Кланы в Таджикистане - особое явление, которое значительно отличает страну и общество от многих других стран, так как во многом является решающим фактором глубинных процессов в Таджикистане. Однако их изучение крайне важно в виду того, что в такая же историческая ситуация может возникнуть и в других странах Центральной Азии, где традиционное общество постепенно выдвигается на передний план, пока и все еще отодвинутое остаточными процессами ХХ столетия. Коммунизм делал все, чтобы устранить ведущую роль кланового традиционного общества, однако оно не было уничтожено и было интегрировано в коммунистическую систему власти и жизни. Племена и кланы сегодня интегрированы в современную политическую систему в странах Центральной Азии. Они интегрированы всей постсоветской цивилизацией. Существование кланов это реальный факт, с которым надо считаться и в процессе демократизации, на этот вопрос мало уделяют внимания те, кто страстно борется за демократизацию общества. Суверенная демократия в России интегрирует клановое общество Таджикистана и других стран Центральной Азии в свою политику, не ломая его. Сломать его не смогла даже советская власть. "Демократия для страны" как всеобщая политическая цель, являясь лозунгом России, реально не является таковой для России в отношении других стран. Есть свои кланы и в США, и в России, но у них своя специфика. Гибриды авторитаризма и демократии или полу демократии признаются как реалии в мировом сообществе, которое и в лице Запада, и в лице России приняты как основа их реал политики. Что же можно сказать о таджикском клановом обществе и месте молодежи в этой системе новой интеграции традиционного общества во власть нового Таджикистана?

Исследователи пишут о традиционной структуре таджикского общества, которая устойчива и в настоящее время: "Очевидно, что социальная структура таджикского общества в основном остается прежней и отличается от той европеизированной модели, которую хотели бы заложить в основу его оценки некоторые исследователи, исходя из фактов поверхностной трансформации его структур. Кровно-родственная родовая группа – авлод все еще остается сердцевиной этого общества, а малая семья так и не стала его первичной ячейкой. Родовая община до сих пор обладает всем комплексом системы жизнеобеспечения, внутриэкономическими, правовыми, территориальными, духовно-культурными и идеологическими механизмами, превращающими ее в своего рода "микрогосударство" и обеспечивающими ее выживаемость, относительную самостоятельность и приспособляемость. Она в целом сохраняет традиционный и достаточно архаичный характер. Даже за последние десятилетия не произошло становления индивидуального, личностного сознания. Напротив, оно осталось в полной мере общинным, авлодным (1). Интересы рода продолжают доминировать над интересами отдельной личности или малой семьи"(2).

Эти суждения об авлодах имеют для нас принципиальное значение, так как отражают крайне авторитарные отношения в кровно-родственных объединениях, и этот механизм поведения и в соответственно ценности традиционного поведения сыграли отрицательную роль в гражданской войне в Таджикистане. Это полностью относится и к молодежи, участвовавшей в кровопролитии. Мы имеем в виду множество молодежных неформальных объединений традиционного общества, а в гражданском противостоянии – молодежных дружин. Характерной их особенностью была крайняя авторитарность вожаков дружин и конформизм остальных членов дружины. Характерно, что подчинение – конформизм – авторитету не мешает быть активным послушником члена молодежной общины.

О социальном сдвиге - социально-психологическом явлении в ходе гражданской войны и установления мира пишет И.К. Асадуллаев: "К традиционному обществу ученые относят такие структурные единицы как большие семьи, авлоды, каумы, гапы - мужские собрания, связанные с территориальными соседскими общинами, молодежные объединения - дружины - кишлаков, кварталов, местностей, структуры духовного сословия и многие другие объединения и прослойки, включая региональные. В советское время мощная надстройка парализовывала активность традиционного общества во многом.

С разрушением надстройки в период гражданской войны часть ее функций перешла к традиционному обществу - такие как функция мобилизации, взаимопомощи, безопасности и возмездия и др. То есть те, многие из которых осуществлялись развалившимся позже социалистическим государством.

…Речь идет о такой важной особенности политической жизни 90-х годов как готовность структур традиционного общества к немедленным действиям, прежде всего - военно - политическим. Это определялось состоянием умов населения, не имевшего ранее опыта политизации традиционного общества.

"Немедленная реакция каждого отдельного человека на "призыв" группы (часто в лице ее признанного лидера), к которой человек сам себя внутренне причисляет, - это его долг и потребность и, кроме того, это своего рода гарантия того, что в другой ситуации он вправе будет рассчитывать на лояльность и поддержку остальных," - справедливо отмечает российский востоковед Людмила Чвырь.

Однако, на наш взгляд, эта особенность проявляется не во все времена, а в условиях развала государственности в тяжелых ситуациях. Отмечая положительные стороны традиционного общества в вопросах выживания семьи, авлода в период кризиса, следует сказать, что "немедленная реакция на призыв" группового лидера приводила ко многим трагедиям и преступлениям и была социально-психологической основой гражданской войны"(3).

Согласно сказанному, кровопролитие привело к сдвигу в сознании людей авторитарного общества. Понимание многими того, что война не может решить ни одной амбициозной региональной задачи в межрегиональной борьбе, привело к отказу немедленно выполнять приказы вожаков молодежных дружин – основы части вовлеченных в войну населения Таджикистана. Это касается всех регионов и подавляющего большинства объединений традиционного общества. Это был частичный слом авторитаризма в стране и "восстанием" конформистов против авторитетов. Уделом населения была горькая трагическая психологическая "удовлетворенность" отказом от войны сначала в собственном сознании и затем в действиях.

Немедленная реакция на призыв, характерная для традиционного общества, отступила перед ценностью мира и согласия, в конечном счете. То есть ценности авторитаризма и конформизма трансформировались в русле мирного процесса, который не следует относить только к межтаджикским переговорам. Мирный процесс начинался в авторитарном сознании населения, вытесняя традиционные действия и деятельность. "Нужно было нахлебаться крови, чтобы понять бесполезность проливаемой крови", - так часто говорили пережившие войну люди.

Авторитаризм толпы, подверженной массовой психологии, особенно молодежи, требует сильных правоохранительных органов, сильного государства. Например, объявление нейтралитета милицией и МВД в начале трагических событий в Таджикистане привел к еще большему нагнетанию обстановки, а пассивная позиция руководства страны, в отличие, например, от Узбекистана этого периода, где государству не позволили развалиться, оставили на самотек события.

Авторитаризм, его ценности, его ментальность органически взаимосвязаны. Молодежные ценности связаны с конформизмом, то есть добровольным подчинением авторитету взрослого мира, несмотря на внутреннее иногда несогласие с ним. Поэтому ведущей тенденцией в мире молодых является отсутствие четкого выделения молодежи из мира взрослых.

Следует обратить внимание на идеи Э. Фромма о бегстве людей от свободы, сопряженной с борьбой, стремлением "укрыться" в авторитарной власти своим подчинением. Он пишет: ""Самая элементарная из всех естественных связей, - пишет он, - это связь ребенка с матерью. Ребенок начинает свою жизнь в утробе матери и живет там гораздо дольше, чем это имеет место у большинства животных. Даже после рождения ребенок остается физически беспомощным и полностью зависимым от матери. … Как рождение означает, что ребенок лишается всеобъемлющей защиты материнского тела, так и его подрастание означает, что он должен покинуть защитную среду матери. Однако даже у вполне взрослых людей никогда полностью не исчезает тоска по этому состоянию, имевшему когда-то, и это несмотря на большое различие между взрослым и ребенком. Взрослый может опереться на собственные силы, сам о себе заботиться, отвечать за себя и даже за других, в то время как ребенок на все это еще не способен. Но из-за значительных жизненных трудностей, фрагментарности нашего знания и всех других случайностей, которым подвержены взрослые, перед лицом неизбежных ошибок, совершаемых нами, взрослый человек оказывается в ситуации, не так уж отличающейся от ситуации ребенка, как это обычно принято считать"(4).

Часть таджикской молодежи в своей ценностной ориентации стремится освободиться от ответственности принимать решения самостоятельно, независимо от семьи и клана в важных вопросах жизни, или она противопоставляет себя им, лишаясь поддержки и безопасности. Безопасность в Таджикистане не всегда обеспечивается государством и правоохранительными органами, есть много вопросов, когда государство не может автоматически обеспечивать безопасность человеку без активного содействия клана, семьи. Клан может мобилизовать силы для приведения в движение правоохранительных органов, или других государственных учреждений для решения жизненно важных проблем молодежи. Другими словами, клановая система является в Таджикистане посредником между молодежью и обществом и государством. Наличие клановой системы изменяет все непосредственные отношения человека и общества, человека и государства. Это отражается на ценностной системе и ценностной ориентации молодых людей.

Общинность в Таджикистане – клановая, региональная. Поэтому когда евразийцы говорят о необходимости общинности в Новой Евразии, которую по инициативе президента Казахстана Н.А. Назарбаева стремятся воссоздать в России и СНГ российские политики-евразийцы, для Таджикистана это означает сохранение клановой и региональной системы. Во всяком случае, общинность сегодня в стране это и есть кланово-региональная система.

"Так, - пишут Бушков и Микульский, - 16 ноября 1992 г. в день открытия XVI, так называемой примирительной сессии Верховного Совета Таджикистана, выступавший на ней депутат от Совета ветеранов войны и труда заявил, что одним из симптомов глубокого общественно-политического кризиса, охватившего Таджикистан, является утрата уважительного отношения к старикам" (5).

Обратите внимание, утеря уважительного отношения к старикам воспринимается как кризис в обществе.

Авторитаризм и конформизм едины в Таджикистане с клановой системой – одной из многих сторон их проявления. Кровнородственные отношения, оформленные в клановую систему, влияют на все общество. Авторитаризм и кланы это бесспорные ценности традиционного мира таджиков – и старших поколений и молодых.

Отход молодых от выполнения воли старших вызывает остракизм и осуждение. Существование кровнородственных клановых отношений и сферы по существу означает монополизацию воли и свободы молодежи старшими поколениями, так как эта система занимает огромное место в жизни молодых.

Существует положительная ценность уважения к старикам и старости, которая является в глазах не азиатов бесспорным преимуществом Востока, его культуры, цивилизации. Но люди, восторгающиеся этой ценностью, совершенно не думают о том, что ценность культуры – уважение к старикам и старости является продолжением системы кланового господства старших поколений, которое может быть представлено и в худшем виде геронтократией – властью старцев. Те, кто пытается сохранить такую ценность культуры, как уважение к старикам и старости, при переходе к демократии, новой трансформации общества, не смогут сохранить эту ценность в реальной демократии, где клановость должна устраниться как доминирующая система культуры и власти. Неизбежно устраняя клановость в трансформации Таджикистана в процесс и систему подлинной демократии, демократические силы не смогут воспрепятствовать реальной девальвации ценности уважения к старости и старикам в мере более высокой, чем это встречается в Евро-Американском мире. В последнем уважение к старости и старикам не существует как непреложная ценность, независящая от меры интеллектуальной, социально-политической и культурной значимости пожилого человека. То есть, необходимо отличать ценность как непреложную во всех отношениях, почти как догму, и, с другой стороны, уважение к старикам и старшим в зависимости от их действительной мудрости, знаний, морали и заслуг.

В Таджикистане это особо важно в виду того, что превращение ценности уважения к старикам и старшим не должна восприниматься бездумно в условиях понижения общего уровня образованности и неумения самостоятельно мыслить и принимать решения молодыми. На пути восприятия слов старших и стариков молодыми должен быть собственный фильтр благоразумия и знаний. Пророк Индии ХХ века Махатма Ганди говорил: "Я полагаю, что Библия, Коран, Зенд Авеста боговдохновенны так же, как и Веды... Но я утверждаю, что знаю и понимаю истинную сущность учения священных книг. Я отказываюсь признать какое бы то ни было толкование, сколь ученым оно ни было, если оно противоречит разуму и морали" (6).

В условиях крайне низкой образованности большинства современной молодежи Таджикистана слова Махатмы Ганди должны стать важнейшей ценностью сознания молодых людей, когда ценность уважения к старшим принимается без оглядки почти как догма, без здравого обязательного критического взгляда любого человека на то, что тебе преподносят как истину в последней инстанции.

В стране, согласно словам Президента РТ Э. Рахмона, нет "излишних действий", которые могли бы провоцировать радикализм в действии. Время от времени отдельными группами исламистов совершаются радикальные действия, они пресекаются и не носят массового характера. То есть, идеологическая ситуация в Таджикистане такова, что нет ни у молодежи, ни у старших поколений таких ценностей – религиозных, культурных и политических, которые бы побуждали силы оппозиции к радикальным действиям.

В настоящее время у партий, в которые частью входит и молодежь, нет актуальных радикальных программ, требующих радикальных изменений сейчас и немедленно. Произошла довольно интересная ситуация: все крутые цели, например, достижение полной демократии, или полной исламизации страны, или восстановление социализма отодвинуты на задний план и невозможность их немедленного осуществления не приводит оппозиционные и другие партии в отчаяние и к немедленным действиям. Это ситуация, содержащая свою семантику – свой смысл, представляет ценность, принятую и старшими поколениями и молодежью. Она влияет на молодежь и более старших поколений тем, что оберегает их от экстремизма и терроризма в поведении. В связи с этим следует сказать и о такой бесспорной ценности молодежи, как человеческая жизнь. Эта ценность связана с такой же ценностью в глазах взрослых и пожилых. Человеческая жизнь остается ценностью, как и в годы советской власти, и сегодня после кровопролитной гражданской войны, в глазах семьи, авлода, страны.

Причиной многих положительных сдвигов и бед является дефицит величия в зависимости от определенных условий. Таджики это народ, который должен был вновь открывать себя, осознавать обретаемую историю, испытывал дефицит величия, имея на то историческое право. В связи с этим следует сказать и о дефиците величия как корнях терроризма. Явление дефицита величия является обширной, касается не только политической и культурной современности независимого Таджикистана, но значительно деформирует ценности молодежного мира в связи с геополитической, технологической и экономической периферийностью мусульманского мира.

Дефицит величия Таджикистана в глазах молодежи, придерживающейся политики властей, восполняется новым пониманием истории страны, на основе пишущейся новой истории в противовес истории стран Центральной Азии, где много этнополитического мифотворчества: все берут начало в Ариях, все являются самыми древними, все являются самыми великими и так далее. Дефицит восполняется и многими юбилеями исторических личностей и событий, празднованием 2006 - Года Ариев, построением нового музея Таджикистана, написанием книг, статей и диссертаций о славном прошлом таджиков и их притеснениях, о горькой судьбе загнанных в горы земледельцах, о Кирпанде – новых исторических открытиях арийского прошлого Центральной Азии (Г. Майтдинова), и много другого. Это ценности, предлагаемые властями Таджикистана молодежи. К ним относятся и внутренние изменения в стране – бесспорные ценности строительства дорог и тоннелей, ГЭС , школ по всей стране и объектов народного хозяйства.

Вопросы преодоления периферийного положения и Таджикистана и мусульманского мира политический ислам видит в необходимости внедрения в эти страны подлинной религии, подлинных ценностей мусульманской морали, идеологии, государственности. Эти подходы предлагаются мусульманской молодежи в орбите Партии исламского возрождения Таджикистана.

По поводу дефицита величия, вызывающего чувства ущербности, ложное или истинное ощущение комплекса неполноценности, резонно провести параллели с недавней историей США. Для большинства белых американцев и черных в период явного расизма в Америке, это совсем недавно по историческим меркам, было характерно явление психологического вымещения. Белый американец чувствует себя подавленным под грузом всей потогонной системы капиталистической эксплуатации и пытается вымести его в подавлении других людей. М.Л. Кинг писал об этой особенности по отношению к расизму: "Я почти пришел к достойному сожаления выводу, что главный камень преткновения на пути негров к свободе – это не член Совета белых граждан и не куклусклановец, а умеренный белый, более преданный "порядку", нежели справедливости…"(7). Что же касается черных американцев, то они создали в свое время радикальную организацию "Черные пантеры".

Л.Н. Митрохин пишет о важности для человека униженного, хотя бы в собственных глазах, вымещения этого чувства на другом человеке или других людях. Такое состояние характерно и для мусульман в исламском мире, оно характерно и для таджиков, страна которых не только периферийна в мировой экономике, промышленности, технологиях, науке, материальной культуре и информации, но частично подвергается транспортной блокаде, испытывает сопротивление некоторых международных сил в достижении энергетической безопасности.

Это чувство ущербности существует открыто в сознании или скрытно в подсознании и у взрослых и молодежи в Таджикистане. Власти психологию вымещения пытаются мобилизовать в направлении поддержки политики правительства, но когда это не удается для всех, то психология вымещения выплескивается в критическом отношении к властям. В свою очередь, эта психология мобилизует оставшихся за пределами лояльности молодых людей на вступление в организации оппозиционного направления, или тех, которые находятся на дистанции от правительства, например, Компартию Таджикистана. Это связано с обостренным чувством ощущения ценностей таджиков и мусульманского мира.

Между тем, как мы уже однажды отметили выше, чувство вымещения при осознании современного дефицита величия мусульманского мира не толкает молодых людей Таджикистана к международному терроризму, на самоубийство и убийство невинных людей и детей. В числе многих репрессированных или заключенных в тюрьму Гуантанамо не замечено ни одного таджика из Таджикистана. Ценность жизни не разрушена в глазах таджикской молодежи.

Важной ценностью в эпоху независимости Таджикистана является демократия и демократические ценности. О демократии в мире написано много, тысячи и тысячи книг и статей, поэтому в нашу задачу не входит исследование того, что такое демократия, а отношение к демократии таджикской молодежи в новейшее время.

Демократические ценности составляют демократические свободы: свобода слова, свобода организаций, право демократического выбора власти на всех уровнях и др.

В развале СССР с самых первых дней этого процесса участвовала молодежь. Самыми активными были ее выступления за придание таджикскому языку статуса государственного еще до Беловежских соглашений.

Говоря о демократическом движении и процессе, следует отмечать ее критическую составляющую. Демократии без сопротивления недемократическим силам, структурам, явлениям, действиям не существует.

В связи с этим вновь перед нами возникает проблема ментальности и клановости, которые в известной мере несовместимы со свободой. В ней есть еще один аспект, являющийся спецификой господствующих ценностей в Таджикистане, это местничество и регионализм. Они лежат в основе такого явления, как непотизм. Клановость, местничество, непотизм, регионализм, соответствующая им ментальность авторитаризма и конформизма несовместимы с демократией.

Касаясь местничества, следует сказать, что это явление присуще не только политически ведущему региону, местничество характерно для всех регионов.

Данное явление и закономерность находятся в русле противоречивой публично-скрытой двойственности, которая может внезапно вовлечь молодежь в целом индифферентную и внешне аполитичную в острые политические противостояния.

В целом, характерная противоречивая публично-скрытая двойственность социальной психологии людей является формой своеобразной "шизофрении" в полу авторитарных и авторитарных системах, раздвоения личности и взрослого и молодежи. Публично люди ведут себя в духе официальной жизни – господствующей политики, лояльно к властям, но скрытно в сознании и подсознании зреет мощная оппозиционная тектоника. Она бурлит на кухнях, в доверительных разговорах в пределах кланов и семей, публичных намеках. Ситуация в демократическо-авторитарном Таджикистане не исключение среди более сотни других гибридных государств. Эта ситуация воспринимается как нормальная, как ценность нормальной жизни, и обычно молодежь ориентирована на такое поведение. Так было и в советское время.

Старшие поколения и вслед за ними молодежь в полу авторитарной системе, то есть в полу демократии, которая существует в Таджикистане, критикуют власти, но не верховную власть. Здесь существует молчаливое согласие, много критикуют, но не вершину власти. Публичная критика вершины власти в полу демократическом гибридном государстве, как правило, это начало разрушения государства и режима и оно не допускает его. Это понимают многие. Поэтому большинство принимает данное правило и ориентировано на ценность этого вида выбора спокойной нормальной жизни. И все же, несмотря на то, что избирательно устранено авторитарное правило, молодежь уже не выступает немедленно при призывах старших к вооруженным действиям, государство прекрасно понимает, что это правило будет действовать при публичной открытой критике верховной власти. Поэтому полу демократическое авторитарное государство оберегает себя. Это ценность государства в собственных глазах, наиболее понятливые молодые люди принимают это правило, многие другие молчаливо согласны с этой нормой. Норма стала и для них ценностью спокойной жизни. В связи с этим надо отметить и следующее: "Плохая", неэффективная демократия может быть хуже для общества и граждан, чем некоторые авторитарные и даже тоталитарные режимы. История свидетельствует, что многие монархии, военные хунты и другие авторитарные правительства делали для экономического процветания, повышения благосостояния, укрепления безопасности граждан и гарантирования их индивидуальной свободы, а также справедливого распределения результатов труда гораздо больше, чем слабые или коррумпированные демократические режимы" (8).

Поскольку демократия не является абсолютной ценностью при всех случаях, постольку правы те молодые люди, которые не стремятся включиться в идеологизированное политическое движение, не исключающее революцию, опасаясь подвергнуть себя и общество несчастиям. На наш взгляд, прав С. П. Хантингтон, считающий, что жизнеспособную демократию нельзя создать революционным путем под руководством идеологизированного политического движения (9). "Все революционные силы, находящиеся в оппозиции к авторитарному режиму, называют себя демократическими, но, придя к власти, они устанавливают еще более репрессивный, чем прежде, режим" (10). С этим надо согласиться.

Использованная литература

1 Лычагина Н.И., Чамкин А.С. Влияние культурных традиций Востока на хозяйственную деятельность // Социологические исследования. – 1989. - № 4. – С. 13-15.

2 Бушков В.И., Микульский Д.В. Анатомия гражданской войны в Таджикистане. Книга издана при поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Проект № 95-06-17607, М., 1997. – С. 22.

3 Асадуллаев И.К. Новые категории философии и философия политики. – Душанбе: Дониш, 2006. – С. 226-229.

4 Фромм Э. Пути из больного общества // Проблема человека в западной философии: Переводы / Сост. и послесл. П.С. Гуревича; Общ. Ред. Ю.Н. Попова. – М.: Прогресс, 1988 – С. 449.

5 Бушков В.И., Микульский Д.В. Анатомия гражданской войны в Таджикистане. Книга издана при поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Проект № 95-06-17607, М., 1997. – С. 135.

6 Ганди, Мохандас Карамчанд. Моя жизнь.- М.: Наука, 1969. – С. 475-476.

7 Цит. по: Митрохин Л.Н. Негритянское движение в США: идеология и практика. – М., "Мысль", 1974. – С. 22.

8 Пугачев В., Соловьев А. Введение в политологию. Интернет.

9 Цит. по: Пугачев В., Соловьев А. Введение в политологию. Интернет.

10 Там же.

Гулрухсор Мамурова
Gulruhsor Mamurova gulruhsor.7.mamurova@gmail.com

12 июня 2013 г.