С.Бобомуллоев: ШИШОВ.А о таджиках(к вопросу об этногенезе)
Част II.
ТАДЖИКИ: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

О древнейших временах местностей Средней Азии, занятых в настоящее время таджиками, существуют только легендарные сказания. Древнейшими источниками сведений служат индийские и иранские религиозно-этические предание. На них основывается, между прочим, гипотеза, что Памирская высь была колыбелью арийского племени, которое разошлось отсюда в разные стороны. Здесь мы должны обратится к древнейшему источнику, самой Зенд-Авесте, потому что в ней заключается древнейшее воззрение иранцев на землю и на разделение собственных их областей и частей народа, столь же тесно сопряженное с космологией и религией, как и индийское понятие о земле с религиозным учением Брахманов.
О различии трех упомянутых греками народов - бактрийцах, мидянах и персах, зендские писания еще не говорят: там все эти народы зовутся совокупно арийцами (иранцами) или "ормуздовым народом", земли же их - Ариею.
Из Вендидата, "Откровения", одного из отделов Зенд-Авесты, обнаруживается несколько довольно важных географических фактов, относительно Ирана и его обитателей2.
Эериене-Вэедьо (Иран-Вейи, т. е. "чистый Иран") было первобытным местом жительства зендского народа, т. е. многочисленного племени, которое потом обитало преимущественно в Согдиане, Бактрии, Мидии и Персиде. Здесь Ормузд впервые собрал живые существа, т. е. здесь люди со своими стадами впервые обратились в роды и соотавили общины. Тогда царь Джамшид при содействии небесных людей, т. е. родоначальников и предводителей (греческих полубогов), собрал живые существа, т. е. соединил отдельные племена один народ и стал главою народов и стад.
После того Ормузд дал Джамшиду золотой кинжал, лезвие (плуг), символ земледелия, и повелел народ приучать к обработке земли.
Но в Эериене-Вэедьо вторглась суровая зима. До того, там было 7 теплых и 5 холодных месяцев в году; в Джамшидово время зима распространилась на 10 месяцев, а для лета остались только два (как в настоящее время в Верхней Азии, Тибете, Ладаке и т. д.). Тогда Джамшид, по повелению Ормузда повел народ из Эериэне- Вэедьо в светлую землю, т. е. в более теплую, на юг. Переход начался с (прихода) первобытного жителя в Согда (Согдиана), оттуда в Муру (Мерв), оттуда в Багды (Бактрию), оттуда в Нисаим (Ниса), опуца в Харою (Герат), Векерегем (Arachjlia), Хетумат (Hindmend), Раган (Rhagis нынешний Рей). Последние три места благодати суть: Верена ( Уег, Регаз -где по Роде, Персеполь), Хапта Хенду (Sapta Heando, семь Индий, или страны притоков Инда) и Ренгеяо, которую должно искать под именем Aravastana, на западе от Персии, в Верхней Ассирии, на Тигре и Ефрате. Таким образом, народ, прибыв в более теплый, южный край, распространился даже на восток к Инду и на запад к Ефрату, до Мессопотамии. Преимущественно же он развился по середине, между этими землями, в очаровательном Чистом Вере (т. е. долине, орошаемой водою), который так понравился Джамшиду. Эту пространную, четырмя сторонами ограниченную землю (стало быть тоже, что четырнадцатое место благодати, Ве- рене, с четырьмя углами), Джамшид населяет и обрабатывает. Здесь основал он города, размещая в них по I ООО, по 600 и по 300 жителей;
проложил дороги, ввел земледелие и садоводство и самому себе, на возвышении, построил дворец.
На протяжении всего своего шествия Джамшид и народ его, все страны, куда ни приходили они, находили пустыми и невозделанными. Джамшид впервые населил их людьми и животными, В этих новых, плодоносных нивах народ, сравнивая их с первобытною дикой родиной своей, находил себя столь счастливым, что время это почитается в саге золотым веком.
Отличным от этого края, где по повелению Ормузда впервые при- ступлено к земледелию и построению городов и дворцов, где началось обращение кочующих дикарей в оседлых граждан, отличным, повторяем, от этого теплого южного края, лежащего на солнечной стороне земли, было первоначальное местопребывание зендского народа, начавшего свое передвижение из Эериене-Вэедьо на юг. Это Эериене-Вэедьо, древнейшее жилище, должно находиться на севере от позднейшего второго отечества, той роскошной земли, обработанной Джамшид ом, которая в гимне называется тоже Эериене-Вэ- едьо. Поэтому есть два в чистоте созданных Эериэне: одно было отечеством зендского народа до переселения, другое - после и смешивать их не должно.
Первое - Эериэне, Ария, Иран в теснейшем смысле, на севере, родовая колыбель иранцев, первоначальное их отечество, которое упоминается в первом отрывке Вендидада, и откуда началось переселение всех иранцев. Второе - Эериэне, Ария, Иран в обширном смысле, великая плодородная страна, на юг от предшествующей, в начале пустая, впервые населенная и обработанная Джамшидом, пришедшим туца с иранскими поколениями, которые до того перешли уже много стран, - земля, которую посещает сам Ормузд со своими изедами, в шторой Джамшид воздвигнет престол, собирает старшин своего народа и устраивает совершенное государство. Эта последняя и есть общеизвестная Эериэне, Арима, Ариана, Иран - страна, которую впоследствии занимали иранцы под владычеством блестящих единокровных им царских родов, утративших не только власть над первобытной родиной, но и даже само воспоминание о ней.
Где находилось северное первобытное жилье зендского народа, определенно неизвестно. Великая стужа, десять месяцев в году делавшая эту землю неприютной, указывает только на центральную часть Верхней Азии, около источников Оксуса и Яксарта, на Памир,
Белур, западный Тибет, где находится и Куэн-Лунь, райская земля кшайцев, и на лежащие за ними плоские возвышенности, которые один соответствуют такому описанию природы.
Из Вендидада мы видим, что в первобытной стране зендского народа было сперва 7 теплых месяцев и 5 холодных, а затем наступила великая стужа, 2 теплых месяца и 10 холодных, т. е. произошел великий геологический переворот.
И. В. Мушкетов о прошлом Памира говорит:3 Рассмотрение горных систем, окружающих Туркестан, приводит нас к тому заключению, что орография Туркестанского бассейна в дотретичную эпоху имеяасовершенно другой характер, нисколько не похожий на совре- мешшй. На месте Туркестана и Хан-Хоя было обширное море, среде югорого кое-где выступали невысокие гранитные и сланцевые грдды, образовавшие целый архипелаг островов вытянутый к северо-востоку. Продолжительное нахождение древных пород под водою объясняет нам, продолжает И. В. Мушкетов, значительную метаморфизацию и повсеместно развитую оруценелость их. Последующими, медленными, но постоянно, в течение многих миллионов лет, действовавшими процессами старая картина заменилась новой. Море постепенно отступало, изолировалось, а на месте архипелага нагромождались складки; последние все более и более, так сказать, цементировали отдельные старые гряди, превращая их в складчатые горные хребты, повсюду правильные, за исключением высочайших гранитных горных узлов, которые, вероятно, соответствуют бывшим островам.
Одновременно с образованием хребтов появилось много кристаллических пород, выход которых нужно считать не причиною, а следствием общей дислокации и самые породы не активными, а пассивными. Этот грандиозный процесс дислокации земной мэры начался в дотретичную эпоху и, кажется, еще не закончился и продолжается в наши дни.
Вышеприведенные рассуждения проф. Мушкетова указывают на то, что когда-то предгорья, окружающие современный Восточный Туркестан омывались водами громадного моря, и следовательно, климат там был приморский, т. е. более мягкий и теплый, нежели в настоящее время. Все это подтверждает сказание Вендидад о бывших ранее в земле зендского народа 7 теплых месяцев и 5 холодных.
На возможность резких климатических перемен в этих странах указывает г-н Шварц в своем труде4. Находясь на западном берегу озера Эби-нора, в горах Алатау, г. Шварц набрел на скалы, поразившие его странностью своих очертаний. Подойдя к скалам, он увидел за ними громадную котловину, окруженную высокими утесами. Осмотрев внимательно эти последние и поднявшись при этом до их вершины, г-н Шварц пришел к заключению, что здесь действовали некогда гигантские водяные силы, о размерах которых челевеческо- му воображению трудно составить себе понятие. Рекогносцировка окружающих гор дала ему результат, вполне соответствующий таким выводам: г-н Шварц нашел на высоте 6000 ф. над уровнем океана ясные признаки морского берега, направление которого показало ему, что он имел дело со следами исчезнувшего Монгольского моря, существовавшего еще, как это вполне установлено наукой, за 4000 лет до настоящего времени.
Все вышеизложенное в совокупности привело г-на Шварца к вопросу: не произошел-ли именно возле Эби-Нор тот прорыв, через который ушли воды Монгольского моря, и что же в таком случае могло заставить этот огромный водоем, площадь которого равнялась площади всего Средиземного моря, низвергнуть свои воды, с высоты 6000 ф., разрушая и заливая все, что попадалось ему на пути его страшного шествия? Шварц утверждает, что причиною этого грозного явления было безусловно землетрясение, и рисует затем картину последнего, на основании современной сейсмологической теории, приблизительно следующим образом. Вследствие давления огромной массы воды Монгольского моря на его дно, в последнем могла образоваться трещина, через которую вода попала в большом количестве в одну из огромных пустот, имеющихся в толще коры земного шара. Там, под влиянием высокой температуры, вся вода мгновенно обратилась в пар, который давлением своим и произвел могучие толчки, разрушившие преграду, сдерживавшую воды Монгольского моря со стороны Эби-Нора. Воды моря, ринувшись вниз с ужасающей скоростью в 559 ф. в секунду, стерли с лица земли жителей, фауну и флору восточной части Туркестана - нынешних Ферганской, Сыр-Дарьинской, Самаркандской и Закаспийской областей.
Образовав Аральское и Каспийское моря, гигантский поток устремился к устью Волги, затопил ту часть Астраханской губ., где теперь длинной узкой полосой тянется Маныч и нашел себе выход в Азовское и Черное моря, которые от этого выступили из берегов и затопили их, пока разрушительная сила водяных масс не прорвалась через нынешний Босфор. Дарданели представляли уже меньшее сопротивление; волны Монголского моря смешались с волнами Средиземного и, наконец, когда преоделена была последняя преграда, узкий перешеек Гибралтар, соединивший некогда Африку с Европой, - нашли себе успокоение в широком океанском просторе.
Окружавшее Средиземное море население пострадало от бывших при этом наводнение; всемирное бедствие отразилось и на номадах Сахары, которая, как предполагает г. Шварц, вновь превратилась в море. Такой ход катастрофы вполне согласуется, по словам автора "всемирного потопа", с распространенностью народных легенд о потопе.
Вследствие всех этих перемен в распространении вод на территории Средней Азии, атмосферные осадки сильно уменьшились, что в свою очередь повлияло самым разрушительным образом на климат страны. Это обстоятельство имело огромное значение для всей истории края.
Эти рассуждения г-на Шварца могут служить еще более веским доказательством справедливости указаний Вендидата на изменение климатических условий, заставивших зендский народ оставит свою прародину и искать более благоприятных условий для существования.
Исследования последних лет, а также и многочисленные явления природы ясно показывают, что огромная область, простирающаяся из глубин Центральной Азии до юго-восточных пределов России, находится на пути к полному высыханию. На основании массы наблюдений, сделанных во время последного путешествия, Свен-Хе- дин утверждает, что площадь многочисленных озер южного Тибета в настоящее время значительно меньше, чем она была когда-то. В Восточном Туркестане также было сделано большое число наблюдений, из которых явствует, что две тысячи лет тому назад климат этой области был еще умеренный. В окрестностях озера Лоб- Нор, где теперь простирается мертвая песчаная пустыня, когда то жило многочисленное трудолюбивое население, и через центральную часть реки Тарима проходил чрезвычайно оживленный торго
вый путь. Теперь об этом прошлом свидетельствуют только жалкие остатки, похороненные в песках пустыни5.
Все вышеприведенное свидетельствует о том, что действительно климат Памира и сопредельных ему стран резко изменился и это изменение климата заставило зендский народ искать более благоприятных условий для существования.
Что зендский народ действительно занимал Памир в давнопрошедшие времена, подтверждается еще мнением, высказанным лингвистом Бюрнуфом, которое заключается в том, что по ту сторону пределов земли, обыкновенно разумаемой под именем Ария (Иран), именно в Туране, Плиний помещает многих древних народов, имена которых: Ariacae, Antariani, Arimaspi , Aramaei заставляют предполагать, что эти кочующие племена, не смотря на всегдашнюю вражду свою к согдианцам и бактрианцам, все таки по языку, были им срод- ственны, ибо имена их до известной степени, обьяснимы только из зендского Ariacae и Antiariani непосредственно напоминают древние зендские Aria и Агуа. Часто встречающееся в именах людей и мест слова асра ( по зендски конь) и агvаt ( по зендски aurat ) такого же значения, но реже употребительное, служат достаточными доказательствами чрезвычайного распространения зендского языка до самых Аримаспов (тоже от асра, конь) и Ари или Айраманов, которые не могут быть армянами, а должны быть приняты за ариан.
Переселение иранского племени из той холодной, суровой земли, с снеговыми горами (переселение, которое приписывается, не как в других сагах напору враждебных народов, а по причине всякого зла, Ахриману, испортившему климат) - также не только не находится в противоречие с историческими сведениями нашими, а еще подтвреж- дается ими. Встречающиеся на этих высотах различные народы, доныне сохранившие туземные наречия свои, вероятно, суть остатки тех древнейших племен. Другое любопытное обстоятельство, встречающееся в саге, касается географии. Переселенцы идут сперва в Согдо. Если под этим Согдо разумеют непосредственно прилегающую Согдиану, то довольно ясно обозначается первое направление движения арийцев из центральной части Верхной Азии туда и далее в Бактрию и Иран, стало быть с востока на запад, или правильнее, с северо-востока на юго-запад, по направлению долин и горных ущелий, направлению, которому должны были следовать и все позднейшие перекочевки народов, даже до нынешного времени. Там, стало быть, должны мы искать первобытное, родовое отечество как древнейших иранских, так индийских народов, как арийцев, так и Айрийцев, т. е. страну, которая по зендски называлась Эериэне, и по санскритски Айрия.
Имена эти впоследствие перенесены были переселенцами: поклонниками Ормузда на юго-запад, в Иран, а поклонниками Брахмы на юг и юго-восток к Инду и Гангу, в Айрия-варту. У обоих этих отдельных и самостоятельных, но судя по языку родственных племен, в священных преданиях их, исконно, сохранилось воспоминание о холодном, снежном, родном и священном севере: Брахман переносил туда на Кайласу обитель своих богов, иранец - первое созданное Ормуздом место благословения, Эериэне-Вэедьо. Те и другие в учениях жрецов своих восхваляли позднее приобретенные поселения: Брахманы - Айрия-Варту, как землю доблестных (arya по санскритски значит exceiens), иранцы - свой Иран, как светлую землю чистых, возведенную Джамшидом на степень совершества. Новые места поселения зендского народа, правда, тоже не были свободны от неудобств суровой зимы, но здесь Ормузд обратил зло в благо: как скоро лед и снег весною стаивают, земля, орошенная ручьями, покрывалась роскошною зеленью. Тут, следовательно, кочующие орды могли оставаться на постоянное жительство и обратить свои степные стада в домашних животных.
Джамшид этих древнейших преданий, совершенно соответствует их простоте: это покровительствуемый Ормуздом глава кочующего племени, иранский Авраам, ведущий свой народ из суровой горной страны в прекрасный плодородный край, где впоследствии уже народ этот и развивается до полного величия. Все относящееся к этому герою, можно сказать и о его народе и земле. Но главные характернейшие черты все таки узнаются в самом древнейшем предании. В обширном Иране, между Индом, Тигром и Ефратом, между Яксартом, Каспийским и Индийским морями - повсюду видим величайшее разнообразие в климате, тепле, холоде, плодородии, образе жизни и почве, смотря по тому, находится ли местность в горах, пустынях или на плодородных полосах; каждому удалена там своя благодать и свое бремя, и всем вместе: всегдашняя ясность неба, сияние солнца и звезд, но мало дало дождя и воды вообще,
отчего безпрестанно прославляются полные ручьи, цистерны, водопроводы и т. д. Плодородные полосы, отовсюду ограниченные пустынями, перетерпевают много неудобств и нужд: то вызывается Ахриманом, источником всякого зла, который наносит холод, насекомых, болезни, нищету, вредные сомнения, обман, преступления, порчу нравов и т. д.6 Историки сообщают нам, что Туркестанский бассейн в древности был далеко не то, что он представляет в настоящее время. Это была цветущая страна, в которой зародилась и достигла значительного развития одна из древнейших цивилизаций мира. Арийское население по долинам Оксуса и Яксарга в самой глубокой древности основало такие государства, как Бактриана ( Балх), Трансоксиана (Бухара), Согдиана (Зеравшан) и Харазмия или Хаварезм (Хива), которые отличались необыкновенною людностью, материальным богатством и высокой степенью политического развития. Бактриана с городом Бактиа или Бактрис - нынешний жалкий Балх, по свидетельству Ктезия и Диодора, процветал еще во времена Нина Ассирийского, за 1200 лет до Р. X., и по праву носил почетное название "матери городов", "сердца настоящего Ирана". Нынешняя бедная Хива, по сообщению Аль- Бируни, некогда стояла так высоко по своему образованию, что солнечный календарь ее считался лучшим; эра леточисления харазмийцев начиналась за 678 лет до Р. X. Знаменитый Якут свидетельствует о богатых библиотеках Мерва, некогда славного города Хварезма, а ныне ничтожного туркменского кочевья.
Процветение Хварезма (страны света) достигло высшего предела в XI веке и продолжалось до нашествия Чингиз-хана в первой половине XIII в. Здесь же лежала цветущая Гиркания, славившаяся своей высокой культурой и обширной торговлей с Балхом. Трансоксиана славилась, помимо образования, своей обширной торговлей, особенно драгоценными металлами, о чем свидетельствуют и китайские источники.
Согаиана была древнейшей культурной колыбелью кроткого учения Зороастра о двойственном начальном существе - Боге света и духе тьмы; эта священная земля Востока, которая разливала свои лучи по всему миру, благодаря в особенности Зенд-Авесте - этому древнейшему произведению индо-европейской духовной жизни. Кроме, так сказать, внутреннего высокого развития, туркестанский бассейн издавна служил местом обмена древнейших цивилиций Востока и Запада; через него пролегала самая популярная и древнейшая дорога, по которой происходила торговля шелком. Шелк приготовлялся в Китай еще за 2000 лет до Р. X. и, с другой стороны, греки еще до Геродота, за 800 лет до Р. X., знали шелк, ценили его на вес золота и получили его из страны Issedon serica, нынешного Восточного Туркестана.
Уже в глубокой древности арийское население в этих местах было довольно сильно. В 1500 г. до Р. X. упоминается отражение нападения многочисленной орды голубоглазых "тамагу" на западную границу Египта. Диодор рассказывает, что Рамессу III Мейамун, фараон XIX египетской династии (1462-1284 г. до Р. X. царствов. династии) завоевал Ливию, Эфиопию, Персию, Скифию и Бактриану. По Ктезию, Бактриана была завоевана вавилонским царем Нином, который совершил этот поход, будто-бы с армией в 1700000 пехоты, 200000 конницы и 10600 колесниц, вооруженных косами.
Многочисленные племена, обитавшие в горах и на высоких плато, прежде чем попасть под иго великих империй, пользовались полной политической свободой и находились в положении, сходном с тем, в каком в настоящее время находятся бахтиары - подобно им, они жили очень просто, занимались возделыванием долин и скотоводством на альпийских лугах7.
Древняя историческая легенда мидян, приводимая Геродотом, рассказывает нам, что обитатели высоких плоскогорий одни лишь не подчинялись законам войны и не знали других законов, кроме законов правосудия. Это с самого своего появления была, должно быть, гордая и сильная народность; воспитание ее детей заключалось в трех вещах; "в умение ездить верхом, стрелять из лука и говорить правду"; обычай этой страны запрещал даже упоминать о вещах, которые не позволено было делать. Можно напомнить также восклицание великого царя мидян Астиага, побежденного персидским царем Киром: "Удивительно, как эти люди, питающиеся фисташками, могут сражаться с такою храбростью".
Одна из особенностей первоначального языка арийцев, поскольку он известен нам из учения различных происшедших из него диалектов, заставляет нас заключить, что у первоначальных народностей этой расы были в высокой степени мирные наклонности. Действительно, слова относящиеся к мирным занятиям, большею частью между собой сходны или происходят от общих корней; точно также названия, обозначающие домашних животных родственны в арийских наречиях как востока, так и запада; тогда как слова, имеющие отношение к войне, к охоте, и названия диких животных относятся почти все к языкам позднейшего происхождения, указывая тем, что вслед за периодом первобытного полного мира наступили во всей стране эпохи борьбы.
Если верить "Книге царей", то первобытные иранцы не ели мясо животных и не знали другой пищи, как корни, зерна и плоды. Фирдоуси рассказывает нам, каким способом прелестный и добрый принц Захак превратился в чудовище жестокости: его заставили съесть яйцо и затем приучили постепенно есть мясо, сперва жареное, затем сырое, - в конце концов, он стал отвратительным людоедом, над которым одержал победу кузнец Каю со своим знаменем из кожанного передника. Такое воспитание принца, конечно, символ революции, происшедший в нравах народностей при переходе к мясной пище; революция эта, совпадает, по всей вероятности, с периодом тех бывших войн, которые вели обитатели плоскогорья с народностями низменной равнины.
Иранцам мы обязаны самыми первыми началами, которые позволили развиться математике. Именно: у обитателей Ирана, как мы можем об этом судить по близкой родственности у всех арийцев терминов, обозначающих единицы, десятки и сотни, - возникла та система нумерации, которая освободившись совершенно от применения метафор и синонимов, установила раз и навсегда для каждого числа вполне определенное обозначение. В этом заключалось одно из наиболее значительных событий в эволюции человеческого рода! Первобытное счисление ограничивалось, повидимому, лишь сотнями, так как наименования "тысяча" различаются в индо-европейских наречиях. Те первобытные религиозные культы, которые, соединившись с другими элементами, сложились позже в маздеизм и сделались причиною того, что страны Ирана получили название "чистых" стран, заключались, повидимому, в поклонение всеочищающему огню и в обожании земледелия, которое заставляет человека вступать в союз с землею; такой двойственный культ не выходил долгое время из пределов отдельных семей и не вызывал возникновения жреческой касты.
Вполне естественно, что из всех корней, из которых выросло величественное древо маздеизма, корнем наиболее древним был именно культ солнца и его земного представителя - ослепительного племени, все сожигающего и все очищающего. Эта первобытная религия, следы которой отчасти стерло позднейшее общее развитие человечества, сохранила в иранском мире столь определенные и ясные черты, что иранские народности во все времена находились столь же всецело под ее влиянием, как и в самом начале своей сознательной жизни.
Вполне понятно, что приемы добывания огня считались первоначально священнодействиями, и что долгое время добывать огонь старинным способом, путем вращения стержня из твердого дерева в дощечке из мягкого дерева, было долгом главы семьи. Домашний огонь в течении тысячелетий был окружен внешними знаками глубокого почитания, и, как это ни странно, совершенно одинаковые обряды почитания огня встречаем мы и у пантеистов и политеистов - арийских народностей Индии, и у дуалистов - иранцев, и у фетишистов Африки и Нового Света, - но ясно ли доказывает это, что культ огня предшествовал у всех народностей развитию религиозных представлений и верований?
Другой религиозный культ возник у предков иранцев в те очень давние времена, когда какой-то изобретательный земледелец приспособил заостренный кусок дерева или кремневый нож к первобытному плугу и запряг в него быков, животных, после собаки, пользовавшихся наибольшим почетом у человека. Собака, кстати сказать, уже в те времена была верным другом и спутником человека, - ее имя помещается в надписях непосредственно за именем свободных людей.
Неизвестно, где именно было сделано это открытие систематического разрыхления плодородной почвы, но то почитание вспахивания земли, которое мы встречаем у восточных арийцев в их Ведах, указывает нам, что невидимому, они унаследовали это искусство, - наше внимание направляется к тем плоскогориям, с которых они спустились. С другой стороны, мы встречаем знакомство с плугом также и у подножия западных склонов Ирана в Месопотамии, в эпоху, отдаленную от нас по меньшей мере на 7 тысячелетий. Из этих местностей, по сю и по ту сторону Ирана, открытие обработки почвы распространилось на чрезвычайно обширную область Старого Света.
Изменение в способе обработки почвы повлекло за собою, пови- димому, также и замену одних пищевых веществ, служивших у иранс
ких народностей для поддержания существования, другими. Растение, которое доставляло до того времени человеку хлеб, было просо; когда же земледелец стал располагать инструментом, который позволял ему легче и на более обширном пространстве разрыхлять землю, он стал обрабатывать другие полезные растения и прежде всего пшеницу и рожь, родину которых ботаники ищут в горах Ирана и в Малой Азии.
Неудивительно, что иранцы, исполненные самого наивного энтузиазма, благодаря победам, которые они одержали над окружающим, явились также и основателями новой религии - культа земледелия с его празднествами пахотьбы, посева и жатвы. "В чем заключается послушание истинной веры"? говорится в одном месте Авесты. "Оно заключается в усиленном возделывании хлебных злаков" - гласит ответ Ормузда. "Когда хлеб всходит, демонов объ"емлет страх; когда его жнут, они воют от отчаяния; когда его молют, они рассеиваются"!
К этим первоначальным религиозным верованиям первобытных иранцев, нашедших себе вполне ясное выражение в Авесте и других священных книгах Персии, перемещались, естественным образом, и различные другие религиозные представления, свойственные первобытному поклонению природе и онимизму. Восторженное поклонение небу и облакам, обожание животворящей воды, бьющей ключом из под земли, боязнь злых духов, порожденных расстроенным воображением человека, входили уже в виде примеси в состав первобытной иранской религии еще до того времени, когда был формулирован маздеизм - поклонение "Наивысшему", "Премудрому Существу".
Маздеизм получил затем чрезвычайно важное значение как в истории Ирана, так и вообще в истории человеческой мысли, - охватив собою предшествующие формы религий, он добавил новую идею - идею антогонизма двух начал, добра и зла.
Для нас имеет мало значения, был-ли основатель этой религии, некий Заратвастра, Заратуштра, Задуч или Зороастр, действительно исторической личностью, родившейся в Бактриане, в Раге или в Ат- ропатенах, или же это было легендарное лицо, созданное уже позднее фантазией людей. Был-ли Зороастр, согласно с допустимым, но не вполне достоверным этимологическим толкованием, действительно "добрый земледелец", и верно-ли, что он являлся первым жрецом, первым воином и первым землепашцем - этого мы не знаем; достаточно, что имя его является символом по существу дуалистической религии Ирана.
В священном мифе иранцев контраст между двумя началами выражается в рождении двух божественных близнецов, вышедших из одного чрева, равных по могуществу и обладающих властью над неисчислимыми сонмами духов. Один из этих божественных близнецов - Ахура-Мазда или Ормузд, что значит "премудрый властитель", другой Ангро-Майну или Ариман, что значит "дух притеснения", "дух порабощения и зла". Между обоими этими божествами колеблются непрерывно судьбы мира - все мы не более как игрушка, служащая предметом раздора этих великих борцов. Впрочем, человек не должен отчаиватся в исходе борьбы, происходящей в небесной выси: если он постоянно будет прилагать свои силы в сторону добра, то именно благодаря ему, через 7000 веков ожидания, Ормузд одержит победу, и при том победу самую благородную, - Ариман будет обращен и сделается сам божеством справедливости и мировой любви.
Такова была религия, во многих отношениях очень высокая, которую персы проповедывали народностям окружающих равнин, начиная с эпоху Ахаменидов; позднее, впрочем, эта религия сильно изменилась, благодаря примеси различных местных религиозных культов и благодаря тем превращениям, которым она подвергалась, вследствие деятельности жрецов, жаждущих материальных благ и власти.
Без сомнения, Авеста в том виде, в каком мы ее знаем в настоящее время, была распространена жрецами около III века христианской эры в стране мидян: оттуда и пришли к нам новые священные книги, возникшие, по всей вероятности, из остатков прежних древних книг8.
О языке древних иранцев мы можем судить также по Авесте. Из двух наречий, встречающихся в Авесте, одно прилагается только к наименьшей части ее, к Ясне и нескольким кратким молитвам, из коих большая часть выражена метрически и их называют Гатами, вследствие чего и самое наречие получило название диалекта Га- тов. Что эта именно часть Авесты есть самая древнейшая, видно из самого текста всей книги, так как Гаты и другие молитвы, написанные тем же диалектом, поминаются в остальных частях Авесты с особенным уважением и отчасти даже подвергаются толкованию, что показывает, что наречие этих частей книги должно было предшествовать изданию других частей Авесты. Однако, так как миросозерцание Гат в остальных частях Авесты мало чем отличаются друг От друга, то невероятно также, чтобы слишком большой промежуток времени разделял составление этих двух отделов книги; скорее приписать различие этих двух наречий разноместности их употребления. А так как язык остальной части Авесты принимают за язык бактрийский, то всего удобнее принять, с Вестергаардом, за отчизну старейшего диалекта, область, лежавшую на север от Бак- трии, а именно Согдиану. Хотя мы, говорит проф. Спигель, таким образом, довольно основательно можем отнести оба наречии Авесты к наречиям восточного Ирана, к сожалению, мы не имеем возможности сделать столь же положительных выводов относительно сравнительной древности этих наречий9.
Сравнительное изучение народов показывает, что в течении всех периодов своего процветания или, по крайней мере, политического могущества, Бактриана находилась в свободных торговых сношениях или даже в политическом единении со странами по ту сторону склонов гор. Так, в течение доисторических веков, когда в бассейн Оксуса возникал маздеизм, арийцы господствовали, повидимому, на высоких плоскогорьях Азии, от склонов Тян-Шаня и Памира до хребтов Азербейджана. После этого периода, в течении которого Бакт- рия обладала даже, быть может, некоторой гегемонией над народностями той же расы, обитавшими по южному склону гор, страна эта оставалась еще долгое время связанной с ними, как в счастье, так и в несчастья, так как она подпала затем под власть ассирийцев, а позднее мидян, персов, македонян и греков - селевкидов.
Древние историки, описывая поход царя ассирийского Нина в Бак- трию за 1200 лет до Р. X. свидетельствуют о крайне ранней людности, политическом развитии и цветущем состоянии этой страны.
В то самое время, когда ассирийское могущества обладало наибольшим распространением, могущественный толчок, произведенный передвижением народов Центральной Азии, нарушил все равновесие. Саки (скифы) наводнили в 633 г. до Р. X. всю переднюю Азию, от Бактрианы до местностей, соседних с долиной Нила. В семь или восемь лет, к концу царствования Ассурбонипала, они разгромили Мидию, Ассирию, Армению, Вавилонию, Палестину, Финикию и затем исчезли, как-бы растворились в побежденных им народностях. Разрушительный поток лишь прошел по стране, но равновесие всех народностей было совершенно нарушено.
Известный ориенталист, проф. Григорьев, в своем исследовании "О скифском народе саках", на основании данных санскритской литературы, клинописи эпохи Ахеменидов, летописей китайцев и показаний греческих и римских историков и географов, пришел к положительным выводам, что саки жили по правую сторону Яксарта и занимали всю страну на севере и востоке от этой реки. По всем этим свидетельствам выходит, говорит он, что главная масса саков размещалась изстари, приблизительно, около истоков Аму-Дарьи и Яркенд-Дарьи, простираясь на севере отсюда через Тян-Шаньское нагорье до озера Балхаша, на северо-востоке - до вершины Илийской долины, на северо-западе до низовьев реки Чу. Переведя на современные название стран, найдем, что в VI -VII ст. до Р. X. саки жили в обитаемых частях Памира и Алая, в Фергане, на западной границе Кашгара, в Семиреченской области и в северо-восточной части Сыр- Дарьинской области.
Нет ничего мудреного, что саки растворились в побежденных ими народах, так как сами принадлежали к иранскому племени, но только вели, кроме оседлого, также и кочевой образ жизни.
Что касается до национальности тех скифов, которые еще во времена Александра жили в нынешном Туркестане, то я здесь не могу, говорит г. Шварц пускаться в подробное рассуждение об этом предмете, оставляя это до другого времени, а теперь замечу только10, что на основании всего того, что нам известно об образе жизни, народном характере, физических приметах и распространение этих скифов, я пришел к заключению, что главное их племя состояло из предков нынешних славян. Германист Фресель, старавшийся доказать, что скифы были предками германцев, своими толкованиями еще более утвердил меня в этом моем убеждении. Германские народы, составлявшие прежде со славянами один народ, но раньше их переселившиеся из Туркестана, жили в то время, относительно которого мы имеем древнейшие известия о скифах, в Средней и Западной России, в севере-восточной Германии и в Скандинавии.

Так как названия "киргиз" и "кайсак", употребляющиеся в настоящее время для обозначения монголских кочевников Туркестана; взяты из турецкого языка, к которому принадлежит язык киргизов и кайсаков, то, вероятно, и слово "скиф" взято из словаря того же народа, который преимущественно назывался скифами. В русском языке есть глагол "скитаться", от которого произошли имена существительные "скиталец", "скитание" и "скит". Кроме формы "скиталец", повидимому, существовала еще кратчайшая форма "скитец", подобно тому, напр. : как от глагола "писать" произведены два существительных "писатель" и "писец"; равным образом, от глаголов "читать", "плавать", "резать" и "покупать" и многих других произведены по два имени существительного с различным значением: от "читать" - слова "читатель" и "чтец"; от "плавать" - "плаватель" и "пловец"; от "резать" - "резатель" и "резец"; от "покупать" - "покупатель" и "купец". Поэтому я думаю, говорит г Шварц, что греческое слова "скифис" ничто иное, как грецизованное слово "скиталец", и что слова "скиф" прежде не обозначало особого народа, но просто кочевников в противоположность оседлому населению. Скифы, с которыми Александр имел дело в Туркестане сперва у Ходжента, а после вблизи Бухары, по мнению г Шварца были предками теперешних славян, в особенности восточных славян. После того как различные германские, кельтские и другие арийские народы, вследствие постепенного высыхания страны, уже раньше были принуждены переселится в Европу, и славяне, наконец, были окончательно вытеснены из Туркестана, отчасти теми же обстоятельствами, отчасти натиском монголских племен, и таким образом явились последними индо-германскими переселенцами на юго-восток Европы, между тем как их оседлые прежние соплеменники, сумев удержатся в городах и горах, до сегодняшнего дня сохранились в лице таджиков, рядом с позднее переселившимся монгольским населением.
Известно, что древние немцы обозначали восточных соседей, славян, виндами или вендами, каковое название сохранилось за одной частью славян до новейшего времени. Слово "венден" некоторыми лингвистами считается однозначущим со словом "скиталец". Если такое объяснение верно, то это обстоятельство служит дальнейшим доказательством вышеприведенного мнения, потому что название, данное славянам древними германцами, тогда было ничем иным, как немецким переводом славянского слова "скитец", которое греки по ошибке считали за настоящее народное имя славян и поэтому без изменения ввели в свой язык.
Арриан различает азиатских и европейских скифов. Под европейскими скифами нужно подразумевать тех, которые жили на правом берегу Сыр-Дарьи; только в 3-ой главе ГУ книги он непоследовательно называет их азиатскими скифами. Под азиатскими же скифами Арриан подразумевает тех, которые кочевали на левом берегу Сыр- Дарьи, между этою рекою и Аму-Дарью, где теперь живут киргиз- кайсаки. Скифов на юг от Аму-Дарьи Арриан называет массагета- ми. Различие азиатских и европейских скифов основывается преимущественно на том, что спутники Александра считали Танаис или Сыр- Дарью тождественным с Танаисом или Доном и поэтому, вследствие своих недостаточных географических познаний, причисляли к Европе страну правого берега Сыр-Дарьи.
Что Дон и Сыр-Дарья в древности имели одинаковые названия, можно очень просто объяснить тем, что народы, которые прежде жили на Сыр-Дарье, дали Дону после своего переселения в южную Россию название той реки, близ которой до сих пор была их родина, подобно тому, как и европейские переселенцы пересаживают любимые ими имена в Америку, так что там, также как и в Европе существуют Брауншвейг, Афины, Орман, Кембридж, Толедо и проч. В восточной части Пруссии, в уезде Гумбинвен находится река, имеющая то же самое название, какое носит правый приток Сыр-Дарьи на севере от Ташкента, т. е. Арыс. Прусский Арыс - сток озера Арыса в озеро Сирандиг, у которого лежит одноименный город Арыс. Очевидно, сходство названной прусской реки и туркестанской реки не случайно и оно может служить доказательством утверждения, что славяне, к которым, как известно, принадлежат по происхождению пруссаки, переселились из окрестностей Ташкента.
Следующею причиною, которая заставила греков причислить скифов правого берега Сыр-Дарьи к Европе, было то обстоятельство, что греки очень хорошо заметили сходство их лица, языка и образа жизни с языком, лицами и образом жизни тогдашних обитателей южной России. Поэтому, нужно считать верным, что во время Александра западная отрасль славян, предков теперешних западных славян, уже достигла южной России, на что и указывает замечание Кур- ция (VIII, 35), что оратор посланного к Александру скифского посольству сказал, что их народ распространяется от Бактрии до Фракии: "Ceterum nos ef Asiae of Europae custodies habbedis Baetra nisi dividat Tanais, contingimus esse fama fert ".
Упомянутые в 1-ой главе IV кн. Арриана и в 26 гл. VII кн. Курция абии, отправившие послов к Александру во время его пребывания у Сыр-Дарьи, повидимому, жили в пустыне Кызыл-Кум, к западу от Сыр- Дарьи. Эта страна теперь населена самыми бедными киргиз-кайсака- ми, которые, вследствие бесплодной почвы, могут иметь очень небольшое количество енота, и то только верблюдов и овец, и вовсе не могут заниматься земледелием; так как у них по причине их бедности, нечего было отнимать, то никто на них не обращал внимания, а они со своей стороны не в состоянии были делать набега на соседей; о чем тоже упоминает Арриан и Курций относительно абиев.
О том что саки уже в древнее время достигли высокого культурного состояния, свидетельствует весьма древний санскритский письменный памятник, героическая поэма Магабгарата, а именно: рассказ о дарах, доставленных саками и другими народами царю Юдиш- таре по случаю задуманного им великого жертвоприношения (асвамеда). Вот рассказ о принесенных дарах: "Я видел, что у ворот дожидались саки, тухары и канки, говорит Дудводана, один из героев Магабгараты, волосатые люди, со лбами украшенными рогами. Руки их были полны дарами: материями из шерсти ранку, из шелка, из волокон дерева патто, тысячами кусков украшенных узорами материй, одеждами из тонкой хлопчатобумажной ткани и из тончайшей овечьей шерсти, нежными драгоценными мехами, длинными мечами с отточенными клинками, саблями, железными кольями, боевыми топориками, острыми секирами, напитками, разными благовониями и тысячами драгоценных камней".
После нашествия саков, о чем было говорено выше, на переднюю Азию, мидяне первые оправились от последствий нашествия и тотчас же стали мечтать об уничтожении ассирийцев. Вскоре на развалинах Ниневийской империи возникла империя мидян. Ниневия была разрушена до основания, и ее имя не упоминается больше в истории. При индийском царе Фраорсте (Фравартис) Мидия вступила на путь завоеваний и в 655-633 годах вместе с Парфией и Персией была покорена и Бактрия. Столетие спустя Бактрия вошла во времена Кира в состав созданной им огромной Персидской монархии, причем бак- трийцы с подвластными жителями Согдиана и Маргианы добровольно признали владычество Кира и вместе с странами, населенными скифскими племенами, составили 12-ю сатрапию Персидской монархии. Уже в это время Бактрия славилась своим просвещением и главный город ее Бактра был важным пунктом торговли Средней Азии. Сатрапия Бактрия должна была подчиняться одновременно со всем персидским царством Александру Македонскому, который основал в ней 12 городов и поселил в этой местности 14000 греков, насадивших здесь греческую культуру. Александру несколько раз приходилось вступать в бой против Дария. В последний раз в 330 г. Александр вступил в Экбатану, а оттуда далее на восток. Известие, что несколько возмутившихся сатрапов, в том числе Бесс, сатрап бактрийский, схватили бежавшего Дария и низвергли его, заставило его еще больше спешить, но Дарий был убит прежде, чем ему удалось подоспеть. Узнав об этом, Александр поспешил подчинить себе как Бесса, провозгласившего себя персидским царем, так и остальную восточную часть персидской монархии, а именно: Гирканию, Арию, Дрангиану и Арахозию, а затем в 329 и 328 г. г., - также Бак- трию и Согдиану, противопоставившие ему более серьезное сопротивление, чем он до сих пор встречал. Ему приходилось там, несмотря на то, что в Согдиане ему выдали Бесса, подавлять постоянно возникающие возмущение народа и осаждать укрепленные жилища знати. Таким образом, он проник до самых восточных пределов Персидского царства и перешел даже через р. Яксарт, в страну скифов, овладев, считавшеюся до сих пор неприступною горною крепостью и подчинив себе, таким образом, окончательно Согдиану; он женился на Роксане, дочери бактрийского князя Оксарта, и укрепив таким образом за собой Бактрию, сделал этот важный шаг для поддержания своего владычества в этой стране.
По смерти Александра Великого в 321 г. до Р. X. Бактрия и Со- гдиана достались Станазору; но уже во время похода в Индию Селевка 1, в 307 г. до Р. X., оба эти страны были присоединены к Сирийскому царству. Бактрия отпала от него около 255 г. в правление Анти- оха II наместник которого Диодот I сделался таким образом, основателем в Средней Азии Греческого государства Греко-Бактрийского, продержавшегося полтораста лет, и испытавшего в это время не мало перемен. Эвтемедас, наследовавший Диодоту II с 220-190 г. был побежден Антиохом Великим, во время похода его в Индию, но оставлен владетелем царства для защиты от северных кочевников, наводнивших Согдиану.
Бурные полчища кочевников, гнездившиеся с незапамятных времен в Центральной Азии, никогда не находились в покое; они, как волны моря, время от времени разливались по обширному пространству степей, тесня и изгоняя друг друга; они направлялись, следуя естественным благоприятным условиям, а потому понятно, что в Туркестан они проникли или через древнюю торговую дорогу - Терек-даванский перевал или через Джунгарию.
Стремление их в пределы Китая, в конце III века до Р. X. (212 г) было парализовано мировым сооружением Великой Китайской стены, имевшей огромное политическое значение в том отношении, что она обратила эти полчища к Западу, к Туркестанскому бассейну.
Весьма подвижный народ Ию-Чи (Ию-ти, Четы; по транскрипции о. Иакинфа, которой держится и Григорьев - Юе-Чжи), в II в. до Р. X. населял Хотан, рядом с их соседями - кочевниками, белокурыми и голубоглазыми усунами (у-сунь); в то время к северу от Тян-Шана, в нынешней Джунгарии, обитал народ Сее или Сэ. В 177 году до Р. X. Ию-Чи или Юе-Чжи, теснимые народом Гионгну или хуннами, мон- голского происхождения, принуждены были переселиться в Джунгарию и на Сыр-Дарью, вытесняя Сэ (саков) далее к югу.
Позднее усуни, побуждаемые теми же хуннами, принудили Юе- Чжи переселиться далее на юг в Согдиану, Трансоксиану и Бактрию, отбросив Сэ в Фергану; в этих местах усуни встретили население с большими глазами и выдающимся носом.
По смерти Менандра, вероятно, в правление короля Гермеса, около 90 г. Греко-Бактрийское царство было побеждено Юе -Чжи, которые основали новое царство гетов или индоскифов, простиравшееся до самого устья реки Инда.
Голубоокие усуни населяли пространство между Сыр и Аму-Дарьей; они вскоре смешались с другими народами и не имели впоследствии сколько нибудь выдающейся исторической роли.
Старое население, которое Юе-Чжи застали в занятых ими землях, численностью около миллиона, жило в городах и занималось торговлею. Чрезвычайно интересно известие, заимствованное из китайской Истории Северных дворов, написанной Чен-Сином, что жители госдарства Юе-Чжи умели выплавлять цветные стекла из камней и в V в. по Р. X. это уменье было заимствовано отсюда Китаем. "Впалые глаза и густая борода" - совершенно определяют это население этнографически.
Около этого же времени китайцы достигли власти в бассейне Тарима и вели оживленную торговлю с странами, лежащими к западу, особенно с Персией. Китайцы, как и теперь, пользовались дорогою через перевал Терек-даван, который они прозвали Таунглинг. По ту сторону они вступали в землю Тази (таджиков), главный город которых Чзи (Чзгеид) был расположен в западной половине Ферганы.
Чанг-Киенг, посланный императором китайский чиновник, поспешил в Фергану в середине II столетия и писал: там разводят хлеб и рис, приготовляют вино из винограда (его тогда вовсе не знали в Китае) и выращивают превосходных лошадей. Жители Тазиа ( в отношении национальности прозваны китайцами также Пас-се, т. е. персами) - народ оседлый, строящий дома и живущий в городах. Нравы их сходны с нравами жителей Тавана ( или Осрушна, область, занимавшая пространство между Самаркандом и Хаджиста- ном с главным городом Бунджикат, развалины которого находится в 25 верстах к юго-западу от Ура-Тюбе), но солдаты их слабы и робки; поэтому Юе-Чжи было легко отнять у них часть принадлежавшей им земли. Тазиа превосходные торговцы, и в главном городе бывают богатые базары.
Сношение китайцев с Персией шли через Фергану и Таван на Самарканд. Страна Таван славилась своими лошадьми и у властителя небесной империи было сильное желание овладеть таванскими лошадьми, благодаря чему возникали враждебные действия. Уже развившуюся торговлю, шедшую через Хаджистан, эти враждебные действия остановить не могли.
Но все-таки на время торговые сношения Китая были прерваны восстаниями в Средней Азии, пока, наконец, Китай снова не овладел бассейном Тарима во второй половине 1-го века по Р. X. и тем явился в глазах своих западных соседей столь грозным, что даже мало покорный Таван предупредительно послал Китаю дань лошадьми. Эта дань была трижды повторена впоследствии, да и совершенно кстати, ибо Китай не только подчинил своей власти Юе-Чжи в Бактрии, но и распространил свое владычество до самого Каспийского моря, так что в середине II в. по Р. X. даже Рим снарядил посольство в Китай.
Затем власть Китая на западе начала падать с каждым годом; и если столетие спустя (265 лет по Р. X.) в Китай все еще посылались подарки со среднего течения Сыр-Дарьи и Согда, если властители
Согда в первый раз приняли китайский титул (около 280 лет по Р. X.), - это был лишь отзвуком былой славы. В то время как персы в правление Сасанидов достигли могущества и увеличили пределы своего государства, главное внимание монголов в течение нескольких столетий, как кажется, было направлено на Европу, до тех пор, пока спустя 70 лет после Аттилы, номады снова не напали на страны, лежавшие по рекам близнецам и не основали там сильного государства (519 л. по Р. X.), под названием Иета которое уже по прошествии 30 лет подпало под власти тукиу (турок).
Тукиу все более утверждали свое господство, а в исходе VI века тукийский князь даже отправил посольство в Византию, ко двору Юстиниана II, с целью завязать торговые сношения.
В начале VII в. по Р. X. китайцы снова овладели бассейном Тарима, поработили все восточные тюркские племена, побили также тукиу и вторично взяли не только Согд, но даже книзу лежащие страны Междуречья. В 656-660 г. г. по Р. X. князь Аланов в Ходженте был причислен к вассалам Китая.
Но в это время Китаю на Западе приходилось иметь дело не только с тюрками, но и персами, могущество которых при Хосрое I (531- 579) достигло высшей степени. Хосрой вместе с турками уничтожил государство гефтолитов. Блеск Персии, конечно, отражался и на таджиках, населявших Согд и сопредельные страны. В это время в Персии религия Зороастра сделалась государственной в полном смысле слова (строгое преследование как иноверческой пропаганды, так и ересей); значение духовенства усилилось. Каждый из покоренных народов сохранял свой язык, свою религию, свои нравы, законы, нередко и своих национальных вождей, но над всем господствовала общая адмнистрация.
Внутри государства Хосрой поддерживал порядок, опираясь на консервативные элементы (дворянство и духовенство). Но уже в это время персидское государство несло внутри себя разложение и слабость. В царствование Хосроя I в Мекке родился человек, призванный к тому, чтобы дать закон миллионам людей для всех отношений их жизни и оспаривать в течение тысячелетия у христианства господство над миром. Мухаммед родился в апреле 571 года.
Вторжение племен извергнутых северными странами, способствовали изоляции Бактрианы от центров тогдашней цивилизации. Широко открытые с севера и с северо-запада степи, ограничивающие об
ласти Яксарта и Оксуса, угрожали тем большей опасностью в смысле вторжения кочевых народностей, что данные области были превосходно обработаны и усеяны богатыми городами. Орды разбойничьих племен уже с самых первых времен нападали на выдвинувшиеся слишком далеко вперед колонии и только и ждали случая, чтобы вторгнуться в страны, которые могли им дать богатую военную добычу. Чем чаще повторялись набеги, тем более изменялся состав народонаселения данных областей, так как вторгнувшиеся племена во многих местностях занимали места прежних жителей, которых или совершенно истребляли или оттесняли в высокие долины горы.
В это время уже выступила на мировую сцену грозная сила, окончательно подорвавшая иранскую културы и верования.
Уже в 638 г по Р. X. Фергане и сопредельным с ней странам пришлось обращаться с просьбой к Китаю о заключении оборонительного союза, ибо арабы уже вторглись в Персию, распространяя вокруг страх и ужас. В 653 г. эта просьба была повторена. Китайцы, поглощенные внутренними смутами, не оказали деятельной помощи, и вот с этого времени начинается падение их влияния на Западе и в то же время возвышение арабов. В первое время завоеватели-арабы руководились только стремлением к добыче и славе и для них религия имела в сущности также мало значение, как и для защитников страны. Были случаи личной дружбы между арабскими и туземными витязями. Идеалы рыцарства не остались без влияния на завоевателей; желая воодушевить своих воинов, Кутейба назвал их "дихканами арабов". Прочное владение арабов в стране началось лишь с тех пор, как наместником Хорасана был назначен Кутейба б. Муслим (705 г.). Но и при нем арабы прочно могли укрепится только в южной части страны. В покоренных странах были оставляемы арабские наместники, но эти наместники были только военными начальниками и сборщиками податей и рядом с ними продолжали существовать туземные династии, в руках которых, по всей вероятности, было оставлено гражданское управление. Но коренное население и при таких условиях не могло равнодушно смотреть на власть арабов и продолжало надеяться на помощь Китая. Самарканд посылал дань Китаю еще в 731 и 741 г. г. по Р. X., Фергана же в 754 г.
Какой же политический быт застали арабы в Междуречьи!
Главной чертой этого быта следует признать господство земельной аристократии (так называемых дихканов), не сдержанной, как в
Персии, союзом трона и алтаря, т. с. сильной монархической властью и влиятельным духовенством11, Местные владетели были только первыми дворянами; даже самые сильные из них, подобно своим поданным, назывались дихканами. В арабских источниках несколько раз говорится о личной гвардии владетелей, о так называемых шакирах или чакирах; но из рассказа Наршахи о дворе бухарской царицы видно, что эта гвардия имела только характер почетной стражи и состояла из молодых представителей аристократии, которые поочередно отправляли эту повинность при дворе своих королей и герцогов. При таком политическом устройстве не могло быть речи о государственной религии в строгом смысле слова; не смотря на то, что и здесь, как в Персии, религией господствующего сословия был зороастризм, среди населения были распространены буддизм, дуалистические секты и христианство. Еще до сих пор местные туземцы многие могильные курганы приписывают "мугам", т. е. магам огнепоклонникам. В раскопанных курганах, как известно, были находимы небольшие гробы с костями. Небольшая величина этих этих гробов показывает, что в них могли быть положены только одни кости трупа. Кости не обожжены. Обычай срезывать мясо с костей трупа сам по себе кажется невероятным, но существование его подтверждается свидетельством Табари; в 739 году тогдашний владетель Бухары (бухар-худат) был убит двумя враждебными ему дихканами; рассказав об этом событии, историк прибавляет: "от его тела отделили мясо, а кости его отвезли в Бухару"12. На борьбу между зороастризмом и буддизмом указывает только рассказ Сюан-цана о Самарканде; слова того же отшельника об успехах его собственной деятельности показывают, однако, что эта борьба не имела острого характера. В борьбе с арабскими завоевателями духовенство, насколько известно, не играло никакой роли.
Нет данных для решения вопроса, существовали ли среди самой аристократии различные степени и классы, как в Персии. В отдельных местах Табари применяет и к среднеазиатским вельможам термины, служившие для обозначения высших классов персидской аристократии; но в то же время, как известно, слово дихкан обозначало одинаково простых землевладельцев и владетельных князей; в этом смысле оно употребляется и теперь.
Особое место, повидимому, занимала денежная аристократия, т. е. купцы, разбогатевшие благодаря караванной торговле с Китаем и другими странами. В рассказе о выселении согдийцев эти купцы названы Табари рядом с "царями"; рассказ Наршахи о бухарских купцах показывает, что они владели обширной недвижимой собственностью, жили в замках и по своему положению мало отличались от дихканов. Мы имеем здесь дело с отдельными богачами, интересы которых были тождественны с интересами аристократии, а не с многочисленными торговопромышленным сословием, как в мусульманский период, Об антагонизме между дихканами и купцами нет никаких известий. Для нравов страны особенно характерен согдийский обычай, о котором рассказывает Табари: ежегодно в Самарканде выставлялся стол и на нем яство и кувшин вина для храбрейшего витяза Согда; если кто другой прикасался к яствам, он этим вызывал на бой витяза; кто из них убивал своего противника, того признавали храбрейшим героем страны до появления следующего претендента.
Арабам при вступлении в Междуречье пришлось иметь дело с множеством мелких владений, между которыми происходили постоянные войны, и с воинственным и храбрым, но совершенно неорганизованным, рыцарским сословием. При таких условиях исход борьбы не мог быть сомнителен. В сравнении с местными раздорами меж- дуусобия среди самих арабов, даже вражда между северо-арабски- ми и южно-арабскими племенами, не могли иметь значения. Отчасти победа арабов была одержана при помощи самих туземцев. Известный закон Омара, по которому только правоверные имели право носить оружие, в Средней Азии не был применен.
Кутейба и другие арабские завоеватели при своих походах пользовались услугами жителей одних местностей против других. Медленность завоевания объясняется отчасти тем, что сами арабы долгое время, довольствуясь военной добычей и данью, не имели в виду прочного завоевания страны, отчасти борьбой с природными препятствиями. Не смотря на блестящие военные качества арабов, на них не могли не отразиться природные условия их родины; если для них почти не существовали трудности степных походов, то к горной войне они привыкли только с большим трудом и очень неудачно действовали даже на таких перевалах, которые для современных войск не представляют никаких затруднений.
По рассказу Табари местные князья в это время ежегодно собирались в одном из городов по соседству с Хорезмом и давали друг другу обещание решать все свои споры мирным соглашением, не прибегая к военным действиям, и общими силами вести борьбу с арабами.
Насколько эти обещания исполнялись, видно уже из того, что их приходилось возобновлять ежегодно, и из истории завоевания Кутейбы13.
Кутейба не останавливался ни перед какими средствами; действуя хитростью и вероломством там, где смелость оказывалась недостаточной, он первый прочно утвердил владычество.арабов в Мавераннагре.
В значительной степени он воспользовался раздорами среди самих туземцев; в 712 году, во время похода в Самарканд, бухарцы и хорезмийцы усердно сражались за Кутейбу, так что согдийский их- шид Гурек упрекал арабского полководца в том, что он одерживает победу только благодаря "братьям и родственникам" своего врага.
Кутейба (705-715) положил начало прочному завоеванию страны, поместив арабские гарнизоны в ее главнейших населенных пунктах, но окончательное покорение Мавереннагра произошло тольку в эпоху династии Аббасидов, сменившей в половине VIII века Омейядов.
Кутейба построил мечети в Бухаре, Самарканде и некоторых других пунктах и заставил жителей Бухары уступить арабам половину домов шахристана; самаркандцы по одному известию должны были совершенно очистить свой город, который был занят арабами, причем Кутейба произнес стих Корана о гибели племен Ад и Самуд.
В713и715 годах Кутейба доходил со своим войском до Ходжен- та и даже до Касана в Фергане, лежащего на правом берегу Сыр- Дарьи, к с. -з. от Намангана; во многих областях, между прочим даже в Фергане были оставлены арабские наместники.
Ходжент находился в узле дорог и принимал живое участие в судьбах народов во время арабского покорения Средней Азии. Ходжент был один из больших городов Мавереннагра с цитаделью, шахристаном и рабадом; в цитадели находилась тюрьма, в шахристане соборная мечеть, в рабаде среди площади - дворец. Город славился своими виноградниками и садами; население было так многочисленно, что произведения окраинных полей не могли удовлетворять его, и хлеб для города должен был привозиться из Ферганы и Осрушны.
Главная дорога из Ходжента на Терек-даванский перевал через конечный пункт Ферганы -Узгенд, проходила по южной части Ферганы через следующие города (каждый отстоял на один день пути от предыдущего): Кенд (Канибадам), Сох, Риштан, Зендерамш и Куба.
Несмотря на то, что Фергана только в IX в. окончательно была завоевана мусульманами, в окрестностях Андижана уже раньше были мусульманские святыни.
С северной стороны Ходжент был защищен от набегов турок двойной преградой; река Сыр-Дарья служила ближайшей к Ходженту преградой; долина же Чирчика с северной стороны была ограничена стеной, простиравшейся от гор Сайлык до берега Сыр-Дарьи. Остатки этой стены сохранились до настоящего времени в виде вала, который у туземцев, подобно бухарскому валу, носит название Кем- пир-дувал ("Стена старухи").
Что касается дороги от Бинкента (Ташкента) в Ходжент, то здесь до новейшего времени имели большее значение горные пути, чем нынешная дорога через степь. Упоминают два пути: один путь вел от Бинкента до серебрянного рудника, находившегося против нынеш- ного селения Аблык, через перевал Кендер-даван, на Хаджистан, бывший укрепленный пункт около горной цепи; от Хаджистана через Самгар на Ходжент. Этот путь быль очень важен, так как вблизи Хаджистана находились большие соляные копи, удовлетворявшие потребностям Шаша, Ходжента и других областей (каменная соль, как известно, и теперь добывается в горах близ Самгара). Второй путь шел вниз по реке Сыр-Дарье до впадения в нее реки Ангрена, переходил на правый берег Дарьи и шел на север.
Путь между Ходжентом и Самаркандом входил в состав области Осрушна. Об этой области упомянуто выше. Теперь только добавим, что городская жизнь в Осрушне был мало развита; область менее других подверглась влиянию арабской культуры и потому должна была сохранить дольше особенности древнеарийского аристократического строя. В области добывался материал для железного
оружия, которое выделывалось в Фергане и вывозилось во все области до Багдада. В горах добывались золото, серебро, купорос и на- | шатырь.
Уже в VIII в. Ходженту приходилось принимать участие в восстаниях жителей против арабского владычества и терпеть лишения от соперничества турок с арабами в этих местах.
Так, в 721-22 году мятежные против арабов согдийцы, именно дихканы и богатые купцы, решили покинуть свою родину; Ферганский царь обещал им уступит им местность в Исфаринском округе, но вероломно предал их арабам. Осажденные арабами в Ходженте, беглецы должны были сдаться, при чем обязались уплатить оставшиеся за ними недоимки по хераджу. После передачи города арабы нашли предлог нарушить договор, и согдийцы были вероломно перебиты; посредством того же вероломства арабы овладели всеми укрепленными пунктами в долинах Зеравшана и Кашка-Дарьи и вполне восстановили свою власть.
В 724 году арабы снова совершили поход на Мавераннагр и дошли до Ферганы, но на обратном пути были разбиты турками и вернулись с большим уроном.
Турки уже тогда начали вдвигаться между арабами и китайцами в Мавераннагре.
Владея всей западной частью Средней Азии, Сулу, начальник племени турков-тюргешей (племя, подвластное западно-тюркским ханам и входившее в состав пяти аймаков дулу; после падения власти западно-тюркских ханов место их заняли родоначальники племени тюргешей. Их алтайское происхождение удостоверяется существованием и в настоящее время у черневых татар родов тюргеш и кер- геш), основал могущественное государство, просуществовавшее по арабским источникам до 737, а по китайским - до 738 года. Владея всей западной частью Средней Азии, Сулу не мог без борьбы уступить арабам Мавераннагр; если арабы смотрели на Согд, как на "сад повелителя правоверных", то и для турков обладание богатою областью имело большое значение. Во все время своего царствования Сулу оказывал поддержку мятежным дихканам против арабов и причинил последним столько вреда, что они дали прозвание Абу-Муза- хим (соб. "ударяющий, бодающийся", т. е. слон или бык).
От своеволия арабов и лихоимства их наместников прежде всего страдало покоренное население. Иногда интересы казны и власть
имеющих приходили в столкновение с интересами религии, во имя которой предпринимались завоевания. Как во всем арабском государстве, так и здесь представлял большое затруднение вопрос, следует ли взимать харадж с принявших ислам туземцев.
Хоросанский наместник Атрас в 728 г. задался целью обратить в мусульманство жителей Мавераннагра; в Самарканд были отправлены два миссионера, араб и перс, причем Атрас дал им обещание, что с новообращенных не будут взиматься подати. Успех проповеди превзошел все ожидания и вызвал одинаковое неудовольствие среди представителей казны и среди дихканов; последние были заинтересованы в сохранение аристократического строя и потому не могли относиться равнодушно к распространению новой религии, еще не утратившей в это время своего демократического характера. Сам Атрас убедился, что "в харадж заключается сила мусульман", и велел освободить от подати только тех из новообращенных, над кем будет совершено обрезание, кто будет исполнять предписания ислама и прочтет суру из Корана. Ему ответили что, туземцы действительно приняли ислам и стали строить мечети, так что "все люди стали арабами" и подати взимать не с кого. Тогда последовало решение: "Берите подати с тех, с которых брали ее раньше". Произошло общее восстание; весь Согд поднялся на арабов и призвал на помощь тюрков. Туземцы, надо думать, по примеру персов, более склонны были к принятию учения шиитов*, потому что шииты, борясь за право Алия и его потомков, тем самым стояли в оппозиции к правительству, нелюбимому персами. Посредством компромисса между исламом и верованиями туземцев, особенно учением о переселении душ, Абу-Муслим (около 747) привлек на свою сторону дихканов и сельское население.
После одержания победы над омейядским наследником Абу-Мус- лиму пришлось употребить новые усилия для того, чтобы удержать в повиновении всю эту массу и вступить в борьбу как с арабами, так и с персидскими народными движениями. В Нишабуре из среды огнепоклонников выступил религиозный реформатор Бих-Афарид (у Ауфи Мих-Афарид), желавший восстановить в чистом виде учение Зороастра и резко нападавший на официальное парсийское духовенство. Маги пожаловались Абу-Муслиму, что явился человек, который подрывает как их, так и его веру, и Абу-Муслим оказал им поддержку при подавлении движения; как одному из самых деятельных эмиссаров Аббасидов, Абу-Муслиму пришлось принимать участие в подавлении восстания в пользу Алидов, место которых Аббасиды постепенно занимали.
Как известно, шиитское движение в начале было поднято только во имя предписания пророка и в пользу его семьи, при чем не было произнесено имя какого-нибудь определенного претендента. Естественными преемниками пророка считались Алиды.
В Бухаре в 750-751 г. было поднято восстание арабами против Аббасидов. Глава движения, Шерик б. Шейх ал-Мехри, объявил: "не для того мы последовали за домом пророка, чтобы проливать кровь и совершать несправедливые дела". Шерик поднял восстание в пользу Алидов; его сторону приняли представители арабской власти в Бухаре и .Харезме; за него стояло городское население Бухары. Восстание было подавлено с большою жестокостью; город был сожжен и горел трое суток; затем в Самарканде были побеждены остальные мятежники.
Одновременно с внутренними смутами Мавераннагр подвергался большой опасности со стороны внешнего врага. В 748 г. китайцы вновь появились в Фергане и Шаше. Зияд б. Салих, полководец Абу- Муслима, только что подавивший восстание Шерика, в июле 751 г. разбил китайское войско под начальством Гао-Сянь-Чжи. Эта битва в истории Туркестана имеет весьма важное значение, так как ею был решен вопрос, которой из двух культур, китайской или мусульманской, должно принадлежать господство в стране.
Таким образом, Абу-Муслим одержал победу над внешним и внутренними врагами; но его огромная популярность среди туземцев Хо- росана, для которых он был не только представителем государственной власти, но и вероучителем, возбудили опасение в Аббасидах; привлеченный ко двору халифа, Абу-Муслим в 755 г. был изменнически умерщвлен. После этого сторонники Абу-Муслима сделались врагами Аббасидов. Руководители целого ряда шиитских движений в Персии и Мавераннагре так или иначе связывали свое дело с именем Абу-Муслима. Отличительным цветом партии (конечно, только во время открытых движений) сделался белый цвет одежды и знамен; таким образом, партия действовавшая во имя того, кому некогда черное знамя было обязано своим торжеством, получило название Сапид-Джамаган (носящие белую одежду", по арабски: ал-му- бейда). Табари относит начало шиитского движения в Хоросане еще ко времени царствования Омара II (717-720 гг.); но только в 734 г. Харис б. Сурейдж поднял черное знамя во имя "книги Божией и предписаний (сунны) пророка его"; он обещал "соблюдать договоры, заключенные с иноверцами, не брать податей с мусульман и никого не обижать".
Первые представители династии Аббасидов были такими же светскими правителями, как Омейяды, и открыто поддерживали греческую науку и рационалистическое учение мутазалитов. От Омейядов их отличали главным образом государственные стремления: тогда как Омейяды были прежде всего предводителями арабского народа, Аббасиды хотели создать государство, в которое могли бы войти на равных правах области с персидским"" и области с арабским населением. Образцом для них служила стройная государственная система Сасанидов, казавшаяся арабам высшим образцом государственной мудрости. (Джагиз в 869 г. говорит, что сасанидские персы превосходили все народы в исскустве управлять государством, как китайцы - в ремеслах, греки - в науках, тюрки - в военном деле).
В эпоху Аббасидов мусульманский государственный строй начал принимать тот характер, который он в общих чертах сохраняет до настоящего времени. Задача аббасидской политики заключалась в том, чтобы привлечь на свою сторону умеренные элементы обеих наций и с их помощью подавлять как восстания народов, не желавших признавать равноправность покоренных народов, так и антимусульманские движения арийского населения во имя народных верований. Надо было создать такой строй, чтобы все составные части населения находили для себя полезным поддерживать новый порядок. Применив в общих чертах персидскую бюрократическую систему управления, Аббасиды взяли под свое покровительство ислам, под условием, однако, подчинения духовной власти светской. Так как власть Аббасидов не имела национальной основы, то для охраны ее служила гвардия из иноземцев, главным образом, из тюркских рабов. Подданые представляли из себя лишь ту массу, которая была обязана давать государству денежные средства - платить налоги.
Этим определялась также задача областных наместников, в частности наместника Хоросана, которому по прежнему был подчиннен Мавераннахр.
Два раза во главе области, как при Сасанидах, был поставлен сын главы государства, что объясняется важностью хоросансного наместничества, где борьба с внешними и внутренними врагами представляла большие трудности. Задачи наместников сводилась к укреплению государственного строя в духе сасанидских традиций, к объединению всех сторонников порядка и спокойствия, к усмирению беспокойных элементов и к войне с вассалами непокорными и их степными союзниками. Полное подчинение страны мусульманскому владычеству и полное установление внешней и внутренней безопасности было достигнуто только тогда, когда во главе страны, вместо часто сменявшихся наместников, были поставлены наследственные правители из туземных аристократов (Тахириды), хорошо знакомые с местными условиями и пользовавшиеся доверием населения.
Само собой разумеется, что эти правители действовали более в своих интересах, чем в интересах халифов, и что их зависимость от. последних скоро сделалась чисто номинальной.
Аббасидские наместники, правившие в Хоросане до начала династии Тахиридов, должны были подавить целый ряд восстаний, как со стороны арабов, так и со стороны персов. После усмирения восстания Шерика, нужно было усмирить целый ряд восстаний арабских шиитов в Бухаре.
Что касается "людей в белых одеждах", т. е. партии Абу-Муслима, то их деятельность никогда не прекращалась (секта существовала еще в XII в.), хотя сравнительно редко проявлялась в открытых возмущениях. О существовании в деревнях Мавераннагра религии "людей в белых одеждах", обряды которых походят на обряды зен- диков (дуалистов) говорит также Макдиси; больше всего "людей в белых одеждах" было среди сельского населения Илака.
Упоминаем о восстании в 806 г. Рафи б. Ляйса. Неизвестно, какими средствами Рафи удалось привлечь на свою сторону туземцев, убить самаркандского наместника и овладеть Самаркандом. Жители Несефа сами просили у Рафи помощи против правительства; Рафи послал им "владетеля Шаша с его тюрками"; Кроме того Яъкуби называет сторонниками Рафи жителей Ферганы, Ходжента, Осруш- ны, Чагиниана, Бухары, Хорезма и Хутталя. Даже токуз-огузы, кар- луки и тибетцы прислали Рафи вспомогательные отряды. Восстание было подавлено только в 810 г.; покинутый в 809 г. тюрками, Рафи сдался Мамуну.
Необходимо отметить еще одну меру аббасидских наместников, несомненно имевшую большое значение в экономической жизни стра-
ны, именно - введение низкопробной разменной монеты. По рассказу Наршахи в Бухаре первый стал чеканить серебрянные монеты (дигремы) бухар-худат Кана; монеты были введены им в царствование халифа Абу-Бакра (632-634 гг.). дигремы чеканились из чистого серебра, на них был изображен бухар-худат с венцом на голове. К концу VIII в. эти монеты уже исчезли из обращения и были вытеснены хорезмийскими,
Недовольные этим бухарцы обратились к наместнику Гитрифу б. Ата с просьбой чеканить для них серебря нную монету того же вида, как дигремы бухар-худата, но такую, которая бы служила исключительно для местных потребностей и не могла быть вывезена из пределов области. Так как серебро было дорого в то время, то Гитриф, по соглашению с представителями города, стал чеканить монету из сплава шести металлов: золота, серебра, свинца, олова, железа и меди. Монеты были чеканены с прежними изображениями, но с именем Гитрифа; оттого монеты получили название гитрифа.
Гитрифийские дигремы не были ни единственными, ни первыми монетами того рода. Кроме дигремов Хорезма историки и географы различают три вида низкопробных дигремов, которыми уплачивались подати в Мавереннагре, именно дигремы мухаммеди, мусейяби и гитрифи, при чем подати в Шаше, Илаке и Хофисите уплачивались мусеябийскими дигремами. На всех этих монетах были изображения, резко отличавшие их от обычного типа мусульманских монет, на них также непонятные письмена.
Нумизматические данные пока выяснили только факт, что в Со- гдиане в V и в VI в. начали чеканить дигремы в подражание саса- нидскими; если хронологическое указание Наршахи относительно чеканки монет в Бухаре верно, то бухар-худаты, вероятно, заимствовали тип монет от своих согдийских соседей, а не непосредственно от Сасанидов (иначе они, как скоро после того сделали арабы, приняли бы за образец дигремы Хосроя II).
Крайне любопытно, что еще в конце VIII в., когда в Мавераннагре уже давно чеканились дигремы и фельсы куфического типа, потребность населения в разменной монете пришлось удовлетворить посредством дигремов старого образца, с языческими изображениями.
Последним крупным военным предприятием арабов в Средной Азии, о котором до нас дошло известие, был поход в 822-23 г. на Ос- рушну, - область, простиравшуюся от Джизака почти до Ходжента.
На северо-востоке арабы доходили до Таласа, где в 751 г. разбили китайское войско; потом арабы отказались от долины этой реки и от области Исфижаб (Чимкент и его окрестности), а в степи Калас, отделявшей Исфиджаб от Шаша (Ташкента) выстроили стену для защиты от набегов кочевников. Стена эта простиралась от Сыр-Дарьи до гор Сайлык. Остатки ее и по настоящее время заметны в степи.
Вообще в северной области Мавереннагра, подчинившейся арабам только в IX веке, арабский элемент совсем не привился, и существенные черты арийской культуры сохранились в них дольше. К таким областям принадлежит и Осрушна. В то время, когда во всех других областях уже водворились арабские переселенцы, в Осруш- не их не было, ибо ее население не допускало к себе на жительство арабов. Таким образом, Осрушна заслуживает особого внимания при изучении остатков древней культуры. Местоположение столицы Ос- рушны, называемой арабами Бенджикентом (Пенджикент), определяется следующими словами арабских географов: "от Сабата (Са- вата) идут два фарсаха (фарсах равен 6-7 верстам) по равнине и потом 5 фарсахов вверх по реке, текущей около города; по обе стороны дороги находятся горы, покрытые селениями". Судя по этому описанию, очень вероятно, что остатками столицы Осрушны следует признать интересные развалины около селения Шахристан, верстах в 25 к юго-западу от Ура-Тюбе.
Важные перемены произошли, когда правителями Мавераннагра были назначены Саманиды, подчиненные хоросанскому наместнику. К этой эпохе относится окончательное подчинение Мавераннагра мусульманскому владычеству, при поддержке багдадского правительства. В 875 г. внук перса Саман-худата, принявшего мусульманство, получил от халифа Муътамида диплом на управление всем Маве- реннагром. К этому времени относится также возвышение влияния тюрков во внугренном управлении Мавереннагром. Уже при Муъта- симе тюркская гвардия, в состав которой входили выходцы из Согда, Ферганы, Осрушны и Шоша, сделалась одной из опор престола. Это обстоятельство способствовало окончательному утверждению мусульманского владычества в стране. Жители были признаны добрыми мусульманами и сами начали принимать участие в борьбе "за веру" со своими соседями тюрками.
Но по своему аристократическому происхождению и по своему положению официальных представителей арабской власти Саманиды не могли сделаться выразителями национальных и демократических стремлений, подобно Абу-Муслиму и других "дай" т. е. шиитским проповедникам.
Особенно много сделал в государственном устройстве Мавераннаг- ра в духе просвещенного абсолютизма Исмаил б. Ахмад (892-907 гг.).
В 893 г. была низложена туземная династия Осрушны и эта область присоединена к непосредственным владениям Саманидов.
К этой эпохе относится полное сформирование государственного устройства Мавераннагра и имеются подробные сведения об экономическом быте населения.
Во главе государства стоял самодержавный правитель, ответственный только перед Богом. Персидские историки иногда называют Саманидов "повелителями правоверных" т. е. дают им тот-же титул, как халифам.
По персидскому идеалу самодержец прежде всего должен быть хорошим "хозяином" (кадхуда) своего государства и заботиться о его внешнем благоустройстве: о прирытии каналов и подземных арыков, о постройке мостов через большие реки, о благосостоянии деревень и поддержании земледелия, возведении укреплений и основании новых городов, об украшении городов высокими и красивыми зданиями, об устройстве рабагг на больших дорогах и т. п.
Большею частью, конечно, роль монарха сводилась к выбору лиц, которым могли бы быть поручены отдельные отрасли управления. Через всю систему восточно-мусульманской политической организации красною нитью проходит деление всех органов управления на две больших категории, на дергах (дворец) и диван (канцелярию). До эпохи Саманидов мы не имеем никаких известий о существовании в восточно-мусульманских государствах, как при дворе Аббасидов, личной гвардии государя, состоящей из купленных рабов, главным образом, из тюрков. При дворе Исмаила и его преемниках мы уже находим подобную гвардию, хотя "люди дергаха" в эту эпоху не приобрели такого значения, как впоследствии. Главные военные должности поручались не только начальникам гвардии, но также представителям местных знатных родов; в состав войска, кроме тюрков, входили также дихканы; вообще жители Мавереннагра в то время большею частью еще носили оружие.
Так пали значение и власть туземных владетелей отдельных областей, входивших в состав Мавераннагра, и над всем Междуречьем утверждалась неограниченная власть дергаха и дивана с системою бюрократического правления.
Сама борьба с феодалами велась благоразумно; в большинстве случаев феодальные владения путем покупки переходили в руки торгово-промышленного сословия.
Под властью местных династий, при чисто внешней зависимости от центрального правительства, в эпоху Саманидов оставались только восточная часть нынешного Бухарского ханства (область Хуттал и Чаганиан), Хорезм и тюркские владения в Исфиджабе. В городе Тун- кете, столице этой области, жил по выражению арабского географа, "сильный дихкан", пользовавшийся даже правом чеканить монету.
Что касается народных масс, то положение их в эпоху Саманидов было довольно благоприятно, в виду обеспечения внешного мира и значительного развития промышленности и торговли. Из Самарканда вывозились ткани серебрянные (симгук) и самаркандские, большие медные котлы, изящные кубки, палатки, стремена, удила, ремни; из Джизака - хорошие сорта шерсти и одежда из нее; из Бенаке- та - туркестанские ткани; из Шоша - высокие седла из лошадиной кожи, колчаны, палатки, кожи (привозимые от тюрков и подвергаемые дублению), плащи, молитвенные коврики, наплечники, хлебное зерно, прекрасные луки, иголки высшего качества, хлопчатая бумага, идущая к тюркам, ножницы; из Самарканда - еще парча, вывозимая к тюркам, и красные ткани, известные под названием мамард- жиль, ткань синиза (полотнянная), много шелку и шелковых тканей, орехи; из Ферганы и Исфиджаба-тюркские рабы, белые ткани, предметы вооружения, мечи, медь, железо. Таким образом, мы видим, что уже 1000 лет (назад) вырабатывалось в здешнем крае то же самое, что и теперь.
Промышленность несомненно развилась под влиянием Китая. Арабские завоеватели нашли в Мавераннагре множество китайских произведений, сбыт которых, конечно, должен был уменьшаться с развитием местной промышленности; впечатление, произведенное на мусульман искусством китайских ремесленников, видно уже из того, что арабы называли все искусно сделанные сосуды китайскими. Из произведений Мавераннагра наибольшею известностью в мусульманском мире пользовались шелковые и хлопчатобумажные ткани долины Зеравшана и ферганские металличекие изделия, особенно оружие, находившее себе сбыт даже в Багдаде. Развитию металлической промышленности в Фергане несомненно способствовали каменоугольные копи Исфаринского округа ("горны из черных камней, которые горят, как уголь; пепел служит для беления одежды").
Самаркандская бумага имеет большое значение в истории культуры, как древнейший известный нам образец тряпичной бумаги. По мусульманским известиям самаркандцев научили приготовлению бумаги китайские ремесленники, взятые в плен Зиядом б. Салихом в 750 году; но, по исследованию проф. Карабачека, самаркандцы могли заимствовать у китайцев только идею приготовления бумаги и самостоятельно нашли способ выделки ее из тряпья, так как в Китае тряпичная бумуга появляется только с 940 г. К концу X в. самаркандская бумага в мусульманских странах уже успела совершенно вытеснить папирус и пергамент.
Большое значение всегда имела торговля с кочевниками, от которых получали в большом количестве убойный и вьючный скот, кожи, меха и рабов. Торговля с оседлыми народами столь же необходима кочевникам, получающим таким образом предметы одежды и хлеб. Кочевники сами пригоняли свои стада к границам соседних поселений, не дожидаясь прибытия караванов в степь.
Наконец, развитию промышленности и торговли содействовало отсутствие обременительных податей и пошлин.
Нужно отметить, что Саманиды ограничивались уплатой жалованья и не раздавали воинам земельных наделов.
Благодаря описанной выше организации государства династия Саманидов могла продержатся около 100 лет в Мавераннегре.
При Саманидах усилилось шиитское движение в Мавераннагре, особенно в последний год царствования Насра II б. Ахмеда (943 г.) Шиитская пропаганда в Хоросане, где находится одна из главнейших святынь шиитов, никогда не прекращалась, и потомки Али издавна пользовались большим влиянием на население. Средства шиитской пропаганды значительно усилились с образованием фатимидского халифата ( в начале X в.); фагимидские эмиссары проникли в Хоро- сан и обратили в шиитство Хусейна б. Али Мервези, преемником которого был Мухаммед б. Ахмед Нахшеби. Исполняя завещание своего учителя, Нахшеби перенес свою деятельность в Маверан- нагр, где имел успех сначала в своем родном городе Несеф (Карши), потом и в столице. Ему удалось обратить в свою веру нескольких вельмож, среди которых были главный хаджиб Айташ, приближенный секретарь (дебири хос) Абу Бакр б. Абу-Ашас, ариз Абу-Ман- сур Чагани, бухарский рейс, начальник финансового ведомства и правитель Илака (при Саманидах владетель Илака, глава местных дих- канов, живший в Тункете, на берегу Ангрена, не имел политической власти, но продолжал оказывать влияние на народ, так что Макдиси называет его "сильным дихканом") Хусейн-Малик. Через них он получил доступ ко двору, и скоро сам эмир сделался "карматом".
Увлечение эмира шиитской ересью не могло быть одобрено духовенством, которое обратилось к своим обычным союзникам, к представителям тюркской гвардии.
Это увлечение привело к тому, что эмиру пришлось отказаться от престола в пользу своего сына Нуха.
Нух объявил, что до похода на неверных тюрков надо уничтожить неверных в собственной стране; их имущество, начиная с казны впавшего в ересь эмира, должно было перейти в руки правоверных. Было произведено избиение еретиков в Мавераннагре и Хоро- сане, начиная с Нехшеби и его знатных приверженцев; при этом были приняты меры к тому, чтобы вместе с еретиками не были убиты (из личной вражды) правоверные. С тех пор шииты продалжапи существовать в Мавераннагре только в качестве тайной секты.
К эпохе Саманидов относится усиление тюрков. Вытесненные монголами, тюрки крепким кольцом заняли земли, окружавшие Мавераннагр. Установились оживленные сношения между тюрками и Маве- раннагром. Купцы и проповедники начали проникать в степь, а вместе с ними и мусульманство. Некоторые военноначальники из рабов-тюрков при Саманидах пользовались большим влиянием. Некоторые орды огузов (туркмены), по неизвестной причине покинувшие свои земли, с согласия правительства заняли в Мавераннагре часть земель, удобных только для кочевников, и за это обязались защищать границу от всяких нападений. Другая ветвь туркмен под начальством Сельджука отделилась от своих соплеменников у низовьев Сыр-Дарьи; Селджук принял ислам и освободил мусульманского правителя, находившегося в самых враждебных отношениях к потомкам Сельджука; последние были приняты Сам анидами и поселились в окрестностях Нура (ныне Нур-ата, к северо-востока от Бухары).
В IX в. карлыкские илеки овладели Хатаном и Кашгаром и начали грозить Мавераннагру и, наконец, в 999 г. илек Наср решил покончить с последними остатками господства Саманидов в Мавераннагре.
По расссказу современника и очевидца события, Саманиды решили оказать врагам отчаянное сопротивление; по приказанию правительства хатибы бухарских мечетей убеждали народ взяться за оружие для защиты своей династии. В то время бухарцы, как вообще жители Мавераннагра, еще носили оружие; если-бы Саманидам удалось организовать народное движение в свою пользу, то это причинило бы Ка- раханидам серьезные затруднения, хотя едва ли можно было предотвратить падение династии. Проповеди хатибов, однако, не имели никакого действия. Саманиды, не исключая самого Исмаила, никогда, не старались приобрести доверия народных масс и сделать их опорой своего престола; о том-же свидетельствует преследование шиитских движений, несомнено имевших демократический характер. Мы знаем, что учение шиитов и при последних Саманидах имело в Маверан- нагре тайных последователей, к числу которых принадлежали, между прочим, отец и брат знаменитого Авиценны. Сочуствие суннитского духовенства, не смотря на все заботы Саманидов о религии и ее представителях, также находилось не на стороне династии, а на стороне ее врагов. Население не убежденное проповедью хатибов, обратилось "к тем, которые у них считались факихами", т. е. к представителям неофициального духовенства, всегда имевшего на население гораздо больше влияния, чем назначенные правительством хаггибы и имами. Как всегда бывает в аналогичных случаях, суеверные кочевники, сравнительно недавно принявшие ислам, были гораздо более усердными почитателями религии и ее служителей, чем культурное правительство. Население последовало совету своих учителей и решило, что "когда борьба идет из-за благ сего мира", то мусульманам нет надобности "подставлять себя для убиения".
Илек объявил, что идет в Бухару; население встретило завоевателей совершенно пассивно; предводители бухарских военных сил, Бек-тузун и Энал-тегин, добровольно явились в лагерь завоевателей, где были задержаны. В понедельник 23 октября 998 года илек без сопротивления занял Бухару и овладел казной Саманидов. Абд- ал-Малик и все прочие члены династии были отправлены в Чзгеид (в Фергану), куда вернулся и сам илек, оставив в Самарканде и Бухаре своих наместников; так при всеобщем равнодушии, совершилось падение знаменитой династии. Едва-ли кто нибуд в это время сознавал значение исторического события, положившего конец господству туземного арийского элемента.
Владение Караханидами Маверакнагром не было благоприятно, государственное устройство было переделано, земледелие и промышленность начали приходить в упадок.
Ханы продолжали вести кочевую жизнь, Шемс-ал-мульк, только зиму проводил с своим войском в окрестностях Бухары, причем строго следил за тем, чтобы воины оставались в своих шатрах и не притесняли жителей; после захода солнца ни один воин не смел оставаться в черте города. Не смотря на кочевой образ жизни Карахани- ды исполняли и ту обязанность государей, которая выражалась " в украшении городов высокими и красивыми зданиями, устройстве рабатов на больших дорогах и т. п. "
Персидский взгляд на монарха как на единодержавного правителя государства, также был чужд кочевникам, в глазах которых империя была собственностью всего ханского рода. Удельная система и неизбежные при ней междуусобия получили широкое развитие в государстве караханидов. Столь же вредно должна была отозваться на интересах населения система военных ленов, т. е. земельных наделов, раздававшихся войску взамен уплаты жалованья или части его. В восточной части мусульманского мира эта система получила широкое развитие только после тюркского завоевания. Пожалование надела (икта) было обычным фактом, но это явление не привело к установлению крепостного права; Низам-ап-мульк напоминает владельцам наделов, что им только разрешается взимать с жителей определенную сумму и что, кроме того, они не имеют никаких прав на личность, имущество, жен и детей населения.
От беспорядков, вызванных удельной системой, вероятно, также системой земельных наделов, преимущественно, конечно, страдал класс землевладельцев. Очень возможно, что в первое время господства новой династии значение дихканов увелечилось, как показывает факт появления монет илакского дихкана. Но в рассказах о монголском завоевании мы уже не встречаем никаках известий о значении этого класса в Мавераннагре, тогда как в Хоросане по прежнему упоминаются землевладельцы, жившие в родовых замках; собирая по своему всегдашнему обычаю сельских жителей для осадных работ, монголы посылали соответственные приказания землевладельцам.
Упадок класса землевладельцев в Мавераннагре, вероятно, был вызван крайним обесценением земельной собственности, о котором
говорит переводчик Нершахи; в его время землю, которая при Са- манидах продавалась по 4000 дигремов за джуфт, никто не брал и даром; если находился покупатель, то земля все таки оставалась необработанной "вследствие жестокости (правителей) и немилосердного отношения к подданым".
При Мелик-хане вся мусульманская Азия подчинялась одному государю; но в это время к восточным границам мусульманского мира приближался народ, впервые заставивший мусульман Мавераннагра признать над собою власть неверных.
Кара-Китани (Кара-Кидини-тюрки), занимавшие Монголию, овладели бассейном Тарима. Во второй четверти XII века, бежавший из Киданьского северного Китая, который завоевали в это время чжурчжени, киданьский князь Блюй-Даши, составив себе армию из подобных ему киданьских беглецов и из тюрков разных племен, подчинил уйгуров восточного Тяньшаня, обратившихся к оседлости и потерявших притяньшанские земли еще около 1028 г. С увеличившеюся, по меру дальнейших успехов, привлекаемыми военною добычею тюрков армией Елюй-Даши покорил западный Тяньшань и Ма- вераннагр (разбив войско Махмуд-хана при Ходженте в 1137 г.).
Мавераннагр переживал в эту эпоху тяжелую междуусобную войну. Харезмшах старался добиться гегемонии над этими странами и пользовался помощью Кара-Китаев, от которых он находился в вассальной зависимости. Хорезмшах не мог остаться вассалом неверных Кара-Китаев и уже для поддержания своего авторитета должен был принять на себя роль освободителей мусульман. ( Обстоятельства были благоприятны для него, так как в это время - в начале XIII века - произошло одно из самых обширных в истории мусульманских движений, охватившее Восточный Туркестан, Семиречье, Кульджинский край и Мавераннагр).
Кара-китайское государство, имевшее центром долины р. Чу, где находилась столица Баласагун, существовало до 1211 г., когда последний Кара-киданьский Гурхан был пленен зятем своим, найманским Кучлук-ханом, лишенным монголами своих земель и нашедшим у киданей убежище. Не предпринимая завоевательного похода на Восточный Туркестан, Кучлук три или четыре года к ряду (т. е. с 1211 по 1213 или 1214) вторгался в страну во время жатвы и опустошал ее. Хорезмшах Мухаммед в это время отправлял отряды в ту же область. Набеги Кучлука вполне достигли своей цели; в стране начался голод, заставившей жителей выразить покорность Кучлуку. Судя по поведению хорезмийцев в других местах, можно думать, что присутствие в стране одновременно с войсками Кучлука отрядов войска Мухаммеда только способствовало принятию жителями такого решения. Столь же мало Хорезмшах мог остановить жестокое гонение, которому после победы Кучлука подвергся ислам в Восточном Туркестане. Мухаммед не только не оказал помощь своим кашгарским и хотанским единоверцам, но даже не мог защитить от Кучлука северные области Мавераннагра. По Ибн ал-Асиру султан по крайней мере до 1218 г. проводил лето в Самарканде, опасаясь нашествия Кучлука на Мавераннагр; наконец жители Исфиджаба, Шаша, Ферганы и Касана получили приказ переселиться на юго-за- паде, после чего эти области были опустошены, чтобы они не достались Кучлуку. Относительно Исфиджаба и Шаша известие Ибн ал- Асира вполне подтверждается словами Якута, который приводит ту же самую причину этой меры: Хорезмшах опустошил те области потому, что не был в состоянии удержать их в своей власти.
Вообще перед монголским нашествием государственная власть во владениях Хорезмшаха была уже сильно пошатнута. Нуждаясь в своей тюркской гвардии, Мухаммед поневоле должен был употребить все старания, чтобы жить с нею в мире. Наемные войска составляли единственнную военную силу Хорезмшахов; на народные массы в XII в. еще в большой степени, чем прежде, смотрели как на рабочую силу, которую следует держать в полном повиновении. Ал- Катиб ас-Самарканди приводит характерный анекдот о султане Санджаре, который будто бы сказал, что ограждение сильных от обиды со стороны слабых еще более необходимо, чем защита слабых от произвола сильных; оскорбление слабых сильными - только несправедливость, тогда как оскорбление сильных слабыми - и несправедливость и позор. Если народные массы выйдут из повиновения, то произойдет полный беспорядок; "малые будут исполнять дела великих, а великие не могуть исполнять дела малых", т. е. простой народ захочет вести жизнь знатных людей, и некому будет исполнять работы, составляющие удел простолюдинов. Еще более характерный отзыв о классе ремесленников и земледельцев мы находим в одном из оффициальных документов времени Санджара: "Они не знают языка царей, и для них недоступно понятие о согласии с правителями или о возмущении против них: все их дела имеют только одну цель - добыть средство к жизни и прокормить жен и детей; ясно, что их не за что упрекать, и что они пользуются постоянным спокойствием".
Таким образом, наемное войско составляло единственную опору престола, и государь в собственных интересах должен был отдать ему предпочтение перед гражданскими элементами.
Система военных ленов, получившая распространение при Селд- жуках, продолжала существовать.
Одним словом, восточно-политический строй, созданный Абба- сидами, получивший дальнейшее развитие при Тахиридах и Самани- дах, теперь дошел до полного разложения. Народ, освобожденный Мухаммедом от ига неверных, восстал против своих освободителей и был усмирен потоками крови.
Понятен исход борьбы между таким государством и свежими силами кочевников, объединенными в это время одним из гениальнейших организаторов всех времен.
Этнографический состав населения Мавераннагра перед нашествием монголов уже значительно изменился. В городах тюрки дали уже значительный класс горожан. О разнообразии этнографическом мы можем судить только приблизительно по составу армии. Защите Самарканда, главного города Мавераннагра, Хорезмшах придавал особенное значение; естественно, что здесь было сосредоточено больше войска, чем в других местах. По Джувейни в Самарканде было до 110 ООО войска, из них 60 ООО тюрков и 50 ООО таджиков. По Несеви войска было только 40 ООО, Ибн ал-Асиру 50 ООО, по Джуэд- жани 60 000 со включением тюрков, таджимов, гурцев, халаджей и карлуков. Араб Идриси, в числе кочевников, окружавших Фергану, называет также кипчаков (хифтчак) и булгаров. Таким образом, нужно думать, что коренное население Мавераннагра перед нашествием монголов уже успело значительно отуречиться.
Нашествие монголов резко отразились на Мавераннагре как в смысле ухудшения экономического благосостояния населения, так и состава этнографического коренного населения.
Начало осады Самарканда относят к сентябрю 1219 года.
Несомнено, что монголы Чингиз-хана находились на очень низкой степени культуры, даже по сравнению с своими соплеменниками, кераитами и найманами; оттого, после объединения Монголии, еще до покорения культурных областей, явилась необходимость сде-
лать заимствование у покоренных народов. Первыми представителями культуры при дворе Чингиз-хана были мусульманские купцы. Письменное делопроизводство возникло в государстве Чингиз-хана после покорения найманов (1206 г.); уйгур Ташатун, хранитель печати найманского хана, занял ту же должность при дворе Чингиз-хана; кроме того, ему было поручено обучать уйгурской грамоте сыновей хана. Таким образом, первыми учителями монголов и первыми чиновниками монгольской империи были уйгуры; впоследствие уйгурские чиновники вместе с монголскими завоевателями пришли в культурные страны и как в Китае, так и в мусульманских странах, успешно выдерживали конкуренцию с туземцами, гораздо более образованными.
Первый город подвергшийся нападению в Мавераннагре, был Нур. Город был взят; по требованию Субудая жители очистили город, взяв с собой только жизненные припасы, земледельческие орудия и скот; после этого их дома были разграблены монголами. В феврале 1220 г. Чингиз-хан подошел к Бухаре; город был взят. Жители должны были доставить моноголам все припасы, приготовленные для войска султана, и засыпать ров цитадели; после взятия ее все защитники были перебиты. Наконец все жители, взяв с собой только ту одежду, которая была на них, должны были выйти из города; их имущество было разграблено монголами. После разграбления город был сожжен; уцелели только соборная мечеть и некоторые дворцы, выстроенные из жженного кирпича.
На пути из Бухары в Самарканд монголы уже вели с собою огромные толпы пленных. По сведениям Ибн ал-Асира участь этих пленных была крайне тяжелой; они должны были пешком следовать за монгол ской конницей; кто изнемогал по дороге, того убивали. Кроме пленных горожан, в той толпе, несомненно, были сельские жители; во всех странах, где им приходилось действовать, монголы для осадных работ сгоняли крестьян окрестных деревень.
В марте монголы подошли к Самарканду. Тюрки, служившие в войске султана, предложили свои услуги монголам, на что последние сперва согласились. Город сдался, цитадель была взята приступом; ее защитники перебиты. Тюркские воины султана, которые сначала были приняты на службу моноголами, теперь были окружены на ровном месте и перебиты со всеми своими предводителями. Что касается оставшихся жителей, то из них 30 ООО ремесленников были отданы сыновьям и родственникам Чингиз-хана; столько же было уведено для осадных работ; остальные полумили позволение вернуться в город, при чем с них взяли выкуп в 200 ООО динаров. После того еще несколько раз уводили жителей из города, так что он почти совсем опустел. Дошла очередь до Бенакета (около устья Ангрена). Монголы перебили гарнизон, а из жителей увели ремесленников и отряд молодых людей для осадных работ. Из Бенакета отряд пошел в Ходжент. Осада Ходжента представляет один из любопытных эпизодов военной истории. Начальник Ходжента Тимур-малик не мог удержаться в городе и с тысячью воинов укрепился на одном из островов Сыр-Дарьи; есть основание предполагать, что имеется в виду остров, расположенный в версте ниже Ходжента. В конце концов Тимур-малик все-таки должен был покинуть свой остров; вероятно, запас провианта и оружия приходил к концу. Ночью Тимур-малик посадил свой отряд на суда и при свете факелов поплыл вниз по реке. У Дженда все таки потерял весь свой обоз и всех своих спутников и один только благополучно прибыл в Хорезм. О действиях монголов повествует еще история взятия Хорезма. По взятии города жители были выведены в поле; было объявлено, чтобы ремесленники стали отдельно; некоторые исполнили это, другие скрыли свое знание, полагая, что монголы, как в других городах, уведут ремесленников с собой, а другим позволят остаться на родине. По Джувейни, ремесленников было более 100 ООО, их увели в "восточные страны", где они образовали большое число поселений. Малолетних детей и молодых женщин увели в плен; остальные жители были перебиты, при чем на каждого монгольского воина будто бы пришлось 24 человека.
Выше уже было сказано о запустении деревень и падении ценности на земли во время междуусобных войн в Мавераннагре перед монгольским нашествием. Во время же нашествия монголов были разрушены города, погибли ремесла, а вместе с городами погибла и масса коренных жителей Мавереннагра.
Земли по обе стороны Тяньшаня и Мавераннагр составляли удел второго сына Чингиз-хана Джагатая.
Не забудем, что монголы были кочевники. При занятии Мавераннагра они должны были кочевать на занятых землях, особенно на предгорьях, где зеленели обширные пастбища и журчали обильные водою ключи и родники. Как и теперь, эти кочевники должны были повести за собой уничтожение зарослей кустарников, при чем обнаженная почва предгорий не могла противостоять разлитию водою весенних и летних ливней. Все это немедленно вело к уменьшению площади удобных пастбищ и засорению многих ключей. Так постепенно менялась природа самой местности.
Этнографический состав ближайших соседей Мавераннагра в это время был следующий: от реки Талас до Сыр-Дарьи кочевали канг- лы (теперь род Большой Орды) и карлыки; западный же Тяныпань занимали кыргизы в качестве аборигенов и кара-кыргизы.
В конце января 1223 г. ханская ставка была уже на правом берегу Сыр-Дарьи; монголы уже возвращались, сделав свое разрушительное дело. Власть их над Мавераннагром уже никем не оспаривалась.
Хотя Джагатай получил из армии отца и небольшое число, притом еще не вполне омонголенных тюрков, а потому военные силы его состояли из подвластных тюркских племен, тем не менее власть джагатаидов была крепка, пока не исчез страх, внушенный завоевателем, и пока тюркские роды и племена, продолжавшие сохранять родовой быт и кочевой образ жизни, не почуствовали свою силу, благодаря в особенности раздорам между чингизидами за власть и уделы, при которых одерживали обыкновенно верх те, кто привлекал на свою сторону сильнейшие роды тюрков.
Сознание родами своей силы, при естественном их стремлении к самостоятельности, неизбежно должно было привести к разложению улуса Джагатая. Уже во второй половине XIV века джагатаиды потеряли Мавераннагр, доставшийся сплотившему около себя местных тюрков Тамерлану и его потомкам.
Как известно, Тамерлан избрал своим главным местопребыванием Самарканд. Тимур происходил из отуреченного монгольского племени барлас. Во время его малолетства произошло распадение джагатайского царства. В Мавераннагре с 1346 г. власть принадлежала тюркским эмирам и, возводившиеся ими на престол ханы правили только номинально. Мавераннагр переживал смое смутное время; особенно тяжело было оседлому населению. 10 апреля 1370 г. Тимур принял присягу от всех военноначальнимов Мавераннагра. Первые годы своего царствования посвятил установлению порядка в стране и безопасности на ее границах. Самарканд был украшен великолепными постройками. Тимур заботился преимущественно о процветании своего родного Мавераннагра, о возвышении блеска своей столицы - Самарканда, где были собраны из разных стран представители веек отраслей искусства и науки; только в последние годы им принимались меры для поднятия благосостояния других областей государства, преимущественно пограничных. На благоустройство гражданского управления также обращалось внимание, о чем свидетельствуют многочисленные случаи наказания за лихоимство высших сановников в Самарканде, Герате, Ширазе, Табризе. Тимур оказывал внешний почет богословам и отшельникам, не вмешивался в управление имуществами и духовенства, не допускал распространения ересей (запрещение заниматься философией и логикой), заботился о соблюдении его поданными предписаний религий, но лично не отказывал себе в запрещенных религиею удовольствиях и только во время предсмертной болезни велел разбить принадлежности своих пиров. Устройства военного и гражданского управления определялось почти исключительно законами Чингиз-хана; впослед- ствие богословские авторитеты отказались признать Тимура правоверным мусульманином, так как законы Чингиз-хана он ставил выше предписаний религий.
Немедленно после смерти Тимура разные племена начали возвращать себе утраченные владения. Власть тимуридов слабела, так как было слишком много соперников; государство распалось на несколько мелких владений. В то время, как трое сыновей Махмуда - последние тимуридские владетели Мавераннагра - сражались между собою за остатки империи, приближалась новая сила, покончившая со всеми мелкими владетелями в Мавераннагре и вновь установившая твердую власть после периода анархии. Это была в 1503 году- Тимуриды были изгнаны узбеками под начальством ШеЙбана-хана.
Имя узбеков первоначально давалось тюркским племенам восточной части джучиева улуса для отличия их от джагатайцев. Ранее Узбек-хана, царствовавшего с 1312 по 1342 г., оно не встречается, а потому надо полагать, что оно получило свое начало от имени этого государя, памятного как по продолжительному тридцатил етному царствованию, когда привыкли называть его поданных узбековцами, так и по утверждению между кочевыми его поданными мусульманства. Во второй половине XV в., когда отложившиеся части тюркских родов приняли именование вольницы, казаков, оставшиеся верными Абул-Хаир-хану и его потомству, части тех же родов удержали название узбеков. Сохранилось оно за приверженцами шейбанидов ими тогда, когда они очистили пределы Джучиева улуса, перебравшись в Мавераннагр в дружинах Шейбана-хана и его наследников. Узбеки Мавераннагра составились, таким образом, из частей тех же тюркских племен, главные массы которых вошли в состав киргизов-казаков, но в составе узбеков играли весьма видную роль, отчасти даже и количественно, потомки коренных монголов и северо-восточных тюркских племен, составлявших "полк" Джучи, и жившее службою ханам и вообще чингизидам служивое сословие. Сверх того в состав узбеков, уже в Мавераннагре, не замедлили, конечно, войти перешедшие на службу победоносных шейбанидов местные тюркские племена, служившее дотоле тимуридам.
Узбеки нашли уже в Мавераннагре, Фергане и Ташкенте многочисленные оседлое тюркское или отуреченное население, которого умножение продолжалось и при них, вследствие оседания самих узбеков и их слияния с местным населением. ( Среди шейбанидских дружинников встречаются имена родов: маджар, уйшун, татар, уйгур, кунграт, салур-катак, дюрмен, ямалик, отаджи, киат, найман14).
Они завладели землею между реками-близнецами и подобно всем своим предшественникам, продвигались вверх по реке, овладев Самаркандом, и наконец Ферганою. В течение всего XVI в. Маверан- нагром правили шейбаниды; они предоставили Хорезм (Хиву) особой династии ханов, тоже происходившей от Шейбани, а Хорасан уступили Сефевидам. Затем Джанаиды или Астраханская династия, родственники Шейбанидов по женской линии, управляли той же постепенно уменьшавшейся областью в течении XVII и XVIII вв. Наконец, их родственники по женской линии, мангыты, овладели Бухарским ханством, теперь значительно уменьшившимся вследствии образования нового Кокандского ханства, вследствие возникновения независимых владений в Ташкенте, Ура-Тюбе, Ходженте и других местах и вследствие возвышения Дураннидов в Афганистане.
В 1758 году Китай снова овладел Ферганой до Ташкента, после страшного истребления калмыков в Джунгарии. Китайцы не долго оставались в здешних местах и власть потомков Шейбани была восстановлена, пока Бухара, Хива и Коканд не пали перед нашествием русских.
Прийдя в Мавераннагр, все вообще узбеки долгое время вели исключительно кочевой, пастушеский образ жизни; в городах жили лишь беки, правившие отдельными вилайетами, старшие военные чины и другие лица правящего сословия. Все остальное бродило со своими стадами в разных пунктах, переменяя время от времени свои места в зависимости от таких случайностей, как войны, и, в особенности - войны междуусобные.
С течением времени, по мере того, как кустарные заросли предгорий стали исчезать вследствие непрестанного потребления их кочевым населением, полоса эта стала обсыхать, а бывшие здесь пастбища начали уменьшаться. Население возрастало как путем естественного прироста, так и эммиграции узбеков, а также таджиков из Каратегина и Гиссара.
Оскудение пастбищ принудило, в конце концов, узбеков обращаться к земледелию, что являлось делом тем более исполнимым, что в то время вся почти земля, за исключением лишь наделов, принадлежавших таджикским селениям, находилась в общинном, родовом владении узбеков-завоевателей. Обращаясь к земледелию, часть узбеков стала вместе с тем постепенно переходить от кочевого и полукочевого образа жизни к оседлому. Устраиваясь в совершенно новой для них обстановке оседлого земледельца и садовода, узбеки весьма естественно должны были обращаться к чему либо уже существующему, готовому. Они так и сделали. Они всецело восприняли выработанный, если не тысячелетиями, то, по крайней мере, веками, культ аборигена таджика; они позаимствовали от таджика не только способы и орудия обработки земли, но и архитектуру своего жилища, утварь и разного рода производства, вместе с орудиями и способами тех производств.
Таким образом, усваивая все это в совершенно готовом уже виде, узбек явился в даном случае послушным учеником покоренного им таджика. На этом основании, прикрепленный к земле, узбек не остановился; приобретая от таджика тот или другой инструмент, то или другое орудие, для названия которого в собственном языке его слов не находилось, так как самого предмета этого в его прежнем кочевом быту не имелось, узбек стал называть этого предмета так же, как называл его таджик, т. е. по персидски. Таким путем в языке узбека вошла целая масса персидских слов, наравне с чем новая, мусульманская религия со своей литературой внесла не меньшее, если не большее, число арабских терминов; единовременно с изме нением быта стал изменяться и язык15.
Такова культурная роль аборигенов края - таджиков.
ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА "ТАДЖИК" И "ГАЛЬЧА"
Слово "таджик" происходит от персидского существительного тадж, корона, и означает "коронованный", "увенчанный". Более подробное объяснение этого слова и его историю мы находим у Н. В. Ханыкова16.
Таджек или таджик, - говорит г. Ханыков, - значит, коронник, человек носящий корону. Но само собой разумеется, продолжает г. Ханыков, что здесь дело идет не о царском венце, а о том, который имеет такое важное и мистическое значение в зороастровом учении и коим, несомненно, прежде отличались последователи этой веры от неверных, подобно тому, как христиане доселе еще отличаются ношением креста, а мусульмане чалмою. "Из всего этого, мне кажется, говорит Ханыков, позволено заключить, что слово таджик, как арабское слово салеби (крестник) или Бани салиб (сын креста), как наше слово крестьянин, т. е. крестящийся, носящий крест, крещенный, не было сначала именем этническим, т. е. именем какого-нибудь отдельного племени, а просто означало всех последователей учения Зороастра". В течение веков вера эта была особенно усвоена иранцами, поглотившими все чуждые национальности, исповеды- вавшие ее; это также несомненно, так как даже в классической древности, в списке народов, населяющих Персию, со времен Геродота и Дариевой надписи, мы (Ханыков) безпрестанно видим эту внутреннюю, племенную работу. Новые племена то появляются, то исчезают, а общий этнический термин, Иран, постоянно растет и, во времена Сасанидов, входит уже в титул царей, повелевающих Ираном и противоположным ему, ан-Ираном, т. е. не Ираном. Самое географическое распространение этого имени ручается нам в справедливости этого объяснения. Всего более распространенно это имя в колыбели учения Зороастра, или правильнее там, где оно впервые сделалось государственною верою, в древней Бактрии и Согдиане. Действительно в Бухаре, Балхе и Афганистане таджик - всякий, считающий персидский язык языком родным. В Хоросане и Сеистане слово это уже теряет свое резкое, определительное значение. В Западной Персии и Закавказьи его вовсе не употребляют иначе, как в сокращенной его форме тат, но что эта последняя имеет то же значение, в этом нам порукою свидетельство итальянского дворянина Pitro della Yall , бывшего на службе у шаха Аббаса, в начале XVII века. На стр. 469, т. II французского перевода его писем, напечатанного в 1663 г. мы читаем: "Кызылбаши есть имя известного племени, вторгшегося в Персию и усилившегося там, как я вам писал уже раньше, при шахе Исмаиле Сафи; тогда как тат есть название тех, которые нисходят, по прямой линии, от истинного древнего персидского племени"17. Таким образом, название таджик становится тем реже, чем мы более удаляемся от центра учения Зороастра".
"Переходя к разбору истории самого слова таджик, мы заметим, говорит Ханыков, что слово это происхождения персидского". В персидском как самое слово тадж, венец, - тадждар, имеющий венец, таджвер, венценосец, без сомнения очень стары, так как мы знаем по Дегинью, что в китайских летописях, под 122 г. до Р. X., по отзыву полководцу Тан-Киао, говорится о царстве Тяоджи, дальнейшие же частые упоминания о них китайскими летописцами, не позволяют сомневаться, что тут дело действительно идеть о таджиках. Кроме того, тадж очень давно усвоено армянами в форме тагх, из него они сделали таговур, венценосец. В Индустане оно по Fordtsy употребляется народом в форме Thath. Греческое слово Taios встречающееся уже у Есхила, обыкновенно производит от глагола Тassia, но я (Ханыков) не уверен, чтобы оно не имело соотношения с таджем персиян. Как бы то не было, слово это очень древнее и со всеми своими производными было в употреблении за несколько веков до Р. X. Если же это так, мы непременно должны найти упоминание о таджиках и у древних греческих писателей. Действительно, в 111 кн. & 91 истории Геродота мы читаем, что саттагиды, гандарийцы, дадики и апахиты все вместе платили 170 талантов подати в год, внося ее в Сузе, и составили 7-ю сатрапию. А так как Суза, о которой здесь идет речь, очевидно, не Сузиана западная, т. е. теперешний Шуштер, а Суза Арийская, где, по Арриану, Александр Македонский, на походе из Гиляна и Мазандарана в Бактрию, назначил Сатиборзана сатрапом арийцев, то весьма вероятно, что дадики галикарнасского историка - хорасаиские таджики, тем более, что в кн. VII, & 66 Геродот сравнивает их, по вооружению, с бактрийцами. Хаммер того же мнения об этих дадиках. Далее, Риттер (Землевладение Азии, т. VII, стр. 714) заметил уже, что Дионисий Перигетский, современник Нерона и Трояна (54-93 г. по Р. X.), упоминает о них под именем "Таспаи".
В течение всего периода династии Сасанидов китайцы находились с ними в самых тесных сношениях, и последние остатки царского рода нашли в Китае приют от преследования арабов и не теряли надежды возвратить себе престол, с помощью пекинского двора, до 771 г. по Р. X., где об них в последний раз поминается в китайских летописях. По мере того, как китайцы знакомились с более западными областями персидской монархии, они стали употреблять и слово Посе, для означения персиян, не оставляя однако же и прежнего означения их именем Тяоджи, так что нет ни малейшего сомнения, что слово это нисколько не считалось зазорным при Сасанидах. Как же объяснить теперь, что термин этот совершенно пропадает с подчинением Персии арабам и с принятием персиянами мусульманской веры?
Я (Ханыков) нарочно искал его у арабских географов первых столетий хиджры, его нет даже в персидском переводе истории Табари, сделанном в Бухаре. Более того, не только Якут, последний арабский географ до монгольской эпохи, но даже Ибн Батута, первый арабский путешественник, после завоевания Персии монголами, не упоминает о них.
Вообще, повторяем, до эпохи Тимура, слово это как бы пропадает из языка. Даже после Тимура, например в записках Бабура, оно попадается всего два раза, а именно, он говорит: "В кабульском государстве есть много различных племен. Долины и равнины его заселены тюрками, аймаками и арабами. В городах и в большей части деревень, живут, главным образом, таджики. Многие другие селения и округа занимают: пашаи, парачи, таджики, береки и афганцы. В горной части области, к западу, живут хазаре и нукдери. Между хезаре и нукдери (нукодоре Марко Поло), есть еще племена, говорящие по монголски".
Исчезновение этого слова из языка письменного, действительно поразительно. Благодаря богатству рукописей британского музея и обязательности хранителя их Г. Рие, Ханыков пересмотрел множество старых персидских словарей, но нигде не нашел ни малейшего упоминания о таджиках. Они начинают попадаться в лексиконах со второй половины XVII ст., следовательно, к той же эпохе должно отнести вторичное возвращение этого слова письменному языку.
Таким образом, очевидно, что в слове этом было что-то противное арабам, и если бы оно просто означало "народ говорящий по персидски", то наверное, арабы не выключили бы его, но так как оно значило "тиарник", т. е. носящий внешний знак исповедывания религии Зороастра, то не только ревностные мусульмане - завоеватели, но и обусурманившиеся завоеванные, рады были отказаться от него. Затем, чтобы не смешивать их с теми частями иранского населения, которые несмотря на притеснения, остались верны учению Зороастра, арабы назвали последних кафырами, т. е. беззаконными, из сего впоследствие выработались: гяур и гебр.
Впрочем, Вамбери говорит, что название таджик существовало в Средней Азии уже в весьма ранюю эпоху - это всего лучше доказываает уйгурский манускрипт "Кутадгу балиг" (счастливое знание). Этот манускрипт помечен 465 годом хиджри и в нем слово таджик весьма часто упоминается в противоположность слову турок18.
Таким образом, кажется несомненным, что слово таджик, означавшее, с глубокой древности и до покорения Персии арабами, приверженцев учения Зороастра, вышло из утопребления, вследствие причин религиозных, и вновь появилось в письменном языке уже после того, как монголы, потоками крови, разбавили несколько семитический фанатизм, привитый арабами иранцам, в такую эпоху, когда исламизм уже довольно окреп, чтобы не бояться старых воспоминаний, - и появилось, действительно, в смысле термина этнографического "персоязычников". Теперь таджиков не мусульман нет; но замечательно, что между ними более, чем между другими иранцами, сохранилось много поверий, носящих печать того первобытного уважения огня, которое должны были ощущать первые люди, понявшие возможность применить эту природную силу к надобностям человека, так резко отличающую теперь людской род от всего царство животных.
В настоящее время таджики равнин, как истые горожане здешнего края, зовут себя именами обитаемых ими городов: тошканди, ходжанди, самарканди и т. п.; напротив, таджики гс>р известны в долинах, по большой части, под одним названием "гальча", хотя в пределах территорий своей, т. е. в горах, тоже носят имена обитаемых ими рек, напр., матча, или общим, как напр., каратегин, или, наконец, ущелий и деревень.
Гальча в переводе значит провозитель хлеба* (галля - хлеб и ча - род занятий или мастерство). Название это дает понятие о горных таджиках в том смысле, что они, вследствие недостатка в местных земледельческих продуктах, живут и могут существовать чужим хлебом, привозимых ими из ближайших городов. Поэтому таджики равнин объясняют слова "гальча" в смысле "бедняки, жалкие".
О ПРОИСХОЖДЕНИИ ТАДЖИКОВ
Древнейшими источниками сведений о Туркестане служат индийская и иранская религиозно-этические предания. На них основывается, между прочим, гипотеза, что Памирская высь, ограничивающая Туркестан с юго-востока, была колыбелью арийского племени, которое разошлось, отсюда в разные стороны.
Одна из ветвей арийцев, состоявшая из последователей Зороаст- ра, заняла Согдиану (страну между реками Аму и Сыр), Маргиану (Мерв), Бактриану (Афганский Туркестан), Ариану (Иран) и все Иранское плоскогорие, вес Иран, а также Ховарезм (Хиву).
Арийцы, сохранившиеся в Туркестанском крае до настоящего времени под именем таджиков, составляют коренное оседлое население бассейнов Аму и Сыр-Дарьи, также как и Тарима в Восточном Туркестане.
Кочевое население края, известное в древности под именем скифов, массагетов, саков и проч., было, по свидетельству греческих писателей, родственно оседлому, и, следовательно, также арийского происхождения.
Цивилизация арийцев в Западном Туркестане одна из самых древнейших. Древние историки описывая поход царя ассирийского Нина в Бактрию за 1200 лет до Р. X., свидетельствуют о крайне ранней людности, политическом развитии и цветущем состоянии этой страны, и хотя, по восстановлении Ассирийской монархии, на основании клинописной литературы, личности Нина и Семирамиды оказываются легендарными, но сущность представления о Бактрии, как о могущественном государстве в древние времена, сохраняет свое значение.
Древний Хоросан, простиравшийся до Китайской Татарии, был основан и заселен арийскими колониями, как об этом свидетельствует топографическая номенклуатура.
В древности в Ховарезме процветала также высокая культура и, насколько вглубь веков хватают наши сведения, государство это имело вполне развившуюся гражданственность. Что древнее население Хивинского ханства принадлежало к арийской семье, в этом согласны все новейшие исследователи древней истории Хивы. Не особенно давно19 обнародованы были извлечения из сочинения знаменитого математика и астронома Аль-Бируни (жившего в конце X и начале XI в.) "Асар-ул-бакийе", сочинения известного до того лишь по названию. В нем Аль-Бируни говорит, что солнечный календарь хорезмский есть лучший из всех ему известных, что он вернее греческого и арабского; а ему, как знатоку своего дела, мы не верить не можем. Тут-же находим названия 12 месяцев, 30 дней каждого месяца, знаков зодиака и т. д.
Вся та номенклатура служит образчиком того языка, которым говорили в Хорезме; все эти названия большею частью зендская и притом в форме, более чистой той, какая сохранилась в Персии. На основании приведенных нескольких слов древнего языка Хорезма, видно, что язык этот близко подходил к зендскому, древнопарсскому и пехливийскому, значит, древнее население Хорезма принадлежало к парсскому отделу, арийской семьи народов.
Начало развития гражданственности в Хивинском оазисе теряется в глубокой древности. Аль-Бируни, по имеющимся у него сведениям, сообщает, что эра, от которой велось здесь леточисление древнее селевкидской 980-ю годами; начиналась она, следовательно, за 1292 год до Р. X. Селевкидская эра началась с 1-го октября 312 г. до Р. X., со дня вступления Селевка в Вавилоне.
Если мы при настоящих сведениях и не можем решить, насколько указание это заслуживает вероятия, тем не менее имеем полное право заключить, что культура древней Хивы была и родственна и одновременна с культурою Бактрии; в крайнем-же случае развилась из древно-бактрийской.
Исторические сведения нам показывают, что уже в глубокой древности оседлые жители этих мест подвергались нашествию соседних народов, но удержались на своих местах и сохранили свой родовой тип. Может быть, этому способствовало то, что нападающие кочевые народы были родственны оседлому населению.
Ближайшие к государствам Средней Азии кочевники, теснимые более отдаленными кочевыми народами, вторгались обыкновенно в земли оседлого населения. Напоры их были сильны и заставляли оседлых подчиняться вторгшимся кочевникам.
Раньше других вторгся20, по китайским источникам, в оседлую область народ сэ или сай, признанный всеми исследователями об этом народе тождественным с саками греческих писателей. Саки разрушили Греко-Бактрийское царство и заняли страну народа Дахя, т. е. Согдиану и Бактриану.
Причина этого вторжения была та, что саки, жившие в Джунгарии, сами подвергались напору другого кочевого народа - юечжей и усуней, которые, в свою очередь, были теснимы хуннами, жившими от Гоби и Хуан-хе до Илийского края и области внутренне-азиатских озер, и это напирание дальних кочевников вызвало движение в передних. Вслед за саками обрушились на Междуречье юечжи. Вот как описывает это событие Чжан-Цян (китайский посол "в Западный край" в конце II в. до Р. X.): "Дом Юечжи занимал страну между Дунь-Хуан и хребтом Цилянь-Шань (нынешний Тангут); когда-же" Веса" овский П. У. с. С. 2 и след.
хунны поразили его, то удалился оттуда, ударил на Дахя и покорил сие владение, вследствие чего и утвердил свое местоприбывание на северной стороне реки Гуй-Шуй (т. е. Аму-Дарьи)". Описывая землю, занятую юечжийцами, Чжан-Цян говорит, что она лежит "почти в 3000 м. от Давана (Ферганы) на запад, от реки Гуй-Шуй на север. От него на юг лежит Дахя ( Бактриана и Согдиана), на запад Аньси (Парфия), на север Кангюй (нынешние киргизские степи"). Отсюда ясно, что юечжи поселились по правому побережью Аму-Дарьи в Хорезм. Эти юечжи, по удалению из пределов Китая на запад, стали называться у китайских писателей да-юечжи, или по другому правописанию (может быть, более правильному) да-юети, т. е. великие (большие) юечжи или великие юети.
- Что-же это за народ да-юети? - спрашивает П. Веселовский. - Ни у греческих писателей, ни у римских, продолжает он, такого названия мы не встречаем, между тем народ этот не мог им быть неизвестен. Действительно, греческие и римские писатели знали юетийцев, но знали под другим именем. Ключом к разъяснению этого предположения служит китайское прилагательное да - "великий", которому в парсских наречиях соответствует прилагательное маз, мае. Этим словом и начинается у древних писателей имя кочевого народа массагетов, "великих гетов". Следовательно, греки и римляне знали название юечжийцев (юетийцев), но только в переводе.
Далее, китайские известия подтверждают предположение о принадлежности населения западной половины Средней Азии к арийской семье. "От Давана на западе до Аньси - передают они- хотя говорят различными языками, но в обыкновениях весьма сходствуют, а в разговорах понимают друг друга. Жители вообще имеют впалые глаза и густые бороды". Этот последный признак чрезвычайно важный; безбородым, с глазами на выкате, китайцам, конечно наружность населения бассейна Сыра и Аму должна была показаться странною и они отметили ее, как явление, выходящее из ряда вон. Для нас-же эти характеристические черты наружности населения "западного края" служат неопровержимым доказательством в пользу того мнения, что население это принадлежало к арийской семье народов.
Юетийцы, осев в северной части Хорезма, по прежному оставались кочевым народом: "жители со своим скотом переходят с места на места".
В V в. по Р. X. является у византийских писателей народ, называемый то хуннами-эфталитами, то хуннами-кидаритами или белыми хуннами. Вивьен Сен Мартен посвятил этому народу обширное исследование, в котором доказывал, что эфтапиты суть прямые потомки юетийцев, завоевателей Трансоксании, и той именно отрасли их, которая у китайских писателей носит название "Еда".
По китайским известиям узнаем о них следующее. Владетельный дом Еда происходит от одного рода с Большим Юечжи; ( другие сказывают, что Еда есть отрасль Гаогюйского племени). Городов не имеют, а живут в местах, привольных травою и водою, в войлочных кибитках. В том владении нет телег, а употребляют носилки; много лошадей и верблюдов. Народ жестокий и смелый, способный к сражениям.
Подробности об этих едасцах (эфталитах), сообщаемые византийскими писателями, значительно разнятся от сообщаемых китайскими. Главная разница состоит в том что, что Еда, по китайским источникам, владение кочевое, хотя владетель их и живет в городе; по греческим, эфталиты, народ оседлый. Может, конечно, быть и то, что Еда, вначале несомненно, кочевой народ, поселившись в Хорезме, стране искони оседлой, не вдруг перешел к оседлости и продолжал кочевать в окружающих Хорезм степях и даже в самом Хорезме; но когда византийцы узнали об эфталитах, они не были кочевниками, а византийцы ошибаться в этом случае не могли. Китайцы-же по старой памяти продолжали считать их народом кочующим.
Вот как опысывает их Прокопий: "Хотя эфталиты - народ хуннс- кого племени, но они не смешаны с известными нам хуннами, не живут вместе с ними и не имеют смежной с ними области; они соседят с персами на севере там, где народ, называемый Горго у самой персидской окраины, где между ними и персами часто происходит война за границы. Они не кочевники, подобно хуннским племенам, но издревле населяют плодоносную страну, и никогда не нападали на римские земли не иначе, как вместе с войсками мидийскими. Изо всех хуннов они одни белы телом и небезобразны лицом. Состоят под управлением одного царя, составляют благоустроенное гражданство, наблюдая между собою и с другими справедливость не хуже римлян или кого другого.
Эти эфталиты или "белые хунны" известны у мусульманских историков Персии (Мирхонд) под именем гаятеля, у армянских писателей- теталы и т. д. От армянских писателей мы узнаем, что бак- трийские арсакиды, постоянно тревожившие северо-восточные пределы Персии, были в конце IV в. по Р. X. покорены тетапами; что эти теталы, в свою очередь, начали производить опустошительные набеги в Персию, чем отвлекали силы персидских Сасанидов, в их борьбе с римлянами. Из этого же источника можно видеть, что и эфталиты признавали иногда власть Сасанидов и должны были исполнять требования этих последних.
Эфталиты принимали деятельное участие в перевортах Персии, а иногда и заставляли Персию платить дань. Так, Фируз Палаш (488- 491) два года платил дань эфталитам. Брат Палаша, Кобад овладел престолом при помощи 30-ти тысячного эфтапитского войска. Сын Кобада, Нуширван, покончив дела с греками миром, обратил свое оружие на Туркестан, Кабулистан и Саганиан; покорил землю эфталитов. Но не долго персы господствовали над эфталитами. В VI ст. эфталиты были покорены новым среднеазиатским народом - турками, по китайской транскрипции ту-кюе.
Но вернемся назад. После выхода юечжи, усуни остались на Или и достигли там большой силы и могущества21. Князь их назывался Кюн-ми или Юон-мо, а резиденция его, по китайским источникам, Чи-гун-чи, т. е. город красной долины
Она лежала к в. от Ян-Хая или Же-Хая, т. е. озере Иссык-куля. Китайские летописцы полагают тогдашнее число усуней в 120 ООО семейств и 630 ООО человек, а войско их, состоявшее под начальством двух полководцев, называемых Талу и Дару, в 180 ООО. Здесь на Или, Балхаше и Иссык-куле усуни занимали страну, принадлежавшую прежде народу сай и сэ. Страна их, еще очень далеко распространявшаяся к западу (до Хан-Кэу), как говорят китайцы, была пространная долина, изобиловавшая отличными пастбищами и стадами, составлявшими главное богатство усуней. Она была однако-же холодна и дождлива, а горы ее поросли пихтовым и лиственным лесом. Народ жил подобно хуннам (т. е. кочевою жизнью). Главное занятие его было коневодство; богатые имели до 4000 и 5000 лошадей. Китайцы называют усуней грубыми, невежественными, вероломными и хищниками. Более могущественные хунны часто нападали на них, причем даже погиб один усунский князь. Предание гласит, что сын этого князя был чудесно вскормлен волчицею и что какая то птица снабжала его пищею. Шаньюй хуннов, сведавший о чуде, признал этого ребенка божественным, воспитал его, возвратил ему царство отца его, с титулом Кюн-ми, и сделал его правителем своих западных областей.
Это обстоятельство усилило могущества усуней, хотя хунны сохранили над ними верховное владычество. Китайцы искали их союза. Для упрочения этого союза одна китайская принцесса была отдана в замужество у су не кому Кюн-ми, как Кюн-ди (т. е. королева), в 107 г. до Р. X.; тогда был выстроен первый китайский дворец для несчастной принцессы, которой жалобные песни сохранил китайский летописец Мадуанлинь. Приводим их, как содержащие бытовые черты: "Родные выдали меня замуж и принудили жить в далекой стране. Дворцом служит мне бедная юрта, стены которой обиты войлоком.; сырое мясо служит мне пищею, а кислое молоко напитком". Могущество усуней возросло; несколько раз нападали они, вместе с китайцами, на своих победителей и не мало содействовали их ослаблению на западе. Но в царствование внука упомянутой принцессы, именем У-цзы-ты (Уцзю- ту), произошло разделение усуней на большой и малый Кюн-ми, вследствие чего и могущество их ослабело. Малые Кюн-ми удалились в горы на север, в нынешний Заилийский или, по крайней мере, Джунгар- ский Алатау и, таким образом, покинули столицу Чи-гу-чин, которая находилась на южном берегу Иссык-купя, на нынешней Кызыл-су (красная река), после чего часть их была оттеснена беспрестанными нападениями усиливавшихся на востоке сяньби, северных родов хуннов, принявших уже это народное название, так как сами находились в подчинении у тунгузского или даже корейского, как полагают некоторые, племени сяньби. Сяньби вытеснили часть усуней из кочевий и заставили их удалиться на запад, по следам юечжи, где они и заняли вместе с юечжи мало по мапу, к половине I века до Р. X., все земли Бактрий- ского царства, даже за Ги иду куш ом. Около 555 г. усунские земли и их население были покорены Ту-кюе (турками) и византийский посол Зи- марх нашел в 568 г. не только Западный Тян-Шань, но и Трансоксиану во власти чурок.
Эти усуни (хэу-сунь на древнем и усунь на новейшем китайском наречии), по свидетельству Аб. Ремюза, приобретают высокий интерес для этнографии Азии тем, что они принадлежат к ряду наро
дов Центральной Азии, очень различных, судя по китайским описаниям, от остальных, к расе голубо-глазых и русоволосых блондинов.
Юечжи и усуни, а также турки были первыми народами в исторические времена, явившимися в наши земли с Востока и вносившими черты изменения в расовом типе коренных жителей этих стран.
В VII в. по Р. X. завоевателями явились арабы.
Владычество арабов в Средней Азии не было ни прочно, ни продолжительно. Халифы не имели настолько силы, чтобы распоряжаться судьбою завоеванных там провинций по своему произволу. Правители в них, ими поставленные, держали себя так самостоятельно, что стали передавать власть свою наследственно детям. Халифам оставалось только одно право инвеституры с тем, впрочем, что своего выбора сделать они не могли. Еще менее, следовательно, было у них возможности сменить не нравившихся им правителей.
Таким образом, скоро стали возникать в Средней Азии независимые династии, признававшие халифам не более, как главу религии. И воть началось отложение провинций. Ранее других отложились Та- хириды в Хоросане (в самом начале III в. хиджры), за ними Сафари- ды в Седжистане (в конце III в.), Саманиды в Мавераннагре (в конце III в.) и т. д. Все они покровительствовали персидскому языку и персидской литературе, которая обязана им своим возрождением.
Но независимыми династии оставались не долго. Уже к эпохе Саманидов относится возвышение влияния турок во внутреннем управлении. Некоторые военоначальники из турок пользовались большим влиянием. Некоторые орды огузов (туркмен), с согласия правительства, заняли часть земель в Мавераннагре. Наконец, при кар- лыкском илеке Насре в 999 году навсегда был положен конец господству туземного арийского элемента...
Язык таджиков. Таджики говорят на персидском языке. Они принадлежат к ветви иранцев, захватывающей народы, которые ког- да-то говорили по зендски, на языке Авесты или древнеперсидской святой книги, равно как на язык клинообразных надписей первого разряда персидских великих царей, или же состояли в ближайшем родстве с ними. Из зенда выработался, смешавшись с элементами семитическими пехлеви, а из последнего ново-персидский22. К этой зендской группе примыкают кардуши древних, курды современных географов, расположенные в окрайных горах Ирана по направлению к Мессопотамии и на высотах Армении; иранцы или осетины Кавказа, белуджи - в Белуджистане и, наконец, афганцы в Афганистане, называющие себя паштуны, а язык свой - пашто. Все таджики гово- I рят различными персидскими наречиями, начиная с бухарского таджика, хвастающегося живостью и чистотою своего персидского наречия и кончая сарикольцами и ваханцами, усвоившими себе непонятный образ выражений. Жители Ходжента, деревень Гулякандаз и Кистакуз (близ Ходжента) имеют язык и по выговору и по грамматическим формам чище языка всех других таджиков23. Это особенно заметно в Ходженте, где говорят языком, в котором сохранилось много форм вроде тех, какие употреблял древний персидский поэт Рудаки, родом бухарец.
Жители долин называют своих собратий, горных таджиков гальча, хотя сами горцы, именуют себя просто таджиками, или по имени тех местностей, которые населяют. Кроме местного наречия, на котором горные жители объясняются почти исключительно только между собою, когда не желают, чтобы их понимали посторонние люди, они говорят преимущественно на персидском языке. Говор их мягкий, звучный, мелодичный, особенно у жителей кишлаков, расположенных на Пяндже и в нижних частях долин Шах-Дарьи и Гунта, где почти совершенно не слишны киргизские слова, довольно часто употребляемые в разговорах жителями верхних частей названных рек, соседних с Памиром. Горные таджики говорят немного нараспев, сопровождая свою речь жестами и придавая ей несколько странную, для европейского уха, интонацию24.
К гальча относят сарыкольцев, ваханцев и шугнанцев, народ Мун- джана, верхней части долины Лудхо и вудитсаев (народ Санглиха и Ишкашима). Народы Гиссара, Дарваза и Каратегина, к северу от Оксуса и Бадахшана, в близком родстве с этою группою, хотя они в настоящее время говорят по-персидски или тюркски и в некоторых местах получили значительную примесь узбекской крови25. Процесс исчезновения языка, вероятно, происходит таким образом, что племя сначало говорит на двух языках, как это имеет место ныне в Сарыколе, Шугнане и Вахане, где почти всякий, кроме своего языка, говорит по-персидски, и в долинах Сват, Кунер и Пенжкора, где многие дардские племена (общим именем Дардистана называют все долины, лежащих между Западным Пенджабом и Гиндукушем), кроме своих наречий, говорят на пушту. С течением времени сношения с соседями побуждают отдавать предпочтение наиболее распространенному из двух языков, который в конце и вытесняет вполне туземный. Это процесс ускоряется при отсутствии письменности.
Языки, на которых говорят племена гальча, повидимому, происходит от древне-персидского (зендского). Язык идгах, на котором говорят в долине Лидко, есть только наречие мунджанского; по строению он сходен с языками гальча, грамматика которых опубликована Шау. Подобно им, идгах отличается от других дардских языков частным употреблением буквы в и тем, что в нем имеется лишь одно время для выражения настоящего и будущего.
Южнее их по Инду, в долинах Сват и Пенжкора и долины Кунер, говорять языком более близким санскритскому.
Ховарский язык (или читральский) имеет сходство с языками только что упомянутыми и, вероятно, составляет промежуточное между ними звено.
Вообще признано, что Бадахшан и верхняя часть долины Оксуса были одним из первых мест пребывания арийской расы. Их движение к югу, вероятно, было постепенное и в начале происходило более вследствие естественного роста, нежели от жажды завоеваний. По мере занятий ими местностей более плодородных и с лучшим климатом, число их должно было увеличиваться еще быстрее. Военные предприятия более значительные сделались возможными и движение вперед пошло скорее. Гальча, вероятно, потомки тех, которые остались на своих местах, и в позднейшее время, были постепенно втиснуты в узкие долины, где они ныне находятся. В некоторых случаях, как например, двигаясь в долину Лудхо, они перешли большой хребет и осели на южной стороне его в сравнительно недавнее время.
Жители селений, расположенных по Ягноб-Дарья, кроме таджикского языка, говорят еще на особом местном наречии, совершенно непонятном для жителей долин рек Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи, а также для всех горцев, обитающих в верховьях р. Зеравшана26. Сами ягнобцы уверяют, что язык их - не письменный; книг, сказок, пословиц и песен на нем не имеется; не знают они, когда и по какой причине переселились сюда, но сохранилось смутное предание, что родина их - Кашмир. Не сиягпуши, т. е. не кафиры ли они? (Ш. Акимбе- тев). Никто из племен, населяющих горы Зеравшана, не объясняется на этом наречии. Из ближайшего изучения замечено, что язык ягнабский вымирает и с каждым днем все более и более теряет свою самостоятельную физиологию. Окружающая его со всех сторон таджикская речь горных жителей вытесняет его. К этому выводу приводят следующие данные: в разговоре у ягнобцев часто встречается таджикские слова, тогда как для тех же понятий они имеют в родном языке свои слова; в их говоре попадаются не только одни таджикские слова с окончанием ягнобским и наоборот - ягнобские слова с окончаниями таджикской грамматики, но и целые таджикские фразы с присущими им грамматическими формами.
Говор у ягнобцев отличается большою беглостью и неясностью выговора. Большинство окончаний слов в их речи сливается в одно с последующим словом. Произношение самых таджикских слов у ягнобцев при разговоре является в сильно искаженном виде.
Собранные образцы ягнобской речи п Искандером-тюря признаны специалистами принадлежащими к иранским наречиям; в ней сохранилось много черт древнего иранского языка, которые в других современных наречиях Туркестанского края являются лишь разрозненными.
В настоящее время на языке этом объясняются обитатели следующих ягнобских кишлаков: Дикалян 25 дворов, Кирионти 35, Кян- си 38, Дибалянд 12, Гарамайн 18, Сакин 12, Пекан 25, Кхун 30, Птин 20, Тагичинар 10, Каши 7, Пальдарауг 10, Чукат 3, Хсакидарау 12, Думзай 15, Шахсара 3, Вангинзай 5 и Мартугмайн 4, всего 284 двора. Считая по 5 человек на двор, получится говорящих на этом языке 1420 человек. Есть и в остальных 8 кишлаков несколько человек, понимающих ягнобский язык, но таких мало.
ЧИСЛЕННОСТЬ ТАДЖИКОВ
Точную цифру таджикского населения в настоящее время невозможно определить. Материалы, собранные всеобщей переписью
1897 г., до настоящего времени не разработаны. Это лишает нас возможности судить о числе таджиков в русских владениях. Еще больше трудно судить о числе таджиков в сопредельных с Туркестанским краем странах. Поэтому, на приводимые ниже сведения о количественном составе таджикского населения, нужно смотреть лишь как на приблизительные.
По отдельным областям Туркестанского края имеются следующие данные:
В Самаркандской области, согласно данным всеобщей переписи 1897 года, таджиков считается 217 ООО27.
В Ферганской области таджиков считается 172 20028
В Сыр-Дарьинской области таджиков считается 130 ООО29.
Таким образом, в пределах русских владений Средней Азии таджиков считается 519 200 человек.
В Бухаре с Гиссарским краем считается 240 000 таджиков, в Ка- ратегиие 50 000, Дарвазе - 35 000, Рошане - 5000, Шугнане - 5448 и Вахане – 300030.
На основании вышепривенных данных нужно считать в Бухаре и ее владениях 358 000 таджиков.
В Афганистане (Балх, Хульм, Кундуз, Бадахшан и Кафиристане) считают до 1 миллиона таджикского населения.
Наконец в Кашгарии (считая в том числе Шихну, Пахну и Чипан) определяется таджикское население в 13 100 человек.
Общая цифра таджиков, таким образом, определяется в 1 890 000 человек.
С наступлением успокоения в последнее время в горных владениях Бухары и Афганистана, а также уничтожения невольничества, особенно также в в горных владениях, нужно думать, что явились более благоприятные условия для естественного увеличения таджикского населения. Общее успокоение дало возможность увеличению материального благосостояния населения; горные таджики без- препятственно и без боязни имеют теперь возможность спускаться с гор в долины и равнины для заработков.
Улучшение материального благосостояния также служит причиною естественного увеличения населения. Все это дает право считать таджикское население в настоящее время достигающим до 2 миллионов душ.

* Шишов А.(18221024), известный русский ученый ориенталист.
1 Таджики. Этнографические и антропологические исследование. Ташкент.1910.Также см. Таджики. Этнографическое исследование. Алматы, 2006.C электронной верcии книги можно ознакомится на сайте: Книги по истории, археологии ,географии, этнографии, филологии изданные до1917года.
Подготовлена С. Бобомуллоевым.
Стилистические и лексические особенности текст автора приведены без изменений в соответствии с нормами литературного языка того времени.
2 Риттер К. Иран. О просхождении таджиков, краткая характеристика таджиков. Обиталище и язык доисторических арийцев, Пер. Ханыкова. СПБ., 1874 г. С. 31-32.
3 Туркестан. Т. I. СПБ. 1886 г. С. 42.
4 Franz v.Scharz. Schvarz. Sundfluth und Volktnwanderung. Verla von Enke. Реферат "Турк. Вед." 1895 г.№7.
5 Вест, и Библиотека самообраз. 1905 г. №49. С. 1566.
6 Риттер К. Иран. Пер. Ханыкова СПБ. 1874 г. С. 40-48.
7Реклю. Человек и земля. 1906 г. Т. 1. С. 404
8 Рекяю. Человек и земля. Т. 1. С. 404-416.
9 Риттер К. Иран. Пер. Ханыкова. 1874. Прилож. II проф. Спигеля.
С. 192-193.
10 Александр Македонский в Туркестане. Перевод 18-ой главы труда Шварца "Alexander des.Grossen Xeldzuge t.Turkestan. "Турк. Вед." 1894 г. № 56.4-15
11 Бартольд. С. 182 и след.
12 Бартольд В.В. Несколько слов об арийской культуре в Средней Азии." Турк. Вед." 18 г. №43.
13 Бартольд. С. 186.
14 Аристов. С. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности. СПБ. 1897 г.С.147 и 159.
15 Наливкин. История Коканд. ханства. С. 16-19.
16 Ханыков И В. Прилож. VI. Примечание к объяснению 2-му главы ПРиттерова подлинник: Жители восточного рубежа Ирана - аборигены и переселенцы. Иран Реттера. Перев. Ханыкова, СПБ. 1874 г. С. 509 и след.
17 Вамбери говорит, что слово таджик встречается в Западной Азии, а именно: армяне наэываюгь таджиками тюрков и арабов, т.е. вообще магометан, но только между собою, по секрету, и мне кажется, что зто не более как насмешливое название, даваемое притесненными своим тиранам, так как название это я (Вамбери) встречал, решительно у всех армян Малой Азии, то мне кажется, что зтим именем называют не только магометан, но вообще, всех последователей иных религий, и что это слова, но всей вероятности, древнее и в последствии уже с древних обывателей Персии, с которыми при Сасанвдах армяне находились в сношениях, перешло на арабов. А.Вам- бери. Очерки Средней Азии. С. 320 и 321.
18 Вамбери А. Очерки Средней Азии. С. 321.
19 Веселковский П. Очерк историко-географичсских сведений о Хивинском ханстве от древнейших времен до настоящего. СПБ. 1877. С. 2 и 3.
20 Веселковский П.У.с.С.2 и.след.
21Риттер К. Землевладелие Азии. Китайская империя, независимая Татария, Персия и Сибирь. СПБ. 1859 г. С. 128 и след.
22 Оскар Пешель. Народоведение. Петербург. 1890 г. С. 532 и 533.
23 Вамбери. Путешествие па Средней Азии. СПБ. 1865. С. 189.
24 Серебренников. Памир. Ежегодник Ферг. обл. Т. I. Вып. 1902 г. С. 153.
25 Майор Бидеяьф. Народы населяющие Гинду-Куша. Асхабад. 1886. С.21 и след.
26 Вамбери. Путешествие па Средней Азии. СПБ. 1865. С. 189.
27 Серебренников. Памир. Ежегодник Ферг. обл. Т. I. Вып. 1902 г. С. 153.
28 Майор Бидеяьф. Народы населяющие Гинду-Куша. Асхабад. 1886. С.21 и след.
29 Искандер-тюрк.Сведения об ягнаубском народе. Тур.Вед.1881г.№4.Реклю.Т.VI.С.346; Акимбетев Ш.Очерки Когистана.Тур. Вед.1881 г.№ 3
30 Турк. Вед". 1906 г. № 45.
31 Ежегодник Ферг. области т. I, вып. 1902 г.
32 Смирнов Е. Сыр-Дарьинская область. СПБ. 1887 г.
33 Словарь Брокгауза; Рекогносцировка капитана Кузнецова 1902 г.