. Гимн Вселенной // Утопия и Утопическое Мышление М 1991, с.301,303, 303, 305)

Вспомнилось к месту и признание главного героя романа 1985 современного англ. писателя Э. Берджеса.

- "Единственный путь избежать беспорядков в Англии – это возвращение к ответственности, лояльности, религии. Возвращение к Богу. А кто в настоящее время способен на это? Христиане? Христианство погибло после Второго Ватиканского собора. Иудеи? Они поклоняются кровожадному племенному божеству. Мой путь к исламу …был долгим и нелегким…Теперь я вижу, как много может вобрать в себя ислам, и в то же время насколько он, подобно мечу, простой, ясный и острый. Я не мечтал об исламской революции для Англии; я стремился скорее к некоему подобию медленной конверсии, прогрессирующей с просачиванием исламской морали…. Порой, однако, североафриканская кровь моей дорогой покойной матери побуждает меня более быстрым действиям, в то время как шотландская кровь во мне говорит, что медленное движение окажется самым быстрым…"

( см. Э. Берджес 1985 // Утопия и Утопическое Мышление, с.363).

Примечание. Читал я все это и думал, делая пометки в своем дневнике, в частности, касательно веры, как одного из инструментов улучшения природы вещей, точнее и корректнее выразиться, ее нравственного смысла в условиях, когда люди могут потерять веру и тогда с неизбежностью общество распадается.

Разве не это наблюдается сегодня в Узбекистане, когда налицо все признаки приближающегося распада?

Разве не проявления этого мы видим на примере происходящего расширения и углубления корпоративной коррупции. Более того, названное зло приняло самые изощренные формы. И для этого имеются все основания, ибо есть гниль и достаточно гумуса в нашем болоте…

Где же выход? Действительно ли, что вера может выступить панацеей от бед и подлостей мира, того мира, где элементарная борьба за власть прикрывается борьбой против околорелигиозного экстремизма? Однако это уже другая страница…

Продолжение следует.

Бахадыр Ф. Мусаев. 02.08.2012 Ташкент Тузель-2